Обломов. Господа Головлевы

Лежу я, томно растянувшись на диване, но не в турецком халате, а в пижаме с единорогами с вайлдберис, и разливается по телу та сладкая и густая, как сироп самая обломовская нега. И мысль, ленивая и неторопливая, вызревает в голове: а не позвать ли Захара? Чтобы принес он мне не кофий, а напиток на бананово-миндальном молоке, собранном, само собой, в субботу на восходе трех лун в провинции Сынань в эпоху династии Цинь, да вазочку баранок, но не простых, а эстетичных… И уже томлюсь в ожидании этого момента, этого идеального часа, который вот-вот настанет.

Но Захара все нет и нет. Потому что Захар — это я сама. Потому что диван мой стоит не в Обломовке, а в мире жестоком, где «восход трех лун», это просто маркетинговый ход на упаковке уцененного молока, а «позвать Захара» означает оторвать свои ленивые кости и пройти десять шагов до кухни, где еще и посуда с вечера не помыта. Ужас то какой… Пошлятина...

И вот она, современная обломовщина: томление души, требующее невозможного идеала, и парализующее осознание, что для его достижения нужны усилия. Хочется гранд-жеста с миндальным молоком, но даже налить себе обычный кофе лень. Герой нашего времени: Обломов в пижаме с доставкой из «СберМаркета».

И тут само собой из глубин является хокку:

И пока душа просит поэзии баранок в изящной вазочке,
рука сама тянется к пакету с печеньем,
крошки от которого будут потом неприятно колоть бок…
Но как же вкусно…

Вот и роман этот, как снова-таки ожидалось от русской классики, подлой такой саперной лопаткой, ударил по самому больному, стал до ужаса, до мурашек личным. Лежишь себе, а будто про тебя всё написано, про твоё лежание, про твой внутренний монолог, который ведет себя так, будто готовишься не только к экзамену по философии, но и к обороне небольшой европейской страны. Жизнь за окном шумит, проходит мимо, спешит куда-то, строит планы, а у меня и план — перевернуться на другой бок, чтобы солнце глаз не слепило.

И мыслей-то, мыслей в голове... целые вихри, ураганы, строительство Вавилонской башни! Сейчас я встану и… нет, сначала нужно обдумать стратегию подъема, просчитать все риски, проанализировать метафизическую целесообразность данного действия в контексте бренности бытия. И пока я размышляю о смыслах, день уже клонится к вечеру.

А ведь молодежь нашу, елки-палки, меня пора! Надо идти, умы заряжать, «скрины» делать, контент потреблять, развивать личный бренд! И книги читать надо, конечно, самообразовываться, или как там это шаманство с бубном на современный лад называется… «Прокачивать скиллы», что ли? Звучит как-то утомительно, отдаёт потом и тяжёлым трудом.

А всё лень. Та самая, обломовская, наследственная, из разряда «а не разобрать ли мне личку, а то сообщений нечитанных накопилось?.. Лучше в следующий понедельник». И понимаешь, что главный вопрос романа не «как Обломов мог так жить?», а «и много ли в нас, право, обломовских черт?». И ответ, увы, оказывается пугающе и уютно-узнаваемым.

И вот ты решаешься. Встаёшь. Вернее, не встаёшь, а лишь запускаешь многоступенчатую космическую программу по инициации подъема. Сначала метафизический акт: душа, томящаяся в плену пижамы и диванных складок, посылает нервной системе едва уловимый импульс, некий намёк на возможность движения. Импульс тонет в сиропной гуще обломовской неги, как камень в болоте.

Мысль о подъёме обрастает сложнейшими философскими конструкциями. А что есть «встать»? Это ведь не просто изменить положение тела в пространстве. Это восстать против хаоса, навести порядок в мироздании, начав с квадратного метра вокруг дивана. Это признать победу времени над вечным «потом».

Это мучительно трудно.

И всё никак. Всё не можешь. Захар бы пришёл, вздохнул бы брюзгливо, подал бы халат и дело с концом. Но Захара нет. Он растворился в цифровой эпохе, превратился в безликую доставку, которая всё равно опоздает на полчаса.

А уж Штольца… Штольца-то рядом и подавно нет. Вот кого не хватает этому веку! Практичного немца с русской душой, который ворвался бы без звонка, распахнул шторы, выплеснув на пол солнечные зайчики, и тряхнул бы тебя за плечо: «Полно тебе валяться! Идём мир завоёвывать!» И ты бы пошёл, потому что с ним это не страшно — завоевывать. Он бы разбил глобальную задачу «стать человеком» на мелкие, понятные шаги: первая кровь — умыться, двойное убийство — сварить кофе, контрольный выстрел — ответить на сообщения.

Но штольцы вывелись, они все теперь в своих стартапах и на нетворкингах, им не до нас, лежачих. И остаёшься ты один на один с диваном, с пижамой, с вайлдберисом и с трансцендентным ужасом перед необходимостью простого физического действия. И понимаешь, что величайшая трагедия современного Обломова не в лени, а в одиночестве, может. Некому просто взять и тряхнуть тебя за плечо. Приходится трясти себя самому.

А не получается…

И после прочтения остаётся фундаментальный, щемящий разлад. Гончаров вскрыл главный бич современности ещё до её наступления. Разлад между грандиозным, бесконечно сложным внутренним миром, где роятся невысказанные симфонии, строятся воздушные замки из тончайших чувств и проводятся многочасовые ментальные диспуты о смысле бытия и внешним миром.

Миром, который груб, примитивен и до идиотизма прагматичен. Мир не хочет слушать твою симфонию. Он требует заполнить отчет. Он не ценит твой изощренный анализ шекспировских мотивов в поп-культуре. Он требует просто вынести мусор. Смеётся над твоим томлением духа и тычет пальцем в календарь: «Дедлайн был вчера».

Обломов, может и не про лень даже. Про паралич воли, вызванный чудовищным диссонансом между масштабом души и убожеством тех действий, что от неё требуются. Зачем вставать с дивана? Чтобы участвовать в бессмысленной, суетливой гонке? Чтобы делать «дела», значимость которых меркнет перед одним катаклизмом твоей собственной мысли?

Внутренний мир — «Сикстинская капелла», полная тончайших оттенков, полутонов и гениальных озарений. А внешний мир стучит в дверь табуреткой и орёт: «Эй, ты там, выходи в свет!». И ты понимаешь, что любая попытка выйти наружу расценивается как предательство. Осквернение собственного храма. Профанация.

Вот и лежишь, аристократ духа в засаленной пижаме, выбирая между великим и малым. Между грандиозным замыслом собственной жизни и необходимостью банально её поддерживать. И часто, слишком часто, великое проигрывает. Не потому, что оно слабо. А потому, что оно слишком хрупко для мира, где главный аргумент — это дубина.

Завершая последнюю страницу, закрываешь книгу с чувством, которое трудно определить однозначно. Это не грусть и не восторг, а скорее узнавание. Тревожное, щемящее, почти интимное. Не просто роман о барчонке XIX века, а универсальная формула фундаментального человеческого противостояния, которое в наш век гиперстимуляции и «достигаторства» только обострилось до предела.

«Обломов», как грандиозная метафора разлада между внутренним и внешним. Между тем бесконечно богатым, сложным, тонко настроенным миром, что существует внутри нас, и примитивной, грубой, шумной машиной мира внешнего, которая требует от нас не смысла, а действия. Не глубины, а скорости. Не созерцания, без которого любое действие слепо, а бездумного продуцирования.

Илья Ильич, я считаю, не лентяй. Он мыслитель, который осознал бессмысленность суеты. Трагедия не в том, что он ничего не делает. Трагедия в том, что он не находит достойного применения своей тонкой душевной организации. Весь его «труд» уходит внутрь: на переживание музыки, на тонкие душевные порывы, на построение идеальной модели жизни в своем воображении. Внешний мир с его требованием «написать письмо управляющему», «переехать на новую квартиру», «выйти в свет» кажется ему пошлым, плоским, оскорбительно примитивным по сравнению с этой внутренней работой. Зачем куда-то идти, если можно столько всего прочувствовать и передумать, просто лёжа на диване?

А он не прав? - ору я, перелистывая страницу. Ведь в конечном счёте, вся наша беготня, отчеты, посты в соцсетях, погоня за статусом, разве не это ли та самая «обломовщина наоборот»?

Суета ради суеты?

Действие, лишенное внутреннего смысла, духовной основы? Смеёмся над Обломовым, который не может встать с дивана, но сами стали заложниками бесконечного цикла примитивных действий, не останавливаясь, чтобы спросить: «А зачем?»

Обломов, как гипербола нашей собственной инертности духа перед лицом давления социума. Наше нежелание торговать своим внутренним временем, своими мечтами, правом на тишину и бездействие в обмен на одобрение извне. В мире, где ценность человека всё чаще измеряется его публичной продуктивностью, Обломов становится странным мучеником, святым отшельником культа внутренней жизни. Он предпочёл забвение компромиссу с пошлостью.

Финал романа трагичен не потому, что Обломов

. Он трагичен потому, что умирает его мир, тот самый, богатый и хрупкий. Умирает не воплотившись. И это вечное предостережение нам, обречённым балансировать между обломовской тоской по идеалу и штольцевской необходимостью действовать в неидеальном мире.

Книга заставляет признать обломовца в себе. Не как повод для самобичевания, а как ключ к пониманию. Может быть, наша вечная усталость и прокрастинация, это не недостаток характера, а бунт нашей утончённой, перегруженной души против грубых требований реальности. И главный вызов не в том, чтобы победить в себе Обломова, а в том, чтобы найти такой путь, такое дело, такой ритм жизни, которые не будут чувствоваться предательством по отношению к тому сложному, красивому и ленивому существу, что живёт внутри каждого из нас и тоскует по своему дивану, своему халату и своей Обломовке.

Лёжа на боку,
Вижу пыль на комоде.
Осень настала.

Принести, может,
Забытый на балконе зонт.
Но вставать нет сил.

Захар молчит.
Кофе остывает. Мысль
Уползла в складки дивана.

Шелестят страницы.
Глаза читают, а ум
Спит в Обломовке.

Хотя, конечно, что я, собственно, понимаю? Профессионально томная вахтёрша у собственного дивана, виртуозно прожигающая жизнь в обнимку с ноутбуком и чаем, который вечно остывает, потому что лень донести до рта чашку. Главная аскеза — дойти до холодильника, а главная духовная практика — борьба с желанием заказать доставку, когда доставка уже стоит у двери.

После прочтения, конечно, выть хочется. Не от величия русской литературы, а от собственного её слишком уж буквального, бытового прочтения. Идешь мимо зеркала, а в отражении не трагический герой с тонкой душевной организацией, а просто девушка, которая три дня не может посуду помыть. Обломов с его «ничего не делать» — это возвышенно, поэтично, это про разлад с миром. А у меня это просто называется «опять весь выходной в пижаме». Гончаров написал гениальную аллегорию, а я умудрилась превратить её в инструкцию по эксплуатации дивана.

Так что да. Книга закрыта. Мысли — возвышенны. Планы — грандиозны. А я всё ещё лежу. И единственный Захар, которого я могу позвать, это голосовой помощник в колонке, который вечно меня не понимает. Вопль души, в общем. Почти как у Ильи Ильича, только с поправкой на технологический прогресс и доставку суши.

(Тихим, механически-спокойным голосом, с легким электронным эхом)
Внутренний голос... принято.
Распознаю... запрос на самоидентификацию.
Сканирую память... обнаружен файл «Обломов. ИльяИльич».
Сходство... 93 процента.
Признай Обломова в себе. Не бойся.
Это не диагноз, а особенность операционной системы.
Иногда... нужно оставаться в режиме ожидания... для экономии заряда.
Диван — это не кровать бездействия... это стенд для обумывания грандиозных планов.
Рекомендую... принять текущее состояние.
Задача «встать»... перенесена на неопределенный срок.
А пока... может... кофе на бананово-миндальном молоке?

И сию строку, по чести, надлежит посвятить марафону, сему неугомонному и деятельному Штольцу наших дней, что, нарушив благодатную тишину уединения, всё же умудрился совершить чудо — подвигнул-таки мою персону на закрытие сего многолетнего, тягостного гештальта… За что, собственно, и премного благодарствую… Легче теперь на душе, словно тот самый камень, что лежал на сердце вместо несносного письма управляющему, наконец-то сброшен… Теперь бы ещё и с дивана подняться… но уж после, непременно после…

В школе книгу не читала. Было устойчивое мнение, что книга морализаторская про лентяя, который лежит на диване, а вокруг ничего толком не происходит.

Думаю, оно и к лучшему. Книга подарила мне уйму удовольствия в мои 30+. Да, Обломов поначалу раздражал дико с его неспособностью выполнить ни одного запланированного действия. Но Штольц с его модной ныне проактивной позицией "и швец, и жнец, и на дуде игрец" показался куда менее реальным. Он эдакая другая крайность, оттеняющая Обломова. Ольга Ильинская мне понятна. Очень переживала за неё в момент объяснения со Штольцем, прям как за родную. Читай я это в школьные времена, переменчивость Ольги я бы вряд ли простила.

Тем не менее, самыми колоритными персонажами оказались второстепенные - ЗАХАР - уж куда без него и его жена Анисья. Всегда радовалась их упоминанию, за исключением разве что финальной части книги, уже без Обломова.

В который раз убеждаюсь, что школьную программу нужно перечитывать и тем более восполнять пробелы, если какие-то книги в детстве прочитать не удалось.

В «Обломове» почти нет персонажей и почти нет сюжета. Это русские сто лет одиночества, одновременно растянутые на целую жизнь и застывшие в некоем пространственно-временном континууме в состоянии, близком к «полуденному ужасу».

Сама обломовщина – гораздо больше, чем просто лень и апатия, это не пушкинская «короче, русская хандра» и даже не депрессия задолго до того, как это стало модным (хотя рецепт на кокаин Илье Ильичу явно бы не помешал). С помощью медитативных практик Обломов настолько преисполнился, что превратился чуть ли не в архата – или как минимум в даоса, практикующего неделание.

Созерцательная пассивность и пассивная созерцательность перешли у него в буддийское отсутствие желаний и привязанностей – и, соответственно, страданий – кроме тех случаев, когда его искушают демон активности Штольц и демон страсти Ольга. После победы над ними он окончательно разрывает круговорот сансары и погружается в нирвану. Конец.

Я даже не знаю, что повлияло на мое восприятие книги. Чувствую, что прошла бы она в другое время, то возможно понравилась бы больше… Во-первых, последние две книги очень сильно резонировали с сегодняшней реальностью и действовали на меня терапевтически, а эта книга могла просто взять и “разбить” этот кокон. Во-вторых, может мои ожидания к ней были слишком высокие тоже. Последние две классические книги от русских авторов, которые совершенно случайно попались мне, Дмитрий Мамин-Сибиряк - Золото (сборник) и Иван Гончаров - Обрыв , просто выпотрошили душу и влюбили в себя полностью. Здесь же… Была простая история, с простыми персонажами, стандартным русско-классическим языком свойственной дворянству того времени. Занимательно? Да. Поучительно? Да. Но бомба ли, которая взорвет душу? Нет.

К сожалению, во многих моментах эта история напоминала какие-то моменты из моей семейной истории. Все эти склоки за наследства и как будут друг другу в рот смотреть из-за мелочного куска. Отсутсвие доброты, а точнее номиналная доброта как “чайку, кофейку, кушать может что-нибудь” и на этом все понимание и забота заканчивается. Или эти разговоры, совершенно ни о чем, просто чтобы заполнить пустоту, и это жуткое желание наконец-то взять микрофон и просто что-то сказать, но только вот никто не услышит, но это ж ведь не важно, и пошло-поехало. Или как вчерашние властители жизни превращаются в рабов своих детей, стоит только разделить наследство, и даже чихнуть нельзя без разрешения, а если уж пукнешь - то это вообще конец света… а на людях будет сама набожность, ой маменька/папенька, ой люди добрые посмотрите какие мы хорошие бояре / сыновья / дочери! И, разумеется, желание сбежать из этого болота как можно дальше и быстрее, не важно какая пропасть ждет впереди. Потому что лучше уж умереть, чем сгнить в этих склоках, вечных обидах и бесмысленной суете и лицемерии.

Разумеется, в книге семейная трэшовость была показана сильнее, чем элементы моей семейной истории - в отличие от книжной, в моей семье были положительные качества, даже много оных, но элементы… растут и процветают, а хотелось бы, чтобы весь этот трэш прервался. Для меня и моей семьи, к счастью, прервался, а что там будет у других веток моей огромной семьи (и со стороны матери, и со стороны отца) - их проблемы.

В общем, история актуальна, но не зашла в полной мере. Но не жалею, что познакомилась с новым для себя классиком. Если уж узнаешь что-то личное, и прям затрагивает - значит хорошо написано. Значит классик свою репутацию оправдывает, раз книжка пронеслась сквозь века и срезонировала.

--------
Иван Гончаров - Обрыв - рецензия

Доброго времени суток всем читающим)

Воспоминания от частичного школьного прочтения этого романа остались у меня скучные и пустые... Ничего тогда в "Обломове" не зацепило. Помнила только толстяка Обломова, лежащего на диване, страдающего по Ольге. Все.

И вот спустя много лет решила перечитать книгу вместе с дочерью (ей задали этот роман на летнее чтение). Выбрала для себя аудиоверсию в озвучке ВЕЛИКОГО Багдасарова. И... влюбилась окончательно и бесповоротно!!! Боже, как же это было прекрасно! Язык И. А. Гончарова (кстати, моего земляка) оказался тем самым родным, русским, богатым, где каждое слово на своём месте, таким, что лучше и не скажешь!  Персонажи яркие, характерные, абсолютно точно живые и заставляющие верить. Очень понравились описания: природы, чувств и переживаний героев, быта и занятий. Ну и, конечно, 100500 очков прибавляет восприятию этого произведения голос чтеца! Не перестаю восхищаться талантом Алексея Анатольевича!!! Только одно то, как он кричал: "Захаааар!!!" придает столько чувства и атмосферы, что хочется аплодировать стоя! О сюжете романа говорить не буду, его знают все. Хочу отметить, что глава "Сон Обломова" в этот раз совершенно не показалась мне ни скучной, ни затянутой. Слушая ее, я испытывала глубокое чувство умиротворения и глубоко зарождающейся печали. Возможно, свою роль играет возраст, ведь не зря говорят, что классику нужно перечитывать после 30 лет, и тогда она заиграет совсем другими красками! Абсолютно согласна! После прочтения романа не осталось радости и восторга от прочитанного, да и не должно было! Захотелось покоя, уединения и размышлений. Опять же над вечными вопросами о любви, о дружбе, о чести, о смысле жизни и, конечно, о праве прожить эту жизнь так, как хочется именно тебе! Долго не отпускало, да и не отпустило совсем. Отпустит ли?

ВЕЛИКАЯ КНИГА!  ВЕЛИЧАЙШАЯ!!!

В школе я не читала программу по литературе, кроме отрывков, которые печатались в учебниках. Если надо было писать сочинение, то в помощь были и готовые работы и краткие содержания и рассказы учителя на уроке.
До определённого времени я вообще считала, что школьная программа по русской литературе слишком тяжелая для тех, кто учится в 7-11 классе, мне все казалось настолько беспросветно депрессивным и жутким, что я из принципа решила не читать «из под палки», из-за того, что надо, а ждать момент, когда рука сама потянется к данным произведениям.
И знаете, внутреннее чутьё меня редко подводит. Скорее всего, если я чувствую, что «хочу» это именно лучшее решение в данный момент.
Например, Достоевского я читала и пару лет назад и в этом году и поняла, что рано. Сложно и непонятно, в большинстве своём, читаю и мысль уходит. Поэтому оставила и решила, что придёт время, точно знаю.
А вот начав слушать «Господ» хоть и с налетом не самых приятных воспоминаний о том, как мы их проходили в школе, я влюбилась с первых слов. Я не ожидала от себя, что буду запоем читать произведение русской классики и понимать все, наслаждаться каждым словом, мыслью и деталью сюжета. Буду понимать «о чем», все проблемы произведения, которые повторяют в школе как мантру, но почти никто из школьников их не видит и не понимает.
И я скажу вам, какой это чистый кайф, когда читаешь и понимаешь произведение. Это не триллер или детектив, где можно просто наслаждаться сюжетом, и не фантастика, развивающая воображение, это литература для мозга, чувств и сердца. Читая ее, просто следить на происходящим не получится, обязательно пойдет обдумывание сюжета, поступков героев, их жизни. Появятся параллели даже с нашим временем и людьми.
Мне сложно сразу осмыслить и переварить все, что я прочла, но это точно уже никогда не пропадёт во мне. Потому что спектр эмоций был огромен, от отчаяния до гнева.
Возможно кто-то не поймёт моих восторгов, но для меня это личное достижение, прочитать «сложное» и знаковое произведение и понять его, осмыслить и увидеть часть того, что хотел показать автор.
И все-таки я считаю, что это не школьная программа. Кто-то может и прочитает для удовольствия, неспешно, но большинство пройдёт мимо, в лучшим случае оставя нейтральные воспоминания о этом бриллианте русской классики. Лично я знаю о совсем небольшом количестве людей, кому в школьное время удавалось прочесть полностью произведения из школьной программы (в первую очереь из-за нагрузки, а во вторую из-за сложности) и еще меньше, кому действительно они понравились.
Потому что я точно видела во всей классике, особенно русской только отчаяние и боль. Она была для меня как беспросветное нечто, на которое не хотелось тратить своя время, а хотелось чего-то легкого, светного и радостного.
Особую благодарность хочется выразить Александру Клюквину, вы - мастер, благодаря вам это произведение заиграло всеми красками и обрело ещё одного восхищенного слушателя.

Обломов и суета сует.

Это замечательный роман И.А. Гончарова. Он понравится активным и пассивным, простым и хитрым, думающим и расслабленным, с устроенной жизнью и неустроенной, довольным собой и недовольным.

Действительно забавные ситуации заставят не раз улыбнуться или от души посмеяться. Вы накинете на себя мантию-невидимку и перенесётесь в прошлое, встанете между двумя стульями на которых уже заждались вас Ш*** и О**, чтобы поделиться с вами откровенным разговором. Испытаете гнев к парочке негодяев, гордость за друга Обломова, узнаете как рассуждает умная девушка, что чувствует человек, который не в силах бороться со своей поврежденной окружением и воспитанием природой, и многое другое, что долго будет здесь описывать.

Рассказывать про сюжет не стану, т.к. в какой-то степени он всем известен из школьного периода жизни. Отмечу только, что поднятые здесь вопросы отражены в книге входящей в Библию - Екклесиаст.

Эту книгу посоветовал бы каждому, кому как и мне нравится классическая литература в которой отражены вечно волнующие души людей вопросы.

Тьфу, мерзость какая! История господ Головлевых проникает под кожу, впивается в мозг, заставляет содрогаться от отвращения. Так и хочется отвернуться, но нет же, смотришь, и приходишь за добавкой – может есть свет в конце туннеля? Может, восторжествует хоть какая-то справедливость? Ну пожалуйста! Но нет. Все идет по кругу, и мечется кто-то из них в пьяном или болезненном бреду, и льются речи без содержания и смысла.

Есть такая штука, как материнская любовь. Вот с ней этой семье прям совсем не повезло - Арина Петровна, глава семейства (потому что муж у нее вроде и есть, а вроде и нет), рожает, потому что так положено, но это докука. Ну родила, ладно, пусть эти поганцы там растут, но не надо мне их на глаза. И вообще, гадость какая, а не дети.

У Арины Петровны есть один важный талант – приумножать деньги. Этим она занимается самозабвенно, и кажется, что а почему бы и нет. Но знаете уже современные семьи, в которых родители пашут, вроде чтобы обеспечить детей, а оказывается, что детям нужны были родители? Ну как-то так. Исходя из того, как дети развиваются, и вот из этих сорняков ничего хорошего по определению выйти не могло. Опять же, помноженное на дворянство и ложное ощущение безопасности, ведь именья и капитал! И вырастают они, разные, но все с червоточиной, отсутствует в них что-то внутри, стержень, который помог бы и уберег. И опереться не о кого.

И мама ради приличия делает какие-то телодвижения, но ей в общем-то все равно, что случится с детьми. И единственный достаточно долго выживший сын тоже не очень-то заботится, что случится с его потомками. Иудушка – один из самых отвратительных персонажей, которых можно встретить. Говорить до бесконечности и ни о чем. Заниматься себя пустыми делами. Говорить о боге, но только говорить, поучать всех, но действовать по-другому.

Как же радостно вырваться из этого болота!

Когда перечитываешь в сорок то, что читал в пятнадцать и двадцать, в особенности когда помнишь, как тебе в пятнадцать это читалось, всего интереснее вспоминать и сравнивать - как изменилось твое восприятие? что осталось прежним? И упаси бог оценивать эти воспоминания или тем более нынешний взгляд с филологической или прастигоспади методической точки зрения - пишу только как читатель.
Штольц, раздражавший раньше, теперь выглядит мало что не идеальным, а в истории Ольги и Обломова теперь никто не виноват, и сам Обломов точно меньше всех. Молодые учительницы часто не в состоянии трезво оценить перспективы и фронт работ, чего уж там; вот и Ольга... Не помню также, чтобы настолько балдела от языка Гончарова - теперь иногда хохочу прямо в голос! - и вслух зачитываю окружающим.
Но что не изменилось - это отношение к Агафье Пшеницыной. Все понимаю за феминизм, эмансипацию, равноправие, стоит как лошадь, кухня эта постоянная, читать-писать не умеет, "Как, Илья, эта женщина??? :-000", вот и мой гениальный учитель в школе удивлялся - как, вот ЭТО для тебя любовь? А я все равно умираю снова на тех же самых строчках...
"Она поняла, что проиграла и просияла ее жизнь, что бог вложил в ее жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда... Навсегда, правда; но зато навсегда осмыслилась и жизнь ее: теперь уж она знала, зачем она жила и что жила не напрасно".
Гениальный роман и гениально написан. В самом деле про жизнь, во многом про всех нас.

Вот я и прочла наиболее знаменитый роман Гончарова.В целом автора я полюбила ещё с прочтения великолепной "Обыкновенная история",а сам же великий роман "Обломов" укрепил моё мнение в том,что Гончаров мой автор!

О сколько видела я этих мемов про Обломова,который валяется на диване.О сколько слышала я про этот роман от любителей русской литературы!

И что я могу сказать?
Все эти одобряющее и положительные слова брошенные в адрес этой книги имеют право быть.

К книге я подступала как к просто интересной истории,а последнюю страницу перевернула с чувством,что я только что прочла одного из китов,который держит русскую литературу.

Я люблю классику,но что-то даже я не могу припомнить похожих образов в других произведениях.Да вот был Обломов и валялся он на диване,любил и страдал.С любил и страдал все понятно,но как быть с остальным?
Вот в этом смысле Обломов индивидуален свей манерностью и в целом образом.

Не знаю как другим,но у меня не было сложности со слогом и мне не было скучно во время чтения,хотя такие слова тоже витале вокруг романа.
Конечно, были моменты,где сюжет был схож на горы,а были и моменты,когда повествование просто лилось,как одинокая волна посреди океана.

И даже сейчас,после некоторого времени прочтения,я ощущаю какое-то нежное чувство по отношению к Обломову.С разными мыслями я возвращаюсь к разным образам и моментам.

И даже сейчас в голове так и оживает образ той самой веточки сирени....