Щегол

Напишу тут свою первую рецензию, потому что обидно. Очень обидно, дочитав до 790 страницы из 960, осознать, что мне абсолютно неинтересно чем всё закончится. Абсолютно неинтересно, что станет с главным героем, а что со второстепенными и подавно неинтересно.
Если за жизнью героя сразу после теракта, в Вегасе, было ещё как-то интересно следить, то после его возвращения в Нью Йорк книга превратилась в ужасную тягомотину и пытку для меня. Решил, что дочитывать этот графоманский эпос абсолютно ни о чем не стану и вам рекомендую не тратить на это свое время, чтобы как и мне, потом не было так обидно.

На это произведение я давно поглядывала, так как слышала о нем много - как хорошего, так и плохого. Что же, впечатление роман производит довольно противоречивое. Главное достоинство, это язык повествования - очень яркий, цепляющий, пробирающий. Ведь сам сюжет не представляет собой ничего особенного, но автор смогла его обыграть, наполнив простую обыденность философскими и оригинальными рассуждениями. Образы героев получились объемные, живые и запоминающиеся. Да, никто кроме Хоби не вызвал у меня симпатий и нежных чувств, но тут этого и не требовалась. У автора была другая задача и она, по-моему, с нею справилась на отлично. Правда, повествование порою было затянутым, но, тем не менее, у меня ни разу не возникло желания бросить или отложить роман на какое-то время.

И вот тут у меня возник некоторый диссонанс. Ггерой Тео вызывает только негативные эмоции и отторжение — наркоман, подлец и социофоб. В 13 лет потеряв мать во время терракта, он попадает в разные семьи, каждая из которых оставила след на его душе и жизни. Эта трагедия оставит незаживающие шрамы на его душе и поселит чувство вины, в том, что он остался жив, а она нет. Да и свалившаяся ему, как снег на голову, картина известного голландского художника, которую так любила его мать, не добавляет ему спокойствия. По мере взросления, взрослеют и его проблемы и зависимости, от которых он тщетно пытается избавиться. Очень жаль, что все те хорошие люди, которые пытались Тео помочь, не смогли уберечь его от той глубокой ямы, в которую погружался герой. Чувство саморазрушения упорно вело его к разрушению.

И на протяжении всего романа меня не оставлял вопрос — чем же все закончится. Найдет ли Тео себя? Разберется ли с терзающими его демонами? Что будет с картиной? Финал закрыл некоторые мои вопросы, но некоторые автор оставил открытыми.

В общем, роман заставил провалиться в него, что называется, с головой. Он цепляет, тревожит, проникает, несмотря на наркомана Тео, который вызывает отторжение и неприятие своей слабостью и саморазрушением. Но прекрасный образный язык автора и талант рассказчика, сделал это произведение выбивающимся из огромной массы романов, не проходным, который через некоторое время забудется. Это дано единицам. И Тартт в их числе. И не могу упомянуть о том, как автор глубоко погрузила меня в тему антиквариата и процесса реставрации. Я крайне далека от этой темы, но это было очень познавательно, интересно и гармонично вплетено в роман. В общем, роман похож на одноимённую картину: сюжет незамысловатый и простой, но просто завораживающе красивый. Оценка 5

"Щегол" - это история непростой жизни Тео Декера) 13-летний Теодор Декер чудом остаётся в живых после чудовищного взрыва в музее. Покидая место трагедии, он забирает известнейшую картину Карла Фабрициуса - «Щегла». С этого момента жизнь Тео неразрывно становится связана с закованной в цепь птицей.

Книга насыщена красками, сюжетными поворотами, в ней много произведений искусства, антиквариата, алкоголя, наркотиков, нецензурной лексики, не спроста стоит оценка 18+, как и в реальной жизни, все, это находит свое место на страницах этого романа, который стал лауреатом Пулитцеровской премии.

Мое впечатление от книги неоднозначно: с одной стороны - было очень интересно читать, понравилось полное погружение в эту книгу, в атмосферу, мы сначала оказываемся в атмосфере Нью-Йорка, затем переносимся в Лас-Вегас, ближе к концу мы вновь возвращаемся в Нью-Йорк. Мне понравилась сюжетная линия, которая связывает Тео и Пиппу, понравилось, как они взрослеют с течением времени, и как меняются их отношения.

Не понравилось, то что роман ближе к концу показался затянутым) Местами было скучно и однообразно, особенно когда Тео проводил время с Борисом, их отношения, их дружба, взаимопомощь, но как же нудно было читать, как они только и думали, что о выпивке и наркоте... Это чтение затягивало в пучину упадка. Не думала, что от такого повествования можно уставать.

В целом, книга мне понравилась. Но перечитывать ее я не буду. С другими книгами я буду знакомиться, но к Щеглу уже точно не вернусь.

.
.
Жанр: художественная проза/триллер/роман воспитания/саспенс
.
.
Жизнь тринадцатилетнего Теодора Декера перевернулась и слетела с катушек в один миг: очнувшись после взрыва в нью-йоркском Метрополитен-музее, он отныне будет вынужден переживать этот день в кошмарных снах, полных боли и вины.
⠀
Чудом не погибнув, похоронив мать, лишившись покоя, Тео зацепился за тонкую ниточку, ставшей одновременно его спасительным кругом и отравляющим ядом, — украденную им из музея картину голландского художника Карела Фабрициуса «Щегол».
⠀
Множество разных домов и людей будут сменять друг друга, чтобы однажды то, что было утеряно, вернулось на свое место, а темнеющая годами душа выбралась к свету.
.
.
Шедевр!
⠀
Бывают такие произведения, которые не просто читаешь, а вдыхаешь каждую строчку, каждую букву и запятую. Таким стал для меня «Щегол».
⠀
Ни смотря на немаленький объем, события романа пронеслись сиремительным вихрем: шумные улицы Нью-Йорка, палящее солнце Лас-Вегаса, прохлада гостиничного номера в Амстердаме... Буря эмоций, чистый восторг.
⠀
В этой книге нет "идеальных" героев, но к ним прикипаешь: Тео — ангел снаружи со тьмой внутри; порочный Борис, от которого исходит свет; травмированная физически, но прекрасная своей особой красотой Пиппа; горячо любившая, однако не лишенная холодного рассудка Китси; напичканная наркотиками, но все равно притягательная Ксандра... Каждый персонаж романа "живой", запоминающийся, яркий.
⠀
А картина... Признаюсь, ничего не смыслю в изобразительном искусстве, но автор смогла влюбить в этот символ прекрасного и вечного в таком не идеальном и изменчивом мире.
.
.

.
.
«Щегол» — одна из лучших книг, прочитанных мною, которая уверенно вошла в список любимых. Восхитительно!

Интересные факты:
⠀
• На написание книги в Донны Тартт ушло более 10 лет.
⠀
• Книга стала лауреатом Пулитцеровской премии за художественную книгу 2014 года.
⠀
• Стивен Кинг выразил восхищение романом:

Наконец-то я дошла до творчество Донны Тартт. Я собиралась давно, но руки обычно не доходили. Итак перед нами стандартная история взросления мальчика из Нью-Йорка. Мне кажется, это одна из самых частых тем в так называемой современной литературе, или, по крайней мере, она часто попадается лично мне. Я в целом не имею ничего против, но немного поднадоело после 4321 и Приключений Кавалера и Клея . Впрочем, "Щегол" мне однозначно понравился больше. Теперь, ради разнообразия, было бы неплохо почитать что-то аналогичное, но про девушку. Объединение тропа "девушек" ( Стиг Ларссон - Девушка с татуировкой дракона , Пола Хокинс - Девушка в поезде , Гиллиан Флинн - Исчезнувшая ) с тропом взросления мальчика из Нью-Йорка (не знаю, как еще это обозвать) звучит довольно перспективной.

Мы знакомимся с главным героем в момент его слабости, беды, а потом телепортируемся в ранние годы: приём старый, но эффективный. После чего, конечно, мы шаг за шагом проходим его жизнь. Ради разнообразия, я не хотела бы, чтобы эта книга была бы тоньше. Просто иногда подобные книги о взрослении как будто специально пишутся так, будто толщина романа показывает их ценность, здесь же такой претензии у меня не возникло.

Единственная реальная моя претензия - эпилог. Мне не кажется, что некоторые вещи так уж и требовалось проговаривать. Иногда лучше закончить красиво и ярко.

Долгая, толстая и какая-то размазанная книга, пытавшаяся очень долго, с толком и расстановкой, рассказывать мне о жизни просто паренька Тео, которому не повезло в детстве и это невезение преследовало его всю жизнь. А искусство - причина рассказать о тяжелом взрослении обычного американского парня со сложной судьбой. И вся книга пропитана безнадежностью - только ждёшь правильного пути и снова его не получаешь. ⠀ ⠀
⠀
Честно, автор пыталась меня увлечь - любовной историей, протянувшейся на годы, атмосферой Нью-Йорка и магазина антиквариата, экшона было чутка, героя правильного ввела - но все же полностью выбивало из колеи какое-то постоянное нытьё главного героя, его беспомощность, размышления из серии «не я такой, жизнь такая». ⠀ ⠀
⠀
800 с лишним страниц я пыталась понять мотивацию Тео, но так и не смогла - видимо бухать, курить, нюхать и эмоционировать и есть его жизнь. Он полная тряпка. Меня вгоняло в ступор бесконечность повествования - много что можно из книги убрать и особо ничего и не поменяется. Может Пулитцеровскую премию дают за объём книги и льющуюся через край эмоциональность граничащую с банальным нытьем? ⠀ ⠀
⠀
Утомительное и выматывающее чтение закончено, чему я очень рада. Для меня не лучшая книга автора, все же «Тайная история» остаётся моим фаворитом. А «Щегол» оказалась скучной и не интересной книгой. Из плюсов - персонаж Хоби и прекрасный слог, за что редакторам-корректорам книги так же спасибо!

Книга не понравилась настолько, что я даже не смогла ее дочитать.

- Завязка, притянутая за уши - ну то есть, теракт в главной библиотеке, серьезно? Совершенно не жизненно на мой взгляд.

• Сам главный герой не раскрыт ни разу. Его окружение - да, описывается более-менее подробно, так что я могу представить их модели поведения, черты характера, внешний вид. А сам герой - пустой робот, и единственное, что о нем понятно - что он очень скучает по матери и автор не преминет вам об этом рассказать каждые страниц десять.
• Большую часть книги можно было бы просто вырезать и суть повествования от этого бы не поменялась. Зачем автор писала ненужные эпизоды 10 лет - я понятия не имею.
• Непонятно, о каком времени рассказывает автор, если у главного героя есть айпод, но при этом он переписывается с Нью-Йоркской подружкой с помощью бумажных писем.
• Описание картины, а также способов обработки мебели из самого начала книги понравились, но к сожалению до страницы двухсотой точно никак не влияют на повествование. Тогда зачем все это?
• Ну и разумеется ненависть друга ГГ к Польше, Украине и вообще "лучше умереть, чем туда вернуться" - это так нелепо и смешно, и кажется что автор вообще никогда в этих странах не бывала.

  Ну, я и подумала - зачем читать книгу и бить фэйспалм через страницу, если можно просто ее не читать?

Ну я сделала это. Расписывать не буду – в каждом слове согласна с автором лучшей негативной рецензии на этот роман – Medulla .

Для меня "Щегол" стал одним из самых плохих читательских опытов. Невероятно претенциозный роман, без единого живого персонажа – сплошные картонные образы. Со словами на бумаге, которые так и не стали голосами в моей голове, потому, что диалоги здесь – это либо набор штампов, либо выспренная чушь. А сюжет, который можно пересказать за 30 секунд беседы, вообще не достоин упоминания.

И не в объем тут проблема – я и пообъемнее книги читала. И сложнее. Нет. Это просто очень и очень плохая литература (для меня). Радовало меня одно: я не потратила ни рубля на эту книгу.

Волшебные слова «Лауреат Какой-бы-то-ни-было-значащей-литературной-премии», предваряющие имя счастливчика из мировых шорт-листов, в разы увеличивают продажи трудов писателя и повышают градус недоверия у окружающих. Год 2016 от Рождества Христова, все написано до нас, все сюжеты избиты, все Гамлеты отрефлексировали свое. Достоевский умер, Фолкнер умер, Овидий умер, а предприимчивые писатели давно поняли схему присуждения большей части литпремий («Букер», «Дублин», «Пулитцер», «Большая книга»... Еще держится «Гонкур», еще держатся полторы дюжины ньюбелоподобных, но – это же фантастика, но – как можно называть это литературой!) и разработали беспроигрышную победную схему, переменные которой легко сменить на новые с приходом новой моды. Так среди членов жюри The Man Booker Prize – будто в отместку за годы колонизации – популярны: Индостан и предгорья («Белый тигр» Аравинды Адиги, «Жизнь Пи» Янна Мартела, «Дети полуночи» Салмана Рушди, «Бог мелочей» Арундати Рой, «Наследство разорённых» Киран Десаи), гей-тематика («Линия красоты» Алана Холлингхёрста) и псевдоисторические романы (победные книги Мантел, «Обладать» Антонии Сьюзен Байетт). Последователи Джозефа Пулитцера к этому добавили еще позитивную дискриминацию («Возлюбленная» Тони Моррисона), гендерное равенство и социогенетизм («Средний пол» Джеффри Евгенидис) и даже постапокалипсис («Дорога» Кормака МакКарти), а некоторые, такие, как Майкл Каннингем со своими «Часами» - и вовсе все разом, представив публике дикую мешанину из выдуманной биографии Вирджинии Вульф, гомосексуальных отношений и ВЕЛИКОЙ РОЛИ ИСКУССТВА.
Донна Тартт при написании романа «Щегол» последовала по протоптанной своими предшественниками дорожке, руководствуясь неоновым словом «тренд» на выходе. Больше всего творчество загадочной американки из южного штата напоминает импортный ароматизированный чай, появившийся на витринах постсоветских магазинов в 90-х: пакетики с запахом цитрусов, шоколада, карамели и корицы сводили с ума неискушенных качественной химической промышленностью граждан, привыкших к смородиновым листьям и веникопахнущему «чаю со слоном». Но после первого глотка – «ах, какой аромат, ах это великолепно!» - оставалось лишь чувство обмана, будто тебя обсчитал любимый портной, ибо что чай безвкусен, а аромат – что аромат, его потрогать и попробовать нельзя.
То же и с Донной Тартт – после классического почерка американской беллетристики, простой, как речь первоклассника, читать витиеватые описания Тартт, наслаждаться бархатными, как ирландский мох, эпитетами, было сродни опьянению хорошим вином. Но у опьянения всегда есть обратная сторона: нетрезвый рассудок и утренний стыд за то, что танцевал на барной стойке, звонил бывшим подружкам, читал Донну Тартт…
Пулитцеровский роман Тартт – золотой американской девочки - оказался хуже предыдущих, еще заслуживающих пусть не положительных, но не разгромных характеристик. Не в последнюю очередь хуже именно из-за этого атавистического придатка: «обладатель Пулитцеровской премии» - от такого ждешь нерва, саспенса, драмы, душераздирающей концовки и социальных перверсий, от писателя из Алабамы – южного колорита в стиле Фолкнера, в духе О’Коннор, а получаешь Нью-Йорк, Лас-Вегас, Амстердам, вязкое провисающее словесное месиво à la «кандидатская для галочки», где на 150 страниц две трети – вода.
Критики с немыслимой щедростью присвоили последнему роману эпитеты «диккенсовский» и «викторианский», назвали его достойным продолжением традиций зачинщика «воспитательного» романтизма – Гете, сравнили с «Большим надеждам», «Приключениями Оливера Твиста». И сама Тартт старательно поддерживает, что она «своя» в прайде крупных писателей – многочисленные аллюзии и антропонимические отсылки призваны сказать читателю о причастности, книжной сакральности происходящего. Даже именами Тартт проводит параллели: Пиппа (Пип Пиррит) и Теодор Деккер (Федор Достоевский).
Сюжет – а у романа «Щегол» есть сюжет, стойкая линия, что действительно роднит Тартт с «большими писателями» XIX – начала XX века, словно выбрасывая тот временной кусок поклонения постмодернизму и стилистическому нигилизму, - действительно, будто в насмешку отсылает нас и к Диккенсу, и к «Приключениям Оги Марча» Сола Беллоу, и даже в чем-то к леблановскому Арсену Люпену. Но нет в нем ни нравственной морали Пипа Пиррита, ни легкости Оги Марча, ни обаяния Люпена. Есть история мальчика – типичного жителя Нью-Йорка нулевых, немного сноба, немного интеллектуала, но, в общем-то, пустого и беспринципного, как продавец вчерашней сдобы.
Мальчика, пришедшего с мамой-искусствоведом в музей Metropolitan, заинтересовала девочка: струнная, рыжая, пушистая, как птичка, а маму – забившаяся в уголок картина Карела Фабрициуса, с желтым щеглом на жердочке. В эти минуты в музее происходит взрыв и жизнь Тео Деккера кардинально меняется: мама погибает, девочка получает сильные травмы, картина, найденная в груде мусора, перекочевывает в сумку Тео, а сам он, будто неудобный, доставшийся от бабушки диван, начинает путешествовать от семьи к семье.
На протяжении 827 страниц мы наблюдаем стагнацию, а затем и деградацию главного героя. «Щегол», заявленный критиками как роман-воспитание, кажется, показывает свое истинное лицо: карьерный роман о приспособленце, но и здесь Тартт не вписывается в каноничные рамки – для Растиньяка Тео Деккер слишком аморфен, для Сореля – слишком дуто, эгоистично, напыщенно его раскаяние.
Внутреннюю пустоту главного героя Тартт прячет за вереницей второстепенных персонажей: семья Барбур, Хобарт, Пиппа, Борис; описаниями девушки, промелькнувшей по улице, польско-украинских геологов-алкоголиков и многочисленными псевдо. Псевдогомосексуальностью, псевдонармоманией, псевдоинтеллектуальстью и псевдофилосифией. Вся книга, все внутренние метания героя такие же гладкие и прилизанные, как и сама писательница, будто держащая руку на рычаге «предел». Не перейти «предел» - никакого гейства, просто намек, недомолвка, дань тренду, никаких гангреозных конечностей, кровоточащих ран, секса за дозу, поедания отбросов – рафинированные наркотические этюды, светские зарисовки из жизни наркомана Тео – уж не за это ли роман называют «викторианским»?
Крохи информации, выданные нам книгоиздателями, гласят, что «Брошенный отцом, без единой родной души на всем свете, он скитается по приемным домам и чужим семьям — от Нью-Йорка до Лас-Вегаса, — и его единственным утешением, которое, впрочем, чуть не приводит к его гибели, становится украденный им из музея шедевр голландского старого мастера». На деле же мы видим рассуждения инфантильного, не способного на внутреннюю эволюцию героя, в отражении картины видящего «что, если»: свою прекрасную жизнь, если бы мама не умерла, если бы не уехал от Барбуров, если бы не вернулся в Нью-Йорк, если бы не связался с Борисом… Героя, способного лишь вести разговоры об искусстве от лица человека, вчера узнавшего, что Мане и Моне – это разные люди, и пытающегося просветить на эту тему всех – от садовника Педро до директора музея Эрмитаж.

Когда я открыла "Щегла" в ридере и увидела количество страниц, первой моей мыслью было закрыть и почитать что-нибудь другое. Я могу позволить себе эдакий фолиант, но не в конце же года, когда за книгу хватаешься урывками, и любое крупное произведение, оказавшееся скучным, рискует остаться на второй год. А переносить книгу через годовой рубеж я не люблю. И драйзеровский "Гений", внушительный и унылый, был слишком свеж в памяти. "Давай же, у нас есть книги поменьше и понадежнее", - шептал внутренний голосок, но на меня (сквозь порванный лист бумаги, сквозь тусклое свечение экрана, сквозь унылую беззвездную ночь) уже уставился щегол.

О чем говорилось в аннотации к книге, я помнила смутно, разве что хвалебные отзывы едва шевелились в голове: Пулитцеровская премия, современная классика, такого вы давно не видели. Не все золото, что блестит, ага, а потому зачастую расхваленные книги оказываются ширпотребом, и даже 10 лет, которые Тартт провела за рукописью, еще не означают, что это будет действительно хорошее произведение.

Впрочем, "Щегол" взаправду хорош. Когда жизнь Тео приближалась к очередному витку, и предвиделся поворот в другую сторону, мне не хотелось покидать ставшую привычной обстановку: будь то дом Барбуров, пустыня или мастерская Хоби. Теодор провел меня от своего детского Нью-Йорка к подростковому Вегасу, оттуда - обратно к Нью-Йорку, уже чуждому и неродному, свозил меня в Амстердам, где мы отлично погульбанили с его старым приятелем, а после... А после Теодор наконец-то дал мне рассмотреть картину: вот, дескать, ты заслужила, ты была со мной в чужих комнатах и домах, в автобусах и самолетах, в неприветливых и радушных компаниях, вот, смотри, это та самая картина. Вот только к тому времени я уже окончательно остыла к щеглу на жердочке, потому как меня целиком захватил Хоби со своей мебелью, которая наверняка несла частичку его доброты новым владельцам столика или стула. И, конечно, душка Борис, этот парень сразу забрался в мой уголок любимых персонажей. От его имени, такого стереотипного для зарубежного автора, я чертыхалась, но потом привыкла. Спасибо, что не еще более заезженный Юрий... черт. Кстати, как по-вашему, слова "Витя" и "вишня" похожи?

Пользуясь случаем, выражаю признательность переводчице, которая не испортила книгу. В целом, "Щегол" мне понравился. Однако, как это случилось со многими другими читателями книги, рекомендовать его совсем не хочется. И не потому, что "Щегол" стал слишком моим, слишком личным, чтобы им делиться, вовсе нет, просто сложилось мнение, что эта история из тех, которые не следует впихивать в окружающих людей насильно. Сами дойдут. Сами прочтут. Сами оценят.