Посторонний. Миф о Сизифе. Калигула. Падение.

Ох уж это противостояние между общественным пониманием, каким должен быть человек, раз уж волею судеб он влился в наш дружный семимиллиардный коллектив и тем, каким он сам хочет быть и кем не является по природе своей. Конфликт личности и общества, индивидуального и общественного - это, в общем-то, нормально. Всякий более-менее думающий человек так или иначе не будет вписываться в рамки общественной морали и норм поведения. Потому как общество, к сожалению, с большой неохотой дает человеку право на индивидуальность. Ты должен быть как все, делать то, что от тебя ожидают, думать то, что от тебя ожидают, все уже придумано до тебя, расслабься и получай удовольствие. А не хочешь или не можешь, поздравляю, ты - белая ворона, посторонний на этом празднике жизни. Остается возрадоваться этому и жить как хочешь, устроить свой праздник, с блэкджеком и прочими радостями.

Вот и Мерсо, главный герой повести, жил, думал и вёл себя, как хотел. Ему было мало дела до того, что о нем подумают. Да что там, ему вообще не было ни до кого дела. Жизнь штука приходящая и уходящая, все человеческие радости мелочны и не стоят переживаний, и вполне достаточно пассивной роли наблюдателя. Что ж, и такая позиция имеет право на существование. В повести, конечно же, произошел вышеуказанный конфликт между обществом, принятыми в нем нравственными нормами и Мерсо, выразившийся в абсурдном судебном судебном процессе, где судили не за убийство, а за то, что подсудимый не плакал на похоронах матери.

Не могу сказать, что повесть стала для меня откровением, Камю не первый и не последний писатель, который наводит меня на вышеуказанные мысли. Сама жизнь наводит на подобные размышления. Думаю, нет смысла рассуждать, близки ли мне взгляды главного героя, может, они даже не так и важны, потому что на его место можно поставить любого человека с неукладывающимися в сознании большинства причудами и суть не изменится. Реакция будет та же - удивление, порицание, негодование, осуждение и так далее.

С другой стороны, стенания о серой массе и ярких индивидуальностях тоже не имеют особого смысла. Такие уж правила человеческого (и не только) общежития, люди такие, какие они есть, и это не изменится. Так что, "остается только играть в жизнь и надеяться, что когда-нибудь я пойму правила"© "Декстер". Под правила жизни можно попытаться приспособиться и при этом быть самим собой. Кстати, у Декстера это вполне получилось. И у Мерсо тоже почти получилось.

Не так много страниц, но так много мыслей, которые выносишь оттуда.

"Посторонний" - это первое, что я прочла у Камю. Осталась довольна и ошарашена. Довольна, потому что стиль, манера повествования, сама история, по-настоящему, задевают, завладевают и врываются в тебя кучей меняющихся эмоций. Герой толком не отреагировал на смерть матери? Ах, он злодей, циник и вообще крайне плохой человек! Герой переспал с девушкой, когда у него только-только умерла мать? Ах, моего словарного запаса не хватит, чтобы выразить мое презрение к нему! И так далее по списку. Ошарашена, потому что не было ни одного такого героя, который настолько бы был не похож на меня и на людей из моего мира. С каждым абзацем я начинала чувствовать одновременно несколько вещей.
Во-первых, как же сложен человек. Почему герой стал именно таким? Его таким воспитали, или он стал таким под воздействием жизни или каких-то ее факторов? И, что самое важное, существуют ли в нашей сегодняшней действительности такие люди?
Во-вторых, сколько же в нас стереотипов. Я прямо таки кожей ощущала массу стереотипов, которые сдавливали и не давали проще смотреть на героя. И крайне сложно раздвигать эти стереотипы. Думать не так, как думала всю сознательную жизнь, а пытаться перевернуть сознание и научиться понимать старое по-новому.
В сети бродят два названия повести: "Посторонний" и "Чужой". Несмотря на синонимию, "Посторонний" наиболее полно отражает суть. Видимо, здесь дело в тонкой грани. Посторонний (следующие значения взяты мной из словаря Ожегова) - это не принадлежащий к определенной группе. В данном случае к обществу того времени. Чужой может толковаться, как "принадлежащий другим". Возможно, для кого-то это не так важно, но я сочла нужным обратить на это внимание.

Хоть раз, но эту повесть прочитать стоит. Действует лучше, чем всякие книжонки а-ля "расширяем границы сознания", "1000 и 1 совет, чтобы сделать твою жизнь лучше"

1. Читать было неплохо, и даже небезынтересно до определенного момента, пока автор не стал нести религиозный бред. Трактовка на тему "распятие Христа" - бред сумасшедшего, впрочем и сравнение себя с пророком Илией - из той же оперы.

• Я не увидел в этом произведении ну никакой морали. Набор цитат и умных мыслей - допустим. Но вывод о том, что я - падаль, и падалью останусь, потому что другие не лучше, меня ну никак не вдохновляет. Просто признайся в этом себе и другим и живи спокойно. Бе.
• Уже читаю не первое произведение Камю, и сдается мне, что пишет товарищ не о ком-нибудь, а о себе самом:

Прощай, Камю. Начитался я тебя, с меня достаточно. Все это произведение идеально подходит под цитату из него же.

Что-то я даже не знаю, что сказать по поводу этой книги. Одно ясно - ожидала я совсем другого. Каждый раз, когда я слышала это многообещающее экзистенциалистское название, я представляла себе другую книгу. Точнее, сама история должна была выглядеть по-другому: как кого-то вычеркивают из жизни, он безразличен всем, он посторонний. А здесь...он тоже посторонний, но из этой жизни он вычеркивает себя САМ. И это не выглядит трагедией, это происходит не намеренно, это так естественно:

Отстраненность героя на первый взгляд кажется абсурдной. Ну как, как можно быть таким безразличным к своей судьбе?! К черту окружающий мир, но хотя бы здоровый эгоизм должен присутствовать? Ан нет. Ему просто всё равно. Всё равно, куда ехать. Всё равно, с кем дружить. Всё равно, где жить, как и жить и жить ли вообще. ВСЁ РАВНО.

А если вдуматься, это же болезнь нашего времени. Просто многие из нас старательно скрывают свое безразличие, прячут его за участливыми фразами, а в душе - всё то же "всё равно". Разве нет?

И на вечный вопрос "кто виноват?" нет ответа. Герой никого не винит открыто, но в его словах - отсылка к окружающему миру:

Так ли это? Кто-то вычеркивает нас из мира, кто-то строит эти стены отчуждения и безразличия? Или посторонними мы делаем себя сами?

Главный герой в начале романа вызывал во мне интерес, потом симпатию, а потом уже сочувствие.
Человек попал в ловушку, созданную роковым стечением обстоятельств. Такое может произойти с каждым. И тогда тебя начнут судить. Судить люди, которые считают, что знают тебя лучше, чем ты сам. Которые с такой лёгкостью будут обсуждать твой характер, твои поступки и мотивы, и на основе вот таких вот поверхностных умозаключений вынесут приговор "ВИНОВЕН". Причём виновен не только в содеянном преступлении, но и во всём том, что кажется этому обществу неправильным и непримиримым.
Слишком поздно проснулся наш герой. В течение всего романа его мысли не поднимались выше уровня житейских мелочей, а равнодушие не знало границ. И только перед страхом смерти мы видим, как раскрывается человек, ощущая вкус жизни, так, как не ощущал в течение многих лет. Вдруг всё становится для него значимым и дорогим: небо, солнце, Мари, биение сердца и память о матери.
Поздно, дружок...

Жан-Батист Кламанс - судья на покаянии, до того как приехал в Голландию работал успешным адвокатом в Париже. Специализировался на «благородных делах» на защите вдов и сирот, "от природы я был наделен выигрышной внешностью, благородные позы давались мне без труда. Кроме того, меня поддерживали два искренних чувства. Чувство удовлетворенности от того, что я борюсь за правое дело, и безотчетное презрение к судьям вообще". Его самовлюбленность достигла фантастических размеров, ни одного жеста в пустоту - всё для публики, на их суд и расчет на длительные овации! "Для иных людей важнейшая задача — укрыться от нападок, а для других — поладить с нападающими. Что касается меня, то я отличался гибкостью. Когда нужно было, держался запросто, когда полагалось, замыкался в молчании, то проявлял веселую непринужденность, то строгость. Неудивительно, что я пользовался большой популярностью, а своим победам в обществе и счет потерял." Всему есть предел. В состоянии утомленности, "как будто достигнув предела усталости, на минуту, казалось, постигал тайну людей и мира. Но на утро усталость проходила, а вместе с тем забывалась и разгадка тайны, я вновь бросался в погоню за удовольствиями. Я гнался за ними, всегда находил их, никогда не чувствовал пресыщения, не знал, где и когда остановлюсь, и так было до того дня, вернее, вечера, когда музыка вдруг оборвалась и погасли огни." С этого момента все меняется, мучают беспричинные депрессии и заедает меланхолия. "Жить стало невесело: когда какая-нибудь болезнь подтачивает тело, сердце томит тоска. Мне казалось, что я отчасти разучился делать то, чему никогда не учился, но так хорошо умел — жить." Кламанс сменил тактику поведения и с удивлением обнаружил, что настоящих друзей не бывает - есть только временная выгода, любовь - "порождение тщеславия или скуки." "Люди уже не казались мне почтительной аудиторией слушателей, к которой я привык. Круг, центром которого являлась моя особа, разорвался, и они разместились теперь в ряд, как судьи в судебном заседании." Теперь Кламансу стало казаться, что его осуждают за прошлое счастье, успех, тогда, как люди не понимали происходившие в нем изменения, они его избегали, осуждали, некоторые - сочувствовали. И Кламанс пускается в бега, колесит по городам и весям, обходя мосты, и произнося пламенные речи случайным встречным в забегаловках, а иногда и наедине сам с собой. И даже в моральном падении Жан-Батист ищет попутчиков и компанию, а то вдруг никто не оценит! и все зря.

Не было больше игры, не было театра — одна лишь неприкрытая правда. Но правда, друг мой, — это скука смертная.

Главная моя вина в презрении к людям. И больше всего я презирал тех, кому помогал чаще других.