Записки из подполья

Автор во вступительном слове называет свой рассказ одновременно фантастическим и в высшей степени реальным. Достоевский поясняет, что оттенок фантастичности произведению придаёт то, что оно представляет собой как бы записанные стенографом размышления мужа у тела покончившей с собой жены. Возможно, писатель хочет напомнить нам, что жизнь зачастую порождает сюжеты более жуткие и захватывающие, по сравнению с теми, которые может создать изощрённое воображение писателя. Психологический портрет рассказчика, мнительного ипохондрика, как он сам себя характеризует, кажется убедительным, есть в нём какая-то корневая правда, показывающая низость человеческой натуры.

Главный герой, владелец кассы ссуд 41 года от роду, встречает совсем юную девушку без средств, на которой он решает жениться, выступив в роли «благороднейшего из людей». С самого начала совместной жизни муж старается переделать жену в соответствии со своими представлениями о том, что «такое хорошо, что такое плохо». Главное, что его заботит, - это удовлетворить гордыню и доказать самому себе и всему человечеству свою правоту и великодушие.
Юная супруга, в свою очередь, несмотря на неопытность и кротость, способна на бунт, не лишена остроумия и не готова добровольно «раствориться» в муже. При этом она не может совершить предательство по отношению к тому, чьей женой она согласилась стать.
Возможно ли, пусть и в теории, достигнуть взаимопонимания в такой паре? Налицо факторы, которые, казалось бы, сулят их браку фиаско (глубоко неравные отношения, большая разница в возрасте), но ответ, на мой взгляд, не столь очевиден. Герой называет супругу обожаемым существом, ухаживает за ней, когда она болеет, и в конце даже пытается сделать своим «другом», исповедовавшись в прошлых проступках... Девушка, если верить рассказчику, только став его невестой, ещё смеялась весёлым детским смехом, пела и была готова делиться с будущим мужем сокровенным.
Но герою не обычных человеческих душевных отношений и не простого счастья было надо.

Возможно, их отношения могли сложиться как-то иначе, но чуда не происходит и события развиваются трагически. Герой доводит свою избранницу сначала до полного отчуждения, а потом, когда она уже решила, что между ними всё кончено и внутренне успокоилась, до эмоционального всплеска и нервного припадка, оказавшегося выше её сил.
Слово, которое Фёдор Михайлович проводит красной нитью через всё повествование, - молчание. Рассказчик не раз упоминает это молчание, царящее между супругами.

Они существуют отдельно друг от друга, как две независимые планеты. Она молчит, вероятно, из робости, страха перед ним и возможными последствиями (герой сам пресёк её стремление вести с ним доверительные беседы). Он молчит из опасения, что его не поймут, боясь показаться смешным и глупым, из эгоизма и раздутого самолюбия.
Пожалуй, единственное, что могло им помочь, - это вовремя начатый сложный разговор, когда оба собеседника открыты и слышат друг друга, а не погружены в себя и собственные переживания. Молчание, постоянная недосказанность могут разрушить и относительно гармоничные отношения. Люди не умеют читать мысли друг друга, даже когда они близки, что уж говорить о случае, описанном в рассказе.
Когда герой предпринял ставшую роковой попытку разговора, было уже поздно и, самое главное, его, по сути, по-прежнему интересовал он сам, а не чувства жены. Для него было важно доказать своё превосходство («я восторжествовал, и одного сознания о том оказалось совершенно для меня довольно»), а не попытаться понять, «почувствовать» человека, которого он, по его словам, хочет любить.
Рассказчик в конце склоняется к мысли, что он опоздал только на пять минут и что ничего бы этого не случилось, если бы не «несчастное скопление обстоятельств».

Муж, стремясь осмыслить случившееся и собрать «мысли в точку», не смог признать, что вследствие собственного решения «отложить будущее как можно на долгое время» он опоздал далеко не на пять минут.
Показательно, что рассказ героя начинается и заканчивается темой одиночества, к которому его вполне закономерно привели «бесовская гордость» и упрямое желание доказать свою правоту. Круг замкнулся...

"Причина "подполья" - уничтожение веры в общие правила. Нет ничего святого".
Ф. М. Достоевский

Пожалуй, это ключевая вещь для понимания всего творчества классика. Клубок идей, появившийся в "3аписках", станет во многом основой для дальнейших творений. В повести уже есть всё, что будет в последующих романах («Преступление и наказание», «Бесы», «Братья Карамазовы»), и здесь он впервые в русской литературе сформулировал идеи экзистенциализма. Главный герой - привлекательный негодяй, страдающий идеолог, изучивший себя до невероятных глубин, мучительно переживающий разрыв с людьми:

«Я имел терпение высиживать подле этих людей дураком часа по четыре и их слушать, сам не смея и не умея ни об чем с ними заговорить».

Он заключает в себе "высокое и прекрасное" наряду с тягой к разврату, он ставит "проклятые вопросы" и сам же отвечает на них:

«Всякий порядочный человек нашего времени есть и должен быть трус и раб. Это нормальное его состояние. В этом я убежден глубоко. Он так сделан и на то устроен. И не в настоящее время, от каких нибудь там случайных обстоятельств, а вообще во все времена порядочный человек должен быть трус и раб. Это закон природы всех порядочных людей на земле. Храбрятся только ослы и их ублюдки».

Читать Достоевского всегда увлекательно и захватывающе интересно. Во время чтения посещают различные эмоции: от смеха до слёз. Книга рекомендована для чтения всякому человеку.

У меня уже маленькая флэшмобная традиция образовалась) Мне советуют небольшие, но ёмкие и яркие повести Федора Михайловича - а я их радостно и благодарно читаю)
С этой повестью вышло - как в прорубь нырнуть. Смог меня автор в этой проруби и помариновать - но все-таки. Ведет здесь свой рассказ ростовщик, который берет вещи в заклад... Тоже вспомнилась его же старуха-процентщица?) Так вот - повадилась к нему ходить девица. Молодая, приятной наружности, а главное - нрава (как показалось рассказчику) спокойного и кроткого. По тому, с каким упорством и отчаянием она сдает вещи, он сделал вывод, что девушка терпит нужду и лишения. Ну и решил...
Ждет читателя история из серии "В каждой избушке свои погремушки", и, как сказал вечный антипод Федора Михайловича Лев Николаевич "Все несчастные семьи..." (дальше мы знаем)). Честно признаться, я обратилась к повести (автор определяет ее даже как фантастический рассказ) в шестом часу утра, когда чего-то не спалось. Ну и - спать как-то потом совсем перехотелось... Много что привлекло мое внимание. То, что автор сразу в начало помещает искорку развязки и в каждой главе немного напоминает о ней. Я называю такой прием "авторским подтравливанием", и - да, мне было интересно! Ну и - очень много времени автор уделяет раскрытию характера своего героя-рассказчика, хоть и завуалирует это - но между строк можно многое прочитать. Показалось мне, что эта его работа тяготит его душевно: потому что он видит ежедневно множество людей, в массе своей нуждающихся и в отчаянии. И в какой-то мере считает себя вершителем судеб - потому что своим решением может как подтолкнуть к краю пропасти, так и оттащить от нее. Даже, бравируя перед "объектом своего внимания", прозывает себя Мефистофилем. Ха-ха-ха (прошу читать без какой-либо веселости). Да и девицу свою берет в оборот, считая, что совершает великую милость и вытаскивает ее из невыносимых условий. Ну просто Джейн Эйр и Оливер Твист обнялись и рыдают от умиления, вы посмотрите...
Ну и - развязка. Думаю, это не будет спойлером, если я скажу, что сразу вспомнился мне Бернхард Шлинк - Чтец . По крайней мере, тот же эффект я испытала, как после развязки "Чтеца". Все понимаю, не осуждаю - а даже благодарю автора за такой глубокий психологизм и реализм. Я его стала любить порой больше, чем всякую ванильность и сказочность. Осмелюсь - ОСМЕЛЮСЬ! - только попенять... Первое - на излишний, как мне показалось, объем. Автор сам обещал рассказ - но увлекся своим лихорадочным бормотанием. Когда хотелось ухнуть в рассказ с головой и вынырнуть, отфыркиваясь, а пришлось еще помотаться по волнам мыслей. Ну и - произведение меня покорило еще обложкой и форзацем, где в моем издании были изображены красивейшие решетки набережной Петербурга. Канала Грибоедова или Мойки - что-то я стала забывать, но и то, и то мне родное. Но - Петербург не послужил даже декорацией, лишь был упомянут дом Вяземского (его еще называли Вяземской лаврой)...
Совсем не считаю себя специалистом по творчеству Достоевского. А - хотелось бы! Когда-то меня напугали, что можно прочитать два романа Достоевского - и впасть в депрессию качественно и надолго. Но сейчас я с этим - не соглашусь. Наверно, это пришло с возрастом, но стиль Федора Михайловича становится мне как-то ближе и понятней. И советовать буду - не любителям литературы, подслащивающей реальность. А ценителям реализма и честности. Да, порой это мучительно и даже безжалостно. Но часто боль несет с собой очищение и показывает, что мы - еще живы и чувствуем...

Представили? А теперь давайте обратимся к его версии случившегося. Выслушаем мысли никогда никем не любимого, забытого и выброшенного всеми о молчаливой, но наблюдательной, спасшейся в браке от семейки, в которой куском попрекали, били и вообще собирались продать.

И начинать, и заканчивать можно чуждостью людей, ставших супругами, друг другу - не о чем не только говорить, но и молчать, что важнее, не о чем... Он ее из грязи вытащил, она подмечала тонко течение жизни. Он ей выходить без него из квартиры не позволял, она едва не застрелила его во сне. Он из нее выбить образ друга хотел, побеждая, доделывая, приготавливая, она просто не уважала его, просто презирала. Не жизнь, а сказка...

И как не вылепить из г*вна пулю, простите, так и не создать ячейки общества из чужеродных элементов, людей, чьи ценности, потребности разнятся без дополнения друг другом. Одно мучение сплошное с недоверием, пустота с отдельностью от брачной системы, невозможность быть, раз сосуществование не происходит и никогда не произойдет, мирись-не мирись...

Необычное произведение, не ожидала такого от Достоевского. О том, что нам нужно быть готовыми к нестандартной истории, говорит само название. “Бобок”. Я так и не поняла толком, что оно значит.
Теперь о жанре. “Бобок” можно, при желании, отнести к псевдохоррору, но разумнее назвать его фантастическим рассказом с примесью философии. Или же философским рассказом с примесью фантастики.
Многое, если не всё, как бы перевёрнуто с ног на голову.
Только один пример:

Далее рассказчик оказывается на кладбище и так случилось, что он “прилег на длинном камне в виде мраморного гроба”.
То ли он задремал и ему всё приснилось, то ли наяву он внезапно начал слышать голоса, доносящиеся снизу, откуда-то из могил.
Чего только не довелось ему услышать или, скорее, подслушать. Оказалось, что обитателей загробного мира мучают проблемы, почти такие же как и обитателей подлунного мира. Их разговоры зеркалят светскую болтовню на поверхности. Среди покойников есть люди разных возрастов, сословий, характеров.
Они так бойко общаются, даже перешучиваются, что можно подумать, что мертвецы намного живее и уж точно реальнее невнятного живого рассказчика.
Слова одного из них подтверждают, что эта мысль не так уж нелепа:
"Он объясняет все это самым простым фактом, именно тем, что наверху, когда еще мы жили, то считали ошибочно тамошнюю смерть за смерть. Тело здесь еще раз как будто оживает, остатки жизни сосредоточиваются, но только в сознании. Это - не умею вам выразить - продолжается жизнь как бы по инерции. Все сосредоточено, по мнению его, где-то в сознании и продолжается еще месяца два или три... иногда даже полгода…"

А что после? Потом ожидается тот самый бобок, значение которого покрыто туманом. И забегая вперёд скажу, что тайна эта так и не будет раскрыта. Рассказ закончится на самом интересном месте.
С обычными живыми людьми обитателей гробов роднит и то, что они хотят весело проводить время, падки на удовольствия и даже могут различать вонь (откуда у них обоняние понять сложно).
Мертвецы проявляют стандартные человеческие качества: зависть, эгоизм, ревность, похоть, желание кого-то обмануть, тщеславие и т.д. Они сплетничают, обсуждают других.
Их, представьте, волнует, как они выглядят. Каждый считает себя самым привлекательным, а в других находит кучу недостатков. В своём глазу бревна не замечают, а в чужом соринку видят… Вполне себе человеческая реакция. Читать об этом было очень забавно.

В замогильном мире, как и в любом другом сообществе, есть иерархия.
Покойники говорят, что иерархия у них больше не работает, но на самом деле без неё не обойтись.
Есть и другие параллели с миром живых. Например, есть среди них генерал, который даже в могиле в преферанс играет.
Под конец живые мертвецы решают, что не будут ничего стыдиться и будут говорить о самом сокровенном.
"Я прежде всех про себя расскажу. Я, знаете, из плотоядных. Все это там вверху было связано гнилыми веревками. Долой веревки, и проживем эти два месяца в самой бесстыдной правде! Заголимся и обнажимся!"
Но тут-то история и прерывается. Самых больших тайн они нам осмотрительно не выдали, услышав как кто-то наверху громко чихнул. Решили ничего не стыдиться, но устыдились?
Не исключено, что непутёвый рассказчик просто не вовремя проснулся.

Что это было? Ироничная сатира на надземный мир? Возможно, но главного нам так и не рассказали. Что же будет, когда наступит пресловутый “бобок”?
Сравним рассказ с ресторанным меню. Это как, если бы мы успели только попробовать какую-нибудь закуску, салатик, а основное блюдо нам так и не принесли. Но всё равно было вкусно.
Не скажу, что осталась в восторге, но произведение однозначно стоит внимания.
Тема мрачная, я не любитель нуара, но в этой истории в избытке имеются лёгкость, юмор и обаяние.
Покойнички по-своему даже милые, чем-то они к себе притягивают, хотя людьми они, видимо, были отнюдь не самыми приятными.

Приближается время, когда человек не родит больше звезды. Горе! Приближается время самого презренного человека, который уже не может презирать самого себя.
Смотрите! Я показываю вам последнего человека. (с)

Потрясающая вещь. Изящная, тонкая, проникновенная, отвратительная... Очень неоднозначная. Заставляющая под другим углом взглянуть на все ранее читанные книги Достоевского. Пожалуй, эту повесть можно назвать ключом ко всему творчеству великого писателя. Великого - не то слово. Космической величины писатель.

Считается, что именно с Записок начинается экзистенциализм. Да, несомненно. Кафка, Сартр, Камю, даже Горький - они вот отсюда. Из этой "шинели". И даже легко узнаются. Кстати, Достоевский обозначает и свои источники, откуда вырос его экзистенциализм. Гоголь и Лермонтов. Очень откровенные отсылки. Не ошибетесь.
Да, вначале были: Лермонтов и Гоголь. Потом - Достоевский. А уж от него...
Вернусь к Горькому, так как он немного выбивается из ряда экзистенциалистов. А он и не был им никогда. И не любил самокопания героев Достоевского. Только вот пьеса "На дне" очень сильно перекликается с Записками из подполья. Да-да. Там сплошная достоевщина же, в пьесе. Помните, Актер (несколько пафосно, даже с гордостью): "Посторонись. Больные люди идут!" Очень яркий и запоминающийся эпизод. Чем гордиться-то? Почему Горький будто насмешничает над этими убогими? - Так вот же ответ, в самой первой строчке и до последней в том же духе: "Я человек больной... <...> Я думаю, что у меня болит печень." - и будьте любезны принимать героя Достоевского как человека. Как жалкого и ничтожного, но имеющего свою гордость, несчастного маленького человека, над которым грех смеяться. И будьте любезны вглядываться в человека: а что с ним? А почему он таков? болен? несчастен? А может жизнь такая, не он таков? И имеет ли он право на свою гордость? - Имеет или не имеет (на взгляд постороннего), но она (гордость) в нем есть.

И разве только в нем? Поищите у себя. Наверняка найдется. И разве каждому из людей не дороже свои собственные капризы?
Разумеется, под капризами имеется в виду не звезда с неба (хотя, почему нет?), а только то, что тешит человека. В том числе - отказ от выгоды для себя, в том числе - собственные страдания.
Какой ты есть, человек?

Но вот при всей моей любви к экзистенциалистам, "Записки" слишком насыщенная вещь, я не смогла читать их, как говорят: "на одном дыхании". Не хватило этого дыхания. За свежим воздухом пришлось идти на улицу. Там люди. Посторонние. Чужие. Без всякого внутреннего дерьма (простите) напоказ. Их не надо жалеть, им не надо сочувствовать.
Так-так. А ведь это из той же истории: всякого человека прежде всего заботит он сам. Его собственные ощущения. И меня тоже. Не исключение. "Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить?".

"Записки из подполья" - слишком сильная вещь и по воздействию на читателя (не думаю, что это только мое восприятие), и по масштабу в целом, то есть настолько огромны затрагиваемые темы, что бесполезно даже пытаться в одной рецензии отразить все впечатления о прочитанном.

Поделюсь еще одной мыслью, вернее - сомнением. А любит ли сам Достоевский своих героев? То есть, жалость, сострадание, понимание - это есть, безусловно. Но ведь проскальзывает и брезгливость. И какая-то насмешка даже. Абсолютное и безжалостное понимание отвратительности своего героя.
Именно эту насмешку и безжалостность потом использует Горький в своих пьесах "На дне" и "Дети солнца" по отношению к персонажам и идеям, позаимствованным из этой повести.

Еще одно открытие, кстати, обыгранное Горьким. Человек - вот основное, что волнует человека. Вернее - собственная персона. Как объект изучения и трепетного отношения.
"Посторонись... видишь — больные идут?.." (с) - можно считать обращением к обществу. Посторонитесь, вот эти: униженные, оскорбленные, больные, ничтожные - у них своя гордость. Они право имеют.

P.S. О моей прогулке среди людей. О том, что мне приятно думать, что не надо вникать в проблемы прохожих, знать их внутренний мир. Мне достаточно внешнего и ненавязчивого. И это здорово. Прохожу мимо церкви. Там группка бомжей. Реальных, обитателей не ночлежки даже, а придорожных кустов. Разговор довольно громкий, не вслушиваюсь, но долетают слова: " "Офице-ер!" Что такое офицер? - звание. Человеком надо быть!". Однако.

"Душное", тяжелое произведение. Небольшая повесть - а сколько в ней горечи, озлобленности и обиды на мир, людей, себя...Не смог, не получилось, упиваться жалостью к себе и в то же время считать себя выше других (мол, все умные люди не знают, куда себя деть, а все тупые и ограниченные люди очень деятельны и смышлены), наслаждаться собственным страданием и строить честолюбивые мечты (напомнило мне это немного "Поединок" Куприна), и ни шагу не сделать для их осуществления.

Всю жизнь терпеть унижения от других, стучаться в закрытые двери, напрашиваться в гости к тем, кто тебя терпеть не может - по-моему, больше чем автор сам себя, его никто унизить и не может, совсем никакой гордости, никакого чувства собственного достоинства, одни слова, слова...

Но был в этой странной жизни (рассказчику - главному герою - 40 лет, и он это считает какой-то крайне старостью, хотя... всю книгу непонятно, говорит он всерьез или так неудачно шути, сарказм, ирония, насмешка над собой и над другими, поздние раскаяния и ненужные теперь уж сожаления - все перемешалось и слилось в его "мемуарах") и один счастливый миг, миг встречи с юной, двадцатилетней Лизой, девушкой непростой судьбы, которая чуть ли не единственная в кои-то веки обошлась с им по-доброму и хотела принять в его судьбе живое участие. Но...бессмысленная и ненужная гордость (вкупе с отрицанием любви как таковой: "В любви он всегда признавал превосходство...") взяла в герое верх. Вот так порой нелепо и рушатся жизни, а потом начинается его "подполье", отчуждение от общества, прозябание в одиночестве...

Покинутый всеми, неплохой в общем-то человек, а порой и нужно-то просто открыться другому человеку, проявить искреннее сочувствие к кому-нибудь, чтобы жизнь заиграла новыми красками. Вначале своих записок автор замечает, что с любовью-то и счастья не надо, так ведь любовь и есть счастье, вот, наверное, в чем его просчет...

4/5, размазанный конец и некоторая недосказанность немного испортили впечатление от книги, но сколько здесь рефлексии (обожаю это в литературе) и, конечно, замечательная атмосфера, как всегда у Достоевского, мрачного Петербурга.

Невероятно ёмкая проза, маленький рассказ-притча на нескольких страницах, и вдруг - настоящий парад идей от экзистенциализма и психоанализа до христианства и буддизма.

Читатель встречает человека, которому ни много ни мало известна Истина, при том, что все окружающие считают этого человека сумасшедшим.

О скольких десятках таких я уже читала?, - подумала я, и могла бы так и не отложить книгу, если бы не рекомендация уважаемого laonov . И это было бы огромной ошибкой.

Итак, продолжаем знакомство с героем, типичным «достоевским» персонажем – маленьким, смешным, униженным и, вместе с тем, переполненным гордыней и какой-то большой нелюбовью – и к себе, с детства, и, как следствие, к людям, которые смеются. Но вскоре он освобождается от своего страха быть осмеянным и от своей униженности и гордыни. Герою становится все равно. И это не «все равно, я вас выше и лучше», а убеждение глобальное.

Падение на дно океана отчаяния и нахождение своеобразного успокоения в самой низкой точке. Можно это назвать стабильностью - ниже падать некуда, всеравнее уже не будет. Чаще всего от такого «всеравнизма» могут «вылечить» люди, но тут герой уже дошел до такой степени отчуждения, что уже не может приблизиться к другим на нужное расстояние. Да и в лекари нет охотников. Ощущение, что все равно всем.

И уже готово решение лишить себя жизни, ведь все равно же, но… Всегда бывает какое-то «но». Известно, что даже глубоко депрессивному человеку для самоубийства нужен энергетический «приход». Чтобы стало не так все равно. И вот уже звездочка мелькнула, подсказывая: «сегодня», а дома уже ждет услужливый револьвер.

Вот только девочка на улице… Что же это за девочка? Мало ли их, таких, по улицам бегает? Не все ли равно?

А если это Анима, душа? Маленькая, жалкая, одинокая. Иначе, отчего бы именно ей не давать покоя человеку перед последним в жизни выбором?

Удивительно, как обманчиво простой и короткий текст заставляет прочувствовать, как законы, по которым живет сознание отступают. Вот, сидит человек в кресле, самоубийство – дело уже решенное, сознанию, рассудку всё равно. Ну ладно, почти все равно. Герой засыпает. И начинают действовать другие законы.

В совсем не смешном сне смешной человек встретился с тем, что он сознанием отвергал на протяжении всей жизни, да и сама жизнь, казалось бы, отрицала это как невозможное. Наверное, это был голос души, той самой, отвергаемой и потерянной. Герой увидел Землю и людей такими, какими они могли бы быть, живущими так, как не мог представить его рассудок, это можно было лишь прочувствовать и воспринять всем существом как важнейший и преобразующий опыт.

Можно назвать это Раем – мир, наполненный любовью и гармонией, где люди естественным образом ощущают свою самость. Они не отчуждены ни от себя самих и своих потребностей, ни от других людей, ни от природы. И это не Утопия. А всего лишь общество, быть может, несколько более идеальное, чем описываемые Клодом Леви-Строссом традиционные общества народов, котором чужды идеи прогресса, живущие в гармонии с миропорядком. Это ни в коем случае не какое-либо «разумное» устройство общественной жизни. Здесь царит нечто большее, чем разум. Это Целостность.

Но я скоро понял, что знание их восполнялось и питалось иными проникновениями, чем у нас на земле, и что стремления их были тоже совсем иные.

Но и прекраснейшие сны не длятся вечно. Герой – человек, носитель первородного греха, а любой Рай всегда мыслился человеком как Рай потерянный. И стоит допустить в царство гармонии хотя бы тень греховной мысли, как начинает исчезать всё, что успел полюбить герой. А потом уже никакие прекрасные идеи не могли спасти этот мир.

И вот уже и на той Земле жизнь почти такая же, как и на этой. Так что же изменилось? К чему был весь этот сон?

Человек пробудился для жизни.

Смешной человек принял и полюбил себя таким, как есть. Ну и что, что люди смеются?

Кроме того — люблю всех, которые надо мной смеются, больше всех остальных.

Так бывает, если человек увидел свой путь, дорогу проповеди и разделения своей истины с другими. И как завершающий аккорд звучат прекрасные слова о воссоединении человека с Душой: