A Tale for the Time Being

«Моя рыба будет жить» – многослойное и сложное произведение. Оно очень сильно воздействует на чувства читателя, поднимает множество непростых и, наверное, неразрешимых вопросов.
Книга, о которой хочется говорить.
Сначала, когда я читала, у меня было недоумение. Я не понимала, что происходит. Но даже не до конца осознавая, я уже эмоционально была вовлечена.
Книга написана на стыке реальности и мистики. Несмотря на то, что автор японка только по происхождению, произведение вышло очень японское, с погружением в менталитет и обычаи. Тут стоит еще упомянуть, что Рут Озеки – буддийский священник и специалист по классической японской литературе.
Главная героиня Наоко – японская школьница. Но. Она росла в Америке, так как ее папа работал в Кремниевой долине. И в Японию они вернулись после того, как отец потерял работу и капитал.
Нао воплощение абсолютного одиночества. Она не близка с родителями, так как те заняты выживанием и решением своих проблем. Одна тянет на себе семью, второй мыкается в попытках преодолеть депрессию, хоть бы и самоубийством.
В школе девочка подвергается жесточайшей травле. Читать эти сцены было тяжело. Автор, конечно, не смакует их и не перебарщивает с количеством сцен, но их более чем достаточно, чтобы ужаснуться. Всегда считала, что дети – самые жестокие существа на свете, потому что без тормозов.
Связь с американской подругой теряется, что логично.
А дальше встают экзистенциальные вопросы. Жизнь и смерть, изменчивость и неуловимость времени.
Поддерживает Нао только ее прабабушка – монахиня Дзико. Конечно, беседы с ней меняют девочку. Но делают это очень мягко и постепенно. Дзико 104 года, у нее осталось очень мало времени. А что будет с Нао дальше?
Интересный ход – с дневником Нао мы знакомимся через Рут – женщину, которая случайно нашла его упакованным в пластиковый пакет среди мусора, вынесенного на берег океаном.
И кто знает, реальна ли Нао? Или это плод воображения Рут? Или наоборот – Рут – это воображаемый Нао читатель дневника. Всё зыбко и всё связано.
А может, это процесс написания романа и взаимоотношений автора и персонажа...
А еще тут интересный образ погибшего сына Дзико – летчика-камикадзе, чьи дневники сохранились. Поиск смысла в происходящем. И выбор.
Наша жизнь – это всегда выбор и нужно уметь брать на себя ответственность за него.
В общем, в книге много разного – от кота Шредингера до философии дзэн.
А еще эта книга получила российскую премию «Ясная поляна» в номинации «Иностранная литература» за 2015 год.
Я сказала куда меньше, чем хотела бы. Но тут и так много букв, так что едва ли кто-то дочитает. Но если вы дошли до этого предложения, познакомьтесь с этой книгой. С удовольствием обсужу ее потом с вами здесь)

Интересное смешение американско-японской культуры в книге американской японки Рут Озеки очень завораживает. На протяжении всей книги очень беспокоит то, как связана главная героиня Нао с писательницей, которая находит ее дневник прибитым к берегу острова, и как они обе относятся к Рут Озеки. Какая часть из этого правда, а какая вымысел? Есть ли здесь что-то из реального мира автора? Кое-где органичное, а кое-где нелепое смешение разных языков (английского, французского и японского) и времен (древние буддисты и современные компьютеры и мобильные телефоны) заставляет считать эту книгу безвременной, как и Нао, как и ее дневник и заставляет поверить в то, что она пишет про "временных существ".

Буддистская монахиня - бабушка Нао - рассказывает про то, как развить в себе superpower как у superhero. Что само по себе повергает в шок даже такого человека как я, который ненавидит стереотипы. Для развития в себе суперси, конечно же, нужно медитировать (ну а что?). А у самой Нао и без superpower проблем хватает. Ей не нравится жить в Японии, у нее отец пытался покончить жизнь самоубийством, и она недалека от этого, а уж что творится с ней в школе - лучше молчать. Единственная отрада в жизни - это ее бабушка. Вот о ней она и решает написать в ее дневнике.

Что из этого получилось? А, есть вероятность, что дневник этот еще не написан, или как раз пишется сейчас. Потому что время - странная штука.

Что происходит со временем? Куда деваются потерянные слова? Как отыскать своё истинное „сейчас“? Погружаясь в эту историю, волей-неволей начинаешь задаваться теми же вопросами, что и герои, вопросами, ответы на которые уже давно не ищешь. «Вверх, вниз, одно и то же». Шорох золотых листьев. Грохот разбивающейся волны. Рычание неистовствующей бури. «Давай считать моменты вместе?». Уплывающая рыба. Наблюдающая ворона. Умирающий кит. Давай.

«Ты думаешь обо мне. Я думаю о тебе. Кто ты и что ты сейчас делаешь?», – вопрошает книга с первых же страниц, и то странное чувство, что охватило меня в тот миг, осталось со мной до самого конца. Никогда не сравниваю писателей и их творения, но нужно признать, что атмосфера и сама суть этого романа прям-таки дышит Японией, потому, наверное, мне и было столь комфортно в этом море, ибо плавали, знаем. По этой же причине я и не искала прямых ответов и ответов вообще, ибо понимала, что их не будет, зато будет много связей и параллелей. Непохожие друг на друга персонажи с совершенно разными историями, но как же много у них общего, как удивительно переплетены их жизни и судьбы, сколько точек соприкосновения можно отметить, и вот ты, пристально следя за нитью повествования, проникаешься ими, дышишь ими, живёшь ими, а в конце... А был ли конец? На мой взгляд, нет. «Забудьте о часах, у них нет власти над временем, но она есть у слов», – для меня эта история является в первую очередь песней о слове, отсюда вытекают и взаимоотношения между книгой, писателем и читателем. Был ли реальным сон Рут или же она сама исписала последние страницы дневника Нао? А нужно ли вообще знать ответ? Мне – нет. У слова и правда есть власть.

Рут Озеки имеет власть над словом, в этом сомнений нет. Дедовщина, которую устраивают бессердечные взрослые, и травля, которую учиняют жестокие дети. Океан, наполненный человеческим мусором и радиоактивными отходами. Причины навязчивых мыслей о суициде, которыми были так одержимы герои. Трагедии, что сотрясали страны, разрезая время и всё меняя. Квантовая физика и рассуждения о множественных мирах. Стыд, родственность душ, совесть. Рассказывая непростую историю девочки-подростка и вплетая в повествование жизни пожилой буддистки, которая умела замедлять время, юного солдата, который так хотел жить, потерянного программиста, который так хотел умереть, взрослой женщины, которая жила в вечной дремоте, она умудрялась поднимать разные темы; на чём-то она особо заостряла своё внимание, о чём-то упоминала вскользь, и не было в этом ничего лишнего, всё казалось уместным и важным, ибо «Жизнь полна историй, или, может, жизнь – это только истории». Ни больше ни меньше.

Дочитав сегодня днём книгу, я, сидя под деревом, смотрела в пустоту и ни о чём не думала, – обычное состояние, которое охватывает в первые минуты после того, как истории, подобные этой, заканчиваются (но нет, они никогда не заканчиваются). Время, казалось, остановилось. И тут на землю у моих ног упал жёлтый лист. «Я могу представить себе, как ищу утраченное время под деревом, перебирая опавшие листья, которые суть рассыпанные золотые слова». И в этот миг мир ожил. Окружавшие меня яблони, берёзы и клёны весело шумели, приветствуя осень первыми золотыми листьями, а тёплый и душистый ветерок им подпевал, вторя звонко поющим птицам. И наступил тот самый момент. Момент, когда, вглядываясь в кроны деревьев, любуясь ярким голубым небом и вдыхая ароматный воздух полной грудью, чувствуешь неподдельное счастье, и все тревоги, переживания и страхи остаются где-то позади, и рыба больше не бьётся о рёбра, и остаётся одно лишь сейчас. Вот именно в такие моменты осознаёшь, что существа мы может и временные, но у нас всегда есть выбор, и выбор жить является одним из самых верных.

– О, какого я человека встретила! – делилась со мной на прогулке радостной новостью знакомая. – Она занимается йогой почти сорок лет и видит всех насквозь!
– В каком смысле? – осторожно поинтересовалась я, надеясь, что это метафора.
– В прямом! Она видит, как внутри течёт энергия! Она такие вещи говорит, такие вещи…
Дальше понёсся хоровод из дурно понятого буддизма, красивых, но малопонятных терминов, мистики, третьего глаза и таинственных совпадений.
Придя домой, я села читать «Мою рыбу». И – как в зеркале – увидела то же самое. Две параллельные истории (с патетичными всплёскиваниями руками «ах, случайно или неслучайно пересеклись жизни токийской девушки и канадской писательницы, ах»!), щепотку буддизма в весьма вольной трактовке, квантовую физику и теорию приливов (здравствуй, «Квантовая теория любви» и ещё пара десятков подобных книг), рассуждения о роли Японии в мировой истории и Второй мировой. В общем, мой самый нелюбимый жанр «шило, мыло, повидло». Претенциозности и занудства немного не хватило, чтоб напечатать это в серии «Интеллектуальный бестселлер». Всё же читается довольно бодро, резкой отрыжки не вызывает, хотя и напоминает Ричарда Баха и прочих Куэлий. Но те были наивными, простодушными, проповедовали прямым текстом, без красивостей и фиг в кармане. А тут всё непросто, всё с подтекстом. Правда, с первой страницы не оставляет стойкое ощущение дежа вю. От истории японского отца, который говорит, что идёт на работу, а сам глазеет на галок до самого мотива случайно найденного дневника. В общем, я сомневаюсь, что эта рыба будет жить долго.

- В Японии на сто человек приходится один шизофреник.

• Простите, вы о чем?...
• Кстати, клептоманов тоже один на сто...
• Да о чем это вы?
• Если однополой любви среди мужчин подвержен один процент, то, естественно, таким же должен быть процент и среди женщин. И если продолжить - один процент поджигателей, один процент алкоголиков, один процент психически отсталых, один процент сексуальных маньяков, один процент страдающих манией величия, один процент закоренелых преступников, один процент импотентов, один процент террористов, один процент параноиков...
• Прошу вас, довольно этих несуразностей...
• Хорошо, слушай спокойно. Прибавим боязнь высоты, боязнь скорости, наркоманию, истерию, одержимых мыслью об убийстве, сифилитиков, слабоумных ... - тоже по одному прценту - и получим в общем двадцать процентов... И если ты можешь таким же образом перечислить еще восемьдесят аномалий - а нет никаких сомнений, что сделать это можно, - значит, совершенно точно статистически доказано, что все сто процентов людей ненормальны.

  Кобо Абэ "Женщина в песках"

  Сюрприз №1 от издательской серии "Шортлист"! После жутко понравившихся мне Кельмана, Зеталера я в шоке от своих мыслей после прочтения этого романа.

  Нет, не читайте моего отзыва! Необъективно все это, конечно! Рут Озеки безусловно имеет писательский талант, ведь удасться смешать совершенно несмешиваемое и нерастворимое, а затем это удачно продвигать и получать премии - это под силу не каждому. Наверное, для этого надо было уехать из далекой экзотической Японии и писать о ней издалека, но любя всем сердцем. Вот также, похоже, и Мураками продвигается по шортлистам.

  Части о девочке Нао, находящиеся в первой и второй части, меня опустили на самое дно восприятия. Именно тогда я обратил внимание на лайвлибовский тег, прочитав там "книги для подростков". Да, теперь, пройдя "полный курс" до конца, понимаю, что книга реально написана именно для них. Причем со всеми молодежными фишками, и не только западными, но и колоритными восточными.

  Оценки четырем частям книги я выставлял вразнобой. Первая часть - 3, вторая - 2, третья - 4 и четвертая - четыре с половиной. Фактически, две линии - Рут из Канады и Нао из Японии совершенно различны, причем если первая очень стабильна по всему течению романа, то вторая сюжетная линия сначал для меня резко провисает, но позже поднимается очень высоко. Для начала - все эти девочковые стенания со всеми возможными подробностями. И только к концу, благодаря своей бабушке, сюжет переломился и Нао вместе со своим отцом ушли из вышеуказанных процентов, прописанных Кобо Абэ.

  Понимаю, что не каждый сможет дойи до конца и понять главные элементы, продуманные автором. Понимаю, что молодому поколению это и нужно было бы вменить. Уважение к семье, экологии, жизненной философии, увлечение историей, техникой, физикой в итоге должны были бы запомниться больше выставленных на аукцион трусиков после менструации. А так ли это на самом деле? Надо спрашивать об этом не у меня, а у нового поколения, поколения блоггеров и хентаев. Мне же было очень сложно воспринимать восток, в чем я уже не первый раз убеждаюсь - уж извиняюсь. Похоже, что магический реализм, ловко вкрапленный в повествование сделал свое черное для меня дело.

  Ну, а вы расслябляйтесь, и если готовы к некоторым современным японским экзотическим и буддийским фишечкам - то вперед! Возможно, это будет книжка не на вечер, а на целую жизнь!

Прошло несколько часов, как я закрыла книгу.Во всей сумятице в голове неотвязной есть одна мысль, что как же им всем повезло,что была такая бабушка - монахиня. Всем помог буддизм)
Все как-то не так, слова не идут, писака из меня никакой. Очень жаль. Потому что это великолепное, многоплановое произведение, правда, в конце доведшее меня до точки кипения заигрываниями автора с читателем (ну, ненавижу это просто!) и приложениями о квантовой физике, пресловутом коте и еще непонятно зачем приложенными приложениями.
Что-то в этом всем есть автобиографичное, Озеки, явно, с себя писала и жизнь на острове и муки творчества. Вот только ее семейная жизнь привела меня в нескончаемый ужас. Как будто типичная семья в стиле Стивена Кинга, этакое бытовое кошмарство. Мне все казалось, что вот-вот и сквозь этот завывающий ветер в бамбуке войдет ее муж Оливер с топором наперевес и так - хмяк! ее обухом со словами "Ты таки сумасшедшая"... И Рут, не любящая кота... Никогда не доверяйте людям, не любящих котов. Что-то в них есть жестокое и холодное. От этой парочки - Рут и Оливер - до сих пор мурашки по коже, а ведь это реальные люди, черт возьми! Это писательница со своим мужем!
Ну, и с вороной было слишком. Я считаю.
И если конец истории от Рут убежал, то у меня он скомкался и провис не туда. Или туда. Да неважно, круг идеально не замкнулся, при чем не в самой истории, а в ее конструкции.
Сама же история чудо как хороша. Своей искренностью и беспощадностью. Трогательностью души девочки-подростка и внутренней силой маленькой женщины-монахини Дзико. Жизнью и смертью Харуки №1. Всеми теми выборами, которые мы делаем и не делаем. Вежливой Японией, распутной Японией, религиозной, хентайной, нищей, силиконовой, технологической, неоновой. Кланяющиеся японцы. Жестокие японцы. И буддисты тоже.
И безмерно, не могу передать до какой степени, я разочарована, что историю Дзико так и не узнала...

Японская школьница, волнующаяся за своего отца с суицидальными наклонностями
Писательница, живущая со своим мужем на маленьком островке земли в Канаде.
Сточетырехлетняя (как это слово правильно пишется?) дзен-буддистская монахиня-анархистка-феминистка, живущая в уединенном храме.
Что их объединяет?
Как вариант - Рут Озеки и книжка "Моя рыба будет жить".

Собственно, влюбилась я в "рыбу", как только прочитала название. Почему? Dunno lol. Но я побежала и купила. Насторожили уловки издателей из серии "Американский Мураками", "Японский Селинджер", етц, етц.
Зря. Нет, не японский Селинджер и не американский Мураками, но нечто совершенно самобытное. Отличное смешение японского и европейско-американского.

Я, кажется, везде истерично кричу про "японская литература - отсутствие динамики, это созерцание!!111". Так вот. Кричу еще раз. Японская литература - отсутствие динамики, это созерцание!!111
А американская литература в основном как антипод - действие действие действие.
Я ни разу не литературовед, так что можете меня пинать. Хотя лучше не пинать. А то вдруг я когда-то тоже буду сточетырехлетней дзен-буддистской монахиней-анархисткой-феминисткой и не помогу вам обрести покой.
Я временное существо. Мне можно. Я существо мелкое и корыстное.

А может я не буду монахиней. И японской школьницей мне уже не стать. Но, может, когда-нибудь я прикуплю себе дневник, сделанный из обложки потрепанного томика Пруста. И запишу там жизнь какого-нибудь интересного человека, да и выкину его в море в коробочке для завтраков с Hello Kitty, чтобы он дошел до моего читателя, с которым я веду диалог. Ну как диалог. Мне никто не ответит, понятно. Но ведь вопросы задавать мне это не помешает?

А может случиться и так, что я выйду замуж за мужчину, который отчаянно не любит шум города и уеду куда-нибудь, если не на отдаленный край Канады, так куда-нибудь на Камчатку. Буду жить от перебоя электричества до перебоя электричества, беречь генератор в подвале своего уютного дома и заставлять весь дом книжками, страницы которых будут разбухать от высокой влажности (главное - заставить стопками разбухших томиков высокую деревянную лестницу на второй этаж).

А может, я напишу свой феменистско-анархистский дневник с обложкой из Пруста, посматривая на скалистый берег за окном.

Или забью на эдакие архетипы и проживу свою интересную жизнь.
Как пойдет.
У меня на это еще много дзен-моментов.
И, наверное, около 133335416 этих самых дзен-моментов у меня ушло на написание этой рецензии. Для ленивых: сто тридцать три миллиона триста тридцать пять тысяч четыресташестнадцать дзен-моментов.
Страшное число? Весьма.
Но ничего страшного, в сутках у меня этих моментов 6400099980. И опять для ленивых: шесть миллиардов, четыреста миллионов, девяносто девять тысяч девятьсот восемьдесят дзен-моментов.
А сколько их еще будет за всю жизнь?

Нао – обычная шестнадцатилетняя девочка. С раннего детства она с родителями жила в Америке. Потеряв работу и все сбережения, отец Нао вынужден вместе со своей семьёй вернуться обратно в Японию, в совершенно чуждый мир. С этого момента всё вдруг кардинально меняется. Отец погружается в себя и единственное его занятие в маленькой дешёвой квартирке - сборка оригами и неудачные попытки суицида. Помимо отцовских душевных проблем, которые ложатся тяжким грузом на хрупкие плечи дочери, Нао подвергается ежедневным жестоким физическим издевательствам со стороны своих нынешних одноклассников. Единственный глоток свежего воздуха дарит ей общение с её прабабушкой 104-х летней буддийской монахиней Дзико. Однажды гуляя по Токио, Нао находит в магазинчике тетрадь ручной работы. У неё появляется идея описать жизнь Дзико, а после того как тетрадь закончится, она намерена поставить точку и в своей жизни.
По прошествии времени, на маленьком острове в Канаде, писательница Рут находит на берегу океана запечатанный пакет, в котором находится дневник Нао. Рут предстоит прожить заново жизнь Нао, полностью погрузившись в чтение потёртой тетради.
Книга довольно интересно написана и захватывает с первой же страницы. На протяжении всего повествования меня не покидало ощущение, что главная героиня рассказывает историю своей жизни и делится своими эмоциями именно со мной. Автор умело переплетает прошлое, настоящее и будущее, погружая читателей в теорию множественности вселенных, в путешествия сквозь пространство и время, и, в конечном итоге, в обретении гармонии. Очень часто акцент ставится на имени главной героини и временном отрезке «сейчас» (игра слов в английском варианте).
Вообще, почитав рецензии на эту книгу, я была слегка удивлена, что многие её воспринимают как оду смерти, что проще уйти от проблем и наложить на себя руки, чем остаться их решать. Нет! Это на самом деле печально. Но лично я вижу, что книга как раз таки, наоборот, о смысле жизни и в понимании полного бессмыслия уйти из неё добровольно.
Впрочем, каждый видит в одном и том же совершенно разные вещи, кто-то ищет скрытые смыслы, а кто-то просто наслаждается историей. И, несомненно, правы и те и другие.

Лампомоб-2018
4/13
И все-таки японцы для меня по-прежнему остаются инопланетянами, как бы я не пыталась проникнуться их миропониманием. Дошло до того, что я уже заразилась их идеей миросозерцания, неспешного наслаждения красотой - так хороша цветущая сакура и красные листья, что я тоже готова сорваться с места, чтобы смотреть на это пиршество красок, наслаждаться ароматами, размышлять о времени... Но мне, как ни крути, не понять, как можно погрузиться в созерцание медуз в аквариуме или ворон в парке настолько, что не увидеть, как твоему единственному ребенку плохо в том мире, в котором он очутился благодаря твоему же решению. Потому что вовсе не случайным было увольнение Харуки № 2 из замечательной компании в Силиконовой долине, и нисколько не вынужденным - возвращение в Японию, как мы узнаем впоследствии.

Поклонники романа меня побьют, но для меня две линии повествования - японская и канадская - развалились сразу. Как я не старалась, не могла убедить себя в том, что история Рут - логически связана с рассказом о Дзико (кстати, вот тут я почувствовала себя совершенно обманутой - мне обещали историю Дзико, и я не верю, что у замечательной буддийской монахини было детство Наоко и зрелость Рут)... Да и вообще, канадская часть истории смотрится в качестве справочного комментария к дневнику Нао и эпистолярному наследию Харуки № 1 - она настолько перегружена информацией и бессвязна, что довольно быстро её герои перестали меня эмоционально задевать от слова совсем. На самом деле это довольно странно, потому что муки творчества и предчувствие старения, а также реалии многолетнего брака мне куда ближе, чем повседневность современной токийской школьницы или армейские будни вынужденного военнослужащего, а вот, поди ж ты, читать о жизни Рут с Оливером и его котом Шредингера мне было по большей части скучно. Впрочем, предчувствие Альцгеймера равнодушной не оставило, как и попытки Рут помочь Нао в реальном времени, эта гонка за встреченными ею случайно персонажами, стремление верифицировать описанное как действительно происходящее/происходившее - очень точный образ.

А вот все описания жизни Нао и её семьи в Японии, постепенно наполняя внутренним ужасом, зацепили всерьез. И даже поставили в тупик. Потому что единственный нормальный для меня человек в этой истории - дядя Нао, Харуки № 1 - абсолютно не вписывался в эту культуру, и был вынужден совершить поступок, глубоко чуждый его убеждениям и желанию. А другой замечательный персонаж, бабушка Дзико, фактически тоже вычеркнула себя из повседневной жизни, затворившись в затерянном буддийском монастыре. Впрочем, иных вариантов у думающего, эмоционально глубоко чувствующего человека, я в описанном обществе и не нашла.
Поскольку снова не понимаю этого способа жить, ничего не обсуждая с самыми близкими, не разговаривая с ними даже тогда, когда по всем признакам молчание может обойтись слишком дорого... Не понимаю этой провоцирующей педофилию школьной формы, этих откровенно сексуально настраивающих "французских" кафе, лав-отелей, хентай, яой - тут я, пожалуй, замолчу, потому что у нас в какой-то момент это стало очень популярным, и вокруг развелось множество знатоков, в восторге заламывающих руки. Да на здоровье, ребята, развлекайтесь. В Японии вообще иначе нельзя, поскольку страна невероятно перенаселена, и нужно же как-то избавляться от тупиковых ветвей цивилизации - иначе просто скоро на всех тупо не хватит места. Словом, желтые шорты, малиновый свитер, зеленые волосы, похотливый взгляд и дрочба перед грязным бельем, предлагающимся Интернет-аукционами - ваш выбор? - добро пожаловать в Токио, здесь вас быстро инфицируют мыслями о самоубийстве, и даже научат, как это бодрее всего провернуть. Поскольку абсолютно неясно, как выживать в том мире, когда твой отец лелеет мысль о самоубийстве, попутно загоняя свою семью в расходы на врачей и штрафы, мать сначала сутками созерцает, а потом столько же времени пашет на работе, школа превращается в ад при полном попустительстве учителей и всё тех же родителей, единственный человек, проявляющий участие к твоей судьбе - пошлая сутенерша, и даже американская подружка перестает отвечать на письма...
В общем, я бы тоже в монастырь ушла, наверное.
Искренне завидую тем читателям, у которых все линии этого повествования сумели сплестись в изящный общий узор. Для меня, скорее, все это представляется в виде большой шкатулки с бусами, которую кто-то неудачно встряхнул так, что они перепутались в невозможный колтун. Вроде бы, каждая отдельная линия чем-то хороша, но вместе это и надеть нельзя, и разбирать слишком долго.
Так что я отлично понимаю и тех, кто в восторге, и тех, кто возмущен. Потому что сама я снова в недоумении - кто там ищет инопланетян на другой планете? Вот же они, рядом...

Довольно необычная книга, которая показывает проблемы нескольких людей, которые оказались связаны старыми письмами и дневником подростка.

В центре произведения, становится находка писательницы, по имени Рут, которая живет на острове, недалеко от Японии. Она находит коробку с письмами и дневник. Дневник ведется от имени девочки-подростка, по имени Нао. И в нем она рассказывает о страшной травле в школе, о финансовых проблемах в семье, об отце, который не выдержал испытания судьбы и пытался покончить жизнь самоубийством.

Здесь появляется и ее прабабушка, буддийская монахиня, которая пытается научить Нао принимать жизнь и ее удары. С середины книги, появляется призрак дяди Нао, погибший летчик-камикадзе, и в сюжетную линию вступают его письма.

В целом, книга проникнута довольно интересными размышлениями о проблемах этих персонажей - например, у Рут проблема - это больная мать и написание книги, у Нао это отсутствие ориентиров по жизни, как и у ее отца, который доведен до отчаяния тем, что не может помочь своей дочери.

Единственным минусом для меня стало то, что автор, ближе к концу книги, ушла в некие философские дебри, и смысл самого произведения становился несколько зыбким. Но в целом, у автора приятный слог, что делало чтение легким, прочесть это было интересно и познавательно.