A Tale for the Time Being

Для меня в этой книге идеально было практически все. Это была сказка о временном существе, а еще о рыбе, которая смогла найти в себе силы жить.

Обложка гласила, что это Мураками и Сэлинджер в одном флаконе. В своё время я зачитывалась и тем и другим, поэтому я знала, что примерно должна представлять собой книга и не ошиблась.

Повествование пойдёт о писательнице, которая живет на "острове мёртвых" со своим мужем и его котом. Однажды она находит на берегу дневник японской школьницы Наоко, где та рассказывает о старой Дзико, которая была буддисткой и феминисткой; которая потеряла на войне любимого сына - лётчика камикадзе, Харуки № 1. А еще Наоко решила покончить с собой и это ее прощальный дневник.
Так начинается сказка о временном существе; сказка, где счастливая концовка - это отсутствие концовки. Потому что Наоко выбрала жизнь и выбрала смерть. Да, это не одно и то же, но и не разное.

А ещё в книги много информации о таких интересных личностях как Хью Эверетт, с которого моментами писательница списала личность отца Наоки. И много действительно занимательной информации про буддизм и дзен.

Очень интересно автор связала мифологию и необъяснимые события с квантовой механикой, субатомными частицами и их суперпозицией.

Кто-то сказал, что лучше прочитать одну хорошую книгу, чем несколько плохих. И эта книга определённо хорошая. Время потраченное на неё было для меня абсолютно оправданным.

Настоящая японская литература имеет некоторые особенности. Во-первых, основная линия сюжета обычно упрятана в волнах размышлений обо всем на свете. Флешбеки из жизни персонажей, описание пения цикады, поиски кота, квантовая физика - все это причудливо будет оплетать основную историю, тормозя ее развитие. Неторопливость, кстати, характерная национальная черта японского повествования.
Во-вторых, а кто сказал, что линия сюжета будет одна? Их множество, и далеко не сразу станет понятно, что все они - части целого. Из этого проистекает "многабукв" непонятно о чем. Все встанет на свои места, если читатель доберется до конца.
В-третьих, это разбор внутренних ощущений и чисто национальных проблем: суицид от несостоятельности, особенное отношение к школьному буллингу, сайты с продажей трусиков, неприемлемость выделения из однообразной толпы, психология камикадзе и т.д. Все это автор раскладывает по винтику, разбирает все нюансы состояния, мысли, причины и т.д.
История идет в двух направлениях: японская девочка с огромными проблемами пишет историю своей невеселой жизни, о родителях, а бабушке-буддийской монахине и т.д. А взрослая тетенька на другом конце мира находит эту историю и очень по ее поводу переживает. А еще тут есть кот, и вы будете очень беспокоиться за его состояние. У меня он больше всего чувств вызвал, если честно.
Я была почти готова к тому, что меня ждет, все же не первое мое японское родео. Поэтому просто расслабилась и плыла по волнам изменчивого повествования. Однако изобилие японских слов и целых фраз с подстрочным переводом сильно мешали. Я понимаю, что автор писал по-английски, поэтому японские вставки нужно было выделить и издатели сделали все,что могли. Но в контексте самой книги в русском переводе это только мешало.
По итогу - если вы готовы к таким национальным особенностям - книгам может очень понравиться. А если нет - можно и не понять ее достоинств.

Многократно жаловалась, что не понять мне японцев. Кажется, что нет среди них счастливых людей, а жизнь окрашена в сплошной чёрный цвет. Умом понимаю, что так быть не может, но очередная книга подтверждает мысль о несчастной нации. Читаешь и чувствуешь, как в тебя переливается отчаяние и депрессия, которыми наполнены произведения японцев.
Япония - страна, в которой солдат учат убивать себя, прежде, чем научить убивать врага.
Страна, в которой считают, что суицид придаёт смысл жизни.
Страна, солдаты которой философствуют о героичности перед лицом смерти.
Страна, жители которой рассуждают примерно так: "Умирать всё равно придётся, так почему бы не покончить с этим сразу?"
В письме Харуки Ясутани Рут Озеки предложила целую теорию о самоубийствах, облекая суицид в романтические одежды (в Японии смертность от суицида превышает смертность от рака):

Некоторые выдержки на эту тему под

И всё же эта книга помогает понять японцев лучше, потому что её автор американка с японскими корнями. Она смотрит на Японию чуть другим взглядом.
"Моя рыба будет жить" - это две истории, связанные между собой мистическими нитями.
Героиня-писательница по имени Рут, живущая с мужем Оливером в Канаде (очень биографично), находит на берегу океана коробку для ланчей "Hello Kitty!", внутри которой обнаруживается "небольшая стопка писем, написанных от руки; пухлый томик в выцветшем красном переплете; массивные антикварные наручные часы с матовым черным циферблатом и флуоресцентными стрелками". Пухлый томик оказывается дневником японской школьницы. Повествование представляет собой чередование дневниковых записей Нао Ясутани и кусков реальной жизни Рут. Реальна ли сама Нао или её дневник всего-навсего литературное произведение - ни Рут, ни читатели не знают. Но верят в существовании японской школьницы, в то, что издевательства и унижения со стороны одноклассников не выдумка, а мысли о суициде могут осуществиться. Рут с Оливером настолько проникаются судьбой девочки и её семьи, что начинают считать себя ответственными не только за настоящее, но и за прошлое.

Книга тяжёлая поднятой темой унижения, надругательства, глумления в школах, плюс к этому суицидальные мысли и попытки героев, но автор дополняет подавленности, введя в сюжет эпизоды Второй мировой, цунами, 11 сентября... Если бы не философская сторона событий с прабабушкой-монахиней, то чтение оказалось бы полностью депрессивным.
Лето в монастыре оказывает благотворное влияние не только на Нао, но и на читателя. Как не умилиться, наблюдая за старушкой Дзико, её ритуальным поклонами, омовениями, слушая её рассказы? А молитвы на все случаи жизни (во время бритья головы или акта дефекации)? Или щелчок пальцами (один щелчок пальцами - 65 моментов)?

Не знаю, как воспринимать сновидения Рут, в которых можно последовать вслед за джунглевой вороной и путешествовать назад во времени... Принять мистическую сторону или остановиться на теории квантовой механики? Вопросы остались.
Стала ли мне Япония более понятной или загадок добавилось - сказать трудно.

Увидев сравнение с Мураками на обложке, я сразу же понеслась покупать эту книгу: предыдущей писательницей, которую с ним сравнивали, была Банана Ёсимото. Нет, увы, это не вторая «Амрита»: того поэтичного, тягуче-переливчатого повествования ни о чём и обо всём здесь не так уж много. Но читать всё равно было очень интересно.

В «Рыбе» - несколько слоёв повествования, как и приличествует, кажется, всякой современной книге, и эти слои расползаются в разные стороны по времени и пространству.

Первый слой – альтер-эго самой писательницы, симпатичная печальная женщина, изнывающая на маленьком островке, похожем на очень дождливый райский сад, и в творческом тупике. Однажды она находит принесённый волной дневник японской школьницы и понемногу начинает погружаться в чужую жизнь, которая незаметно даст толчок и её собственной.

Второй слой – девочка-подросток, на которую внезапно свалились сразу бедность, переезд и издевательства одноклассников. Родители сами еле справляются с жизнью, и нагружать их ещё и своими проблемами не только бессмысленно, но и вообще небезопасно. Единственной живой душой, которая поддерживает её, оказывается старенькая прабабушка. Только вот 104-хлетняя старушка, даже если она самая добрая и мудрая на свете, - шаткая опора.

Третьим слоем, я думала, окажется эта самая бабушка, старая, как черепаха, монахиня. Но нет, им стал её сын, двоюродный дедушка Наоко, погибший, когда был немногим старше её самой. Мечтательного, доброго студента, его призвали в армию, когда война была уже заведомо проиграна, и от «своих» он настрадался куда больше, чем от врагов, которых толком-то и не видел. Но несмотря ни на что, он не утратил ни ясность мысли, ни чистоту души, остался цельным в уродливом и бессмысленном кошмаре – у него и было то, что Наоко с бабушкой называли между собой «супапава», геройская суперсила, которая позволяет пережить худшее.

Герои удивительно переплетаются между собой во времени: Наоко думает о человеке, который мог бы прочитать её записи, а Рут волнуется за девочку, которая уже, наверное, выросла и стала молодой женщиной, обе читают письма погибшего солдата, как будто вызывают призрака семидесятилетней давности, и каким-то образом, где-то на полпути их мысли сплетаются воедино. Там и здесь в книге странные совпадения, странные сны. Можно считать это случайностью, можно мистикой – как кому по душе. Но стоит держать в уме прекрасное название оригинала - «A tale for the time being». Тема времени не отпускает с первой и до последней страницы: время, которое ускользает от задрёмывающей Рут, становится особо ярким для живущего последние дни солдата, сворачивается в отвратительную ленту Мёбиуса – череду одинаковых горьких дней – для Наоко. Время, в котором как будто растворяется медлительная старая монахиня. Время, свивающее петли и делающее развилку под взглядом внимательного наблюдателя. На этой закваске из времени писательница замесила удивительное тесто из сокровенных чувств, буддизма и квантовой физики, и пирог из этого теста, надо сказать, вышел пышный и ароматный.

Рут Озеки - писательница, которая нашла дневник в коробке для ланча, выброшенной на берег одного из канадских островов. Дневник написала Нао - девочка японского происхождения, которой пришлось переехать из Америки в Японию. В процессе чтения дневника Рут узнает о сложно периоде жизни Нао. Девочка чувствует себя чужой в новой школе, где все говорят на неродном для неё языке, одноклассники над ней издеваются, отец не может найти работу и впадает в депрессию, пытается покончить с собой. Единственная, кто поддерживает Нао - её прабабушка.

Книга объемная и туговтягиваемая, не самое легкое чтиво. Не могу сказать, что она мне понравилась, но определенно заслуживает своей оценки. Конец оказался каким-то смазанным.

Мне сложно писать об этой книге.
Во-первых потому, что с азиатской тематикой у меня вообще крайне неоднозначные отношения: она бесконечно далека от меня, при редком общении абсолютно выносит мозг, но в то же время вызывает огромный спектр ярких впечатлений от отвращения до восхищения. Эмоциональная встряска при этом, как правило, настолько сильна, что я крайне редко решаюсь на подобные эксперименты.
К тому же я, мягко говоря, не являюсь поклонником сюжетов, в которых в том или ином виде присутствуют игры разума, а также любая метафизическая светотень, а этого дела тут, как оказалось, хоть ложкой черпай.
В общем, на первый взгляд, это совершенно не моё чтение. И тем не менее все оказалось не так уж и плохо. Большая часть романа, до тех пор, пока повествование не свалилось в откровенный мистицизм, мне действительно понравилась.
Обе линии: дневник японской девочки-подростка из недалекого прошлого и его канадской читательницы из настоящего времени были по-своему интересны, хотя отдельные фрагменты несколько напрягали. В частности, описание школьных будней младшей героини балансировало на грани, когда пронзительность драмы переходит в откровенную чернуху. Да и вообще в тексте немало откровенных сцен, которые не всем придутся по вкусу, но мне в основном они показались довольно органично вплетенными в сюжет.
Что же касается смыслового наполнения романа, то оно здесь очень сильное и разностороннее. Речь в книге идет и о неоднозначности времени, о влиянии слова, о силе духа и совести мысли, о энергетическом взаимодействии всего сущего и даже о пресловутом коте Шредингера. Темы, безусловно, любопытные и дающие огромную пищу для размышлений.
Другое дело, что раскрывается все это с азиатской туманностью, множественными отсылками к японским учениям и верованиям, и ближе к финалу принимает совсем уж фантасмагорические черты. Не говорю, что это недостаток, просто именно такое экзотичное философствование меня и отталкивает от восточноазиатской литературы. Не моё…
Хотя в целом книга очень даже понравилась. У автора приятная, наполненная образами стилистика, любопытные герои и прекрасно нарисованная атмосфера. Читается роман легко, даже несмотря на сложносочиненные мудрствования в отдельных эпизодах. Если бы события оставались в реальной плоскости, не переходя в метафизику, для меня было бы и вовсе отлично. Но и то, что получилось, прочитала с интересом.

Очень интересно построение книги, когда одновременно Нао рассказывает свою историю, записывая её в дневник, и Рут читает этот дневник, одновременно переживая о том, что сейчас происходит с Нао, иногда забывая, что между написанием дневника и её настоящим прошли годы. Рут нашла дневник Нао вскоре после цунами 2011 года и много размышляет о случившейся трагедии. И я вспомнила, как сама в то время следила за новостями и переживала за пострадавших, пропавших, погибших людей. А особенно за выживших, тех кто теперь не знает как жить, на развалинах своего мира.
Написано/начитано так, что я с самого начала погрузилась в историю с головой и очень переживала за девушку, её отца, давно умершего двоюродного деда, Пестицида. А монахиня Дзико волшебная... Как она поклонилась грубившим ей бандиткам, а те поклонились в ответ. Это напомнило мне совсем другую книгу, совершенно не похожую, но там была высказана мысль:

Настоящий мастер не тот, кто побеждает противника в драке, а тот, кто выигрывает тем, что не начинает её.

Выигранный бой - это предотвращённый бой. ___________________ Сергей Садов

Понятно, что при чтении дневника будет прямая речь, но меня все равно позабавило, что описывая историю Нао и Харуки №1 автор вела прямую речь, а о себе писала от третьего лица. Ведь она и есть Рут, на самом деле живет в Британской Колумбии с мужем Оливером и пишет книги.
В своем дневнике Нао периодически обращается к своему читателю/читательнице. И это Рут, так как она нашла дневник, но одновременно это я и все кто читал эту книгу. Нао разговаривает с нами о своих проблемах, переживаниях, о боли, стыде, гордости за отца, о своей любви к прабабушке-монахине; и это делает нас виртуальными друзьями и заставляет сильнее сопереживать ей.

Книга эмоциональная и при этом заставляет думать, в ней есть Япония и Канада, жестокая реальность и зыбкая мистическая составляющая, буддизм и квантовая физика, желание умереть и желание жить. Ну и, конечно, коты - Песто и Чиби.
В книге присутствует мистика, но совсем немного, больше для атмосферы, чем для ухода от реальности. Хотя загадка дневника Харуки №1 так и останется неразгаданной ни Рут, ни читателями.

История издевательства в школе напомнила мне "Кэрри" Стивена Кинга, даже суперсила Нао добавляет сходства. А один момент напомнил концовку нашего фильма "Чучело" и стало интересно, могла ли Рут Озеки его видеть (или читать одноименную книгу Железникова, хотя честно говоря, я книгу не читала и не знаю, много ли общего у неё с фильмом).
И хотя данная книга напомнила мне сразу столько других произведений (а кому-то, наверно, еще больше) она абсолютно не является вторичной. Она чудесная, самобытная, грустная и жизнеутверждающая.

Отдельное спасибо чтецу Игорю Князеву за замечательную озвучку книги.

О дзен-буддизме, квантовой физике, воронах, японской культуре, терроризме, загрязнении окружающей среды, совести, летчиках - камикадзе второй мировой войны.

Писательница, живущая со своим мужем и их котом на одном из канадских островов в Тихом океане, прогуливаясь однажды по берегу находит пакет с дневником, часами и письмами на японском и французском языке. Дневник принадлежал подростку из Японии, которая пишет о жизни и своих проблемах. С цинизмом, юмором, но вполне серьезно. О травмирующем переезде из Америки в Токио, издевательствах со стороны одноклассников, отце - самоубийце, 104-летней прабабушке - монашке и многом другом.

Утонченная книга. Сочетание семейной истории и философски - физического взгляда на мир, разбавленных японской терминологией.