Отчаяние. Романы, повесть, рассказы

От глав воспоминаний повеяло Буниным. Мне они не понравились, я умом понимаю их лиризм и поэтику, но прочувствоваться не могу. Не моё это.

А вот от глав настоящего меня хорошенько проняло. Тут тоже были для меня знакомые мотивы.

Ремарк с темой эмиграции, тоски по Родине, баллансом между грязным, нищим бытом и светлыми воспоминаниями. Герой-мачо красной нитью пройдёт через всего Ремарка. Хотя у Набокова особый вариант - мачо с русской душой. Мне этот вид больше понравился.

Герои раскрыты очень хорошо, несмотря на малый объём произведения. Все "несчастливы по-своему", хотя причина одна.

Заметил, что как раз в тех произведениях, где люди живут в пансионате (общежитии, гостинице...) с себеподобными братьями по несчастью, тема одиночества звучит громче, чем когда человек живёт один.

В "Машеньке"  обилие прекрасных мотивов - расставания (с женщинами и Родиной - или это одно и тоже? Ведь в ту же неделю когда гг смог расстаться с Людмилой, он и расставание с Родиной "переработал"), поезда, тени кинематографа, имена (которым Набоков придает большое значение), воровство, сломанный лифт, разрозненная, одинокая мебель.. У всех мотивов есть и смысл, и красота (а сколько ещё я упустил).
Всё это заворожило, затянуло меня туда...

Набокова я люблю, прежде всего, за язык его произведений. Это один из редких авторов, сравнения и описания в произведениях которого так сильно трогают меня и в книгах которого меня восхищают чаще не повороты сюжета, а обороты речи.

"Защита Лужина" - не исключение. Произведение прочитано залпом, поскольку, прежде всего, хотелось пить этот язык. Сюжет был неплох, но с самого начала было понятно, что ничем хорошим партия Лужина не кончится. Ведь от жизни не спрячешься, она противник беспроигрышный, какую бы ты ни строил защиту.

В шахматах все ясно и понятно, результат игры в твоих руках, а вот в жизни все не так. Жизнь - извилистая тропинка и ты никогда не знаешь, что судьба - твой пожизненный противник, приготовила тебе за следующим поворотом тропинки. Разгадать действия противника невозможно, как ни старайся. Противник может водить тебя за нос какое-то время, заставить тебе расслабиться, ослабить внимание, но результат будет плачевный. Лужин, столкнувшийся с таким противником, решает выйти из игры. Шахматы были попыткой спрятаться от жизни. Ему было не страшно, пока он находился в этом коконе игры. Он проживал свою судьбу безболезненно. Ни смерть родных, ни война, ни революция, ни миграция не тронули его защиты. Но судьба обхитрила его, пробила защиту и не осталось практически никакого выбора.

По настроению это очень мрачный роман. Такой же как и Лужин.

Очень понравились также описания жизни русских мигрантов в Германии с их бессымысленностью существования, разговорами, ведущими в никуда, их заблуждениями о России. Набоков очень саркастически описывает их ностальгию и их беспомощность.

После прочтения этой книги в моей голове рефреном звучала мысль о том, как здорово, что я не гений, а обычный, можно сказать, посредственный человек. Зато относительно нормальный, радующийся жизни и умеющий хоть как-то сосуществовать в обществе, общаться с людьми и просто комфортно и счастливо жить.

А вот Александр Иванович... Интересно, что на протяжении всей книги он не был Александром Ивановичем, он был просто Лужиным. Получается, человеком почти без имени. Просто Лужин. Шахматный гений, гроссмейстер... Человека в нем увидит только одна. Действительно полюбила или пожалела? Не узнаем... Но спасти этого человека, особенного с рождения, поглощенного шахматами и уничтоженного ими, не смогла...

Бедный, бедный больной Лужин! Мне его так жалко. Сложно выразить словами, но сердце мое разорвано в клочья его трагедией...

Не каждый социопат гений, но каждый гений социопат.

Сначала немного научных (или псевдо научных?) исследований.
По данным некоторых исследователей гениальность обусловлена некоторыми отклонениями в физиологическом развитии, в частности - из-за расширения объема сердца и увеличения артериального давления в черепе. Следует отметить разницу между талантом и гениальностью, последняя является чем-то бессознательным и проявляется совершенно неожиданно. Талантливый же человек действует строго обдуманно; он знает, как и почему он пришел к известной теории, тогда как гению это совершенно неизвестно: всякая творческая деятельность бессознательна. Те из гениальных людей, которые наблюдали за собою, говорят, что под влиянием вдохновения они испытывают какое-то невыразимо-приятное лихорадочное состояние, во время которого мысли невольно родятся в их уме и брызжут сами собою, точно искры из горящей головни. Следует еще прибавить, что вдохновение, экстаз всегда, переходят в настоящие галлюцинации, потому что человек видит тогда предметы, существующие лишь в его воображении.
Но именно эта слишком сильная впечатлительность гениальных людей является в большинстве случаев причиной их несчастий, как действительных, так и воображаемых.
Меланхолия, уныние, застенчивость, эгоизм - вот жестокая расплата за высшие умственные дарования.
О гениальных людях, точно так же, как и о сумасшедших, можно сказать, что они всю жизнь остаются одинокими, холодными, равнодушными к обязанностям семьянина и члена общества.
Набоков в своем романе "Защита Лужина" как раз попытался передать чувства, испытываемые гением под воздействием различных раздражителей, представив таким образом, его характер на суд читателю.
Итак, каким может быть характер человека, которому шахматная игра заменила реальность?
Сюжет романа составляет история сосуществования двух реальностей: действительности с одной стороны, и мира шахматной игры, значительно более притягательного для героя, - с другой.
Герой - человек, обладающий замкнутым и углубленным типом сознания. По своему психологическому складу он интроверт (человек, погруженный в себя), приближается к типу аутиста, обладает аутистическим мышлением.
Жизнь как бы в ином мире, в ином измерении делает героя глухим к естественным человеческим чувствам; не дает герою испытать что такое сыновняя любовь или же любовь к женщине. Он, как бы, лишен нравственного императива. Он отстранен от мира, не знает реальных проблем, невнимателен к близким, да и вообще почти не замечает их. Смерть его первого шахматного партнера, торговца цветами, "душистого старика, пахнувшего то фиалкой, то ландышем, в зависимости от тех цветов, которые он приносил тете", вызывает у него лишь обиду и раздражение. Слова тети, идущей на похороны: "Твой старый партнер помер. Поедем со мной" - обижают будущего гроссмейстера: "Он рассердился, что нельзя посидеть в тепле, что идет снег, что у тети горят сентиментальные слезы за вуалью, - и резко повернув, пошел прочь и, с час походив, отправился домой".
Интересно, что Набоков устанавливает связь между шахматами и музыкой: "Затем, ни с того ни с сего, нежно запела струна. Это одна из сил Турати заняла диагональную линию. Но сразу и у Лужина тихохонько наметилась какая-то мелодия... и сразу какая-то музы­кальная буря охватила доску, и Лужин упорно в ней искал нужный ему отчетливый маленький звук, чтобы в свою очередь раздуть его в громовую гармонию".
Темной лошадкой в романе для меня осталась жена Лужина. Несмотря на то, что автор описал ее как девушку чувствительную, постоянно ощущающую нестерпимую, нежную жалость к существу, живущему беспомощно и несчастно, я не поняла мотивов, толкнувших ее связать свою жизнь с Лужиным.
Критики пишут, что этот роман, как и большинство других набоковских текстов, полон зашифрованных деталей - возможно так и есть. Лично мне приходилось иногда перечитывать некоторые моменты чтобы не потерять нить повествования и при перечитывании мне открывались моменты, на которые я не обратила внимание сначала. Не уверена, что буду советовать читать эту книгу, все-таки сюжет достаточно специфический.
Прочитано в рамках игры в классики.

Тягостное ощущение, словно бы получила под дых и весь воздух выбили, словно внутри всё замерло, нет, отмерло, атрофировалось. Что сказать, впечатляющая книга.

Красиво. Это первое, что приходит в голову, когда я думаю о этой книге, красиво, холодно и жестоко.
Не смотря на то, что Набоков позволил проникнуть персонажам под кожу и увидеть их изнутри, я воспринимала эту книгу скорее как спектакль, красивый, но отстраненный, чем как историю, которую пропускаю через себя сопереживая героям, или презирая их (что больше соответствует этой книге). Я даже не знаю как это объяснить, но от этой истории веет холодом, она не нуждается ни в ком, она - самобытна и окончательна, она - красива.

Измена? Сложно изменить человеку, которого ни когда не любил и от которого так легко отказываешься.
Любовная лихорадка? Скорее слепое желание обладать, владеть и вожделеть. Мне кажется Кречмар был слишком ослеплен детским очарованием Магды, что бы хоть самую малость её любить.
Отчасти мне жаль Кречмара, он просто хотел любви, он был ослеплен этой девочкой, чем Магда и воспользовалась. Маленькая расчетливая дрянь, вот самое подходящее определение, но не потому что воспользовалась бедным дядей, а из-за этих отвратительных сцен с Горном в шале, когда она просто издевалась и насмехалась над Кречмаром. И я не могу её оправдать тяжелым детством или тдетворным влиянием Горна, просто она сама по себе мерзкая.
Эгоизм, вот он главный герой этого маленького спектакля, каждый из героев думал лишь о себе, как в детстве, я-мне-моё и ножками по полу.

Отчасти, эта книга мне понравилась, не смотря на моё болезненное отношение к супружеской измене, именно из-за того, что сложно себя идентифицировать с "жертвой", которая почти что вынесена за скобки истории. А все остальные мерзкие, гадкие и очень живые, нет, жизненные и настоящие.
Книга тягостная, тягучая и муторная, её не получалось взять нахрапом, хотя и очень хотелось, уж очень много грязи. После этой книги сложно собрать себя во едино, уж очень она впечатляющая и... красивая, черт бы побрал это слово, но другие словно бы исчезли из головы.

Вот странное ощущение у меня от Набокова, никак Я с ним не подружусь.
Язык - превосходный, читаешь, как будто плывешь по реке, плавно, спокойно, красиво. Но содержание мне не близко. Эта книга меня намного больше заинтересовала, вовлекла в себя, чем предыдущие, прочитанные мной.
Но герои Набокова мне все равно были неприятны. И страсть к девочкам главного героя коробила меня достаточно сильно. Там правда "девочка" такая была, что... Коробило, наверное, даже сильнее, чем обычно, потому что описано это талантливо и достаточно красочно. Правда, жизнь в результате главного героя превратилось в то, что он и должен был получить. То есть вроде поучительно, но все равно читать о таких героях не люблю, тем более, что по идее надо бы было ему посочувствовать, а мне как-то совсем не сочувствовалось.
Читал книгу Ярмольник, вот тут для меня достаточно неожиданное открытие. Не думала, что он может так замечательно прочитать такое произведение. Оказывается, что голосом он владеет тоже талантливо.

В пору работы над "Преступлением и наказанием", Достоевский гостил у знакомых на даче. И вот, однажды, слуга, перепуганный, вбегает к хозяевам и говорит, что не войдёт больше в комнату "гостя", т.к. он слышал, что "гость", во время сна, бредящим шёпотом проговорился о замысле какого-то жуткого убийства.
Нечто похожее произошло и с романом Набокова, в котором обыгрывается "ПиН", точнее, замысел одного убийства в виде дневника а-ля "записки из подполья". Немецкий издатель, которому Набоков передал свой роман, побоялся его печатать, решив, что этот "странный русский" написал всё "взаправду".

Как писал Адамович : " Литература - приглашение в ад". Главный герой, с отсылающим к Пушкину именем Герман, "земную жизнь пройдя до половины", т.е. в возрасте героя "Божественной комедии" Данте, спускается в ад творческого замысла о романе, в котором он описывает убийство своего двойника.
И опять возникает образ "Двойника" Достоевского, которого, к слову, Набоков считал лучшим произведением у Достоевского, правда, оговаривается, что Достоевский "слямзил" многое в нём у гоголевского "Носа". Кстати, забавный факт в очередном сближении Достоевского и Набокова : Достоевский однажды сказал, что вся русская литература вышла из "Шинели " Гоголя. Адамович продолжил эту мысль, сказав, что Набоков вышел из "Носа" Гоголя, - н-да, прав был Адамович, звучит это двусмысленно.
Набоков повстречал на своём творческом пути своего инфернального двойника - Достоевского. "Убил" ли он его в себе? Как там в "Чёрном человеке" Есенина ?

Неприкаянность Германа, блуждающего подобно "носу", подобно неприкаянной душе, наблюдающей за своим телом и жизнью со стороны, по призрачному городу, похожего на декорации из "ПиН". Нос - сон... зеркало души и слова.
Герман ненавидит зеркала. Зеркала - недолюбливают Германа, норовя отразить что-нибудь безумное, что-нибудь исподтишка, глумливо медля улыбку отражения, показывая, что Ардалион ( пьяненькое отражение Ардалиона Иволгина из "Идиота"), "кузен" жены, занимается с ней, в его отсутствие, не такими уж и родственными делами...
Итак, однажды, Герман встречает на солнечной поляне лежащего человека, никому не нужного бедняка, как две капли воды похожего на него.
Создание жизни, души - искусство. А разрушение? Может ли разрушение стать искусством? Идеальное разрушение, словно бы в зеркальной ретроспективе странного сна, когда всё движется вспять : старушка, со зловещей улыбкой, спиной догоняет убегающего от неё, и опять же, спиной и на цыпочках, студента с топором над головой... тьфу ты, какой придурковато-чаплиновый образ! Лучше так : умирает человек среди поля. Время течёт рекой... и вот уже глаза становятся цветами, над карим, голубым блеском которых мерцают мотыльки. Жилы сплетаются с корнями кустов, на месте волос колосится трава - человек слился с природой. Приходит художник и пишет прекрасный пейзаж, до странности напоминающий что-то человеческое... Ну, или проще : по легенде, Микеланджело убил одного бедняка, чтобы написать с него свой шедевр. Чорт! Откуда тональность дневника Германа в этом месте рецензии? Продолжим.
Набоков, вслед за пушкинским "Сальери", ставит вопрос о "гении и злодействе", о сладострастии творческого разрушения, или же саморазрушения? А? Ну вот, опять эта тональность....
Порой причиняя зло другому, мы хотим лишь в зеркале "другого" причинить зло себе же, но исподтишка, наказав в себе нечто, что боимся осудить напрямую, посмотрев этому "нечто" в глаза. А тут, не "наказание", а убийство, т.е. метафизическое самоубийство, негатив самоубийства, с есенински-дориан-греевым ужасом разбития живой картины "зеркала" своей же тростью.
Тут уже бунт похлеще карамазовского; тут физическое отрицание образа и подобия божия, отрицание бессмертия.
Да и что есть бессмертие как не небесный двойник жизни? Спотыкающаяся, кающаяся теплота инерции сознания и жизни, вдруг остановившихся, но перешедших в энергию и свет, летящий во тьме по привычке : звезда погасла, но свет от неё живёт мириады лет...
А может, никакого рая и нет? Может, и жизни то ещё нет? Так, спал себе Адам в саду, а дьявольский насмешник нашипел, нашептал ему странные сны, притворившись Евой, заманивая в ад безумия жизни.
Вот в чём трагедия Германа и души на земле : боязнь всецело опереться на бога ли, творчество ли, жизнь и любовь, ибо всё это может оказаться сном, чужим сном ( "всё позволено!" - гласит мораль снов,- делай что хочешь, если осознал, что спишь, что мир - сон.) Всё это нас уже предавало, ибо не доглядело за нами в раю : тут экзистенциальный трагизм детской, озлобленной души.
Вдвойне забавно, что Набоков иронично поддевая Сартра, написавшего забавно-разгромную рецензию на "Отчаяние", назвал "Германа" - отцом экзистенциализма.

Дальше...

Правда, Сартр, обмолвясь о беспочвенности Набокова и трагедии эмигрантов, высказал одну важную мысль : " Где же роман? Собственный яд разъел его". Ну да, яд : змея, кусающая за хвост самое себя, пожирающая себя ̶в̶е̶ч̶н̶о̶с̶т̶ь̶, т.е. человек, убивающий своего двойника, свой образ и подобие.
Беспочвенный? Герман ощущает себя не столько эмигрантом, на прежней родине которого, в Советской России, идеология "лепит" забавно-печальных "двойников", похожих друг на друга духовно, а в будущем - физически, сколько его душа - эта вечная эмигрантка, - чувствует тоску по своей утраченной, небесной родине, тихо сходя с ума среди пошлого и грубого мира : тут трагедия всего инфернально-творческого на земле.
Кто-то из этих двойников умирает от бессмысленного труда за станком, умирает со счастливой улыбкой, и его тут же подменяет такой же как и он улыбающийся "двойник".
А где же личность и душа среди этого тоталитарного "счастья" страны, и, кто знает, может и жизни?
Может, за этой игрой Германа с читателем и героями книги, сокрыт не столько бунт против убийства в людях их бессмертной и ни на кого не похожей личности, которую убивает "цивилизация", одевая людей в одинаковые и модные одежды, формируя в них одинаковые и модные мысли... Боже! Да оглянитесь вокруг! Двойники заполонили города, вот только не каждый ещё видит своего "двойника", а увидев ....Если бы можно было сбросить тело, словно одежду, то мы бы ужаснулись своей одинаковости.
Итак, замысел убийства с переодеванием двойника Германа, чтобы выдать его смерть за свою, и тем самым получить (через жену) страховое возмещение, похож уже на тоталитаризм искусства, жертвующего всем ради красоты... пусть не жизни, но смерти, её последнего, тёмного блеска.
И не потому ли крик отчаяния героя, - отчаяния, которое можно разложить на почти новозаветную, тёмную радугу слов: Отче, оставил, чаяние, отчизна, ночь, я....- что он сознаёт своё ничтожество, ад недостижимого идеала творчества на земле, в котором душа не может раствориться вполне, и потому, Герман, никогда не увидит своей Беатриче - музы и любви.

...Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один...
И разбитое зеркало...

Сергей Есенин - Чёрный человек".

Одна из тех книг, экранизацию которой я смотреть не стану никогда, потому что потому. Где эти слова, где эти образы, где тушность(даже уже не тучность) Лужина, его складки на шее и желтые от папирос пальцы и зубы. Где неспешность, а потом раз скольжение и кто-то вдруг умер.
Нет, какие могут быть экранизации.
Мой любимый эпизод с двумя подвыпившими господами, нашедшими Лужина, я его буду раз от раза перечитывать.

И финальные слова, они просты и так в точку. Это первый и последний раз, когда его называют по имени.