L'Insoutenable Légèreté de l'Être

Для меня книга поделилась на 2 части.
Минус: Одна - первая половина книги, вызывающая эмоции, с интересными идеями и их описанием...Вторая - это все возрастающее негодование. Создавалось впечатление, что с каждой частью, автор старательно топит то, что было в начале. Может быть, это только слова...Но даже история с Карениным не спасает, не вызывает эмоций, после рассуждений о "говне".

Плюс: Однако мне понравился стиль. Он плавный...спокойный, но иногда непредсказуемый. Я бы сравнила с путешествием на парусной лодке.
Еще одна примечательная для меня находка - это "обращение к прошлому" с помощью великих произведений, которых аккуратно (даже бережно) касается автор...

Вывод: неоднозначно!

Прочитано в рамках флэшмоба "Дайте две" Light version. Июль-август.

Как я пожалел, что не выбрал Островского... Кундера, похоже, совсем не мой писатель, если и все другие его произведения написаны в таком стиле.
Книга не увлекла с самого начала, но я продолжил читать, надеясь на лучшее, но увы... Спасло меня только небольшой объем данного произведения и свободное рабочее время, поэтому дочитал быстро.
Слог у автора неплохой, много достойных и интересных мыслей, метафор, но все это оформлено довольно таки нудно и скучно. Кундера чересчур все разъясняет и часто повторяется.
Также расстроило негативное отношение Кундеры к Советскому Союзу. А философские рассуждения о говне - вообще без комментариев...

Читать не рекомендую!

Если не обращать внимание на политизированность книги, то она привлекает. Мне понравились возвраты в сюжете, попытка изобразить "мир женщины" и "мир мужчины". Автор делает так, что описываемые события и предметы видятся нам разными в зависимости от личности героя, который рассказывает о них. Позабавила линия Сабины и Франца, и как они в итоге так и не смогли понять друг друга. Любопытны рассуждения о верности и предательствах, о типах бабников. Не знаю, почему пишут, что с трудом ее осилили, так как, на мой взгляд, читается легко. Есть, конечно, философские ремарки, но их не так уж и много, и рассуждения органично вписываются в повествование. И еще, конец c Карениным очень трогателен.

Лишь одна доpожка да на всей земле
Лишь одна тебе тpопинка на твой белый свет
Весь твой белый свет.
(Егор Летов, Невыносимая легкость бытия)

Всякая жизнь - это всего лишь неловкий штрих, вот и книжка остается в памяти как один набросок, вернее 4 - по одному на каждого из главных героев, и еще одна маленькая, законченная картина, но принадлежащая уже собачке. Все это разворачивается на полотне рассуждений пана Милана, и эта его манера разжеванного философствования, иной раз, что зайцу курево, но шутливая и остроумная форма потока мысли (он же все-таки чех! вот и метафизические рассуждения про говно...) превращает это в достоинство книги. А поток этот про жызнь и любофф (с такой орфографией, потому что это не полноценная философия и не эстетствующая эротика) и прочие (не)замысловатые столпы нашего бытия (опять же, дерьмииицоо), если коротко, сообщает нам, что всё суть страдание, каждое наше действие – бессмысленно, все последствия случайны, и твоя жизнь будет такая же нелепая как жизнь моих героев. Ну, справедливо, наверное, впрочем, для истерии тоже нет причин, Кундера это понимает и толкает свои идею без нарочитого пессимизма, за что ему спасибо.

хм...Я даже не знаю, что сказать по поводу этой книги. Читается она легко и это, пожалуй, единственное ее достоинство. Каждая глава кажатся последней, но нет...За ней следует еще одна, а потом еще и еще...И бессмысленных и путанных рассуждений, которые автор пытается изложить с предельной ясностью, становится все больше и больше... О чем книга вообще? О том, что происходит с личностью в условиях окупации, какой-то там несвободы? А что изменилось бы в поведении и характерах героев не будь на улицах Праги советских танков? Уверена, что ничего. Томаш бы продолжал изменять Терезе, якобы любя её, а Сабина всё также была бы способна ощутить невыносимую лекгость. А еще эта книга не создает никакой атмосферы. Ни атмосферы угнетенности, ни атмосферы интимности. Эх...А так всё хорошо начиналось...

В этой книге есть слова, голоса, комнаты, зеркала, не отражающие ничего. Ничего, потому что «Einmal ist Keinmal», мы, живущие лишь единожды, не живем вовсе. В этой книге слова, голоса, комнаты, герои – вторичны. Танки – не совсем вторичны, то близки к тому. Потому что их могло и не быть. Они родились как Тереза, из урчания в животе. Для того чтобы проще было облечь мысль в слово, чтобы, препарировав гипотетическую душу, составить представление о душе реальной. В этой книге есть надежды, крушения, проступки и тяжесть выбора. И все они тоже не имеют значения, потому что «Einmal ist Keinmal». Даже громоподобное, угнетающее, но и освобождающее от выбора Ess muss sein тоже не имеет значения. Потому что всем правит случайность и ни одно действие не влечет за собой абсолютно однозначные последствия. Случайности. Шесть ничего не значащих случайностей, из которых сложилась жизнь Томаша.
Но внутри освобожденного обреченностью мира заключена своя жизнь, и она тоже есть в книге. Двухмерная, черно-белая, разобранная на цитаты и анатомические атласы жизнь, наблюдение за которой изматывает так, что приходится отрываться от книги каждые 20 минут. От наблюдения за которой невозможно ни оторваться, ни сбежать, и ты возвращаешься в космос, закодированный черными завитушками на листе или экране. Чтобы дочитать до конца.
Я не осуждаю и даже восхищаюсь Томашем, хотя и не понимаю, как можно было так долго бегать от самого себя и приносить ненужные жертвы, одна страшнее другой, вместо того, чтобы изменить в себе одну единственную черту, отказаться от одной страсти вместо того, чтобы жертвовать всеми остальными.
Я боюсь Терезы, потому что она похожа на то, чего я боюсь в себе. Меня пугает правдивость ее истории – ее неосознанные манипуляции собственной слабостью, ее незнание тайных рычагов сознания Томаша но столь виртуозное управление ими. Я боюсь Терезы в себе. Я не стану больше рассказывать Тебе свои страшные сны.
Я скорблю по Сабине, обретшей все и ничего, добившейся того, что ей совершенно не было нужно. Скорблю и по Францу, прозревшему только на пороге смерти.
Но это только я и только мое виденье. Пропущенное через себя как пропускают «зацепившие» книги. Не знаю, как будет с вами, не собьет ли вас авторская манера раскладывать ситуации по полочкам и диаграммам, не знаю, кто из героев окажется пугающе созвучным вам.

Резюме: обязательная программа. Минимум один раз.

Чёрт возьми, ну это же просто прекрасно.

Я читала в электронном варианте, и в течение первых трёх частей капала слюной на экран телефона, то и дело умиляясь, мысленно рыдая от счастья и сокрушаясь о том, что не прочла её раньше, а трамвай проходил расстояние, на которое раньше ему требовался час, за чёртово мгновение, за которое даже главу не дочитать. По истечении первой половины пан К. начал злоупотреблять всякими этакими штучками, которых я так не люблю, но даже несмотря на них, это очень, очень хорошая вещь. Меня бесконечно радует, что за этими штучками что-то есть, мне нравится, как она разбита по главам, мне нравится, что за каждым героем стоит какая-то своя проблема, которую тот пытается решить, и своя дихотомия, в которой он пытается разобраться.

А может, дело просто в том, что посреди первой же тысячи слов возник Парменид :) Я ужасный человек, так что если Вы писатель - упомяните в своей книге какого-либо никому не известного философа (если это будет грек - идеально), и я буду любить Вас вечно.