Э. Уортон. Избранное

Этот роман я назвала бы поствикторианским, если бы такой термин существовал. Если принять во внимание тот факт, что написан он американкой, и время его написания - 20е годы 20 века - уже становится понятно, что это не викторианская литература. Но помимо всего прочего лично мне в этом романе не хватило... романтики. Скорее, это социальная драма. Но не из тех, в которых конфликтуют различные слои общества. Здесь всё происходит в пределах одного, причём очень узкого, круга. Он-то, круг этот, и составляет суть проблемы.

Эдит Уортон показывает нам великосветское общество Нью-Йорка 70-80х годов 19 века. Общество, живущее в согласии с многочисленными традициями, условностями и предрассудками. Главный герой, дитя своего времени и продукт именно этого круга, чувствует себя в нём прекрасно и гармонично. Он собирается жениться на подходящей девушке и создать ещё одну точь-в-точь такую же, как и все остальные, соту в родном для него улье. Но - угадайте-ка! Ну конечно. На его давным-давно проторенном пути встречается женщина, которая очень отличается от всех. И его представления о жизни, о мире, о том, что такое хорошо и что такое плохо, подвергаются серьёзной проверке на прочность. Выдерживают ли они?

Вот к какому выводу приходит наш герой. Вроде бы это и раньше было понятно. Да вот только знак у этого понятно был другой. Раньше это казалось естественным и необходимым. Что же теперь? А теперь Ньюленду трудно, как и любому человеку, у которого из-под ног вдруг ушла земля. А тут ещё эта женитьба, о которой он вроде бы мечтал, которую просил приблизить, просил не растягивать помолвку на годы...

Суть непосредственно любовной истории в этом романе незамысловата. Перенеси её в наши дни - разлетится, как одуванчик от лёгкого порыва ветра. Ну не делают сейчас трагедию из того, что кто-то разведён, неважно, женщина или мужчина. Это понятие давно перестало быть клеймом. Да и с финансовым положением теперь дела обстоят иначе. Мало кому из нас, современных женщин, достаётся какое-нибудь наследство, и поэтому большинство из нас работает. Но в романе Уортон - и, надо полагать, в Нью-Йорке 70-80х годов 19 века - даже слово "любовница" в приличном обществе не произносилось вслух. Много о чём не принято было говорить, и это значило делать вид, что этого вовсе не существует. Наш герой и его возлюбленная в этом обществе задыхались, но... Смирение - одна из самых труднодостижимых добродетелей.

Уортон описывает всё это общество очень подробно - со всеми его балами и приёмами, с перечислением громких фамилий и многочисленных родственников и указанием, кто и когда на ком женился; с описанием обстановки их домов, блюд, поданных на обед, цветов, стоящих в комнатах, картин, висящих на стенах, и их авторов, с называнием спектаклей, которые герои смотрят, и актёров, которые в этих спектаклях играют... И вроде бы кажется, это призвано создать колорит, подчеркнуть время и место, но меня это очень быстро начало утомлять. Другая важная и также быстро надоевшая особенность - это бесконечное перечисление традиций, принятых там и тогда. Занятно, конечно, узнать, что нью-йоркские дамы заказывали в Париже платья и потом один-два сезона выдерживали их в сундуках, так как быть излишне модной считалось дурным тоном. Господи, как будто бы это бутылка вина, которое от времени становится только лучше! Таких нелогичных и непонятно откуда взявшихся традиций автор преподносит нам массу, и складывается впечатление, что традиции, регламентируя абсолютно всё, давали возможность совсем отказаться от использования мозга. Да и душа тоже не нужна.

Такая вот книга. Короткая история любви на фоне нагромождения условностей. Длинновато и скучновато. Хотя за главных героев я всё-таки переживала. А вдруг?! - думала я. Вдруг...

ФМ 2013: 8 из 12.

Эпоха невинности – это действительно век условностей, приличий, традиций и нравственного долга вопреки истинным желаниям и велениям сердца.
Те, кто идут против догматичного нью-йоркского общества (Эллен Оленская, Джулиус Бофорт и пр.), не испытывая ни пиетета, ни страха по отношению к аксакалам Пятой авеню, обречены на изгнание.
Ньюленд Арчер оказывается в ловушке своего брака с прекрасной Мэй Вэлланд, ведь единственная женщина, которую он любит и которая ему нужна – Эллен – не вправе опозорить семью бракоразводным процессом. Это и была единственная настоящая любовь, отречение от которой, в итоге, сломало судьбы обоих героев.
Повторение сцены прощания из «Фауста» в театре символично – этакий злой рок, а может результат трусости и царившего в американском обществе того времени ханжества.

Удивительно, как в мире ничего не меняется, только иногда приобретает новые формы. Нам кажется, что мы изменились, но возьмёшь в руки книгу другого века — и глазик дёргается: как ничего на самом деле в человеке не поменялось, он всё так же готов осуждать и рвать тех, кто делает не так, как придумало общество. Причём старое общество, закостенелое. И как каждый раз, глядя на молодых, поколение старше думает, что молодежь получила больше них. Может, просто уже оторвать лапки закостенелым от того, что не даёт быть счастливым? Но так вопрос уже несколько веков не стоит.)

Вот чем прекрасна классика, пережившая свою эпоху, — так тем, что в ней мы можем увидеть своё настоящее, прояснить его через описанное прошлое. Например, в «Эпохе невинности» мы заглядываем в XIX век и видим там те же вопросы, на которые мы продолжаем искать ответы в дне сегодняшнем: про выбор, про честь, про свободу и про цену, которую мы готовы платить за свои решения. Мы видим там закрытое элитное общество и понимаем, что глобализация, которая нам помогла открыться, на самом деле — такой же круг с правилами и осуждениями, просто теперь это стало более глобально и не измеряется пятью семействами. Или роль женщины: разорвать этот порочный круг, где определяется, что её жизнь ограничена браком, детьми и светскими обязанностями, не так-то и просто, учитывая, что сейчас настаивают опять именно на этом, заявляя, что право на карьеру, свободу самовыражения и личную независимость — это от лукавого. Порой, что страшнее всего, это делают сами женщины — и как-то им совсем не в помощь вот такие книги, показывающие, как это на самом деле убого — жить именно так, в кругу, где ты — ваза, немножечко говорящая. Или когда внешнее соответствие ожиданиям важнее внутренней правды. Это удивительно, но это до сих пор в ходу (возьмём злополучную Южную Корею, где айдолы и пукнуть не могут), казалось бы, разводы, переезды, смена религии или пола — личный выбор, не табу, но ведь на самом деле — нет. Ведь чуть что, даже не к знаменитым людям в постель до сих пор лезут и осуждают, осуждают и, кажется, опять сажают. Просто, опять же, это перестало ограничиваться пятью семействами — теперь у нас это в мировых масштабах.

Давайте кратенько пробежимся по роману, чтобы понять, вспомнить (кто не читал — наверняка фильм смотрел) или узнать, о чём там идёт речь. С одной стороны — это история неслучившейся любви, с другой — это:

Возможно, я не полностью согласна со словами Марии Белявской, которая написала послесловие к книге, но точно могу сказать, что люди хотели быть безгрешными и всеми способами этот миф безгрешности в себе поддерживали.
Ньюленд Арчер — главный герой, представитель высшего общества Нью-Йорка 1870-х годов, собирается жениться на юной и благовоспитанной Мэй Велланд. Всё кажется устроенным, пока в город не возвращается графиня Эллен Оленска — кузина Мэй, женщина, сбежавшая от мужа с помощью другого мужчины, да ещё и жаждущая развода! Она — та самая «инаковость», которой в приличном обществе не место. Ньюленд сначала хочет спасти Эллен от слухов и осуждения, потому что это может повлиять на его Мэй, такую всю лань, трепетно невинную в его глазах (прости, господи, назвать эту женщину невинной — она довольно-таки умна, хитра и даже коварна, просто она не хочет ничего решать, а хочет платьишко; наверное, это для мужчин и есть невинность), а потом он узнаёт лучше Эллен, у которой жизнь не заканчивается выделенной ей зоной, которая умеет и смотреть, и видеть, и быть благородной от разума (не по движению эмоции, а подумав) в ущерб себе, и сам втягивается в невозможное чувство, в котором и свобода, и обречённость. Я подчеркну, что этот роман — не история любви, а история выбора — не между двумя женщинами, а между собой и системой (не такое уж всё и непонятное тут для нашего времени, где тоже стоит именно этот выбор).

И ещё одно замечание по книге. Учитывая, что я несколько раз обсуждала тот факт, что сейчас можно взять книгу, где стоит мужское имя, а получить жанр ромфанта, написанный, несомненно, женщиной, то не могу обойти тот факт, что я читаю вторую книгу Уортон и опять думаю: ну надо же, как мужчина отлично пишет метания людей. И не сразу у меня в голове вспоминается, что вообще-то Эдит Уортон — это женщина. Она интересно пишет не с женской эмоциональной оглядкой и не выстраивает повествование как сплошную рефлексию. Её интересует конструкция общества. Как оно устроено, как контролирует желания, как возводит в добродетель покорность и умеренность, как прогибает мужская точка зрения не только женщин, но и мужчин (тут хочется добавить — нагибает). Её стиль точен, для женщины-писательницы даже сух и местами красиво язвителен, но никогда не истеричен и не переполнен излишней витиеватостью, уводящей в дебри женской эмоциональности. «Эпоха невинности» написана, лично для меня, в почти мужской манере: сдержанной, сосредоточенной на анализе, не на чувствах. Я как будто могу сравнить этот стиль и с «Воскресеньем» Толстого (у Толстого проблема серьёзнее, но размышления героя о системе схожи — не сами размышления, а именно как они поданы) и с «Любовник леди Чаттерли» Лоуренса — о том, как преподносится женщина. Как будто Уортон смотрит на всё с мужской точки зрения, просто добавляет совсем немного метаний, которые как будто лучше описывают женщины. И получается мужская книга, когда мужчина знает о метаниях души, и роман от этого как будто более насыщенный (ну, не зря за него Пулитцер дали) — о мире, где каждый жест имеет значение, а вымученный выбор никогда не бывает полностью свободным.

Мне интересно было видеть неизменность каких-то вещей в книге, особенно в конце — про старшее и младшее поколение, которое считалось более свободным, более прямолинейным и более быстрым)))

Наверное, я за быстроту, раз она ведёт к тому, что люди разговаривают ртом, а не догадываются по взгляду, потому что тогда ты человека всё же узнаёшь, а не как герой — один раз услышал свою Мэй и придумал ей того, чего в девушке не было. Сейчас тоже придумывают, но не потому что не разговаривают, а потому что не слышат.

Опять же про то, что женщина право имеет — до сих пор женщина это право отстаивает. Даже грустно-смешно, что до сих пор женщине приходится отстаивать, что она не коза. Потому что только она выдохнет — как у неё это право радостно забирают. Просто удивительная йопатория. Так и тут: женщина говорит, мыслит — но нет, она должна быть замужем за мужиком, который, судя по книге, не только с ней как-то в эмоциональном плане не считался (что на самом деле больно, но недоказуемо), но и в физическом, раз она от него дала дёру. А ей говорят — ну, какой бы он ни был, но он же свой, давай, уезжай к нему. Это как «если бьёт — значит любит». Никого ничто не смущает. Удивительное лицемерие — видеть, как женщина может управляться с финансами, быть независимой от мужчины — и тут же её под любого мужика пихать и в праве мыслить отказывать.

Опять же общество, которое управляет твоей жизнью. Да, где-то люди отстояли своё право на собственный выбор, но где-то до сих пор им диктуют, какими они должны быть, что делать, как выглядеть, что думать и говорить. Да, ты можешь развестись, но ты не можешь пьяным на самокате 500 метров до дома проехать — и не потому что кто-то борется за Дом высокой культуры быта. Да, ты можешь уважать все религии, но ты в определённых странах не можешь высказать своего мнения о её политике — посадят. Причём просто высказать, не делать — за «делать» и так понятно, что посадят. Некоторые вещи люди доводят теперь до абсурда. Да, ты можешь считать себя кошечкой, но ветеринарный врач тебя лечить не сможет. Но мы его захейтим за это, потому что мы отстаиваем свободу... Как я и писала выше: всё те же проблемы, просто новые формы, новые масштабы. И при этом масштаб пяти семейств тоже никуда не делся. Даже если мы уберём общество как что-то большое и оставим только семейство, как в книге тоже было, то мы опять получим наше настоящее. Потому что родственнички очень легко тебе расскажут, что ты должен сделать, для кого и почему. Психология человека не меняется. И никто ничего с этим не делает — как будто бы всё всех устраивает. И поэтому до сих пор есть Эллены, которым приходится жить в одиночестве, Ньюленды, которые не могут позволить себе быть счастливыми, Мэйи, которые обманывают сами себя и живут с теми, кому они не нужны. И ещё дополнительно каждого нагибает политика их страны.

Да, классика...

Классика — важная вещь, хоть читать её порой очень скучно: другое время, другие скорости. Но классика показывает удивительные, устойчивые вещи, на которые надо обращать внимание. Она не требует погружения в чужую эмоциональность, но позволяет изучить устройство общества на тонком уровне. С её героями можно не соглашаться, но нельзя не видеть, как работает тот порядок, в который они вписаны. «Эпоха невинности» учит видеть под гладью приличий настоящее напряжение. Она помогает понимать, что мы теряем, когда соглашаемся, и что приобретаем, когда отказываемся. Классика сама по себе и «Эпоха невинности» в частности хотя бы немного помогает тебе понять, как работает общество и что для тебя действительно важно и ценно.

Ну да, я как-то опять о сути таких произведений, чем о самом произведении.

Эдит Уортон - американская писательница, дизайнер и первая женщина, получившая Пулитцеровскую  премию за роман "Эпоха невинности" (в некоторых источниках упоминается как "Век невинности"). Книга была написана в 1920 году, экранизирована в 1993 году. Фильм получил "Оскара", "Золотой глобус" и множество других наград.
Читая книгу, у меня все время вертелись в голове такие  строчки из песни:

Они знакомы давно, но только не суждено

Быть им вместе

Ее семья и его, не изменить ничего,

Увы.

Да, истории в песне и в книге не похожи друг на друга на 100%, но очень близки. Они обе о запретной  любви, о невозможности быть друг с другом, потому что связаны обязательством. Сюжет книги переносит нас в Нью-Йорк конца 19 века. Молодой адвокат Ньюболд  Арчер собирается жениться на молодой, красивой девушке Мэй Велланд, но встречает её кузину Эллен  Оленскую. Эллен из той породы людей, которым не важно мнение общества, а важнее свое собственное. Она могла опоздать на бал, потому что хотела переодеться в другое платье или одеться в театр чуть более раскованнее, но в пределах допустимого. О ней судачили за ее спиной, обсуждали  её личную жизнь, говорили как надо поступать, хотя их это не касалось, а только потому, что так принято в обществе. А она каждый раз ему "противоречила". Я полагаю, что этим-то она и привлекла  Ньюланда, который метался  от одного мнения к другому.  Они полюбили друг друга, но Эллен не хотела рушить их семью. Конец истории, признаюсь, меня удивил.

В этом романе Эдит Уортон мне показалась американской Джейн Остин. Меня очаровало, унесло, понравилось. Роман для меня просто стал отдушиной.
Нью- Йорк. Конец девятнадцатого века. Светское общество. Пирамида , на вершине которой тщеславные, фальшивые, закостенелые, вечно " правильные" семьи. Богема - писатели, поэты, артисты, художники - там не в чести, это, как хиппи, цыгане, странные люди. Уортон рассказывает обо этих аристократических семейках с иронией. В них не любят свежего воздуха. Ни слова о свободе. Стародревние правила. Главное не быть, но казаться. Чувствуй там что угодно, но изволь быть таким, как положено. В таком обществе искренность не живет. Истинная любовь умирает. Людям не прощают ошибок. А ошибками считают любое отхождение от закостенелых правил поведения в светском обществе, жизни в светском обществе.
И вот в таком заточении чувств и происходит любовь. Нежданно - негаданно. Ньюланд Арчер объявил о помолвке, а тут вдруг графиня Оленская, двоюродная сестра невесты. Оленская позволяет себе глоток свободы , позволяет себе быть искренней хотя бы с собой , если не с обществом. Она бежит от ненавистного мужа и пытается укрыться в этом обществе слепых и глухих сердцем, в обществе сплошных приличий. О, как это неприлично разводиться с мужем, даже если он тебе неверен, ненавистен, мучает и издевается, и держит за вещь. Конечно, Оленская в этом обществе персона нон грата, но она родственница, приходится всем семействам как- то ее прикрывать , то уговаривать вернуться к мужу , то запрятать куда подальше. И как же любить ей человека из этого же общества, который еще и жениться собрался на кузине. Ну и что , что в момент влюбленности, еще все можно было изменить и обоим стать свободными. В их ситуации все должно было произойти так, как и произошло.
Арчер - истинный сын своей семьи, сын условностей и предрассудков, который , правда, хотя бы может уже помышлять о свободе, которому может искренне нравиться такая свободная дама, как Оленская . Ньюланд Арчер хотя бы думать умеет свободно, но действовать - нет, еще нет. Только его сын уже будет свободен от всей этой ярмарки тщеславия, гордыни, страха выйти за рамки условного приличия. Но уже и это радует - потомки вырвались из паутины высшего света. Они будут другими. Будут любить открыто, жить открыто, не теряя жизнь попусту в угоду правилам , надуманным правилам , не тем, которые сама жизнь подсказывает. Жизнь изменилась - в ней появились свободные люди, телефоны, телеграф, поезда. Сократились и и физические, географические и духовные расстояния.
Это красивейший роман, нисколько не скучный, хотя в нем и нет стремительных событий. Филигранная проза, живая вода.

А знаете, что я скажу? Я возмущусь и топну ножкой! Почему это мужчинам всё можно, а женщинам нет? Что это такое «в отличие от женщин, мы мужчины вправе приобретать опыт». Как будто от наличия или не наличия отношений в прошлом, что-то зависит. Каждый человек решает сам, как строить свою судьбу и с кем. Как говорила одна писательница «мужчины предпочитают невинных дев на брачном ложе, а тайно встречаются с дамами сомнительной репутации». И почему-то именно женщина должна изменяться и приспосабливаться к обстоятельствам, а не мужчина. Вот это и стоило понять герою, что отношения это не одиночный союз, тут нужна отдача с обеих сторон. Это хождение по натянутому канату, в шаге от греха, канат раскачивается, но делается верный шаг и читатель расслабляется. Но стоп, не так быстро!

Вообще, чаще всего я сначала читаю книгу, а потом смотрю фильм. В этот раз было наоборот, сначала фильм, потом уже книга. Но знаете, такие книги не стыдно и перечитывать. С самого начала, я невзлюбила Ньюленда, за его неумение терпеть, за его порывистость и необдуманность его поступков. Но самое главное тут, это как раз его преображение и приобретение им опыта переживаний, а не только непреклонность. Вообще хочется сразу же сказать, что мужчины очень не любят период подготовки к свадьбе. Это я знаю по своему мужу, его сложно было уговорить даже на написание приглашений. И уже потом, спустя несколько месяцев, он признался, что это было самое лучшее время, потому что мы постоянно общались и обсуждали мелкие детали. В то же время, в конце 19 века, всем занимались родные невесты, поэтому жениху приходилось просто стоять в стороне и ждать. Отсюда скука, уныние и мнение, что вся оставшаяся жизнь, превратится в сплошное однообразие. Стремясь вырваться из этого, Ньюленд стремиться найти что-то новое и захватывающее в Эллен. К сожалению, скорее это не выход, а испытание, потому что счастье зависит не от удовольствий, всё временно, а от поддержки спутника жизни. Как бы ни была привлекательна и завораживающа графиня Оленская, это всего лишь увлечение, мимолётное, ранящее, и при этом, учащее.

Дальше...

Уже не в первый раз, я сталкиваюсь с тем, как не везёт девушкам с именем Эллен, быть может, её родня была права, что не мешало бы ей имя поменять. Но к сожалению, здесь больше вина того времени, и правильно сказал мистер Арчер, что люди стали вести себя «как фарисеи», не жалея, а только обвиняя. Где же доброта, гуманность и смирение? Ничего этого нет, есть только злостные нападки. Девушку легко было заклеймить, потому что у неё не было никаких прав. Женщина не имела права даже развестись, потому что доказать измену жены было легко, а вот доказать измену супруга фактически невозможно. Развод это же скандал, позор для семьи. А что лучше? Жить с мужем-тираном? При этом ты автоматически становишься «падшей женщиной, твоё имя клеймят позором, и доступ к другим тебе закрыт. Но падшая ли женщина Эллен, вот в чём вопрос.

Вообще чувство моды и стиля в ту эпоху, было довольно своеобразным, клеймили позором импрессионистов, в то время, как портреты Дюрана пользовались популярностью, хотя, скажу я вам, если уж мистера Арчера они навели на определённые разговоры, то что уж говорить про всех остальных людей того времени. Вообще, я думала, что это английские традиции того времени были более консервативными, оказывается нет, американские дамы ещё больше были стеснены в этом. Вплоть до того, что должно, а что не должно лежать у тебя в гостиной и в какой позе прилично или неприлично возлежать на кушетке. И всё это стремление к рамкам обычаев, традиций, зависимость от них, чуть не приводят к эмоциональным трагедиям. Как мужчина или девушка станет свободной от опеки, когда каждый твой шаг контролируют маменьки, которые буквально на тебе висят и требуют внимания. Куда не беги, вечно это чувство опеки, но только это действует тогда, когда дети заходят в гости, а стоит деткам пожаловаться на свою судьбу, как они зажимают уши и убегают.

Мне не очень нравится, когда мужчина сам не знает, что он хочет от жизни. У него есть место, у него есть работа, минимум общения, дети (если они есть) сидят тише воды ниже травы, а женщина, сутками сидит за вышивкой или книгами. Не более чем супружеский долг, никакого проявления любви. Да и какая тут любовь, когда отношения строились по принципу «она хороша и молода, а я должен остепениться», это просто удачное сочетание красоты и доброты душевной, но никакой близости (не телесной, духовной). Как говорится, стерпится, слюбится. И мне очень жаль Мэй, ведь она действительно заслуживает большее, чем сухие знаки внимания, но что делать, когда всё общество такое. Если даже получение девушкой наслаждения от супружеских отношениях, расценивалось в лучшем случае, как эксцентричность, а в худшем, как греховность. Если уж разговор тётушки о будущих детях привёл Мэй в шок и ужас, то, что говорить уже о воспитании. Но всё это воспитание, по сути, и было минусом, потому что девушки не могли выразить свои чувства, а плакать должны были в своих спальнях. Мир мужчин, с бесправными женщинами. Чья радость заключается лишь в том, чтобы воспитывать детей и видеть в них проблеск будущего.

Мне кажется, в данной ситуации, финал абсолютно правильный, потому, что иначе, Ньюленд так бы ничего и не понял. Только оказавшись один, без любви, без семьи он, наконец, стал осознавать, чего он лишился, что подобного рода страсть ведёт лишь к неминуемой гибели. И в книге, всё ещё не так остро показано, концовка в фильме ещё более драматичная. И честно скажу, что такого исхода никому не пожелаешь. Стоять и смотреть, как живут близкие тебе люди, без права войти. Но знаете, это не меняет отношения – он заслужил это. Но интересно тут вот что, книга мне запомнилась сильнее, и образы были ярче, а в фильме, никто из актёров меня не впечатлил, совсем не впечатлил. От книги же эффект чуть иной, какое-то непонятное отторжение, словно в конце 19 века в Америке была пустыня и посреди этой пустыни ходят герои в кринолинах, кружевах и деловых сюртуках. Есть некий момент противоестественности, наверное, своим давлением, общество в неком роде для меня, себя исчерпало. Хотя, если взять, например описание в «Унесённые ветром» или «Маленькие женщины», там не создаётся ощущение, что это не США. Это уже позднее, я поняла, почему и откуда такое чувство – просто всё дело в скупом описании города. Ведь изначально семейство Мэй внушает мысль, что Нью-Йорк маленький и чуть ли не только появившийся город. От этого у меня было ощущение дискомфорта, я люблю, когда подробные описания, но здесь весь упор ставился на персонажей, а не на окружающую реальность. Вот, например, когда речь идёт о медовом месяце, герои приезжают в Лондон, описание такое «она ходила в театр, но она его не оценила, и она ходила по лавкам». Как будто кроме театра, лавок и игры в крикет ничего не существовало. Вот в чём разница, да англичане чопорны, но зато в письмах того времени, девушки описывали красоту природы, места в которых они побывали и это был искренний восторг. А американки в данном случае, засиделись в своём городке настолько, что перестали замечать окружающее вокруг.

Поэтому, скажу, что книга в целом меня впечатлила, но описания меня очень сильно разочаровали, как будто, всё действие происходило в нарисованном городе с живыми людьми.

Книга Эдит Уртон «Эпоха невинности» оставила во мне двойственное впечатление. С одной стороны, мне очень понравилось описание эпохи — Нью-Йорк высшего общества 1870-х годов оживает на страницах во всех деталях, со строгой иерархией, условностями и показной благопристойностью. Автор мастерски воссоздаёт атмосферу времени, где каждый визит и каждое платье несут определенный смысл. Этот исторический антураж прописан с таким убедительным погружением, что чувствуешь себя наблюдателем той эпохи.

Однако что касается самих героев, то здесь я разочаровалась. Я не смогла по-настоящему проникнуться их судьбами и переживаниями. Ньюленд Арчер с его внутренними метаниями между долгом и чувством, Мэй с её искусственной безупречностью и даже бунтарка Эллен — все они остались для меня скорее иллюстрациями к социальному исследованию, а не живыми людьми, чьи радости и боли нашли бы во мне эмоциональный отклик. Их любовный треугольник показался мне каким-то искусственным, лишённым той искры и подлинной страсти, которая могла бы заставить меня сопереживать. Финал, хоть и логичный, не вызвал ни грусти, ни радости.

В итоге, я все же высоко оцениваю этот роман как довольно хорошую хронику своего времени, но как историю о любви и выборе — он прошёл мимо меня. Герои так и остались для меня красивыми, но холодными фигурами в застывшем мире правил и условностей.

''Трагическим свойством такого общества является его способность принижать и человеческие устремления, и идеи.''

В 1921 году Эдит Уортон за свой роман ''Эпоха невинности'' (The Age of Innocence) получила Пулитцеровскую премию, став первой женщиной удостоившейся самой известной и престижной литературной премии США. Сама Уортон была из тех американцев, - как Гертруда Стайн, как Генри Джеймс,- которые уезжали из пуританской Америки, тонущей в ханжестве и косности своих взглядов, совершенно уничтожающих свободу человеческой воли. С Генри Джеймсом Уортон была весьма дружна и восхищалась его творчеством, взглядами, стилем и находками в его прозе; до самой смерти Джеймса они вели очень активную переписку двух творческих людей. И описательский стиль Джеймса, его тонкий психологизм, нашли свои отражения в прозе таланливой Эдит Уортон. Она писала с невероятно тонким чувством юмора, красиво, глубоко и очень по-европейски, - ее проза сродни лучшим образцам английской литературы: Диккенс, Теккерей.
Она блестяще погружает читателя в чопорный мир Нью-Йорка конца 19 века, с его роскошными приемами, традициями, которым неукоснительно необходимо следовать; в мир невинных и наивных женщин, которым полагалось интересоваться в поездках исключительно пейзажами и ни в коем случае пошлыми видами искусства: литературой и живописью. В старом Нью-Йорке человека судили, прежде всего, по той среде из которой он происходит. И никогда не должно было происходить смешения различных слоёв общества. Мир старого Нью-Йорка — это фарисейство, возведенное в добродетель. Здесь ни один член общества не должен доставлять ни малейшего неудобства окружающим своими поведением и чувствами, потому что все и всегда должно идти по заранее продуманному распорядку, все должно умещаться в рамки дозволенного обществом и НИКОГДА не выходить за эти рамки. Ничто и никогда не должно нарушать ранее заведенные порядки...порядки, установленные узким кругом весьма ограниченных людей, не допускающих в свой круг никого, кто не происходит из их круга, кто не отвечает стандартам их поведения. Разорившийся банкир, покрывался позором и изгонялся из общества, хотя ещё пару месяцев назад он имел вес в обществе; жениха, приехавшего навестить невесту на курорте, встречают только одним вопросом: Что-то случилось?,- потому что иных поводов навестить невесту он не имел, было ''неприлично''; мужья вполне могли позволить себе ''каприз'' на стороне, но опять же! - чтобы никоим образом не ставить общество в неловкое положение, то есть можно, но осторожно... Такова была эпоха невинности или наивности на фоне которой и произошла история Эллен Оленской и Ньюленда Арчера. История несбывшейся страсти, несбывшейся мечты и упущенной любви.

Помню давным-давно, будучи романтичной барышней, читая роман Эдит Уортон, безусловно, я обвиняла Арчера в малодушии и трусости, в не способности при очень яркой личности, живости ума и интересов, бросить вызов филистерской узости нью-йоркского общества и осуществить свою мечту. Потому что, задыхаясь в законсервированном пространстве этого города, где люди живут не своими чувствами, мечтами и поступками, а в угоду мифическим законам нравственности и морали, условностей и догм, - он не сумел распахнуть окно в настоящее. И дышать, жить, любить. Я не понимала как можно существовать в обществе, подавляя свои интересы, чувства, желания и мечты! Жить не ради себя, а ради спокойного существования других людей, которые не способны проявлять сострадание, доброту к ближнему, которые вежливы до оскомины, но которым плевать на твои чувства лишь бы ничто не нарушало благостного существования и всё шло ''как прежде'' ... Не понимаю до сих пор. Строгое соблюдение ритуалов даже у влюбленных жениха и невесты: эти ежеутренние букеты ландышей Арчера для Мэй и никогда этот ритуал не должен быть нарушен. Утро — ландыши. И никакой импровизации. Ворвавшаяся в этот пуританский мирок, сбежавшая от мужа и ищущая поддержки на родине, оскандалившаяся Эллен Оленская, не могла не взбаламутить это законсервированное фарисейское царство. И не могла не ворваться в жизнь Арчера, приоткрыть окошко сквозь которое он смог вдохнуть свежий воздух, повернуть зеркало так, что Арчер по-новому взглянул на общество, на Мэй, которая настолько задернула занавес своей души, так законсервировалась тем, что принято и правильно, что утратила себя, утратила вкус к жизни и радость неизведанного...И Эллен, такая настоящая, умеющая жить, испытывать чувство сострадания, совершать ошибки, любить страстно и по-настоящему...Я не понимала, как и что может разделить двоих любящих людей? Ничто и никто!...Кроме самих людей. Как Арчер, который навсегда исключил возможность быть с той, которую любил, сначала убедив Эллен не разводиться с мужем,- потому что это неприлично и повлечет за собой ''неудобства'' для ее семьи в обществе,- а потом и женитьбой на Мэй.

Но сейчас я понимаю, что не всё так просто и однозначно. Потому что разрушать догмы общества, рушить принципы и жить так, как подсказывает сердце, могут только очень сильные и незаурядные люди, как Бофорт. Тонкие и ранимые натуры не могут этого никогда, а если осмеливаются, то заканчивается для них всё очень трагично..Для Эллен и Арчера положение любовников было неприемлемым, потому что оба слишком любили, слишком зависели от своих семей и могли покрыть скандалом и замарать грязью презрения общества свои чувства. Да и не существует той мифической страны о которой так мечтал Арчер и где бы они были счастливы с Эллен...Не существует. А существуют страны, где люди придерживаются определенных правил и норм морали, по обе стороны Атлантики...

''Жизнь, совсем не похожа на спор абстрактных идей, она вся состоит из вынужденных компромиссов с судьбой, из уступок старым традициям традициям и поверьям, из одних и тех же трагедий и неудач'' ( Эдит Уортон).

Но, чтобы решиться на этот спор необходимы мужество и сила, которых Арчеру не хватило, чтобы пойти против течения, устоять на ногах и гордо держать голову. Им обоим не хватило смелости и отчаянного стремления бороться за свою любовь...

А любовь ... так и осталась похожей на силуэт женщины у беседки на фоне пылющего закатом неба, чей взор устремлен на море, ухоящее далеко за горизонт; силуэт женщины на фоне паруса яхты, проплывающей мимо и уносящей мечты туда...далеко за горизонт, - и я думаю, что этот тонкий, нежный силуэт навсегда будет для Арчера символом обретенной и несбывшейся мечты...

Совсем небольшой рассказ, но довольно интересный.
Автор пишет о дружбе двух женщин , которая продолжается с юности. Но попав на уже со взрослыми дочерьми в местечко в Риме, где некогда отдыхали и они будучи в таком же возрасте ,как и их дочери они вспоминают те события, и невольно выясняют то, что было скрыто долгие годы от них.
Тогда любовь к одному мужчине толкнула их на некоторые действия и вот теперь , спустя много лет появляется желание открыться, но как оказалось это приводит к другим открытиям. Их дружба, которая хоть и слабо , но поддерживаемая много лет теперь переосмысляется, и невольно становится понятно, что ее и не было в принципе, было желание защитить любовь, было желание как то обидеть соперницу. Но вот во что вылилось это желание сейчас , очень тяжело переосмыслить. Как каждая прожила с той тайной теперь вынесено на поверхность и каждая из них и читатель вправе подумать какого им жилось и как теперь жить с этим .
Любопытный рассказ, и хотя я не сильно люблю маленькие произведения тот чем то зацепил. Ну а написано легко и хорошим языком.

По очень счастливой случайности я до сих пор не добралась до фильма Мартина Скорсезе, что нынче дало мне в полной мере прочувствовать первоисточник. И, кстати, поаплодировать выбору актрисы на главную роль - уверена, Мишель Пфайффер в образе Эллен Оленской неотразима. Надо все-таки посмотреть экранизацию - теперь даже интересно увидеть этот бомонд Нью-Йорка 70-х годов позапрошлого века, это сборище блюстителей морали, благопристойных уважаемых членов общества, отнюдь не стесняющихся строить интриги дабы соблюсти внешние приличия.
Эдит Уортон очень хорошо удалась эта темная сторона высшего света. Причём, действительно же все исключительно в рамках приличий. Да и, если рассуждать по справедливости, разве у Мэй не было права отвоевывать своего мужа? Но то, насколько изворотливо она действовала, вызывает жуткую неприязнь к ней и сочувствие к Эллен, которую любящие родственники со всем их доброжелательством стремились вернуть загадочному мужу с не слишком приличной репутацией.
Кстати, момент с графом Оленским вышел несколько странным, потому что автор, затрагивая тему мужа Эллен, говорила исключительно загадками. Женщина бежала от этого человека сломя голову, согласна была жить в стесненных условиях, только чтобы не возвращаться к нему, а родственники в какой-то момент решают, что это неприлично, пора блудной жене возвращаться в семью. Получается, что не так страшен был черт, раз все видели такой исход самым благоприятным? Или всем было попросту плевать, что станется с их родственницей, если она вернётся к чудовищу? Конечно, опять же, можно понять Мэй, стремящуюся удалить соперницу, но ведь такого мнения придерживались абсолютно все родичи…
В общем, все было как-то уж сильно печально. Жаль Эллен, которая не нашла понимания в семье. Жаль Ньюланда, который слишком торопился с женитьбой и попал в капкан, который сам же и поставил. Неприятна Мэй, предпочитающая прилично интриговать и после с видом святой наивности ставить мужа перед свершившимся фактом, вместо того, чтобы откровенно поговорить. И да, конечно, отстаивая семью, она была в своем праве, но - честно, на фоне всей истории, сомневаюсь, что она так уж сильно любила Арчера, хотя, безусловно, и была ему хорошей женой. Складывается стойкое ощущение, что тут все было опять же исключительно про приличия, но не про великую любовь. А Эллен и Ньюланд были слишком порядочны и невинны, чтобы ломать чужие судьбы, позволив сломать свои.