Э. Уортон. Избранное

Если бы внезапно Москву атаковал ураган времени, и меня выбросило во времена действия романа Эдит Уортон "Эпоха невинности", то меня там спустя пару дней записали бы в список "без перспективы" и заперли в каком-нибудь отдаленном от шумного центра Нью-Йорка домике. Или сослали к полубезумной дальнеродственной тетушке. Потому что мне 25, а я все еще без мужа, много гуляю по городу одна, зло ехидничаю, много читаю неположенного и вообще не миловидна. И платьев по канону у меня нет, какая мне тут может быть положена невинность! Потому что Нью-Йорк второй половины XIX века по части консервативности и неукоснительного выполнения предписаний в светском обществе мог бы легко соревноваться с веками куда более ранними. Но это я отвлеклась. Впечатление от прочтения самого романа разностороннее, "Эпоха невинности" и составляющие ее главы можно легко поделить на две стороны одной медали - про жизнь в обществе и про любовь. Немного о каждой.

Во-первых, не могу не согласиться с мнением Ани Needle - если бы данная любовная история произошла в наше время, количество драмы и вздохов было бы куда меньше. Да и закончилась она бы еще на полпути и совсем иначе. Просто сегодня такие отношения серии "они хотели быть вместе, но не могли" обычно сопровождаются немного иными условиями. Что касается нравов, то да, здесь все куда как проще и не так закостенело в наш просвещенный век. Тему любовных отношений порой приходится чуть ли не цедить по капле в той или иной главе, так часто она теряется среди фамилий, визитов и разговоров. С другой стороны, та ловушка, в которую угодили Ньюленд и Оленская - она, как мне кажется, тоже своего рода классический пример той эпохи. Ведь дело ограничивается страстными беседами, взглядами, лишь парой поцелуев, множеством дум и - как по мне - очень показательным финалом, который подводит к вопросу о том, почему так сложилось. Именно из-за нравов общества? Или из-за трусости кого-то в этой паре? Или из-за благородства и, наоборот, мудрости того же Ньюленда, который по молодости лет метался то туда, то сюда, но на закате дней осознал для себя важное? До сих пор не могу для себя решить, что же действительно привело к тому, что роман закончился так, как он закончился. Версия про "нас бы не одобрили" имеет место быть, но я мало в нее верю.

Есть в "Эпохе невинности" история влечения и любви, а есть мини-энциклопедия светской жизни тех времен, написанная в том еще ироничном стиле. Тут я согласна с мнением Насти Tayafenix , описание жизни высших мира сего пропитано таким ехидством и мимолетно разбавлено ядом, что без улыбки капризы и сухие лица второстепенных персонажей воспринимать никак нельзя. Да и кто они - хороший фон, на основе которого автор плетет историю взаимоотношений, подражания, условностей и традиций. Все эти члены кланов и почетных семейств словно носят одну и ту же маску. Единственный персонаж из прочих, который запомнился и оставил после себя восхищение - бабушка Екатерина. С такой дамой даже Каину было бы трудно поладить, но в ней все-таки порой мелькало что-то...человеческое. Несмотря на все ее недостатки и требования.

Как итог - читается "Эпоха невинности" без излишнего восторга, но ровно и приятно, умеет удивить и рассказать, как в свое время было нелегко быть самим собой, если таковым быть вообще хотелось. Коробки желтых роз, пустые светские условности, исчезновения, ухаживания, помолвка и семейная жизнь, противоречия и страстные порывы, убеждения и вера - всего понемногу, а порой даже больше. Фотоснимок давно минувших дней в комплекте с грустной историей любви. Хороший вариант для чтения в дороге этой осенью.

Самое сложное при чтении этого романа – это разобраться во всех отношениях аристократии Нью-Йорка. Какие семьи с кем дружат, кого игнорируют, и какие родственные связи их объединяют. Я честно пытался, даже вроде как преуспел, но вряд ли во всей полноте. Мне не очень хочется писать отзыв о людях. Потому я напишу о растениях, а Вы, дорогой читатель, сами проведите все нужные аналогии, я верю, Вы справитесь с этим.

А расскажу я вам про славное растение Arabidopsis thaliana.
Такое вот:

Оно выбрано не просто так, это аристократия среди растений. До 90% всех исследований на растениях за последние годы посвящено ему, разве оно заслужило это? Arabidopsis не дает ни цветов, ни плодов, ни даже корней, которые бы годились для приема в пищу или использования в какой-либо промышленности. За что же его все так уважают? Главным образом за особенности генетики. Но ведь так и должно быть, аристократия имеет высокий статус в первую очередь благодаря происхождению, а все остальное уже вторично.

Давайте чуть-чуть пофантазируем. И для этого отправимся в какую-нибудь лабораторию, где занимаются этим растением. И там мы увидим, что не смотря на то, что все имеющиеся растения относятся к одному виду, не все растения соотносятся между собой. Например, есть разные экотипы, растения относящиеся к экотипу Columbia никогда не будут дружить с растениями экотипа Wassilewskija, это не comme il faut. Но даже в пределах одного экотипа не все гладко. Там есть разные линии, в том числе мутантные. Растения одних линий могут уживаться друг с другом, другие вступают в отчаянную борьбу. Два важных принципа: в пределах одной аристократической линии все должны быть одинаковы. Никто не должен сильно выделяться. При этом, от чужаков и семей иного круга и положения надо отличаться. Например, вот ящичек с наиболее благородным, многочисленным и влиятельным диким типом (WT):

А вот растения мутантной линии ahk4:

Практически не отличаются, правда? А все потому, что это близкородственные семьи, со схожими традициями и интересами.
А вот, например, линия RpoTp:

Разве представители WT будут относиться к ним, как равным? К этим бледно-зеленым, дефектным, второму сорту? Нет, конечно. Тут сословные отличия не дадут права на равенство.

Но ладно ящики. Это все-таки открытые системы. Мир взаимодействует с растениями, а они вынуждены контактировать с ним. Все гораздо хуже, когда круг становится совсем тесным, замкнутым, для своих. Такой бывает в запечатанной чашке Петри. В такой:

В этом случае ни проникнуть посторонним, ни выйти своим наружу практически невозможно. Растения «варятся» в своей среде. И пока не наступят глобальные перемены извне (не придет ученый с пинцетом, например), все будет оставаться как есть в законсервированном виде.

А что если в какой-то круг проникнет человек вроде бы и свой, но неординарный, с широкими взглядами, с прогрессивными намерениями? Например, в семействе бесхлорофилльных мутантов pap1 внезапно появится растение, считающее что фотосинтезировать здорово и полезно:

Его все будут осуждать, в конце концов подвергнут остракизму. И выхода два: либо смириться и стать таким же бесцветным, либо выйти из круга и отправиться расти в Европу на другой субстрат. Причем, это растение может быть лучше, благороднее, больше, красивее сородичей:

Это ничего не значит, оно будет в любом случае искоренено, если не смирится.

А теперь нужно затронуть очень важную, но несколько скользкую тему межполовых отношений. Дело в том, что растениям Arabidopsis несколько легче, чем людям. У них преимущественно самоопыление. И нет никаких проблем, вроде тех, что бывают у людей, типа: «я собираюсь жениться на другой, и она замужем, хотя и сбежала от мужа – нам вместе не быть». Преимущественно, самоопыление, но не абсолютно. Скрещивание между растениями все же возможно. Представим, что в этом консервативном аристократическом обществе растений появляется свободная и независимая личность, которая плюет на условности роста и развития, живет по своим правилам. Пусть это будет уже известное нам растение X:

В той же чашке есть прекрасный представитель аристократии, лучший из равных в своем круге – растение Y:

Есть ли у них шанс быть вместе, скреститься и дать плодовитое потомство? Ни единого. Не даст сообщество растений, но это еще пол беды. Они могли бы вместе сбежать в лабораторию в Париже и там счастливо расти вместе. Главная причина, сам этот белый мутант стерилен, он заражен своей культурой, он не способен ничего дать. Он отступится, останется плескаться в своей среде. Зеленое растение покинет чашку в одиночку. Зеленое растение поступит благородно, оно не будет мешать чужому счастью, но вот правильно ли? Это может рассудить только время.

А время – это очень важный фактор, оно несет перемены. Может так сложиться, что следующее поколение растений наплюет на все эти сословные штучки и будет жить совсем по другим правилам. А старая аристократия, уже отыгравшая свою роль в истории, будет отправлена исследователем туда, куда отправляют все ненужные поколения – в мусорное ведро:

Не случилось весны у Итана Фрома.
На Старкфилд, "где встречают нас событья", спустилась зима, затянуло небо хмурыми тучами, снег сыпал без конца, погребая под собой посёлок с его жителями, жизнью и любовью.

Снег, снежная зима у меня всегда ассоциируются с радостью, правда для радости ещё нужно солнышко ("мороз и солнце — день чудесный"), а если небо всю зиму затянуто хмурыми тучами, то уныние неизбежно.
А для хорошей истории нужен хороший рассказчик. Такой имеется в романе. Поэтому я подумала и решила, что о сюжете ничего не буду писать. Во-первых, рассказчик из меня никакой: начинаю волноваться, учащается сердцебиение и путается нить рассказа, а пишу вообще с ошибками всех мастей. Во-вторых, важна не сама сюжетная линия, а постепенное её открытие, иначе может пропасть чувство нарастающего напряжения, которое то звенит рвущейся струной таящейся чувственности, то накатывает снежным комом приближающейся беды, тянущим героев к пропасти.
Аннотация к произведению то, что надо: роман о бедном фермере. Я дополню: и о больной его жене, и бедной юной родственнице, которую приютили для помощи по хозяйству.
Ах, да, это история любви, которой не дали сбыться обстоятельства... может быть нищета и болезнь, мороз без солнца, невозможность вырваться из опутавших тело и душу пут.
Подснежники под снегом сделали попытку прорасти и пробиться к свету и жизни. Но без солнышка не растопить тяжёлые ледяные сугробы. Весны не случилось, жизни не случилось.
И хочется крикнуть, что не бывает так, не бывает такого беспроглядного мрака, от которого невозможно убежать молодому человеку, если у него есть желание и он здоров, умён, немного образован, тянется к знаниям, любит и любим.

Примерно на второй главе я поняла, как читать роман, чтобы дойти-таки до конца (первая попытка несколько лет назад там и закончилась, на второй главе).

Фактически я просто выбрала из трёх героев одного, точнее, одну, и читала только ради неё. Нет, не Эллен - Мэй. 

Не потому, что она красива, порядочна и чиста - такие герои обычно скучны - а потому, что вдруг поняла, что именно эта героиня может во что-то эволюционировать. В мудрую жену, в домашнего тирана, в невинную жертву, в безликую статую - как персонаж она на это способна. 

Эллен и Арчер, увы, нет. 

Собственно, это один из тех случаев, когда экранизация сильнее книги, актёры сильнее героев. Я даже искала в героях следы Мишель Пфайфер и Даниела Дэй Льюиса, хотя это априори глупое занятие - но надо было хоть как-то прочувствовать роман, даже таким способом. И всё-таки оба главных персонажа для меня так и остались оболочками без начинки. К тому же потребность в подобном чувствительно-сомневающемся типаже с лихвой закрыта романами Тургенева и в принципе уже не сильно-то и существует.

Порадовал финал - выдержанностью. Если бы он оказался другим, чтение романа вообще потеряло бы всякий смысл.

После просмотра скорсезевского фильма, захотелось добраться до этой книги.
И теперь понятно, чем любовался Скорсезе - красотой текста, изысканностью обстановки. Ну не суждено очутиться нам в гостиных Нью-Йорка 70-х годов XIХ века, так хоть полюбоваться...
Это действительно эпоха невинности, когда все знают, что им суждено. Богатым - богатство, мужчине - дела, чаще всего бумажные, женщинам - замужество и дети. И на словах можно говорить о переменах, но кто осмелится что-либо менять, когда все всё видят. Максимум, что можно - это сделать смелую перепланировку дома.
Ньюленд Арчер - человек достойный, он молод, он хочет жениться на Мэй Уэлланд. Мэй должна быть идеальной женой, светской, популярной, красивой и страстной, но в тоже время хорошей и тихой.
Когда он знакомится с графиней Эллен Оленской, то эта женщина не на словах, а на деле хочет изменить мир. Она разводится (скандал!) с мужем, хотя разводы в протестантской церкви допустимы, на деле их никто ещё не применял. Она живет в немодном районе и часто опаздывает. Именно она станет идеальной женщиной для Ньюленда, но жениться ему придется на Мэй, которая не слепая, но игнорирует все то, что непринято в их кругу и является преступлением против вкуса. В этом они с мужем очень похожи.
Вот эта камерность: любовный треугольник в изысканной гостиной, визиты в театр не ради спектакля, пусть представление будет как бы фоном к сплетням и пересудам, чаепитиям и балам.
Да, можно назвать роман антибуржуазным, но что плохого в буржуазности? Это стремление следовать установленным порядкам облегчает жизнь Ньюленда. Эллен тоже хочет влиться в этот мир, но она слишком независимая. И эта независимость не подарок.
Дочь и сын Ньюленда и Мэй будут более спортивнми, более уверенными, для них откроются новые профессии и новые возможности, потому что время ускоряется.
Романом можно любоваться. Роман-воспоминание, роман- ностальгия, такие надо читать пв тепле и с чашкой кофе, потому что невозможно оторваться

Не могу сказать что особо прониклась этой историей. Довольно неоднозначное впечатление от прочитанного осталось и я все боролась с собой, какую же оценку поставить книге. К сожалению, в итоге все же понизила на 0,5. История получилась какой-то скучной и безыскусной, очень много описаний, причем язык не впечатлил и не завлек. Хотелось пролистать поскорее. В самом начале много разборов кто есть кто и кому приходится родственником, интереснее от этого персонажи не стали. Пресное повествование, хотя казалось бы есть с чем поработать.

Не прониклась и любовной линией героев. С самого начала показалось, что героиня Эллен сама начала с флирта с Ньюлендом, зная, что он жених ее кузины. Что до последнего, то и он не выглядит блестяще. Много придирок к невесте, она и пуста, и скучна, благообразна, без своего мнения, но однако и он сам не выглядит на ее фоне ярче. Самомнения много, а на деле такой же представитель своего общества, лицемеры, для которых лучше закрыть глаза на что-то неприятное, нежели поддержать. В этом плане Эллен жалко, ее никто не поддерживает, не дает возможности развестись, все хотят по сути избавиться от нее, чтобы она была от них подальше.

История Эллен и Ньюленда на мой взгляд недостаточно раскрыта, проникнуться не получилось, чего-то не хватало. Возможно надрыва, эмоций, трагизма, последовательности, я просто не поверила в эту любовь, как и откуда она взялась. Симпатия да, ее видно и она понятна, Эллен отличалась от всех остальных в их среде и этим зацепила взгляд героя. Но что до чувств глубоких, то их не прочувствовала. Финал в чем-то наверно даже ожидаем в такой истории. Он показывает, что герой не развился, скорее закостенел настолько, что сделать шаг вперед, дабы вылезти из своей скорлупы не смеет. Правда стоит отметить, что и этот страх изменений понятен, ему проще было сохранить свои воспоминания, нежели увидеть, что стало с человеком из его прошлого.

Эдит Уортон перевернула мои представления о высшем американском обществе середины-конца XIX века. По сути, я и не читала ничего, что касалось бы той эпохи, и судила о нравах и традициях, основываясь на более поздних произведениях, проводя ничем не обоснованную аналогию. А оказывается, всего каких-то 50 лет, а какая большая разница! И если в 20-х годах XX века Америка славилась своей свободой, новаторством, социальными изменениями, то в 70-х годах предыдущего века в Американском обществе царили ретроградство, морализаторство, лицемерие. И Новый свет был гораздо более консервативным чем Старый.

Молодой представитель одной из старейших фамилий Нью Йорка Ньюлэнд Арчер готовится к свадьбе с Мэй Уелланд, представляющую другую, но не менее известную семью Нового Света. Она красива, богата, мила, благовоспитана и, по мнению общества, является самой выгодной партией. Жизнь с Мэй должна быть спокойна и благодушна, в лучших традициях Нью Йоркского высшего света. Но из Европы возвращается кузина Мэй графиня Эллен Оленска, вырвавшаяся от мужа-тирана. Ум, красота, утонченность, а главное непохожесть Эллен на женскую часть Американского высшего общества поражают Ньюлэнда. Он влюбляется в неё. И теперь должен сделать выбор между миром, который он знает, в котором долг, мораль и внешнее благопристойность ценятся превыше всего, и миром, о котором он может только мечтать, в котором он был бы свободен от внешних условностей, счастлив и любим.

Роман Эдит Уортон является кладезем информации о Нью Йоркском высшем свете середины-конца XIX века. В нем досконально описаны правила и традиции того времени. Чем дышало общество, чем занималось, о чем говорило. Как нужно было себя вести, как одеваться, что делать в том или ином случае. И все эти правила и условности нужно было неукоснительно соблюдать. Что было удивительным для меня, что графиню, прибывшую из Европы считали более развязной и бесцеремонной, хотя я всегда считала, что традиции блюдут как раз в Старом свете. Этим роман как раз и интересен, и недаром считается классикой американской литературы. И я даже сначала не восприняла этот роман именно любовным романом (а скорее трагедией), считая его классической прозой.

Авторский слог надо предположить достаточно изысканный, при этом неспешный, целиком отражающий прекрасные образцы классической литературы. Но как же я засыпала над всем этим. Буквально 10 страниц и мои глаза сами собой закрывались. Мало действия, мало эмоций, много пустых разговоров, много описаний. Мой вкус, отравленный современным динамичным языком, плохо воспринимал красоту и элегантность авторского стиля. И только финал вызвал во мне хоть какие-то эмоции.

Герои внешне совершенно аморфные, безэмоциональные, но внутри них кипят нешуточные страсти. О внутренних переживаниях главного героя Ньюлэнда Арчера мы можем судить - от его имени ведется рассказ, а вот, что творится в душах двух главных героинь Мэй и Эллен мы только догадываемся. Мэй внешне холодная и кажется благожелательной, мягкой, доброй, но оказалась хитрой и прагматичной. С одной стороны нельзя её осуждать - она боролась за собственную семью, но с другой - она - истинная представительница своей семьи, да и общества в целом - лицемерная, скучная, не имеющая собственного мнения, а только выражающая мнение своей семьи. Мне она очень не понравилась.

Эллен, конечно, другая. Живая, независимая, но она тоже не могла пойти до конца на перекор общественному мнению.

Сам Ньюлэнд Арчер несмотря на прогрессивные мысли, размышления о роли женщины в обществе, о закостенелости и ретроградности высшего света, о его лицемерии, условностях и видимом лоске, оказался безвольным и не таким смелым, как хотелось бы. А уж финал... причем вполне закономерный, но настолько разочаровывающий в главном герое, показывает насколько глубоко проник консерватизм в душу и сердце, что человек боится сделать хотя бы один шаг для собственного счастья.

Старый Нью-Йорк был красив. Он рассыпался на тысячу огней пятой авеню, перестукивал колесом кареты по мощенной мостовой, шуршал старинным кружевом в бальной зале. Старый Нью-Йорк был серьезен. Он гордо соблюдал церемониал, отлично помнил историю каждой семьи-основательницы, чтил долгий срок от помолвки до свадьбы и знал наперед, в чьем обществе приличествует находиться одинокой даме. Старый Нью-Йорк был лицемером. Он дарил вам широкую приветливую улыбку, но в укромных уголках гостиной брезгливо обсуждал ваши грехи. Он превозносил ваш ум и красоту, был гостеприимен и добр, но, покинув вас, он презрительно надсмехался над неуместностью наряда, считал чудной и неприличной любовь к книгам, тягу к миру искусства, привычку общаться с теми, кто не входит в его избранный круг. Старый Нью-Йорк любил и ненавидел, наносил визиты и отказывал во внимании, принимал и выносил приговор.

Ньюленд Арчер всецело принадлежал этому миру, но втайне желал большего. Помолвка с юной, милой и благовоспитанной Мэй Вэлланд сулит ему счастье и новые горизонты… Но старый Нью-Йорк не может без темных пятен и поводов для сплетен, ведь так? Так на авансцене жизни нашего героя появилась графиня Эллен Оленская, двоюродная сестра Мэй, совершившая по меркам общества едва ли не грех – бежавшая от тирана-мужа. Нью-Йорк бы с удовольствием захлопнул перед ней двери, но Эллен как назло принадлежит важной семье, а значит, играть нужно по совсем иным правилам. Скрипя кринолинами и обмахиваясь веерами, наше высшее общество начинает расшаркиваться, услужливо кланяться и заискивать, помня, но ничем не выдавая собственную правду. Трех точек вполне достаточно для построения небезызвестной геометрической фигуры, и Арчер, вначале пытающийся оградить невесту от семейного позора и чужих пересудов, попадает под действие чар Эллен. И на этом знаменательном моменте начнутся мои небезызвестные, но любимые качели.
Признаться честно, изначально Арчер мне не понравился, ведь создается впечатление, что он руководствовался не любовью, делая Мэй предложение, а желанием обладать. Возможностью лепить из молодой супруги как из податливой глины тот характер, который ему интересен. Благо Мэй умело кивала в такт головой и повторяла уже произнесенные им истины. Арчер не скрывал с самого начала, что хотел стать учителем, открывающим неопытной девушке еще неведомые стороны брака. Он очарован ее глазами, улыбкой, невинностью взора, но при этом тяготится обязанностями жениха. Отдавая визиты многочисленным родственникам, он чувствует себя захваченным в плен, «окончательно связанным». Грея ноги у камина Эллен он с досадой думает о том, как будет каждый день подниматься по ступеням их общего с Мэй дома. Он придает значение цвету облицовочного камня и сомневается по поводу того, сможет ли Мэй сделать дом уютным, теплым, гармоничным. Наблюдая за метаниями Арчера, начинаешь задумываться: а стоило ли затевать большую игру, если уже на стадии родственных знакомств она приносит досаду?
В мире условностей, где каждый поступок записывается на особый счет, где каждое оброненное слово имеет вес, где каждый день расписан как строго соблюдаемый ритуал, Ньюленду хотелось разнообразия. Именно разнообразия, и в его представлении брак с Мэй помог бы ему достичь желаемого. Нет, вожделенного. Вот только нужно было соблюдать порядок, ждать, когда будут нанесены все визиты, сошьются рубашки с ручной вышивкой…. И потому внезапно появившаяся Эллен с ее отрицанием порядка, с ее незаурядными манерами, пленила его. Эллен, взращенная свободным духом Европы, не способна понять, что Нью-Йорк ее не принимает, не видит беды в том, что за ней увиваются толпы женатых мужчин, а юный Арчер, забывая о приличиях, разыскивает для нее желтые розы по всему городу. Эллен, как и Арчер, была мне неприятна. В данной ситуации я жалела Мэй.
Ведь в чем повинна Мэй? Виновата ли она в том, что была воспитана лицемерным Нью-Йорком? Конечно, нет. Мэй закрывает глаза и искренне желает счастья двоюродной сестре. Мэй настолько наивна и добра, что неспособна разглядеть в Арчере странное стремление оградить Эллен от осуждения общества. На звучной затяжной ноте принятия одних и неприятия других я преодолела первую книгу, и нужно сказать правду – это было скучно. Ты хочешь большей динамики, но получаешь скучные жизнеописания семейств, неприглядные факты лиц, которые едва ли повлияют но сюжетную реальность. К этим описаниям нравов прибавляются не менее унылые описания домов с их мебелью, обоями, статуэтками, сервизами, цветом, формой. Это чудесно для создания духа эпохи, придания атмосферы, но только в меру. В нашем случае, это значительно затормаживало сюжет. Кульминация романа приходится ровно на конец первой книги! Кульминация, которая не удивила, событие, которое было ожидаемо.
Вторая книга немного оживит действие. Автор, наконец, сблизит читателя с героями, попутно доказывая, что не стоит воспринимать персонажей исключительно прямолинейно. Очарование Мэй настолько велико, что ни Арчер, ни Эллен не способны ее ранить. В буре разразившейся драмы оказывается, что Арчер отказывается от своих первичных замыслов, понимая, что Мэй настолько крепко привязана к воспитавшему ее миру, что одной воли героя не хватит, чтобы изменить что-то в ее характере. Эллен оказывается человеком глубоко сопереживающим и не способным на предательство того, кто ее любит. Оберегая покой Мэй, они держат свое счастье на расстоянии вытянутой руки, но не ближе. Отчего-то к финалу мне стало их нестерпимо жаль. Но было ли мне по-прежнему жаль Мэй? Пресловутые качели и тут перевернули все с ног на голову. Досадно наблюдать за миссис Арчер, которая оставаясь по сути все той же милой Мэй, начинает играть по правилам света, увиливать и умалчивать. Достойна ли она той жертвы, которая была принесена ради ее блага? Тот еще вопрос.

Качели восприятия героев и линии развития сюжета преследовали меня до конца. Иногда не покидало ощущение, что я участвую в затяжной беседе, суть которой можно было бы изложить в несколько недолгих минут. Книгу в 360 страниц я читала практически неделю… Досадно, не правда ли? Но был еще финал. И этот финал радовал, поскольку не скатился в примитивность. Радует, что медленно раскачивающийся сюжет все же преобразовался к концу в гармоничную мелодию о несбывшемся. Мелодию, заставляющую задуматься над тем, стоит ли жертвовать счастьем личным во благо другого, пусть даже очень близкого человека. Мелодию, побуждающую примерить случившуюся ситуацию на современность и понять, что в нынешнем мире все могло бы сложиться совершенно иначе. Вот только история не терпит сослагательного наклонения.

...

В конце этого года мне будет очень нелегко составлять топ книг, потому что очень много действительно стоящих произведений попалаются с самого января. И вот - очередная, прочитанная запоем и оставившая самые положительные впечатления.

Книга "Эпоха невинности" получила Пулитцеровскую премию в 1921 году, а писательница Эдит Уортон стала первой женщиной, удостоенной этой награды.

В основе романа история Ньюленда Арчера -адвоката, который будучи помолвлен с красавицей и умницей Мэй Уэлланд, неожиданно влюбляется в её неординарную кузину Эллен Оленскую, репутация которой далеко не на хорошем счету в высшем обществе молодого Нью-Йорка. Кстати судьба последней во многом схожа с печальной судьбой самой писательницы.
Арчер не находит в себе сил пойти наперекор общественному мнению и сознательно отказывается от своих чувств. Для него идти вразрез с общественным мнением - слишком хлопотно и неприлично. Эта любовь - обречённая и без будущего, но герой проживает всю свою дальнейшую жизнь, нежно храня её в сердце.
Роман легко читается и кроме самой истории интересен описанием становления и развития общественной морали молодого Нью-Йорка. Высшее общество той эпохи живёт в атмосфере "легких намёков и утончённой деликатности". Его представители живут "в мире иероглифов, где никто не говорит, не действует и даже не думает по-настоящему, где вещи -всего лишь набор условных знаков". Порядочность женщины и её свобода и права - очень тонкие грани, а вся невинность -"не что иное, как искусственно созданный продукт". Притворство - обязательно, а его результат - настоящее одиночество. И автор блистательно показала это в конце романа.
Не исключено, что буду перечитывать роман. Он этого стоит!

Эта книга подобна фотографии, запечатлевшей возведенные до уровня священных реликвий нормы поведения американской элиты конца 19 века, нормы, регламентирующие жизнь человека от рождения и до смертного одра, нормы, покалечившие не одну сотню жизней в угоду божеству Правил. Куда ни глянь - везде запреты, а там где запреты, там и их попрание, влекущее за собой порицание или отлучение от того же общества. А ведь если подумать, все эти нормы приличия, дивные моральные устои, направлены в первую очередь на удержание в ежовых рукавицах потенциальных бунтовщиков, могущих нарушить сложившийся комфортный миропорядок, и на обеспечение функционирования механизма иерархической пирамиды.

«Эпоха невинности» рассказывает о молодых людях, не сумевших, да и не особо пытавшихся вырваться из капкана Правил. Ведь так удобно жить в уютном устоявшемся мире под копирку, легко списывать всё происходящее на фатум, предопределение.

Да, я понимаю, что такое было время, когда правила решали все, или почти все, когда фальшь являлась способом жизни, а неизменный Порядок считался высшим благом, но неприятный осадок от созерцания такой покорности судьбе всё же остается...

Это не эпоха невинности, это эпоха интерьеров, в которых человек был всего лишь элементом декора, это эпоха притворства, когда каждый жил в своем модном чехле и панически боялся высунуть из него нос...

Если человек даже не пытается бороться за свое счастье, а складывает лапки на груди и ждёт что решат за него другие, или, что вдруг решение проблемы свалится с неба и само всех построит, рявкнув: «Ща будет так, как я сказало!», разве такой человек достоин уважения? А именно таким я вижу главного героя - Ньюланда Арчера, который на протяжении десятилетий не мог определиться, что же ему нужно от жизни. Да и как бы у него хватило на это сил, если он сам признается читателю, что не представляет себе жизни без условностей, которые всегда определяли его существование:

А вот влюбленная в него графиня Эллен более сильна и действительно достойна уважения – она находит силы строить свою жизнь, принимает решения и совершает поступки.