Добыча. Чрево Парижа (эксклюзивное подарочное издание)

Случилось ЧП - "Чрево Парижа". Мой 7-й роман Золя.
Вышел на него я не только из-за любви к французскому писателю, а ещё и по одной наводке, гласившей, что в "ЧП" так же много запахов, как и в "Парфюмере" Зюскинда. Подтверждаю. + полно визуального ряда. Рыба, фрукты, овощи, сыры, колбасы, цветы и прочее - всё явлено и на вкус, и на цвет, и на запах. Золя заэнциклопедировал парижский Центральный Рынок, переместил на страницы его душу. В реале рынка Ле-Аль уже не существует, но он остался жив в книге.

С рыночным пиршеством снеди и благоуханием соседствует разложение и смрад. Золя мастерски показал неприглядные кулуары позади ярких витрин. Это противопоставление света и мрака, пользы и вреда, ________ (подставь нужное) автор символически увязывает с людскими душами, полными противоречивых чувств, а также, широкой кистью, со всей Францией того времени, где за ширмой благополучия скрывается масса проблем.

"ЧП" это не производственный а-ля Хэйли роман о месте, это произведение о людях. Рынок - арена сплетен и интриг, революционных козней, средоточие разных жизненных путей. Здесь сходятся состоятельные господа и обнищавшие люди полу-света, мещане и торговцы, бедняки и коммерсанты, старики и дети, конформисты и оппозиционеры, тощие и толстые. А в основе всего - ненасытный зев Парижа, который Рынок кормит; эта пасть перекусит, перемолет любую пищу и любого человека; такой идеалист, как Флоран, окажется бессилен перед её аппетитом.
Насыщение здесь не только чревоугодие, но и алчность, желание хорошо жить в сытой кормушке. Ради этого персонажи пойдут на всё: уловки, сплетни, обман, воровство и пр.

А я по зову чрева пойду покушаю, ибо без книги можно прожить хоть год, а без еды ни дня.

Крайне неспеша продолжаю читать Ругонов-Маккаров Золя. Такими темпами к пенсии по новому закончу:)
Золя продолжает описывать Вторую Империю, не жалею темных красок. По прежнему в книге нет "положительных героев", но читать интересно, ибо Золя описывает "вечные" темы.
Из чего делаются состояния - из бюджетных денег. И вот Аристид делает деньги на реконструкции Парижа бароном Османом. Делает это прямолинейно и грубо - но за руку его никто не ухватил.
У его жены есть практически все что она хочет, но ей скучно и она делает глупости. Тоже достаточно распространенный жизненный сюжет.
Добыча получила бы пятерку, но все же тон у Золя местами излишне назидательный. Почему-то при этом тоне у меня всплывают некие ассоциации с Достоевским, но потом вспоминаю, что он так не писал.
PS: Описания Парижа у Золя хороши - любил он этот город.

Стоило мне прочитать первые страницы «Добычи», я уже начала слышать громкое падение финала. Золя не скрывает, чем все закончится, весь все очень логично и закономерно, но то, как он приведет своих героев к этому финалу, каким ярким звоном монет и безумством он раскрасит путь — это стоит увидеть.

Все продают всех. Отцы продают своих дочерей, находя им самую выгодную партию, женщины высшего света торгуют друг другом с прожженностью сутенеров, мужи дарят своим женам бриллианты, продавая при этом своих женщин всему свету. Эпоха показного блеска и невообразимых махинаций.

Аристид Ругон - блестящий спекулянт. Он продаст землю даже новорожденному, его многоступенчатые схемы — это искусство, искусство обмана и богатства без гроша в кармане. Его не интересуют люди, но он прекрасно знает, как правильно находить подход, где слушать, кому платить. Из его сейфа течет нескончаемый золотой поток, ослепляя весь Париж.

Он выгодно женился на молодой девушке, яркой красавице Рене, и она стала чуть ли не самым выгодным его вложением. Потрясая высшее общество своими нарядами, бриллиантами и красотой, Рене, сама того не зная, открывала мужу дороги, а каждый новый ее любовник предоставлял Аристиду отличный шанс сыграть на обществе, как на податливом инструменте.

Максим, сын Аристида от первого брака, истинное дитя своей эпохи. Очень женственный, хрупкий и красивый, двадцатилетнее порочное дитя, без собственной воли и с одним желанием — проматывать деньги отца. Он юн, но уже пресыщен, однако дружба с молоденькой мачехой его забавляет, они скорее заговорщики, чем семья, друзья, которые могут нашептать друг другу на ухо все самые тайные пошлости, раскрыть секреты, видя друг друга насквозь.

Золя заставит Париж говорить. Каждая деталь, ленточка ли это, упавшая с волос дамы, душная оранжерея, прекрасное убранство будуара, столики, которые можно увидеть, если выглянуть из окошка весьма порочного кафе, царапины на зеркале, яркий камин, стук колес бесконечного множества карет — все это делает читателя свидетелем громкого падения Парижа, во всем его блеске. Не будут упущены из виду ни одно платье или улочка, а шум от балов и «чаепитий» достигнет ушей даже в 21 веке.

Герои «Добычи» вгрызлись друг в друга, терзают Париж, утопают в пороке, идут на все, что только приходит им в голову.

Я всегда очень медленно читаю Золя. Он такой насыщенный, такой плотный, что там, где я бы уже прочитала 100 страниц, у Золя я осилю 30. Его надо впитывать, ощущать, переваривать. И пусть я едва ли поняла суть всех махинаций Аристида, меня впечатлило. И да, мне было жаль Рене. Кажется, у нее и не было выбора, кроме как плыть по течению и выбирать себе самые откровенные наряды, самых порочных друзей, самую греховную любовь.

С самого начала эпопеи о Ругон-Маккарах было ясно, что найти симпатичного персонажа в этой семье будет сложно. Но чтобы настолько сложно??? Неужели все хорошее закончилось на тете Ди?

С самого детства мечтой Аристида Ругона было богатство. И не бедное босоногое детство тому виной, а вот хотелось быть богатым. И ради этого он шел на все. Подлог? – Пусть будет подлог. Женитьба на «попорченной» по местным понятиям девице? – Да, но только за очень хорошие деньги. И страшно мешала жена, которая никак не умрет, а ведь если затянуть, то и грех невесты вскроется, как неудобно. Но жена удачно ушла в мир иной и мечта приблизилась все ближе и ближе. Тем более, обстановка способствовала ее воплощению как нельзя лучше. «Обогащайтесь!»

Это первая книга эпопеи, которая захватила меня полностью. Такое впечатление, что все главные герои книги предчувствуют свой скорый конец и безоглядно и неистово стремятся урвать все, что можно от жизни. Спекуляции и махинации Аристида, наряды и развлечения Рене, пирушки и любовницы Максима – у меня словно стоит пред глазами картинка, как взявшись за руки, эта троица мчится в бешеной тарантелле, «в восхитительном и жутком кураже»(c). Жизнь коротка, бери от нее столько, сколько можешь! «Можно столько украсть, что уже не посадят» Нравственность? Какая нравственность, о чем вы? Вор у вора дубинку украл, на чьей стороне правда? Любовник бросил, муж обманул? Так все так делают, это так пикантно, и можно посудачить! Нет дидактического нравоучительного финала. Во Второй империи торжествуют Саккары!

Отличный роман, просто отличный!

Голод голодность и сытость сытых! Ну наконец-то натуралист Золя попал в самое яблочко с символикой! На каждой странице здесь дьявольский накал - два полюса, два враждующих мира, с грохотом сталкивающиеся - мир тонких и мир толстых. Количественное различие между ними превращается в качественное. Сюжет оказывается вторичен по отношению к зловеще-враждебным гастрономическим полотнам: пища подпитывает зло, вздувает жирную плоть мещанства, угрожая задушить все на свете. Привычный скрупулезный реализм вдруг обращается в отсвет борьбы могущественных знаков (а вовсе не наоборот, как это обычно бывает у данного автора). Пучок петрушки над Парижем простер совиные крыла. Неземная мощь в этом произведении. Рекомендуется всем и в отрыве от остального цикла.

«Это все ваш подлый Париж нагоняет на вас такой мрак…
Право, от больших городов один лишь вред».

Прочитать роман, который дал название Центральному рынку Парижа Ле –Аль (Le Halle), расположенном в первом округе, было делом чести. И прямо скажем, делом не самым простым.

Я, как человек, не привыкший пустословить, расшаркиваться и напускать туману в свои слова, как человек, привыкший говорить по существу и немного, была совершенно нокаутирована этим романом.

Я не буду рассказывать о том, как развивалось действие, кто куда вернулся, где он стал жить, кем его назначили, с кем он связался, кому из-за чего не угодил и почему «они отослали его туда же». Как и предсказывала г-жа Франсуа, «а все Париж, все этот подлый Париж».

Самым важным действующим лицом романа являются отнюдь не люди, а становится само чрево Парижа, его центральный рынок (теперь-то его уже нет, он был разрушен в 1971 году, на его месте был построили Форум де Аль). Но тогда это была громада из стекла и металла, где и днем и ночью кипела жизнь:

На первом плане, у самого стекла витрины, выстроились в ряд горшочки с ломтиками жареной свинины, вперемежку с баночками горчицы. Над ними расположились окорока с вынутой костью, добродушные, круглорожие, желтые от сухарной корочки, с зеленым помпоном на верхушке. Затем следовали изысканные блюда: страсбургские языки, варенные в собственной коже, багровые и лоснящиеся, кроваво-красные, рядом с бледными сосисками и свиными ножками; потом - черные кровяные колбасы, смирнехонько свернувшиеся кольцами, - точь-в-точь как ужи; нафаршированные потрохами и сложенные попарно колбасы, так и пышущие здоровьем; копченые колбасы в фольге, смахивающие на спины певчих в парчовых стихарях; паштеты, еще совсем горячие, с крохотными флажками этикеток; толстые окорока, большие куски телятины и свинины в желе, прозрачном, как растопленный сахар. И еще там стояли широкие глиняные миски, где в озерах застывшего жира покоились куски мяса и фарша.

Или вот

Роскошные фрукты на витрине, в изящно убранных корзинках, казалось, прятались в зелени - словно круглые щечки, хорошенькие детские личики притаились за лиственным пологом; особенно хороши были персики: румяные монтрейльские, с тонкой, прозрачной кожей, как у северянок; и южные - желтовато-смуглые, как загорелые девушки Прованса. Абрикосы на подстилке из моха отливали янтарными тонами, теми горячими отблесками солнечного заката, что придают такой теплый оттенок коже на затылке у брюнеток, там, где вьются колечками короткие волоски. Простые вишни, подобранные одна к одной, походили на слишком тонкие, улыбающиеся губы китаянки;

И еще

Наверху, нанизанные на крючья перекладин, висели откормленные гуси с железным острием, торчащим из кровавой раны в вытянутой и закостенелой шее; огромные их животы розовели сквозь тонкий пух, словно распухшие голые тела между белыми, как простыни, перьями хвоста и крыльев. С этой же перекладины свисали кролики, широко раздвинув лапки, словно готовясь к огромному прыжку, - серые спинки, расцвеченные белыми кисточками задранных хвостиков, отогнутые уши, помутневшие глаза, острые зубки в мертвом зверином оскале. Ощипанные цыплята на прилавке с товаром выставляли свои жирные грудки, распяленные вертелом; у голубей, тесно уложенных на ивовых плетенках, была безволосая и младенчески нежная кожа; а утки - у них кожа грубей - щеголяли своими широкими перепончатыми лапками; три роскошных индейки с зашитым горлышком, голубоватые, как свежевыбритый подбородок, спали на спине, раскинув веером черные хвосты.

Не каждый может вынести это продовольственное великолепие, которым сочится чрево Парижа – оно благоухает и воняет, оно будит аппетит и вызывает отвращение.

Читайте, обязательно читайте, если вы любите долгие и подробные описания, если вы любите этот неподражаемый стиль или если вы просто хотите знать, каким был Париж.

9 из 10

Чрево Парижа - заключительная книга моего Флешмоба 2011. Спасибо Apsny

С такими деньжищами (заработанными, кстати, нечестным путём) персонажи книги делают всё, что хотят: светские вечеринки, роскошные туалеты, любовники, яства... Целая наука - не сойти с ума, бесясь с жиру! И Рене не удалось.

В мире алчности и выгоды, наживы и расчёта, в котором она жила, нужно быть волком, а в ней проснулось что-то от ягнёнка. Она вдруг поняла, что (надо же!) несчастлива. Что только любовь, от которой бурлит кровь, сделает её жизнь полной. Что же она сделала - ушла от мужа, остепенилась, поменяла lyfestyle, посвятив себя любимому человеку? Да чёрта с два. Она нашла упоение в разврате с пасынком, да ещё и с таким бесхребетным повесой, каким был Максим. На кой он ей сдался?!
Скука. Новый наркотик. В "Американском психопате" Эллиса главный герой от пустоты своей роскошной жизни перепробовал всю дурь, посетил все крутые рестораны, и кончил сумасшествием. Нашей Рене Зельвегер была нужна новая доза произвола. Не любви ей хотелось, а запретных страстей, осознания безнаказанности за деяния. Кусая ядовитый тангин в райском саду своей оранжереи, она причастилась греху разврата - куда более сильному, чем евово надкушенное яблоко; и в этой же оранжерее потом предавалась оному.
Да, человеческое ей не чуждо; в конце она как будто вправду обрела искреннюю любовь, но нельзя же было быть столь слепой, чтобы не видеть в кого и при каких обстоятельствах ты влюбляешься!

Политическая и финансовая составляющая романа меня заинтересовали лишь постольку-поскольку. Аристид Саккар - образчик дельцов-акул, готовых в минуту растерзать добычу, чью кровь они чуют за милю. В этом романе он на коне; надеюсь, что в сиквеле "Деньги" Золя покажет его падение, наметившееся к концу "Добычи".

Все рыбы, крупные и мелкие, из моря этой книги ищут где глубже и вызывают только омерзение. Радует лишь рыболов Золя: рано или поздно (не в эту рыбалку, так в следующую) он ловит их и самых изворотливых зажаривает на сковороде возмездия под огнём художественной истины. Всех выудить не удаётся, и тогда писатель рассказывает нам о фауне этого загаженного водоёма (и подобных), советуя в таковых не рыбачить и не купаться.

Карьера Ругонов (1) - Добыча (2) ✓ - Западня (7) - Страница любви (8) - Нана (9) - Мечта (16)

Во второй книге цикла Ругон-Маккары Золя развернулся на полную мощь.
После переворота и возвращения монархии перед семейством Ругонов открылись новые перспективы.
Аристид Ругон перебрался в Париж, овдовел и теперь рвется к деньгам и славе, как охотник к добыче. Он переменил фамилию и стал Саккаром. Проворачивает махинации, общается с политиками и дельцами, спускает на ветер миллионы. Куда исчез тот недотёпа из первой части. Открою секрет — никуда он не делся, каким был таким и остался.
У его молодой жены Рене свои проблемы. Скука. Чем заняться богатой даме, пресыщенной нарядами, развлечениями и любовниками. У нее своя охота, и цель весьма извращенная и беспринципная.
Золя привычно громит буржуазию, аристократию и всех, кто мимо пробегал) Всегда они бесятся — то от голода, то с жиру. Порядочность, честность? Нет, не слышали)
Подробно расписаны все махинации, проводившиеся во время строительного бума из-за перестройки Парижа, мошенничества, спекуляции, создание финансовых пирамид и мыльных пузырей. Сегодняшние дельцы поучиться могли у коррупционеров прошлого.
Тогда появилась прослойка общества, если по аналогии их назвать — новые парижане. Нахапали денег, разрядились, как павлины, в пух и прах, живут лишь сегодняшним днем, понастроили особняки, спускают деньги на банкеты, шлюх и жён, часто и не отличишь где кто, ни секунды не думают о завтрашнем дне.
Каждый развлекался, как мог. В Париже появилась новая формация своден — раньше скромные дамы в поношенных платьях носили записочки и шепотом проворачивали свои делишки. Теперь в роскоши великосветских гостиных опытная богатая дама с безупречной репутацией провернет все то же самое, но с максимальной наглостью и изяществом.
Золя всегда с большим талантом покажет, какими затейниками во всех вопросах были его соотечественники. Разложение и тлен новой буржуазии во всей красе.
PS. Я теперь понимаю из-за чего критика с ума сходила) Середина XIX века, на короткую книгу один полу-недо-инцест, две лесбиянки, один гей, один потенциальный трансгендер, разврат, оргии и прочие радости жизни. Умел месье Эмиль удивить публику)

Золя потряс своими эпитетами и метафорами (или как там правильно это все называется?). Язык и слог автора поражает своим разнообразием. Течение повествования плавное и равномерное, как размеренная жизнь буржуа.
Постоянное описание еды, продуктов питания и процесса их транспортировки, переработки и поглощения нисколько не утомляет, а наоборот заставляет задуматься о подлинной красоте, красоте воспеваемой художниками. Таким образом, Золя стал для меня художником слова, который без красок и холстов изобразил Париж, который бы хотелось увидеть (и умереть).
А какие герои им описаны. Чего стоит Лиза Кеню, госпожа Саже- старая сплетница (перечница), Фламандка ?!?!
Зарисовки из жизни рынка порой умиляли, а порой и отвращали.
Переплетения судеб, отношения этих героев , их диалоги и монологи- это все многообразие мыслей и идей, заставляет задуматься о "справедливости, равенстве и братстве".
А вот главный (скорее центральный) герой Флоран откровенно раздражал. (Меня и в жизни такие "мыслители" бесят.)

Наконец я снова в полной мере ощутила, что читаю Золя. Того самого, что некогда утащил меня блуждать по роскошному магазину с кружевами, да так там и оставил. И вот я теперь он искусно выволок меня на вполне себе приглядные улочки Парижа. Но, как водится, такими они лишь кажутся.

Этот роман – одна из частей цикла «Ругон-Маккары», где переплетение судеб персонажей разных романов по какой-то причине меня интересует куда больше мультивселенных в этих ваших марвелах. Здесь на сцену выходит Аристид Саккар (он же некогда Ругон), его вторая жена, сын и высшее общество того периода. Общество, где каждый так и норовит урвать себе свою добычу, чем бы она для каждого персонажа не являлась, будь то богатство, власть или порочные удовольствия. Общество, где несимпатичную правду заминают и прикрывают ложью в праздничной упаковке, а о чувствах и думать никто не хочет. И я так говорю, будто это все сейчас куда-то делось, а не вот тут рядом, просто руку протяни. Но мы то с вами знаем.

Золя пишет талантливо, так, что отрываться от чтения вообще не хочется. И если, например, в романе про Эжена Ругона мне была мало интересна вся эта политическая подоплека, то здесь сочетание интересных сюжетных линий и языка выдает конфетку. В романе много весьма колоритных персонажей.

Аристид – этакий финансист французского пошиба (пусть и не столь выдающийся правда), вечно снующий, вынюхивающий, знающий куда что вложить, что продать и как поднять цену, умеющий вращать капиталами, но не умеющий хоть что-то сохранить у себя в руках. Его добыча – богатство, ради которого он готов обобрать до нитки хоть мать родную.

Рене – вторая жена Аристида, чей брак состоялся совсем не по любви и даже не по выгодному договору семейств, а по недоразумению, дабы прикрыть скандал. Рене девушка с капризами, любящая сплетни, развлечения, дорогие наряды и испытывающая желание устроить какую-нибудь грязь, например завести тайную преступную интрижку.

Максим – избалованный и изнеженный роскошью сынок Аристида, этакий представитель золотой молодежи, не способный самостоятельно предпринять решительно никаких серьезных действий, зато любящий тратить не свои деньги и пользоваться успехом у женщин.

А еще огромное количество менее значимых, но таких искусно выписанных персонажей, как сестра Аристида Сидония, способная втереться в доверие наверное всем на свете и знающая, как на этом всем поживиться; товарищи Аристида по спекуляциям разных мастей, то полнейшие олухи, то ребятки с острыми зубами, знающие, когда их можно показать; все эти бесчисленные представители бомонда, постоянно творящие какой-то разврат, но умеющие все это красиво обставить; да тут даже хочется отметить служанку Рене, невесту Максима и отца Рене – у героев так немного сцен по факту, но так много самобытного характера.

И вообще я не особо люблю распинаться в описаниях каждого отдельного героя, но такая концентрация характеров на такой небольшой объем книги того определенно стоит, это одно выталкивает роман в зону «мне так понравилось, принесите пожалуйста еще».