Полное собрание сочинений в 11 томах (эксклюзивное подарочное издание + CD-ROM)

«Доктор Живаго»… Сколько толков эта книга вызвала в свое время, была под запретом в нашей стране, ввергнула своего автора в опалу режима, исключила его из Союза писателей… И в одночасье вызвала бурю восторга на Западе, принесла автору Нобелевскую премию и вскоре была экранизирована за рубежом! Удивительное дело! А почему? Не потому ли, что призрак ненавистного на Западе коммунизма был так талантливо обличен Пастернаком в его романе, так свободно, почти экстремально описанием жестоких событий революции и первых лет становления советской власти была начисто разрушена советская пропаганда, которую внушали нашим людям десятилетиями? О да, теперь в нашем либерально-демократическом мире об этом можно говорить свободно.

И все же, отбросив политический подтекст судьбы этого выдающегося произведения своего времени, подумаем о его духовной составляющей. Что же хотел сказать нам автор?

Итак, «Доктор Живаго»… Произведение отнюдь не для легкого чтения. Книга, над которой не хочется рыдать слезами сантиментов, чтобы выплакаться и забыть о ней. Эта книга западает к нам в сердце глухой, притупленной болью, которая не разрешается слезами, но которая долго и мучительно саднит, вызывая глубокую досаду, тоску и уныние.

Печально, но как же иначе, когда автор не оставляет нам надежды на какое-либо просветление в судьбе своих героев-мучеников, людей глубоко и безысходно пострадавших, ставших первыми жертвами, на страдании и сломленной судьбе, буквально «на костях» которых большевики указали нам дорогу в «светлое коммунистическое будущее», не правда ли?

«Не правда ли?» - повторяла Лариса Федоровна Антипова, или попросту Лара, в минуты отчаяния и душевного смятения. Лара Гишар… Лариса Антипова… «Девочка из другого круга», девочка-гимназистка, девушка-загадка,
а после женщина, сумевшая внушить сильную и глубокую страсть трем роковым в ее жизни мужчинам – блистательному подонку адвокату Комаровскому, потрясающему, золотому мальчику Патуле Антипову-Стрельникову и, наконец, нашему поэтическому доктору Юрию Андреевичу Живаго.

Чем привлекла она их помимо того, что была невероятно хороша собой? Красота понятие условное и довольно размытое, ведь мы не можем в точности ее себе представить. Но что было помимо этого? Читая роман, можно вообразить себе сначала девушку мятущуюся и замкнутую, а затем женщину -добрую, отзывчивую к чужому горю, при этом резкую и категоричную в вопросах, не терпящих возражений, трудолюбивую, работящую и чистоплотную, очень земную и такую…несчастную и во всем себя казнящую.
Чем прогневила она Бога, который поставил на ее пути мерзавца Комаровского? Они сошлись довольно скоро. Виновна ли она в том, что это случилось? Едва ли. Виновен может быть лишь тот, кто обрек ее на эту постыдную связь, кто сделал ее женщиной «непозволительно рано», кто нагло шантажировал и жестоко «пользовался ее подавленностью», кто напрочь смел остатки ее детских грез и заставил смотреть на мир глазами прожженными и сведущими, что и стало на мой взгляд причиной ее разлада с Пашей.

Она была слишком взрослой, слишком мудрою и знающей для него. Ее терзало постоянное, неизбывное чувство вины за его добродетель и свое несовершенство, берущее начало от ее добрачной связи с Комаровским. Лара не могла простить себе этой мнимой испорченности и старалась стать для Паши идеальной, безупречной, безукоризненной… А он всеми силами стремился к ней, стремился нагнать упущенный пробел в знаниях и добился в этом совершенства, постигнув вершину математического и гуманитарного образования, не досыпая ночей, превзойдя наконец свою Лару. Если бы дело было только лишь в образовании…
Паша - чистый, прекрасный мальчик боготворил Лару, словно божество, а она вцепилась в его любовь и доброе к ней отношение, как в спасительный якорь утопающий. И она тонула, а он поддержал, не позволил поглотить ее пучине бурного, беспощадного потока, который затягивал, торжествуя. Но эта доблесть слишком дорого обошлась Пал Палычу в дальнейшем, и в урочный час он сам вцепился в спасительный для него якорь наступившей войны, только бы не видеть своей обожаемой и боготворимой им Лары с ее удушающей материнской заботой, не чувствовать себя лишним в семье, ставшей для него почти чужой. Осталось только перекроить себя заново, сделаться героем, положить к ногам любимых жены и дочери блага, доставшиеся потом и кровью, отвоеванные в жестокой братоубийственной борьбе. В этом была его цель и его смысл. Милый Патуля, доблестный комиссар Стрельников, как же все это вышло и кто в этом виноват?..
След Паши затерялся на войне, чувство вины изводило Ларису Федоровну и достигало предела, когда она служила на фронте медсестрой в прифронтовом местечке Мелюзеево, где и встретила своего Живаго.
Их любовь не развивалась ни стремительно, ни бурно. Оба помнили об исполняемом ими долге прежде всего, обнаруживая сознательность и преданность своим семьям. Однако они стали друг у друга на пути, будучи оба измучены страданиями, одиночеством, общественными тяготами и борьбой, отчаянно нуждаясь в друге и понимании.

«О, как хочется иногда из бездарно-возвышенного, беспросветного человеческого словоговорения в кажущееся безмолвие природы, в каторжное беззвучие долгого, упорного труда, в бессловесность крепкого сна, истинной музыки и немеющего от полноты души тихого сердечного прикосновения!»

Виновен ли Юрий Андреевич в том, что полюбил Лару, предпочтя ее всему, «все отринув», возвысив надо всем? Едва ли. Именно она оказалось рядом, когда рядом не было никого, кто мог бы разделить с Живаго его печаль и облегчить ее одним своим присутствием, словом и взглядом. Их зарождавшееся большое чувство не нашло тогда продолжения, однако не заставило себя долго ждать в следующую их встречу уже за много-много верст от места, где оно родилось.

Прототипом Юрятина-на-Рыньве стала Пермь. Можно предположить, что Рыньва это река Кама, и эти живописнейшие закамские места со всех сторон окружены революционным логовом, жесточайшим противостоянием красных и белых, коему несть конца и края. В этих условиях должны бороться и искать свое место два одиноких человека, которые безудержно стремятся друг к другу, невзирая на преграды и безнадежность происходящего.

Юрий Андреевич принял революцию, восхищался ею в начале, но не примкнул добровольно ни к одному из противоборствующих лагерей. На протяжении всего повествования он остается пассивным и абсолютно инертным. Единственным волевым его действием становится побег от партизан, его дезертирство.
Лару он любил бесконечно, Тонею восхищался, уважал и жалел за ту боль и страдания, которые сам ей причинил. Две прекрасные женщины любили его без памяти, и ни одну из них он не смог ни спасти, ни удержать.
Неужели не мог Живаго наступить на горло своей гордости и принять помощь от Комаровского, этого злого гения в жизни его и Лары, сблизившего их еще более общей причастностью к единому бедствию, причиненному руками одного и того же человека, и вконец разрушившего их жизнь? Неужели лучше было вот так вот просто сдать на эти руки свою любимою женщину, ничем ее при этом не поддержав, не оказав помощи, обманув Лару в ее надежде на его, Живаго, дальнейшее присутствие в ее жизни. А ведь можно было уехать с Ларой и Катенькой, быть им полезным, быть их защитой и опорой, быть Мужчиной, в конце концов. Провожая взглядом отъезжающую в санях Лару, Живаго награждает ее самыми поэтическими, что ни на есть, эпитетами, любит, страдает и домысливает ее образ всю оставшуюся жизнь, но реальному человеку, реальной женщине здесь и сейчас он помочь не в силах.
Без особого энтузиазма разыскивает он и свою семью, пребывающую в вынужденном изгнании из России. Неужели лучше было сдаться, опустить руки и провести остаток своего существования – ибо жизнью это назвать трудно – в бесконечных муках раскаяния и сожаления? И жаль Живаго, и не осуждать его невозможно. Мог ли этот умнейший, потрясающий врач-хирург, блестящий диагност и всеми уважаемый человек опуститься до низменного уровня простого обывателя, которым пренебрегает даже его бывший дворник Маркел? Имел ли он на это право? Человек не вынес социальных потрясений, как и многие тогда, скажете вы. Таковы реалии того времени – кто был всем, стал никем, кто был никем – стал всем. Возможно. Но я чувствую горечь досады за слабость, апатию и, как писала в письме к мужу Тоня, полное отсутствие воли этого талантливого человека, который мог бы выстроить свою жизнь совершенно иначе. Но ход истории необратим, и не нам судить, как должно, а как не должно. Пастернак оставил нам потрясающие стихи из тетради доктора Живаго, позволившие проникнуться его внутренней жизнью и постараться понять, что испытывал человек, принадлежащий к вымирающему в своем роде поколению, которому новое безжалостное время и новая идеология не оставила ни единого шанса на счастливую жизнь. Как не оставила шанса его несчастной семье, пропавшей без вести Ларе, самоубившемуся беспартийному бедняге-Стрельникову и миллионам, миллионам ни в чем не повинных людей, ставших жертвами своего страшного кровавого времени, о котором страшно даже думать.

К этому ли хотел обратить наши взгляды автор, как и многие другие творцы и художники, сделавшие попытку открыть людям глаза, застланные пропагандой светлого, доброго, уверенного в завтрашнем дне? К этому или к чему другому, судить только вам, дорогие читатели и почитатели таланта необыкновенно тонкого, поэтичнейшего из прозаиков, имя которому – Борис Пастернак.

…Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды,
А нас на свете нет?

Это было нелегко. По обилию персонажей и запутанности их отношений на ум приходит сравнение с "Игрой Престолов"))) К тому же, у автора очень оригинальный стиль написания и речи, к которому привыкаешь не сразу. Так же долго приходится привыкать к тому, как неожиданно он проглатывает целые куски, казалось бы, таких важных событий, как влюбленности, свадьбы, рождения детей, но может долго и упоенно описывать, как снег заметает окно и что по этому поводу думают все присутствующие. Все это поначалу очень отягчает чтение, но стоит только немного привыкнуть и увидеть в этом свою изюминку, как оторваться просто невозможно! Природа, смена времен года, смена дня и ночи описаны в таких красках, с такой любовью, что невольно ловишь себя на мысли, что хочется жить в этой стране, и недоумеваешь, вспоминая, что и так в ней живешь. Описание свежей весенней земли, только что вышедшей из-под снега, так и стоит перед глазами и даже кажется, что ты взаправду чувствуешь все эти запахи и ту тягучую, осязаемую атмосферу со страниц книги. Этому не перестаешь удивляться и через 500 страниц.

Что касается сюжета и персонажей, тут все настолько сложно, многогранно и запутанно, что кажется, не поймешь до конца даже после повторного прочтения. Кому сопереживать? Кого осуждать? И надо ли? Как относиться к доктору Живаго? Я до самых последних страниц не была в этом уверена, но буквально последняя строка книги, изначально как будто бы вообще мало общего имеющая с Живаго, расставила все по своим местам.

И еще я очень сильно переживала за Пашу Антипова. Его появление в конце книги, встреча с Живаго и все, что было потом, заставили меня реветь. Это, наверное, самый горький мой вывод из книги - о том, как война может спутать человека, изменить его судьбу, искалечить, и выбросить обратно, как ни в чем не бывало...

Однако все равно перед глазами стоит цитата из записок самого Живаго, в самом-самом конце книги: "Искусство, в том числе и трагическое, есть рассказ о счастье существования".

Мы с Живаго ждали друг-друга, только не понятно кто кого ждал больше. Вместе мы были недолго, отношения – штука непостоянная…. Итак, девять лет книга лежала на полке, и девять лет я не оставляла попыток прочитать её. Дальше сотой страницы прорываться не удавалось. Как-то не шло, было скучно, находилось что-то другое, хотя я знала, что книга великолепна. Будто бы он ждал, когда я повзрослею, изменюсь, что-то в моей жизни произойдёт, терпеливо ждал момента, когда книга легко ляжет на душу. Её следовало не прочесть, а прочувствовать, сопережить. И вот недавно, совершенно случайно и непреднамеренно «Доктор…» был прочитан за неделю. А в день прочтения последней страницы я забыла книгу в метро и больше её не видела. Разве такое может быть случайным?!
Очень необычно. Поразили меня диалоги между Юрием и Ларисой – настоящие живые люди так разговаривать не могут. Создаётся впечатление, что они не произносят слова губами, а обмениваются потоками чистого сознания. Они как из другого мира, с другой планеты или с тех небес, на которых их научили целоваться. Язык не поворачивается сказать, что они пришлись не ко времени. Они, такие люди, всегда не ко времени, их время в другом измерении, в нашем мире они всегда будут страдать, их судьба не будет простой.
Это печальная песня о революции, о горе и казавшейся радости, которую она принесла. Сколько искалеченных людей и исковерканных судеб. Сейчас звучит как страшная сказка. Пусть книга о начале 20-го века, она всё же немного и о современных людях. Читайте.

Роман «Доктор Живаго»

Я очень давно хотела прочитать этот роман. Почему-то казалось, что он обязательно мне понравится. То ли дело в нашумевшем сериале, где главные роли сыграли Олег Меньшиков и Чулпан Хаматова, которых я обожаю (сам фильм не смотрела, но слышала о нем много положительных отзывов). То ли дело в моей преподавательнице французского языка, прекрасной женщине, внучке Бориса Пастернака, которую я просто боготворю. То ли просто захотелось прикоснуться к той эпохе, которую так безошибочно и точно сумел передать этот великий писатель.

Роман охватывает всю первую половину ХХ века, которая была полна печальных событий: две мировые войны, революция, гражданская война, голодомор, репрессии…. И все это выпало на долю нашей многострадальной России. Поэтому неудивительно, сколько покалеченных судеб видим мы на страницах этой книги. Запутавшийся в самом себе Юрий Живаго, измученная жизнью Лара, утратившая Родину Тоня, потерявший жизненные ориентиры Антипов... Целый букет несчастных людей, стертых колесом истории с лица земли.

Такого трагизма обыденности я не помню даже у Достоевского, у Чехова. Пастернак сделал все, чтобы мы проникли в атмосферу того времени: страх перед неизвестностью, вечное одиночество, борьба с режимом, с самим собой, с жизненными законами.

В целом, великолепно! Ве-ли-ко-леп-но! Пожалуй, секрет этой книги в том, что здесь нет героев, только люди. Здесь нет и сюжета, только жизнь. Грустно это читать, очень грустно. Но, как мне кажется, необходимо.

Помнится, впервые я читала "Доктора Живаго" в ранние институтские годы. С тех пор сюжет книги стерся из головы напрочь, остались одни ощущения в памяти. И помнилось то, что от этой книги я хотела только одного - чтобы она никогда не заканчивалась. Хотелось и дальше дышать судьбами героев, читать и узнавать о них что-то новое.
Сейчас переслушала эту истрию снова. И не то чтобы осталась равнодушна - нет, нисколько, но накатило разочарование, так как вот этого ощущения "умру, если эта книга закончится" больше не было. Но сейчас смогла более полно вникнуть в нее, полюбить совсем иначе.
На вопрос "О чем книга?" ответила для себя так: книга о том, что человек - существо социальное, что новомодные теории о становлении личности перед тем, как устанавливать отношения с кем-то, не совсем обоснованы, ибо человек может проходить этапы становления посредством слияния с кем-то и видения себе через зеркало восприятия другого человека.
Безусловно, роман о любви. О любви настолько настоящей и глубокой, что внешние условности для нее - ничто. Ей не надо оформлять себя, да что там оформлять - озвучивать, чтобы быть. Она просто есть.
На этот раз как-то особо сильно тронула Тоня, жена Юрия Живаго, своей этой всепонимающей, но не всепрощающей, а со всем примиряющейся душой.
Непонятным в своих порывах (да, я помню, что он сам все разложил по полочкам, да и Лара все рассказала) остался Стрельников-Антипов. Но тут принятие или непринятие позиции героя зависит скорее от склада характера и ума читающего. У меня он совершенно иной.
Главный вывод, который для себя сделала, - это книга, которую стоит пречитывать в разном возрасте (и я это буду еще делать, думаю, не раз), чтобы увидеть и понять ее совершенно новые грани. Да это и ожиданно, ведь в ней мы видим развитие героя в течении всей его не очень долгой, но очень насыщенной и преисполненной работы мысленной, умственной жизни.
Книга на все времена.

Этот роман дался мне сложно. Поначалу я читала с интересом к слогу автора, потом он начал меня раздражать излишней для прозы витиеватостью и нагромождение метафор и иносказаний. Чтобы понять мысль автора приходилось будто шифр разгадывать. Пастернак — поэт и поэт замечательный. Но прозу писать ему не стоило. Символизм в произведении должен присутствовать в меру. Более того, сюжет построен странно. Берясь за роман с названием "Доктор Живаго", я ожидала истории о жизни врача – а, зная об описываемом периоде – о деятельности врача в военное время. А на деле вышло, что автор нас ставил перед фактом: Юрий вызван на фронт, Юрий вернулся с фронта, Юрий попал в плен, Юрий сбежал из плена. А где описание его жизни? Как проникнуться к персонажу хоть какими-то чувствами, если я ничего о нём не знаю. Куда ушли все эти 700 страниц? На описания его измен. А они мне зачем? И это знаковое произведение 20 века? Почему ему вообще присудили Нобелевскую премию?

Подводя итог: книга оказалась не моя. Впервые со времён подготовки к ОГЭ я обратилась к разбору произведения. Не помогло. Читая классику, я осознаю, что не все мысли автора мне доступны, а потому вижу смысл через некоторое время перечитать произведение. Этот роман перечитывать я не стану. Поэт должен писать стихи – не прозу.

Книга в самом начале далась мне очень тяжело, на мой взгляд — там много лишнего, не влияющего на сюжет совершенно. Далее книга затянула, но в самом конце опять скатилась в "не интересно".
Доктор Живаго сирота по матери, брошенный отцом, воспитывался в семье знакомых своей матери. На смертном одре подруга матери изъявила желание отдать за Юрия Живаго свою дочь. Молодые подчинились.
Параллельно идёт линия Лары. Её соблазнил взрослый мужчина, покровитель матери. Она знакомится с революционером Антиповым. На балу пытается застрелись соблазнителя и просит Антипова выйти за него. В поисках счастья они уезжают в Юрятино.
Живаго стал доктором и поехал на войну, Лара туда же сестрой милосердия. После войны Живаго уезжает в деревню с семьёй и там завёл интрижку с Ларой. И всё пошло по наклонной. Он положил болт на семью, потом на Лару. Вернулся в Москву и начал жить с другой, завёл двоих детей. Надоело, съехал и умер.
Меня возмущает отношение знакомых к нему. Он всю вторую половину книги вёл себя, как безрассудный эгоист. Наплодил детей, всех бросил. Сам не знал чего хотел. То по жене тосковал, то по Ларе, то убежать хотел ото всех. Чем он заслужил уважение и расположение, которое получал от окружающих — я так и не поняла.

Дабы не быть иллюстрацией мема «я Пастернака не читал, но осуждаю», ознакомилась с самым культовым романом писателя - Доктор Живаго. Должна признаться, он превзошёл мои ожидания. Очень приятный язык, захватывающий сюжет. И хоть убеждения мои не совпадают со взглядами автора, я искренне сопереживала Юрию Живаго. Пастернаку удалось тонко передать переживания поэтической натуры, которая хоть и ослеплена несколько романтическим взглядом на жизнь, но-таки наделена способностью рационально мыслить. Нам показаны события Гражданской войны и революции в России глазами интеллигенции, лишившейся сладких дней при царской деспотии. Хотелось бы затронуть часть вопросов, которыми задаётся Юрий, а именно: врача беспокоит, что вместо живого человека со своими мыслями вокруг начали бродить ходячие идеи. Живаго недоумевает, почему люди «потеряли себя и стали большевиками, скандирующими идеологические нарративы». Хоть вопрос и риторический, подразумевающий лишь молчаливое осуждение тупоголового плебса, поднявшего террор во имя свободы, отвечу. Доктор Живаго относится к 2,5% дворян, населяющих царскую Россию. Ещё 0,5% — церковные служители. Ещё 10% — мещане, а все остальные — крестьяне. То есть более 80% людей жили без доступа к нормальному образованию, к правам человека и прочим благам цивилизации, при которых человеческий гений может расцвести во всей красе. Когда твоя единственная задача - не умереть с голоду, как-то нет времени выучиться игре на фортепиано, иностранным языкам или точным наукам. Логично предположить, что интеллектуальный потенциал крестьян был недостаточно высок для формирования яркой индивидуальности. Революция - историческая неизбежность, ведь закабалённый народ устал от рабских условий труда — этот факт даже Живаго признаёт. Именно коммунистическая идеология подарила миллионам людей новые цели, идеи и задачи. Они с такой остервенелой жестокостью бросились в объятия большевиков именно потому, что своих идей и целей у них не было. А возможность стать чем-то большим, чем ты сам, окрылила множество людей, у которых при прежнем режиме не было ни единой надежды добиться чего-то подобного. Да, революция — это всегда море крови. Потому что недовольные горят жаждой мести за многовековое ущемление прав. Булгаков тоже высмеивает в «Роковых яйцах» коммуниста, который не смог отличить страусиные яйца от куриных, мол «посмотрите, какие эти большевики тупые, не то, что высший свет интеллигенции  в лице профессора Персикова». Во мне это высокомерие отклика не находит, так как именно прежний режим допустил то, что лишь 2,5% населения имели достойное образование. Более того, половина из них была немцами. А русский народ должен был копать картошку, сеять пшеницу и обслуживать нужды господ. Не до просвещения, когда уборка и готовка занимает всё свободное время. Я уже молчу о том, что именно большевики подарили женщинам права: теперь «баба, девка» стала товарищем и с ней уже нельзя обращаться, как с вещью. Об этом очень здорово рассказано в романе Н. Островского «Как закалялась сталь». Кстати, рекомендую читать эти две книги в параллели: крайне занятно рассматривать одни и те же исторические события с разных баррикад. С одной стороны страдания интеллигенции, лишившейся хорошей жизни, с другой — боль народа, истерзанного несправедливостью. 

Наши либералы любят поливать помоями СССР, тем самым, как бы выгораживая царскую власть и белых эмигрантов. Такое ощущение, что все наши «демократы» — потомки высшего света. Хотя, на деле, все мы (подавляющее число) — наследники крестьянства. Ведь большая часть интеллигенции покинула Советскую Россию. Но страдания крестьянства не находят отклика у любителей «свободы». Почти 90% населения России не жалко, а пароход с философами — очень. Как говорится, вы не понимаете — это другое. Очередное свидетельство того, что западная пропаганда работает на «ура». Демонизация советского режима началась сразу же после того, как советы выиграли Вторую мировую. Из страха перед таким сильным соперником, Запад пустил в ход все свои грязные методы, а именно, путём определенной литературы, кинематографа и прочей пропаганды взрастил не одно поколение людей, считающих, что Сталин (да и Путин) — это Гитлер, а социализм — фашизм. 

Доктор Живаго — красивый роман о фантазиях поэта. Его приятно читать. Но ничего общего с реальностью он не имеет.