Эрнст Теодор Амадей Гофман. Полное собрание сочинений в двух томах. Том 1

...И да простит меня высокоуважаемая публика, но сегодняшняя моя речь с незримой трибуны будет взывать отнюдь не к лучшим чувствам читателя. Как мне хотелось бы сказать, цитируя несуществующие речи одного реального гения - «Музыку я разъял как труп» - и заявить, что я познала все сущности и секреты, сокрытые в этом романе. Но, увы, я не в силах изобразить из себя искусного анатома, который выудит из данного талмуда всего его тайны и преподнесет их торжественно публике - «Вот, смотрите, ничтожные, что заложил сюда гений, смотрите — и не говорите, что не видели».
Нет, увы, мой скромный ум не отличился остротой скальпеля и не вскрыл то, что, возможно, сокрыто под строками. А потому - могу говорить лишь о том, что поведал мне текст.
И поведал он мне столь немногое, что речь об этом подобна вырезанию картонных фигурок из икон — деянию, которое превращает образ в куклу. Ибо, рассчитывая на увлекательный мистический роман и драму, вскрывающую тайны человеческого сердца, показывающую тонкие грани того, что ваш духовник называл бы дьявольским искусом, я прочла лишь унылое нравоучительное повествование, приправленное странными лирическими отступлениями, которые в отличие от настоящих приправ не столько сгустили, сколько разбавили вкус данного блюда.
Но пройдемся подробнее.
Роман — жизнеописание монаха Медарда, в сердце которого всю жизнь идет борьба между богом и дьяволом. Но его борьба отличается от борьбы таких скромных грешников как мы, в той же степени, как бои на арене Колизея от мальчишеских драк во дворе родного дома.
Медард то возносится на вершины святости, то падает в самые бездны преступления. Его падение не начинается с мелких проступков, или потакания слабостям. Из невинного благочестивого юноши он почти моментально превращается в бессердечного злодея и убийцу. И на протяжении всего повествования он снова то раскаивается с рвением будущего святого, то мыслит как закоренелый и страшный грешник. Подобные метаморфозы объясняются поначалу влиянием мифического дьявольского эликсира, а после — не сочтите это вульгаризмом - но столь безжалостной вещью как генетика. Проклятый род, преступления, требующие искупления, кровосмесительные связи и.. бесконечные призраки безумия, которое, в итоге, оказывается вовсе не безумием. Как бы то ни было, но столь резкие перепады лишают историю героя того гибельного очарования, которое присуще истинному и тонко описанному пути падения. Того реализма, который подкупает, когда вкушаешь описания мелких соблазнов, страхов и желаний, которые шаг за шагом ведут человека к бездне. Ибо — зачем же читать о падении, если не для того, чтобы ужасаться близости пропасти у ног каждого из нас? Здесь же герой прыгает в пропасть с размаха и с откровенным удовольствием — так, что вся его предшествующая благость слетает с него столько же легко, как и монашеская сутана. И с момента падения его персона становится столько же плоской и неинтересной, сколь и мораль средневековых сказок. Его судьба уже понятна и предопределена, все дальнейшие изменения легко предсказуемы. Его душа не несет нам никаких тайн, и сопереживание больше не коснется вашего сердца.
Но, досточтимые читатели, вы будет правы, напомнив мне, что при самом скучнейшем герое вас могли бы завлечь хитросплетения сюжета. Всякий наблюдатель моей жизни так и мог бы подумать, глядя как я читаю этот роман до пяти утра, будучи не в силах оторваться. Но — увы, не отрывалась я лишь по той причине, что иное зелье лучше выпивать залпом.
Поэтому не обольщайтесь надеждой, что здесь вас ждут таинственные приключения и душевные колебания. Да, поначалу нас увлекает дорога, но — чем дальше, тем больше мистический роман превращается в унылое любовное повествование, где все Франциски и Аврелии так перемешались между собой, что потеряли свои лики. И ты, невинный читатель, обречен на то, чтобы постоянно воскрешать в памяти генеалогию никому не нужного рода, поскольку иначе погрязнешь в именах и родственных связях и окончательно потеряешь здравую мысль на том моменте, когда узнаешь, что мать юной Аврелии прятала в покоях портрет очередного Франциска. О, сколько можно?! - воскликнешь ты в этот момент, но твои испытания лишь начнутся, поскольку впереди тебя ждет подробное жизнеописание всего проклятого рода.
И да простят меня те, чье сердце трепещет при имени Гофмана, но я отдам долг и вам. Конечно, тем, кто претерпел муки, будет дано и свое причастие. Прекраснейшие описания безумных кошмаров - это во истину ожившие картины Босха. И не менее прекрасные второстепенные персонажи вроде шута-парикмахера Бельканте, который совершенно незаслуженно низведен до обслуживающей роли.
Но все же основные действующие лица похожи на ряд масок, которые олицетворяют собой либо соблазны и пороки, либо — добродетели и надежды. И, смею уверить дорогой читатель, другого значения и смысла они не имеют. Потому им невозможно сочувствовать, за них невозможно страшиться, их невозможно любить.
Отдельно печалит мое сердце странность с мистическим обаянием истории, ибо идет она так, словно бы автор сам не мог определиться — что было обманом, а что — истинным чудом. Гофман с одних вопросов ловко снимает флёр мистики, объясняя их прозаически - «а это был не призрак, а всего лишь чудом спасшийся из пропасти брат-близнец». И я бы сама рукоплескала автору, если бы тот же фокус он проделал и с прочими потусторонними явлениями. Но — увы, главный призрак остается призраком, дьявол — дьяволом, а святые — святыми.
Финал и мораль данного пути столь предсказуемы и ясны с первой главы, что невольно задумываешься о том, зачем же идти все эти страничные мили, сбивая босые мысли об углы тупых поворотов? И все же идешь терпеливо, с покорностью того самого раскаявшегося грешника, поскольку веришь, что это лишь прелюдия, что мастер еще удивит тебя нежданным открытием, что эликсир дьявол окажется приворотным зельем или просто перебродившим вином… И ты ждешь, но — увы, ничего не происходит. И в конце ты приходишь к тому финалу, который был очевиден с самого начала.
За сим мне остается воззвать лишь к чувству читательского самосохранения, которое позволит вам избежать бесконечного повторения этого пути, в котором вы не обретете ничего больше, чем повторения десяти извечных заповедей, а также напоминания о том, что и дьявол хитер и всегда стоит за вашим плечом, а тщеславие — его любимейший грех.
Аминь.

ДП-2021, "Тысячелетний баклан"

Ох, за сутки «скушала» книгу. Остановиться невозможно. Крайне люблю христианскую мистику того времени, и анализ человеческой души, которая сталкивается с искушениями.
В этом произведении все смертные грехи собраны в один пучок. Борьба добра и зла будет вечной. За этой борьбой хорошо наблюдать, читая об этом книгу и страшно, когда ты сталкиваешь с этим в реальности, это просто ужасно.
Лучше бы без борьбы. Можно быть просто добрым и безгрешным?
Как это страшно, но нет. И человеческая душа – это полигон борьбы между светом и злом, Богом и дьяволом. Порой легко стать игрушкой в руках темных сил и продолжать думать, что твои поступки – это твой личный выбор.
Мне иногда жутко становилось от тех сцен, которые описывались в книге. Такая страшная бесовщина. Книгу пришлось дочитывать глубокой ночью, так читала при включенном свете, хотя мой электронный ридер с подсветкой, и в дополнительном освещении я не нуждаюсь. Но не в этот раз. ))
Произведение столь динамично и реалистично, что порой казалось, ты сам принимаешь участие в той дьяволиаде. Я все время думала над поступками Медарда. Как? Как он это мог совершать? А страх перед Богом? Ведь он столько лет прожил в монастыре и, как мне кажется, должен был у него выработаться страх перед Всевышним.
А тут такой «поворот». Его поступки и жизнь вне монастыря стала в разы хуже тех, кто жил мирской жизнью. Похоть, убийство, злость. Ужас, если честно.
Автор совершил гениальное «путешествие» в человеческую душу, ее потаенные уголки.
А может монах не был одержим дьяволом, а всего лишь сошел с ума? Как тонка грань между духовным миром и человеческой психикой. Когда диагноз должен давать психиатр, а когда священнослужитель.
Как воцерковленный человек я понимаю, о чем говорю. Когда у меня была депрессия, мне приходилось обращаться и к психологу, и к священнику, т.к. причины депрессий могут быть разные и лечение, естественно, тоже разное.
Иногда такое состояние, как было у Медарда, бывает тогда, когда случается фанатизм по отношению к Богу (некоторые атеисты называют это «православие головного мозга», в контексте данного произведения разумней сказать «католицизм головного мозга»), а потом резкое охлаждение по отношению к Творцу в частности и религии в целом.
Поэтому священнослужители рекомендуют всем придерживаться умеренности, даже по отношению к Богу. Как говорят: «Лучше недомолиться, чем перемолиться». И это истинная правда.
Жуткое и прекрасное произведение одновременно. Любимая моя готика. Хотя литературные критики относят его больше к зрелому романтизму. Но мне кажется, что это ярчайшая готика. ))
Произведение дает толчок не только оценить человеческие поступки со стороны и ужаснуться им, но и заглянуть в себя, присмотреться – насколько много в тебе «темного».
Порой так сложно устоять перед волшебным эликсиром, потому что запретный плод всегда сладок.
Сюжет романа навеян Гофману романом «Монах» Льюиса. Я читала несколько лет назад «Монаха» и хочу сказать, что гофманский роман значительно мрачнее и глубже, пищи для размышлений он дает значительно больше.
Мой внутренний литературный эстет остался абсолютно доволен.

П.С. Читала роман в рамках игры в классики.

Все смертные грехи в одном флаконе. Кровь убитого и убийцы смешивается с пороками и превращается в дурманящий эликсир, который предлагает нам сам Сатана. А есть еще таинственный Художник, которому открыты все тайные помыслы и стремления, он носит фиолетовый плащ и заглядывает в самые дальние уголки вашей души. И девушка, своей невинностью равная святой Розалинде. И порочный граф, желающий спрятаться под рясой монаха и обосноваться в постели чужой жены. И аббатиса, которая знает страшную тайну, но молчит о ней. И загадочный Пилигрим, приходящий, когда ему вздумается, но ни один его приход не бывает бесцельным. И сумасшедший отшельник, вернее, он тоже монах, но путает себя то с графом, то с братом Медардом.

А бедный Медард несется все дальше и дальше, погружаясь в безумие, и утягивая в него за собой всех, с кем сталкивается на своем пути. Он уже настолько увяз во грехах, что, кажется, спасения быть не может. А хуже всего то, что и греховность свою он не видит, не замечает. А как невинно все начиналось. Подумаешь, малюсенький глоток из бутылки. И на вкус то оказалось обычное вино (хоть и очень хорошее), а вовсе не дьявольский эликсир. Но как теперь быть? Освобождает ли опьянение от ответственности? Виновен Медард во всем, что совершил? Ведь не он сам, но Сатана повелевал им и его поступками. И как быть с двойниками, от которых порой начинает рябить в глазах, потому что уже не понимаешь, кто там и кем притворяется... и кто на самом деле совершал все ужасные преступления. Зачем судьба (да и судьба ли это?) подтасовывает свои карты так, чтобы даже сам Медард усомнился в своих поступках и уверовал в то, что это все его двойники натворили?

Извечная борьба добра со злом приобретает здесь невероятный размах. Даже покаяние и смирение в итоге может обернуться тщеславием и гордыней. Дьявол дышит тебе в спину и никогда нельзя быть уверенным в причине своих поступков. Голова кругом. Таинственный эликсир превращается в жгучий яд, священники оборачиваются демонами и даже сам Папа Римский не устоял против соблазнов. И неужели дело все в старом родовом проклятии? Сумел бы Медард избежать такой тесной дружбы с Сатаной, если бы не скрывало его прошлое всех этих страшных тайн?

Настало время вспомнить, почему я люблю немецкую классику. Одна из причин тому: даже когда не ожидаешь ничего особенного от произведения, можно встретить жемчужину и преисполниться восторгом. Так и с Песочным человеком. В начале чтения думала, что это какая-то проходная история, а затем… ух, детские травмы и их жуткие последствия – то, что доктор прописал (как бы двусмысленно это ни звучало). Конечно, было бы плодотворнее анализировать эту новеллу, обладая большим количеством знаний в области психологии, но и с общим уровнем развития можно поразмышлять про влияние бессознательного и прочих интересных вещей.

А какой у Гофмана символизм, какое восхитительное изображение двойственности. Не удивлена, что эта новелла породила множеств исследований как литературных, так и психологических. Даже Фрейд не остался в стороне и предложил свое разъяснение происходящего, которое у меня теперь следующее в очереди на прочтение.

Кристоф Виллибальд фон Глюк – музыкальный гений, чьё творчество в истории мировой музыкальной культуры трудно переоценить. Его реформаторскую деятельность можно назвать революцией перевернувшей прежние устои, существовавшие в оперном искусстве. Создав новый оперный стиль, он определил дальнейшее развитие европейского оперного искусства и оказал весомое влияние на творчество таких музыкальных гениев как Л. Бетховен, Г. Берлиоз и Р. Вагнер.
В 1930 году Е. Браудо сожалел о том, что «истинные шедевры» Глюка, обе его «Ифигении», теперь уже совершенно исчезли из театрального репертуара; но в середине XX столетия интерес к творчеству композитора возродился, вот уже много лет не сходят со сцены и имеют обширную дискографию его оперы «Орфей и Эвридика», «Альцеста», «Ифигения в Авлиде», «Ифигения в Тавриде», ещё большей популярностью пользуются симфонические фрагменты из его опер, которые давно обрели самостоятельную жизнь на концертной эстраде.
Интересные факты о Кристофе Виллибальде Глюке
• Заслуги Глюка в области музыкального искусства всегда достойно оплачивались. Эрцгерцогиня Мария-Антуанетта, ставшая королевой Франции, щедро вознаградила композитора за оперы «Орфей и Эвридика» и «Ифигения в Авлиде»: за каждую он получил в дар по 20 тысяч ливров. А мать Марии-Антуанетты - австрийская эрцгерцогиня Мария Терезия, возвела маэстро в звание «Действительного императорского и королевского композитора» с ежегодным вознаграждением в 2 тысячи гульденов.
• Особым знаком высокого почитания музыкальных достижений композитора было посвящение его в рыцари и вручение ему Ордена «Золотой шпоры» Римским Папой Бенедиктом XIV. Эта награда далась Глюку очень нелегко и связана она с заказом римского театра «Арджентина». Композитор написал оперу «Антигона», которая к счастью для него очень понравилась искушённой публике итальянской столицы. Результатом такого успеха и стала высокая награда, после обладания которой маэстро стали называть не иначе как «Кавалер Глюк».
• Кристоф Виллибальд Глюк оставил потомкам богатое творческое наследие. Он писал произведения в различных жанрах, но предпочтение отдавал опере. Искусствоведы до сих пор спорят о том, какое количество опер вышло из-под пера композитора, но некоторые источники указывают, что их было больше сотни.
• Во время своего гастрольного турне в Лондон Глюк познакомился с выдающимся английским композитором Генделем, о творчестве которого высказывался с большим восхищением. Однако сочинения Глюка совершенно не понравились гениальному англичанину, и он с пренебрежением высказал о них своё мнение при всех заявив, что его повар лучше, нежели Глюк разбирается в контрапункте.
• Глюк был очень одарённым человеком, который не только талантливо сочинял музыку, но также пробовал себя в изобретении музыкальных инструментов.

Все вышеперечисленное найдено на просторах интернета.
Вот о таком гении написан этот небольшой рассказик. При этом автору хватило умения передать всю силу искусства и гениальность композитора. Глюк преподнесен как художник, передающий свои эмоции и ощущения богатыми словесными образами.

• Когда я пребывал в царстве грез, меня терзали скорби и страхи без числа. Это было во тьме ночи, и я пугался чудовищ с оскаленными образинами, то швырявших меня на дно морское, то поднимавших высоко над землей. Но вдруг лучи света прорезали ночной мрак, и лучи эти были звуки, которые окутали меня пленительным сиянием. Я очнулся от своих скорбей и увидел огромное светлое око, оно глядело на орган, и этот взгляд извлекал из органа звуки, которые искрились и сплетались в такие чудесные аккорды, какие никогда даже не грезились мне. Мелодия лилась волнами, и я качался на этих волнах и жаждал, чтобы они меня захлестнули; но око обратилось на меня и подняло над шумящей стремниной. Снова надвинулась ночь, и тут ко мне подступили два гиганта в сверкающих доспехах: основной тон и квинта! Они попытались притянуть меня к себе, но око усмехнулось: "Я знаю, о чем тоскует твоя душа; ласковая, нежная дева - терция - встанет между гигантами, ты услышишь ее сладкий голос, снова узришь меня, и мои мелодии станут твоими".

  Мне, как читателю, удалось прочувствовать эмоции композитора. когда он жестикулировал руками, я видело его напряженное лицо и силу взмахов. По окончании увертюры я сама на несколько секунд закрыла глаза.

Эрнст Теодор Амадей Гофман в основном известен нашим людям как автор "Шелкунчика", не все знают его как автора абсолютно серьезных произведений, хотя и имеющих внешне сказочную оболочку. Я тоже, получив в возрасте шести(!) лет в подарок сборник его произведений, с неподдельным изумлением взирал на эти странные "сказки", посчитав их неудачными. Действительно, произведения Гофмана мало напоминают детские.

В плане структуры "Игнац Деннер" ничем не примечательное произведение Гофмана. У него всегда интересный сюжет, загадочный и непредсказуемый, который проясняется только в ходе повествования. Автор много болел, вообще был не очень здоровым физически человеком, потому пользовался доступной анестезией - спиртными напитками.

Великий мистик и глюководец Теодор Гофман под воздействием качественных винных паров, где-то в немецком погребке отдельного кабинета, нагнетал своего туману. Утром, проспавшись и одумавшись, ломал все о колено и произведение приобретало очертания победившего холодного разума. А немного приукрасить концовку и дать читателю надежду на будущее помогал уже утренний стакан вина. Так и жил Гофман, писал сказку за сказкой (была такая серия пластинок). Жизнь его была ужасна и прекрасна. Как и его произведения.

"Игнац Деннер" чудесным образом демонстрирует это неповторимое сочетание. Произведение так и просится на современный экран, где образы красного петуха и сатаны в золотистом плаще навсегда засвидетельствуют свое почтение в душах читателей. Первопроходцам Гофмана всегда нужно знать, что все станет на свои места, логика все равно возьмет верх.

К собственному удивлению, обнаружил в "Игнац Деннер" рассказ о несовершенстве законов, может, конечно, мне показалось, но автор несколько раз обращает внимание на состояние судебной системы, например, здесь годами длится следствие. Что-то это мне напоминает.

Главный герой, обычный егерь, погрязший в противостоянии бога с дьяволом, как всегда, у Гофмана неоднозначен в поступках, хотя и однозначен в высказываниях. Более того, где-то даже прозвучала фраза о существовании белого и черного только в необходимом сочетании. Впрочем, в этом отношении мне автор всегда виделся человеком, который шагнул дальше многих на пути религиозных многообразий.

Игнац Деннер - это по существу псевдоним и название всего того, что скрывается под другой личиной. В небольшом по объему произведении полный набор прекрасного - пожары, разбойники, кровь младенцев, казни и выпрыгивание из костров. В общем, необходимое сочетание, чтобы заинтересовать читателя и не при этом не давать ему слишком расслабляться.

Еще один представитель контрапункта в моей копилке прочитанного, и снова - не мое. Роман включает в себя две сюжетные линии: биографию кота Мурра и биографию некого капельмейстера Иоганнеса Крейслера. При чем жизнеописание второго по сюжету попало в опус, написанный мурлыкой, случайно: ученый кот вырвал страницы из книги своего хозяина, чтобы проложить ими свою рукопись, используя их в качестве промокашки. Это необдуманное действие послужило спусковым крючком для запуска дальнейшего недоразумения: наборщики в издательстве включили в книгу текст со страниц-промокашек. И вот перед нами поочередно предстают две истории, которые прерываются на полуслове и также начинаются с середины фразы. Это ужасно раздражало. Также, как и витиеватый многослойный слог автора.

В целом повествование довольно-таки напыщенное и до ужаса занудное, словно кружевное жабо в рюшечках. Это только добавляло сложности к восприятию романа и к тому, чтобы уследить за происходящим у кота Мурра и капельмейстера, попутно напрочь убивая только-только зарождающийся интерес к их приключениям.

В итоге хочется отметить только одно: это тот самый случай, когда наличие котика не спасает роман, хоть котики и рулят миром, и тот самый случай, когда классику хочется назвать неактуальной. Создалось впечатление, что в то время «Житейские воззрения кота Мурра...» относилось к разряду развлекательного чтения. Я немного разочарована, так как ожидания от классики у меня всегда несколько завышенные, но они не оправдались. Меня оставили практически равнодушной и сюжет, и персонажи. Не заметила я и иронии. Искать не то, что глубокий смысл, а вообще смысл не возникло никакого желания. В общем, как говорится, не зашло мне.

Сказка начинается с стенаний бедной женщины о своей тяжелой участи. И вот добрая фея из жалости дарит маленькому уродцу Цахесу, сыну бедной женщины, три волшебных волоска. Но ребенок, но только уродец внешне, но нищий душой .

Благодаря дару феи все значительное и талантливое, произошедшее или произнесенное в присутствии Цахеса, приписывается ему. А гадкие поступки самого малыша "переносятся" на окружающих людей. Он пользуется талантами других людей, быстро делает блестящую карьеру… Страшно подумать каких бы высот мог достичь крошка Цахес, но своевременное вмешательство доброго волшебника кладет конец его химерной карьере.

Потеряв три волшебных волоска, Цахес стал тем, кем был на самом деле — жалким подобием человека. Теперь те, кто с наслаждением подчинялся малышу, потешаются над ним. Спасаясь от былых поклонников, Цахес падает в ночной горшок и трагически погибает.

Гротеск, жгучая сатира и горькая ирония. Сказка-притча хороша, но у меня возник вопрос, кто включил это произведение в детские сказки.