Ложится мгла на старые ступени

"...Растут невнятно розовые тени,
Высок и внятен колокольный зов,
Ложится мгла на старые ступени...
Я озарён - я жду твоих шагов".

/Из стихотворения А.А.Блока/

***
Книга эта прочитана мною не сейчас, раньше.
В основном благодаря названию, позаимствованному у Блока, и настроенческой обложке, которая прямо просилась на фото и на карандаш.

В романе много того, что меня, несомненно, порадовало как "гурмана слова", чувствительного к красоте и чистоте речи.
Сначала хотелось цитировать именно такое, гармоничное.
С точки зрения сугубо практической пометок на полях тоже предостаточно.
Хотя и "накипь" в тексте некоторая имеется, к сожалению, несмотря на вроде бы наличие редакторской работы.
Долго противоречивое впечатление было в итоге.

И всё же логичным, закономерным выводом книги звучат не кажущиеся "маяком" светлые слова в записке замечательного деда, а диалог сына с отцом, приведенный почти в самом конце повествования:

• Работали как проклятые день и ночь. Сельскохозяйственный вековой цикл… Рабство! И всё равно было голодновато.
• А мне помнится…
• Ты забыл, был мал, да и для детей мы, конечно, старались.
• А как всё умели, знали…
• И что из этого тебе пригодилось?...
• Но это же было своеобразное творчество, как у средневековых цеховых мастеров.
• …Жёсткая необходимость, категорический императив…»

  Всё то, чем мальчик начального и среднего школьного возраста так восторгался, для его родителей было вовсе не поводом ни для восторгов, ни для радости.

Ребёнок, несмотря на посильное участие в домашних работах, всё же во многом оставался наблюдателем. Отсюда и идеализации знаний/умений старших, и стремление многое записывать, документировать, сохранить в памяти.
Но находившиеся внутри сплошной усталости взрослые члены семьи однозначно предпочли бы и не знать, и не уметь многого, что тогда пришлось делать для выживания.
Ибо выживание ценой чрезмерных усилий с возрастом (с мудростью!) обесценивается, а положенные на алтарь сохранения жизни годы бесконечного труда оцениваются без всякого намёка на позитив как годы вынужденных мучений. «Вырванные годы».

Разница восприятия.

Я, не иначе как волею судеб проживающая далеко от своей как исторической родины, так и второго (или все же первого дома?), я – представитель всего лишь второго поколения спецпереселенцев, оказавшихся на чужой казахстанской земле, через чудаковские строчки видела свою бабушку...Слышала ее голос с хрипотцой...видела, как она привычным жестом поправляла обязательно яркий платок, деловито хлопотала на кухне и пекла самые наивкуснющие пирожки с малиной, которых ни в одной буланжери не сыскать.
Байки чудаковского Деда – в какой-то степени отражение бесконечно интересных и долгих рассказов моей бабушки, которая в молодости сбежав из Башкирии с семьей, гонимой жутким страхом расправы над так называемыми «кулаками», приехала в Караганду, метко названную полемичным Солженицыным «жемчужиной ссыльной стороны» и, будучи еще совсем девчонкой, пошла работать на шахту и строить глинобитные землянки. А деда депортировали. А маму учили в Карагандинском мединституте известные светилы с еврейскими фамилиями и не менее типичной семитской наружности...И лучшая моя подружка – кореянка по имени Таня, потомок тех самых корейцев, высланных с Дальнего Востока, о которых автор тоже упоминает.
Чудаков ненавязчиво и по-доброму напомнил мне о собственных корнях и семейной истории. О том, в какие сложнейшие узлы сплетаются наши судьбы. И о том, откуда мы. Единственно, уж слишком эдемным, что ли, показался мне Чебачинск (Щучинск).
За качество – пятерку.

Я не знаю, что должно произойти, чтобы эта книга не оказалась в любимых.
Книга, которую так жалко читать и невозможно никак заставить себя растянуть удовольствие.
По тематике напомнила мне любимейшую книгу юности "Побежденные" Римской-Корсаковой, но в силу ли того, что те герои прожили жизнь перед моими глазами давно, они кажутся мне просто героями книги, а Деда, бабушку, Антона, дядьев просто нереально представить нереальными, не родственными.
Я очень рекомендую ее прочесть, искренне, просто уговариваю.

Открою страшную тайну: я мечтаю написать книгу. Более того, я пыталась ее начать, но застряла на второй главе. Как же может поступить писатель, чтобы пойти по пути наименьшего сопротивления? Конечно де написав о житие свое, а уж если жизнь была полна переворотов , а тем более вплелась причудливо изогнутой ниточкой в сложную историю сложного государства ( предположим СССР) - успех обеспечен.
У книги нет сложного сюжета. По правде, его нет совсем - автор рассказывает про свое детство, с угловатой элегантностью перемещаясь во времени и пространстве во всех направлениях. Истории про деда и бабу, отца и мать, бесконечных родственников и соседей переплетаются и разветвляются абсолютно свободно. Автор дает им цвести как им вздумается, и читателю не остается ничего иного, как с удовольствием поедать страницу за страницей.
Единственный недостаток, на мой взгляд: если укоротить книгу страниц этак на 50, она бы от этого только выиграла. Про то, какой лживой была советская власть и как выжить в ссылке, стало понятно очень быстро. Хотя может быть в данном случае "повторение действительно мать учения".

Флэшмоб 2013, 5/10

По рекомендации (или антирекомендации) одного знакомого
Русский Букер, как лучшей книге десятилетия. Причем, обычный Букер в свое время книга не получила, уступив "Казусу Кукоцкого" Улицкой.
Честно сказать, я даже не слыхал про такого писателя. Про Мариэтту Чудакову, как выяснилось, жену, слыхал :)
Ну что сказать. Неплохая книга. История нескольких поколений одной семьи, в которой угадывается семья автора. Повествование ведется то от первого,то от третьего лица. Причем смена лиц может быть прямо в соседних предложениях.Хотя книга явно автобиографична,там есть явно выдуманные моменты. Вопрос, сколько их там? Например, знакомство автора в подростковом возрасте с Анной Герман явно выдумано. А вот родство со Склодовской-Кюри(!),скорее всего, не выдумано
Несколько раз книга вызывала у меня ассоциации с "Таинственным островом" и "Полесскими робинзонами"
К книге прилагаются дневники и записки автора. Порой, они даже поинтересней книги.
К сожалению, автор безвременно умер от травмы в 67 лет. Как мне кажется, книга осталась слегка недоработанной.
Но чтение интересное и стоящее.

Все, с кем я каждодневно общаюсь на окололитературные темы, наверное, помнят, как долго и мучительно я читала эту книгу, не бросая ее из принципа и присущего мне упрямства, и как я характеризовала ее неоднократно "смесью мемуаров с анекдотами, местами политическими". Да, именно так большая часть текста и воспринималась. К тому же, читалась она с большими усилиями и ничтожно маленькими порциями, не оставляя по себе почти ничего в голове. В этой своей позиции я была тверда. Подпитывалась она ещё парой моментов авторской манеры повествования.

Первый момент я бы охарактеризовала излишней, как мне казалось, политизированностью, своеобразным ощущением обиженности на Советы, которая будто нарочно выставлялась автором исподтишка, но самыми острыми углами. Конечно, обижаться было за что - с этим я и не думаю спорить. Вопрос - как это преподнести, и автор сознательно выбирает конкретный способ подачи. Впрочем, это неоспоримое право автора.

Второй - это своеобразное "белое пальто" в отношении своей семьи, где все и швецы, и жнецы, и на дуде игрецы, академические умы и чуть не гении без пяти минут, мастера на все руки и проч. Несомненно, время было трудное, выкручивались как могли, и достойно огромного уважения, что при той бытовой скудности и финансовой ограниченности умные образованные люди столько могли произвести своими руками, приложив к ним знания, чтобы сделать свою жизнь чуточку более сносной. А ещё и на земле работали, применяя все те же знания, и с нее кормились. Хоть и было все равно "немного голодно". Бесспорно, это исключительно положительно характеризует семью героя. Но в то же время - снова весьма острым углом - противопоставлено другим, кто жил бок о бок, но не копал, не сеял, трудом гнушался, особенно будучи человеком от земли, для которого это должно было быть вроде как само собой разумеющимся. Автор выражает недоумение и даже негодование с позиции "вот мы-то какие молодцы, а они что? чернь? да ещё и не желают работать!". Это тоже коробило, наравне с "обидками".

Таково было мое восприятие текста. До определенного момента. А потом вдруг все изменилось. Причем я даже не могу назвать точный момент (или моменты) по тексту, когда это произошло - какая-то незримая трансформация исподволь, и вот уже я с трудом сдерживаю  щемящее чувство сопереживания и боли, когда текст тебе отзывается уже твоими собственными воспоминаниями, и на глазах вскипают те самые горячие очищающие слезы...

Ещё с первых страниц книги обратила на себя внимание одна отличительная особенность авторского стиля: повествование ведётся от третьего лица, есть главный герой, Антон, чьими глазами мы видим все эти истории-воспоминания, но при этом периодически, ненадолго, Чудаков переходит на речь от первого лица. (Как я понимаю, аналогичный прием используется в "Даре" Набокова, поэтому "Дар" автоматически отправился в список к прочтению - очень интересно посмотреть, как там.) При этом мы понимаем, что Антон и "я" - практически отождествления, Антон - буквально переосмысленное сквозь призму художественного замысла "я" самого автора. Сначала это перескакивание было странно, но я быстро привыкла. Такое чувство, будто этим подчёркнута автобиографичность романа, когда личная принадлежность воспоминаний настолько сильна и  очевидна, что завладевает пишущим, оживляя пред ним картины былого, что это "я" так  захлёстывает эмоционально, что переливается через "край" текста. Чтобы мы, читающие, поняли и прочувствовали, насколько роман - "сокровенное" автора, что он делится им не для развлечения или формальной дани традиции писания мемуаров, но выворачивает наизнанку душу и отдает ее содержимое, такое разное - всякое - нам, на наш суд. И даже не суд - а со_чувствие, сочувствование. Это, мне кажется, как раз такой случай, про который говорят, что человек пишет просто потому, что уже не может не писать...

Лейтмотивом повествования проходят воспоминания о деде. Дед - новый тип "былинного" героя, человек, прошедший через жернова идеологической ломки, но умудрившийся при этом не только выжить, но и не "сломаться", остаться верным своим принципам и сберечь свою семью. Как? Уму непостижимо.
Духовная прозорливость? Или просто удачливость, последствия вовремя принятых решений (окончив семинарию, не принимать духовный сан, вовремя уехать из Москвы, не дожидаясь возможной и вполне вероятной ссылки)?
В жизни каждого из нас есть "ключевой" человек (иногда и не один) - тот, кто оказал решающее значение на формирование нас как личности. Тот, чей образ с течением времени идеализируется, а потом и мифологизируется в нашем сознании, тот, кто оказывает воздействие на всю нашу разумную деятельность всегда, в каждый момент времени - даже тогда, когда его уже нет рядом. С кем мы ведём постоянный внутренний диалог на протяжении жизни, тот, потеря которого оставляет внутри никем не заполняемую пустоту...
Образ деда рисуется воспоминаниями Антона/автора с огромной любовью, доходящей почти до благоговения, трепетно, всесторонне, объемно, превращая историю взаимоотношений дедушки и внука в центральное смыслосое ядро повествования. Оттого финальная глава ("И все они умерли") воспринимается невероятно пронзительно.

У автора особое отношение к предметному миру - через опоэтизирование. Это настоящая поэзия быта, вещи - в противовес культу вещизма современного человечества. Каждая вещь имеет свою ценность, место и предназначение. Ее цель - служить человеку. Когда предметный мир скуден, то задача каждой вещи служить как можно дольше, потому что, возможно, в случае утери заменить ее будет нечем. Кроме того, порой вещь эта сделана из подручных средств, а это неизбежно наделяет ее уникальностью. Вещь, предмет имеет качество, потому что сделана "на совесть", к ней неприменимы количественные характеристики "одноразовых" вещей современного мира, одним своим бытием она отрицает принцип конвейера, у вещи есть душа и судьба. Особо "удачливая" вещь даже переходит из поколения в поколение (вроде дедовой бритвы царских времён), не возводясь в культ, но становясь символом, превращаясь в определенный "якорь" памяти, устойчивости, незыблемости в изменчивой жизни человека - в противовес безликим вещам, производство которых поставлено на поток.

И ещё важный прием - показать не героя на фоне его времени, событий и людей, а время и других его очевидцев - через видение, восприятие, воспоминания самого героя/автора. Фокус вынесен вовне. Здесь не герой - краеугольный камень, вокруг которого формируется мир. Здесь причудливое пересечение событий, людей, символов, предметов создают героя, делают его тем, кто он есть.
Автором показан новый - "пунктирный" - герой, который не выписывается специально, не наделяется привычной для художественного повествования значимостью. Он будто материализуется из сгустков света на пересечении лучей-воспоминаний, он соткан из этой паутины разрозненных историй о событиях, местах, людях и даже животных. Именно он, этот эфемерный герой, становится тем связующим элементом, что объединяет все повествование в целостность своим незримым (и зримым) присутствием в нем. Дух сложного времени, прошедший сквозь восприятие героя как сквозь сито, оставил по себе лишь то самоценное, что сделало его, героя, таким, какой он есть, и мир вокруг таким, как он запечатлелся в сознании. Здесь нет сюжета, но есть нечто большее - метафизика, облеченная в звучащее слово, прошедшая через рефлексию и самое сердце автора.

В заключение хочу порекомендовать произведение тем, кто устал от романистики "классического" типа или постмодерновых вывертов мысли, как книгу для медленного чтения. Советую приступать к знакомству с ней без особенных ожиданий, навязанных чужими мнениями - как к образчику хорошего литературного языка, в своей простоте и ясности органично вобравшего в себя экспрессию и меткость просторечий и жаргонизмов, превратив стиль автора в особый род поэзии повседневности.

Буквально с первых страниц я поняла, какой будет моя рецензия. Книга полностью оправдывает все хвалебные отзывы.
Впервые, мне захотелось выписывать из книги.
Может просто повзрослела/постарела, но это нужно читать. Обязательно к прочтению для современного поколения. Но читать не потому что было плохо, а чтобы понять, научиться ценить все, что тебя окружается, радоваться малому. Это так важно в наш век вещизма и тряпочничества.

Читая книгу, у меня почти на каждой 10-ой странице стояли слезы в глазах. Не могу толком объяснить почему сама себе. Не из-за событий, которые описывались в книге, не из-за воспоминаний. Хотя из-за них возможно тоже, но в меньше степени. Просто это действительно наверное взрослость. Воспоминания они есть у всех, воспоминания детства всегда светлее остальных и пронзительнее.