Ложится мгла на старые ступени

Книга-воспоминание.
Эта книга идет от лица Антона, который вспоминает о своем детстве и взрослении, о людях окружающих его, о родителях, но самое главное, о дедушке.
Детство Антона выпало на советское время. Он много рассказывает, о том что говорили и делали люди вокруг него, как на нем это сказывалось, как он все это воспринимал.
Разные точки зрения людей. Разные взгляды на политику.
Так же Антон много рассказывает о том, что говорил его дедушка. Его дедушка очень интересный человек.
Много мыслей о Боге и религии.
Много рассказывается о разных поколениях, о восприятии их жизни.

Книга достойная внимания. Я рада что прочитала ее. Читалась легко и интересно. Осталось ощущение, будто я поговорила со своими (давно умершими) бабушками и дедушками. Грустно, но душевно.
Определенно советую к прочтению.

«...острое сожаленье о безвозвратном прошлом» А.Чудаков

Первую треть книги я читала с огромным удовольствием. Что в книге хорошо, так это красивый осязаемый литературный язык. Автор мастерски владеет словом, создавая яркую картину своего мира.
Меня восхищали образность и ёмкость фраз, радовали старинные, моей бабули, обороты, которые были гармонично вплетены в текст. Столько приятных глазу и уху словечек, вспомнилась бабуля и их разговоры с соседкой. Тётя Дуня была с севера Кировской области и в её речи присутствовали все эти слова: заплот, тенёта, побежка, водоклёв… Это так здорово, эти моменты дают отдых и размягчают душу.

Вторая треть книги повела себя строптиво. Сначала мне щекотали нервы или проверяли на прочность тоненькими иголочками антисоветских настроений. Но я не видела в этом ничего особенного, потому что понимала: главный герой Антон, от лица которого ведётся повествование, происходит из необычной семьи, где тон всему задавали дед и бабушка, бывшие людьми особенными. Дед был бывшим священником, а бабушка — потомственной дворянкой. Скажу больше, мне понравились эти герои. Они были цельными личностями, которые не давали их миру разрушиться. Мне импонировали их жизненная позиция, верность морали, сила духа и невероятная работоспособность. И всё это, несмотря на их происхождение.

По части авторского слова не могу не отметить, как много преувеличений допущено в отношении членов семьи. Все они изображены уникальными, суперумными, сверхтружениками, неповторимыми изумительно сложенными красавцами, несравненными в физическом совершенстве. Я понимаю, что детские воспоминания зачастую представляются нам в слишком радужном свете. В этих главах мы видим семью глазами Антона, который уже тогда ощущал себя писателем и старался выдумать красивые фразы, чтобы сохранить в памяти образы своих близких, оказавшихся в Чебачинске — городке ссыльных в Казахстане.
Однако пишет взрослый человек с адекватным восприятием, и эти главы, основанные на детских воспоминаниях, получились похожими на лубочные картины с лебедями. В результате мы имеем неравномерный баланс: портреты членов семьи описаны с огромным знаком плюс, а всё окружение и события, происходящие вокруг, — с огромным знаком минус.

Если попытаться выделить основную сюжетную линию, то её в этом романе нет. Есть множество взаимосвязанных историй из разных периодов жизни, объединённых главным рассказчиком в целое. Этим и объясняются невольные блуждания во времени, при этом все эти переходы созданы логично и объективно, автору не откажешь в мастеровитости.

Большинство этих историй — своеобразная энциклопедия жизни отдельного семейства, рода или клана, называйте как хотите, в глубинке. Это история Чебачинска — городишки ссыльного народа, и надо учитывать населяющий его контингент. . Однако это не вся история страны, и уж тем более не дух целой страны.

Чтобы сохранить объективность, я не могу не отметить некоторые раздражающие моменты в тексте. Например, меня очень задело место, упоминающее блокаду Ленинграда. Автор парой фраз разрушил моё доселе спокойное отношение к книге.

Дело в том, что в их поселение прибыл человек, сосланный за фразу про Смольный. Он утверждал, что в то время, когда остальные люди голодали, в Смольном жировали, ели икру. Однако автор делает оговорку, что они не поверили этому человеку. Но затем Чудаков пишет, что позже он получил доступ к секретным архивам и убедился в правдивости этой информации. По его словам, по свидетельствам какого-то западного журналиста, для Смольного ничего не изменилось: Жданов во время блокады располнел и занимался в бункере Смольного теннисом, чтобы сбросить жирок.
У меня слов нет — это оголтелая клевета. Вплести растиражированный миф, дополнить своими придумками и прикрыться документами из секретного архива. Как называется документ? Один западный журналист сказал?

Каким бы человеком ни был первый секретарь Ленинградского горкома Жданов Андрей Александрович, действительные свидетельства тех лет говорят об обратном. Люди работали по 20-22 часа без выезда из горкома, и спали в кабинетах, и ели чаще всего на рабочем месте. Да, у них был офицерский спецпаёк, и столовая для служащих была, но работа была круглосуточной, на износ, и ответственность была огромной. К слову, архивы были рассекречены недавно, а Чудаков видел их намного раньше, в девяностых годах.

Да, чем дальше в лес, тем больше дров или как сказал французский классик, «солгать чуть-чуть — невозможно; тот, кто лжёт, лжёт до конца». И таким образом в ненавязчивой форме, через беседу Антона с майором, институтским преподавателем, собирающим материал для книги, нам навязывают мнение, что штурмовать Берлин было ошибкой. Можно было обойтись окружением Берлина и взять его измором, а в результате при его штурме погибло полмиллиона советских солдат. Очередной растиражированный миф.

Или взять пацанские пересуды про немцев, про то, как они в «освобождённых», читай оккупированных деревнях Смоленщины, открывали церкви, и как за это благодарили их жители и священники; как благодушно относились оккупанты к красноармейцам и отпускали их, просто изымая оружие. Какие заботливые!

Зато все подвиги, совершенные советскими людьми на фронтах ВОВ подверглись деструкции, оказались развенчаны и принижены: Покрышкин, Кожедуб, Гастелло, Космодемьянская, — все угодили в жернова сомнений. А уж о рядовых бойцах и говорить нечего — недисциплинированные, непрофессиональные неумёхи, сплошь любители выпить. Вот так, на одной странице и читаем, как наши воины приходовали немок, а фашисты на оккупированных территориях открывали церкви и приходы и отпускали заблудившихся советских солдат.
Ещё узнаём, что «...маршала Жукова солдаты не то чтоб не любили, но говорили: «Приехал. Теперь живым навряд останешься». <...> ...когда требовался проход в минных полях для танков, Жуков приказывал по полю пустить пехоту; проход образовывался, техника оставалась в целости».
И очень неприятно, что подобные байки исходят не от Чудакова, а, якобы, из уст свидетелей эпохи, а он ни при чём. Автор просто записывает переработанные анекдоты, разбрасывая их щедро по тексту, делегируя авторство разным случайным персонажам, и, чуть-что, отстраняется от написанного. Какая во всём этом гниль!

И для меня осталась загадкой фраза «...такая странная эпоха, как советская, выдвигала и создавала таланты, соответствующие только ей: Марр, Шолохов, Бурденко, Пырьев, Жуков — сама талантливость которых была особой, не соответствующей общечеловеческим моральным меркам», — это как, похвалил или распял? Во всяком случае показал, насколько ментально он сам далёк от страны и народа.

Всё же каким бы высоким красивым слогом ни была написана эта книга, яркие описания не могут скрыть или изменить взгляды автора, а с навязываемыми откровенными искажениями и домыслами я согласиться не могу. Удивляют восторженные рецензии, неужели всех так подкупил слог Чудакова, что «за деревьями леса не видно».

Советовать читать или нет не собираюсь. Если будете читать, то, пожалуйста, внимательно, смысловых крючков развешано по всему тексту немерено.

Господин Чудаков очень прочно обитает в материальном овеществлённом мире, и через призму его восприятия реальности даже потребительское отношение к предметам вокруг не выглядит таким уж мелочным. В его ностальгическом мире — ух, а вот мы в старые времена ого-го! — всё выражается через какие-то предметы быта. Масло было жирнее, лапти прочнее, а люди умели обращаться с вещами лучше, чем сейчас обращаются друг с другом. Как-то он умудряется показывать отношения человечков между собой и их умонастроения именно через эти бытовые мелочи. Почитать про культурологические бытовые «крохотки» — весьма любопытно, даже не сильно раздражает постоянное брюзжание, что всё сейчас накрылось медным тазом, а раньше деревья были больше. Так что настроение и познавательно-бытовая база в романе на отличненько.

Всё остальное же — увы. Как я поняла (что следует из текста и из послесловия), автор задумал книжку, как определённый срез воспоминаний, собирался написать сюжет и даже сделал к нему кое-какой зачин… Но потом увлёкся рассказами о ложечках, банях, дяде Ване, чеченах, картине, корзине, картонке и маленькой собачонке, так что на сюжет положил что-то такое сомнительное, что в 19 веке использовалось, а сейчас уже всеми забыто. И сюжет ни во что не сложился, а рассказы про лапти и стекольщиков начали перемежаться какими-то хвастливыми стандартными баечками из студенческой жизни, а вылилось это всё в чудовищное послесловие, которое вроде как дневничок. В нём автор скромненько так пишет, что он такой весь из себя чеховед, что сам стал писать, как чехов, и вот этот меня писатель похвалил, и вот этот похвалил, и вот этот похвалил, и премию я получил, ребята, кажись, я новая звезда литературы мирового масштаба, а ну все преклоняйтесь перед моим отточенным стилем. И ничего, что хвалят его друзяшки ещё с универских и рабочих времён, а премию выдают тоже его друзяшки, второй же Чехов, ну! Как-то это бахвальство разом половину удовольствия от прочтения книги отбило, и не то чтобы уж это удовольствие было огромно и велико. С Чеховым точно ничего общего, вода водой, про детали и ностальгию почитать можно, хотя у половины баечек видны огромные преувеличения, дескать вот ТАКУУУУУУУЮ рыбу я поймал, размером с Монголию.

Так и выходит, что я человек мелкий и мелочный, не понравился мне это выпендрёж, и рестроспективным взглядом на только что прочитанное я вижу уже не кропотливую работу по сохранению воспоминаний о вещественных мелочах, а крохоборство, постоянное самовосхваление и образ человека, который пытается многое из себя строить, а на самом деле всю жизнь бултыхался, как какашка в проруби, настоящий оппортунист, который при этом очень любит обругать всех и вся, но только когда никто этого не услышит или, не дай бог, неприятно о нём не подумает.

А книжка… А что книжка? Почитать один раз можно. Напомнило мне популярные раньше очерки «из жизни вещей», смешанные с комиксами о супергерое человеке-Чудакове.

Пожалуй так, из все того же Александра Блока.
Но совсем не о предвидении судьбы для троюдного брата, скорее о прошлом, об истории, о времени, которое прошло теми самыми шерхебелем, рубанком, фуганком по стране и людям... о том как жили "кто так, кто эдак".

Друг мой, Антон, череда твоих воспоминаний сбивалась с первого лица на третье и металась по времени от отрочества до зрелости. А все одно, как началось с тугого шара мускул на руке деда, так и закатилось им же.
Ностальгический рассказ об уходящем времени. Насыщенном событиями и персонажами. Взахлёб, масштабно, как подробнейший дневник любознательного паренька. Подмеченные мелочи и факты - дыхание времени, пульс эпохи, температура по стране.

Маленькая Швейцария на севере Казахстана, город Чебачинск, приютивший переселенцев, эвакуированных и тех, кто мудро предпочел не дожидаясь ссылки, удалиться из сердца родины по доброй воле. И разношёрстные людские истории, так или иначе пересекающиеся с жизнью героя. Умение копать от шахматиста, познавшего науку Беломорканала, а бросать из другого времени, от одноглазого Никиты, кочегара броненосца «Ослябя», участника Цусимского сражения. Медный носорог на барахолке и полный столовый набор... Вся эта мешанина - от дореволюционного уклада и двух дюжин батистовых сорочек из Вильно, до переживаний по поводу недостаточной стойкости при отрезании руки и восторженного бонопартизма. Мешанина складывающаяся в историю не фактами, а судьбами людей.

И дед, любимый, центр семьи и вселенной Антона. Познавший два мира - понятный и привычный, рухнувший под напором иррационального, так и не принятый, наблюдаемый. Робинзоны в окружающем хаосе. Со своим мылом, свечой, патокой из свеклы и брошюрой по истреблению сорняков на полях. С налаженным натуральным полным хозяйством и ежечастным диалогом с духовными и светскими наставниками, с друзьями, отцом, братьями, хотя никого из них больше никогда не видел...
Жизнь на окраине, сила и верность в убеждениях.

Казалось бы, быть сей истории в миноре. Если бы не взгляд внука - пусть в настоящем светлая грусть прощания, но, при всей непростоте жизни, мелодия светла и прозрачна. И совершенно пьянящий язык повествования, о котором не стоит в подробностях, ибо невозможно передать связно по причине осознанной косности. Заковыристое "сыздетства" Антона, повторяющего на ночь, для лучшего запоминания слов, поразивших стройностью и красотой. И желание зачитывать страницами, в невозможности прервать затянувшееся цитирование...
Между делом упомнить "кердпич" и, пожалуй, "честног". И блестящее умение охальничать, безупречно и изящно.
И усвоить главный урок. Все течет, все меняется. Память остаётся. В этом и есть смысл.

Я очень люблю Чехова, особенно его пьесы. И с Александром Чудаковым впервые познакомилась много лет назад, читая его монографии по Чехову. Много лет собиралась прочитать его единственный художественный роман, так как неоднократно слышала, что текст — стоящий. Начинать было даже страшновато: сам роман объемный, все нахваливают, "Русский Букер" десятилетия — а вдруг разочарует?

История главного героя Антона пестрит постоянными отступлениями, в которых автор повествует о других персонажах (и тем самым сильно напоминало мне хронику). Обычно я такое не люблю, но в данном случае зацепило. Удивительно нежно в этом романе описана любовь к слову, к чтению. Но интереснее всего было читать о характерах старшего поколения. Особенно выделяется среди всех героев мудрый дед, сыгравший в судьбе героя ключевую роль. Очень много рассказывается о быте, о нравах и привычках, как сложившихся в советский период, так и из жизни до Революции.

Конечно же, много здесь и разных точек зрения на советскую власть. Полагаю, у читателей это вызовет полярную реакцию: кто-то возмутится, у кого-то отзовется. Я соглашалась далеко не со всем транслируемым, поэтому самую большую симпатию вызвала первая половина книги — о детстве, о родственниках. А вот дальше уже было как-то сложно и много вопросов (да и читать стало откровенно скучно).

Мне очень понравилось, как это написано. Текст изумительный: поэтичный и выверенный, читается легко и увлекательно. Но в какой-то момент я устала от этого романа, первой третью наслаждалась, потом томилась в ожидании финала.

Это книгу я неизменно называю в числе трех своих любимых. Нужно бы перечитать, обновить-а не хочется. Хочется оставить то приятное чувство, которое зародила книга.
Мне было даже страшно браться за книгу. Я была читателем совершенно не опытным, только пришедшим из фэнтези, и мне казалось, что меня ожидает талмуд "почему на Руси жить так хорошо/плохо" ну или пространных философствований. Но книга неожиданно срезонировала со мной по всем фронтам. Роман-идиллия - я и не слышала такого. Хотя я бы определила как не самый классический роман-взросление на фоне судеб 20го века. Сюжета особо нет - не пытайтесь искать. ГГ Антон (возможно, альтер-эго автора) рассказывает истории своей семьи, спорит с дедом-патриархом. Здесь много истории как в смысле судеб людей, так и в школьном смысле-герои оба историки. Но я очень люблю такие рассказы из жизни-кто родился/женился/уехал/умер. Когда мы приезжали к бабушке - она за вечер все новости пересказывала, что у кого случилось. И мне интересны судьбы двадцатого века-лагеря, репрессии, переселения. Так сочно, складно, красиво все рассказано-ярко представляешь все это. Провисла книга для меня только один раз-когда герой вошёл в студенчество, и истории уступили место друзьям, максимализму, подростковому апломбу. Немного это было напыщенно и пусто-а потом опять истории.
Мне кажется, книгу знают и говорят о ней меньше, чем она того заслуживает. Это не современная русская проза-а скорее даже неоклассика. Неспешно, задумчиво, обволакивающе. Думаю, подойдёт для длинных осенних вечеров. Жаль, что автор от нас ушёл - но хорошо, что он оставил нам эту книгу. Как говорится - моя горячая рекомендация. Книга, которую проживаешь и с которой проживаешь.

Это грандиозная, потрясающая, убийственная в своей простоте, искренности и подлинности мемуарная проза. Я открыл для себя этот жанр относительно недавно, но сразу и навсегда почувствовал силу мемуаров: правда всегда сильней вымысла, каким бы изощренным и талантливым не был этот вымысел.
Роман рассказывает о жизни большого семейства в казахском городке Чебачинск, где они скрываются от репрессий в добровольной ссылке. Жизнь на земле как она есть: со всеми заморочками советского строя, с натуральных хозяйством, с патриархом во главе семьи. Но это не книга о крестьянстве, да и герои не крестьяне - дед священник, отец преподаватель, мать - инженер-химик. Миксер репрессий формирует в Чебачинске уникальный человеческий рельеф: казахи-степняки, переселенные чеченцы, осужденные интеллигенты и ссыльные...
В книге причудливо переплетается обнаженная, порой неприглядная правда и былинная форма повествования с рекурсиями и повторами. Большая часть истории передается с точки зрения внука Антона, который уже в пятидесятых-шестидесятых учится в Москве в университете и разрывается между историческим и филологическим факультетами. Его язык редким образом органично сочетает незамутненную наивность и тонкость, проницательность, свойственную ученому.
Короче говоря, я очарован этой книгой. Рекомендовать не буду, поскольку и жанр и стиль на любителя.

Эпиграф к рецензии: "Лермонтов умер на Кавказе, но любил он его не поэтому!" (из школьных сочинений, автор неизвестен)
Пояснение к эпиграфу: этот роман удостоился премии Русский Букер как лучший роман за первое десятилетие нового века. Но понравился он мне не поэтому :)

Оценку роману даю высокую - не могу сказать, что прямо "зацепило и перевернуло", но это настоящая литература, как ни крути.
Про хорошую книгу нельзя однозначно сказать, о чём она. Из многих смыслов каждый выделит что-то своё как самое главное в романе. Для меня книга "Ложится мгла на старые ступени" стала в первую очередь книгой о Людях Мыслящих. О людях, которые не дают никому запудрить себе мозги, не стремятся ползти на брюхе за кем бы то ни было, не верят всему, что спускают "сверху". О людях, которых никакой страх не согнёт и не заставит поступиться нравственными принципами. О людях, которые умеют думать самостоятельно и учат этому своих детей.

Она, конечно, ещё много о чём. Но именно характер главных героев приковал моё внимание так, что от страниц было не оторваться. Самодостаточные, но открытые, достойные уважения, берегущие свои традиции и свою чистую совесть даже в самых суровых условиях.

Пересказывать сюжет не буду, об этом романе и так много написано. Обойдёмся личными впечатлениями :) Язык романа подкупает своей кажущейся простотой, за которой скрываются чудесные "вкусности" - некоторые слова и фразы хочется повторять и повторять, прямо как мальчик Антон, наслаждаясь их звучанием. В целом книга очень светлая (недаром "роман-идиллия"), и очень колоритны и по-своему прекрасны все персонажи.

В процессе чтения несколько раз порывалась приняться за рецензию, не дочитав - настолько нравилось, настолько хотелось поскорее поделиться. Но всё-таки дисциплина взяла верх :) Очень рекомендую всем ценителям высокой литературы и хорошего слога!

Восхищений не будет. У меня никогда их не бывает, когда книга основана на чём-то мимолётном с точки зрения истории. В данном случае - это старое, уже привычное чувство ненависти к советской власти в семье Антона Стремоухова. Я надеялась, что писатель создал такого героя, и только этот герой испытывает неприятие, граничащее с ненавистью, к нашей стране. Но после я поняла, что писатель вложил в Антона свои мысли, чувства, слова.
Сталинская эпоха - самый сложный для меня период истории, наравне с революцией. Этот период в нашей истории не может быть подвержен определённой положительной или отрицательной оценке, как ответ ученика в школе у доски. Судить это время с точки зрения одной семьи (а именно так происходит практически во всех книгах подобного рода) нельзя. Давайте оглянемся назад дальше времён, предлагаемых автором. Допустим, времена Петра I. Тоже было много несправедливо обиженных, и эту историческую личность было, в общем-то, за что осуждать. Но именно так, как рождается ребёнок, с кровью и криком, рождается империя. Я не восхищаюсь Сталиным и Лениным, не оправдываю их. В студенческие годы горячо осуждала их, тем самым оценивая. Но кто я такая, чтобы ставить оценку политическому деятелю? Сколько у меня знаний по этим отрезкам времени? Я сейчас живу в стране, где сохранились некоторые социалистические реалии - и нахожу, что это лучше, чем реалии капстран.
Семья Антона, испугавшись арестов, добровольно переезжает из Москвы в Чебачинск (сейчас - Щукинск). Подобную ситуацию описывал М. Задорнов - его родители поступили так же. Семья живёт в городе, где половина жителей - ссыльные. И вот в таком котле, где большая часть униженных и оскорблённых, остальная часть жителей - просто обиженные, и варится детство Антона. Мальчик с детства наблюдает за спорами и разговорами взрослых, суть которых пока не понимает, но поймёт позже. Он ещё не понимает, что и почему происходит в стране, но именно таким образом, как говорится "впитал с молоком матери", учится осуждать. Рассуждения деда, кроме личных обид, основаны на прослушивании радиостанции "Голос Америки". Это когда Америка была нам другом?
Но пока мальчик растёт, он открывает для себя мир. Антону нравится... слово. Он будто чувствует его физически, и некоторые слова ему кажутся дружескими, некоторые - неприятными, шершавыми, в зависимости от звуков. Это сыграет свою роль, когда мальчику надо будет выбирать профессию. Но в выборе между словесностью и историческим факультетом сыграл роль другой жизненный фактор.
Книга всё же имеет некий сюжет - в ней рассказывается о взрослении и становлении главного героя. Но этот сюжет размазан по всему произведению отрывочными воспоминаниями, рассуждениями.
Дед сыграл самую главную роль в жизни Антона, ибо повествование начинается и кончается дедом.
Мне очень понравилось, как писатель излагает свои мысли. Да, не могу не признать, предложения у автора гладкие, язык певучий, при чтении не цепляешься даже за знаки препинания. На примере диалогов героев показана красота дореволюционного русского языка.
И вот теперь, когда пришло время оценивать книгу, я не знаю, как поступить. Я давно не читала таких словесно красивых книг, но мыслей автора я не разделяю. Тем более, что образование этому самому автору дала советская власть, которую он так ругает. Посему - оставляю книгу без оценки.

Иногда вот тянет почитать такие книги о людях, которые живут прошлым, его обожествляют и идеализируют. В настоящем им не нравится, а о будущем думать они не любят - что там фантазировать, когда уже была чудесная страна, работящие профессионалы, старая интеллигенция, и все это сломали через колено, так что дай бог внуки доживут до нормальных времен, а мы-то уже точно нет. Под их воспоминания о том, что деревья были большими, а люди - добрыми и справедливыми, и саму тянет поностальгировать, вспомнить детство, бабушкины рассказы, дедовы присказки и привычки.

Вымышленный городок Чебачинск (прототипом ему выступил Щучинск в северном Казахстане, где прошло детство автора) - уголок Швейцарии, затерянный в бескрайней степи. После революции туда потянулся народ - кто заранее, не дожидаясь, когда сошлют, кто по этапу. Московские и ленинградские интеллигенты учились копать, огородничать, шить и обеспечивать себе быт, потому что у нищих слуг нет, а на земле сколько потопаешь, столько и полопаешь. Дед рассказчика Антона, Леонид Львович Саввин, родом был из поповской семьи, и сам, как и все его братья, продолжил служить церкви, но после женитьбы на дворянке Ольге Петровне по ее настоянию вышел из сана и от греха подальше увез семью в Чебачинск - все уже чуяли ветер революции и понимали, что в случае ее победы им несдобровать. Туда же потом подтягивались и родственники, росли дети (коих родилось пятеро), женились, выходили замуж, рожали своих детей...

Сюжета как такового в книге нет, это сборник зарисовок и рассказов о былом, объединенных какой-то темой из тридцати восьми. Антон в них предстает сначала мальчиком, который перенимает от деда энциклопедические знания, увлекается филологией, на всю жизнь пронеся с собой любовь к словам и рифмам, любит природу, собак и плавать, потом юношей-студентом исторического факультета МГУ, а там и взрослым мужчиной, отцом дочери, которая уже другое поколение, кому неинтересны эти преданья старины глубокой и прочие дедовы бритва да бабкины ложечки. Автор очень много внимания уделяет этим материальным приметам эпохи - мол, вот как раньше все делали на совесть, бритве почти век, а бреет как новая, не то что сейчас загадили планету этим всем одноразовым, и таки зерно истины в этих рассуждениях есть.

Ложкой дегтя показалось то, что все советское в книге выведено в черном цвете, акценты сделаны на плохом, о хорошем не сказано ни слова. И герои войны так себе герои, пропаганда из них слепила плакатные образы, а по факту все было совсем не так, и работать эти советские люди не умеют, и тупые, и в газетах одно вранье, и полстраны сидело, и вообще ну ничего в этом государстве по определению хорошего быть не могло. Вот при царе-то о-о-о, молочные реки, кисельные берега. Но это такой склад характера, видимо, ведь сейчас полно людей, которые ностальгируют по СССР и не принимают окружающую реальность.