Ангелова кукла: Рассказы рисовального человека. Подарочное издание

Хотя я давно хотела прочитать именно эту книгу у автора, знакомство началось с Крещенных крестами . И получилось, что так гораздо лучше. Та книга и гораздо интереснее, и логичнее выстраивается цепочка событий, рассказываемых автором. Начиная с первых моментов детства, которые всплывают в памяти и далее по мере его взросления и происходивших с ним событий.

Возможно потому что Крещённые крестами произвели на меня достаточно сильное впечатление, возможно, на самом деле эта книга гораздо слабее, потому как здесь автор еще только осуществляет пробу пера, но понравилась она мне гораздо меньше. Почему так случилось , ведь предпосылки на более благоприятный исход были и немаленькие. Во-первых, я люблю читать как человек, чего-то добившийся в жизни, прошедший при этом определённые трудности, старается максимально честно, насколько это позволяет жанр и желание открыться перед публикой , рассказывает о своем пути, приведшем его туда , где он сейчас, во-вторых, период о котором идет речь в книге автора (30-е - 40-е гг. XX века ) мне давно интересен.

Книга представляет собой рассказы о различных людях , встречаемых автором на протяжении достаточно длительного жизненного отрезка. Начиная с детства, возвращения в Ленинград после долгих мытарств по стране и заканчивая уже его взрослой жизнью и непосредственно работой рисовальным человеком. Кого только не встретишь на этих страницах : вертухаи и скачки, шалавы, юродивые, обрубки и печёные, блатные и дешевки... В общем, кого здесь только нет, с кем только не сводила жизнь автора. Написано все колоритно и в зависимости от действующих лиц и язык автора меняется от блатного до литературного. Порой автор слишком романтизирует некоторых представителей общества, что вызывает определённое недоверие и соответственно снижает интерес к происходящему. Но есть и очень интересные главы, посвященные интересным и неординарным людям, о которых мы можем узнать только благодаря автору. Например, я с удовольствием читала о курином театре , единственном в своем роде, если не в мире, то в стране точно , или о хоре, созданном из калек, но поющих так , что дух захватывает. Вот этими моментами , по сути , и ценна данная книга, в которой рядом с болью и жестокостью сосуществует сострадание и любовь к ближнему, как и возможность увидеть прекрасное и на дне человеческой души или общества, заглянуть в глаза правде, которую не пишут в учебниках, рассказывая о победе.

Два дня пытаюсь свести впечатления воедино. Получается плохо. Хотела списать всё на формат сборника, которые всегда сложно оценивать, но не выйдет - сборник-то в действительности удивительно цельный, сплавленный, сжатый общей темой "униженных и оскорблённых", общей атмосферой дна. Кто бы мог подумать, что за поэтичным названием "Ангелова кукла" скрывается на самом деле вся изнанка жизни с такими обязательными изнаночными элементами, как пропойцы, хулиганьё, нищие и убогие, потерявшие человеческий облик и сохранившие его в нечеловеческих условиях. И кто бы мог подумать, что при таких-то данных книга окажется насквозь пропитана человеколюбием, чуть ли не нежностью к ближнему, антитоталитарным и антивоенным пафосом. Слушайте, это ведь парадокс какой-то. Я бы поставила "Ангелову куклу" в ряд лучших антивоенных романов, несмотря на то, что сама война упоминается где-то на обочине, вскользь. А страшные, переворачивающие всё внутри ситуации, набросанные одним-двумя штрихами? А скупые описания гордой и сумрачной северной природы? А вот эти точности формулировок, когда перечитываешь-перечитываешь, да так и можешь перестать восхищаться очередной фразой? А мрачная и умная ирония, не позволяющая скатиться к дешёвой слёзовыжималке? И вот, что ещё для меня ценно - книга вроде бы и автобиографичная, но в ней нет самовыпячивания, самолюбования и прочих само-. Есть просто рассказы о людях, которых Эдуард Кочергин встретил на своём пути.

Среди толпы героев кого только нет - и голодные беспризорники времён войны, и уркаганы и марухи бандитского Ленинграда (вот здесь возникла очень стойкая ассоциация с любимым с детства "Место встречи изменить нельзя" с той только разницей, что у Кочергина взгляд "по ту сторону баррикад"), и "второсортные" граждане с подпорченной дворянским прошлым биографией, и хрупкие люди искусства. Они все разные, уникальные, но ко всем ним потрясающе точно подходит фраза, звучащая где-то ближе к концу:

Неожиданная книга неизвестного мне до этого писателя. Такая вот, выражаясь математическим языком, производная двадцатого века в виде одной, отдельно взятой человеческой судьбы. Судьба уникального художника, начинающего с татуировок профиля вождя в лагерях и развившегося до художника главного театра Санкт-Петербурга. Повезло ему, что сумел он выбраться из этого уголовно-воровского мира и повезло нам, что прочитали его удивительные истории. Истории в основном жуткие, страшные, интересные. Какой век, такие и истории. Рекомендую

Санкт-Петербург, Ленинград, просто Питер — этот город навсегда занимает особое место в моем сердце. Его дух, ритм жизни и даже переменчивая погода делают его моим идеальным местом. Поэтому я с удовольствием читаю книги, которые рассказывают о нем.

Недавно я наткнулась на "Ангелову куклу" и другие произведения Эдуарда Кочергина, о которых мне рассказал один мой знакомый. Огромное спасибо за эту рекомендацию! Честно говоря, было бы очень жаль, если бы я пропустила эту книгу. Она состоит из небольших рассказов-воспоминаний, которые удачно расположены в хронологическом порядке, создавая целостное восприятие.

Но прежде хочу сказать несколько слов об авторе. Эдуард Кочергин — не только писатель, но и, по основной своей профессии, художник-оформитель. Он театральный художник, что, безусловно, привносит особую глубину и выразительность в его произведения. Его талант в создании образов и атмосферы помогает читателям погрузиться в мир, который он описывает, позволяя нам увидеть все детали, словно они оживают на страницах книги.

Книга затрагивает тему довоенных репрессий, но они пронизывают повествование и скорее фоном, чем идут основным сюжетом. Она рассказывает о войне, но не с фронта, а через призму детского приемника в далекой Сибири, куда были отправлены мальчишки арестованных родителей. Это история о победителях, но не тех, кто марширует на параде, а о тех, кто вернулся с войны, обрубками, без рук и ног, но все же живыми и с медалями на груди и они живы! Кочергин описывает людей, которых принято называть "дном" общества — воров, нищих, калек, проституток всех возрастов и сословий. Уверяю вас, кто думает, что в СССР таких не было, тот глубоко ошибается. Эти люди всегда существовали, и они будут существовать еще через сто лет. Власти, как и прежде, предпочитают не замечать их, ссылая подальше от глаз. Если глаз не видит, значит, нет и проблемы. Книга также затрагивает тему бродячих собак и кошек, которые беспризорно блуждают по улицам.

Я не буду перечислять имена всех героев, ведь их множество, а в реальной жизни таких людей еще больше. Но всех их объединяет один город — Ленинград. Здесь они живут и выживают: на улицах, в переулках, подвалах и чердаках, в тисках коммунальных квартир. Автор мастерски проводит нас по улицам Васильевского острова, затем переходит на Большой проспект и заглядывает на Смоленское кладбище, ведет по переулкам Петроградки, ночному Александровскому саду.

Особенно мне нравится, что Кочергин в своих рассказах не осуждает никого и не ставит оценок. Все герои — это живые люди, и мы все являемся частью этого мира. Понимая, что эти персонажи не вымышленные, а реальные, которые были рядом с автором, мы можем глубже прочувствовать их истории.

Рекомендую прочитать "Ангелову куклу" — это не просто книга, а глубокое погружение в жизнь города и его обитателей! Язык автора прост, но в то же время невероятно образный и филигранный. Все образы выписаны с удивительной точностью, словно портреты на холсте, но словами. Кстати, в книге есть иллюстрации, которые прекрасно дополняют текст и создают атмосферу произведения.

Прошлое под стильной обложкой. Странная девочка, царапины, ветхость, желтоватые страницы. Советский союз, отрицающий сам себя. Эта послевоенная Россия дышит взволнованно, судорожно, но так, чтобы не заметили волнение — дореволюционностью.

Персонажи рассказов — далеко не отбросы общества, не убогие и юродивые, не просто проститутки и воры, это те, кто не вписался в новые реалии, пережитки прошлого, которых пытаются позабыть. Герои — мосты, соединяющие ту Россию и эту, прохудившиеся, покосившиеся, старые и давно уже протоптанные.

Истории, как поломанные безделушки-украшения, изящные, но грубые от ветхости, запыленные, проржавевшие, всё ещё хранят прикосновение хозяев, людское, тёплое, неискоренимое, что-то такое родное, родовое.

Animula vagula, blandula,
Hospes comesque corporis,
Quае nunc abibis in loca
Pallidula, rigida, nudula,
Nec, ut soles, dabis iocos…

Вот так берешь книгу без особенных ожиданий, без какой-то любви к рассказам, ничего не предвкушая, хотя, впрочем, и без всякого предубеждения. В звенящей пустоте, в общем, берешь. Открываешь. И вдруг пустота методично заполняется, потому что со страниц на тебя плещется яркое повествование.

Тут тебе и рисовальные люди, и гадательные люди, и купеческие люди, и человекова музыка, и василеостровские ангелы, и муарившийся тюль, и стерляжьи пруды, и симпатичная человечина, и ласковое ружье, и великанские козы, и розовый мякиш лиц, и японские татуировки, и светящиеся ушки, и липовые мишки, и русалочьи поля, и болотная горечь, и заиндевелые вертухаи, и гамлетовское буйство, и речные дешевки, и летописцы, и поющие Лазаря, и шалавы, и юроды, и бражники, и ханыжки, и обрубки, и светотени, и дрожки, и куроводы, и коновязи, и брусчатка, и чекушка, и вепсы, и чухонцы, и горюшко, и бобыли с бобылихами, и бодучие, и ругачие, и утрешние, и мутноглазые, и подшиваловы, и бармалеевы.

Настоящий, по меткому сравнению самого автора, Брейгель. Разве что яйцо на тонких курьих ножках ниоткуда не пробирается по сюжету. Хотя, взамен есть избушка. Что, кстати, было первым, яйцо или избушка? Избушка или яйцо? Дилемма. Ясно только, что страна эта не про лентяев. А про кого? Ну, пусть будет про ангелов – все они, как тот, с высоченного центрального столба, застряли в этой звездастой стране Совдепии будто по какой-то загадочной ошибке.

Повествование обрывается довольно резко, да и в целом в книге нет общего сюжета, ведь это своего рода автобиографические эссе, памятник ушедшему времени, вернее - его людям. Текст играет на узнавании, на появлении у читателя собственных воспоминаний, ассоциаций, страхов и печалей. Фольклорно-сказочный характер не предполагает ничего иного, это простота лубка. Это могло бы быть даже слишком просто, если бы не язык, сочный и выразительный. Каждому персонажу – свой словарный запас, своя стилистика. Талант автора живописать совершенно определенно простирается за пределы холста, отчего чтение получается особенным. С ужасом замечая за собой «лемоны» и «пасспорта», я как раз задумывалась о необходимости срочной терапии – и пожалуйста, вот оно, мое северное зелье с вяжущим вкусом. Правда, надеюсь, эффект будет противоположным описанному в книге и никакие нервы не отомрут. Покажет время.

Как же я люблю читать мемуары и воспоминания! Для меня это даже не чтение,а беседа по душам.На этот раз я прекрасно провела время с Эдуардом Кочергиным,который так же сильно влюблен в Петербург,как и я! Его рассказы,такие колоритные,яркие,насыщенные,лишенные пафоса и вычурности! Они окунают в свой мир-невыдуманный,настоящий.С самого начала повествования мне так и слышался низкий мужской голос,немного с хрипотцой,временами прерывающийся суховатым кашлем.От него стало так уютно,так тепло на душе! И началась наша неспешная прогулка по Жизни мальчика,по прозвищу Тень.
Сначала арестовали отца.Скоро увели и мать,польку.Мальчика отправили в детский дом.Он не говорил по-русски,был тощим и постоянно кашлял.Более сильные и ловкие отнимали те крупицы,что доставались ему из столовой.Так он и существовал-вечно голодный,болезненный и бесконечно одинокий.Но его грела мечта-попасть в родной Петербург.Во что бы то ни стало!
Однажды подвернулся случай и ему удалось сбежать.Путь в Петербург превратился в бег с препятствиями.Он прошел через все:научился побираться,воровать,спал где попало,вертелся в сомнительных кругах,одним словом,познал всю подноготную бродяжничества.
Но попал таки в Петербург! Тут ему впервые улыбнулась судьба-отпустили мать.Началась более менее устойчивая жизнь.
Вот именно с этого момента хочу перейти к рассказам-воспоминаниям.Теперь мне спокойно за Тень.С ним мама!

Очень впечатлил меня рассказ под названием "Поцелуй",про красивую девочку и Чудовище.Не стану углубляться в сюжет,скажу,что была потрясена сценой-Эмоцией,выражусь так.
Очень интересно Кочергин рассказывает нам о людях и судьбах-таких разных и необычных.Вот например,история Анюты Непорочной,молодой женщины,которая жила со старым вором в законе с кличкой "Мечта Прокурора".Она до самого конца была предана этому человеку,а после его смерти,когда ее арестовали,не выдала никого,кто был так или иначе связан с "мечтой прокурора".
Еще один необычный персонаж бездомный Гоша-летописец.Страшный внешне,но добрый душой обитатель кладбища при церкви.
Когда мы дошли до рассказа про училку с прозвищем "Трамвай",я улыбалась во весь рот,хотя было жалко "птичку".
А вот Ваня-жид,юродивый,которого любили дети.Он жил с бабкой Дорой (или Дурой) и мечтал о "Красоте".
А кто это такой вечно пьяный? Да это же калека-Капитан со своей кормилицей черной китайкой.Его изувечили на войне,но герои не забываются-ему устроили самые необычные и торжественные похороны в городе,хотя...имело ли это значение?..
Сколько же таких неординарных и любопытных людей прошло через судьбу Кочергина! Каждый по-своему интересен и неповторим.Будь-то фотограф Костыль,или Жизель Ботаническая-девочка сирота,ставшая танцовщицей,или женщины,представительницы древней профессии.А какие у них прозвища! Меткие,с ювелирной точностью характеризующие своих Хозяев! И как их только придумывали?!

Ну и самый грустный,на мой взгляд,рассказ про девочку Пашку Ничейную,тоже сироту.Рассказ,одноименный с книгой.
Она попала в притон малолетних девочек,которым руководила 15-летняя Аришка Порченная,грубая и сильная,которая умела материться самым отборным матом и наводила ужас на "подопечных".
Однажды Пашку взял молодой матрос и с тех пор она жила только с ним.Он подарил ей красивую немецкую куклу,которая умела произносить "мама".Кукла очень походила на Пашку-те же голубые глаза,льняные волосы и белизна.Пашка не выпускает ее из рук,бережет и лелеет.Матрос уходит в море,долго не возвращается и девочку снова пускают по рукам...Очень грустная,до слез грустная история маленькой девочки,которая так и не узнала ЧТО же такое Счастье,нехитрое детское Счастье...

Это не сборник отдельных рассказов.Они все связаны,хотя и не являются продолжением друг друга.Очень атмосферно,очень искренне,очень душевно.Рекомендую!

Дальше...

Книга Эдуарда Кочергина - народного театрального художника России - это воспоминания сына репрессированных родителей. Все детство он провел в детприемниках и спецучреждениях, колониях НКВД для детей "врагов народа". Восьмилетним ребенком он сбежал из Омского детприемника и более шести лет пробирался в Ленинград, скитаясь по послевоенной "эсэсэрии", проходя свои "университеты" среди уголовников, бродяг, шпаны. Великолепны первые впечатления от Дворцовой площади (тогда площади Урицкого) ребенка, прошедшего эти университеты, когда шпиль Адмиралтейства он принял за вышку для спецохранников, фигуры часовых в античных одеждах - за ряженых вертухаев, а барельефы и орнаменты Триумфальной арки вызвали у него желание приспособить рисунки для "выколок блатным клиентам", т.к. свой дар божий он уже использовал в искусстве татуировки.
Герои воспоминаний Кочергина - обитатели окраин двух питерских островов - Васильевского и Голодая. Они оттеснены на обочину жизни, на дно. Это нищие, блаженные, воры в законе, проститутки и малолетняя шпана. Причины "обочины" разные: война, совдеповская система, алкоголизм... Судьба этих бедолаг не задалась, но сквозь их "подвиги" просвечивает часто светлая душа. Особое отношение автора к инвалидам войны. Описание пивных, когда на десять голов за столом 7-8 пар ног и еще меньше пар рук. Рвущая душу классификация калек: "обрубки" половинные и комбинированные, "костыли", "тачки", "печеные" в танках и самолетах, "простреленные навылет или с сувениром (осколком)". Страшное описание хора "самоваров" - торсов. Это начало 50-х годов, позже их всех убрали с глаз долой в северные монастыри - дома для инвалидов, на Валаам, чтобы не портили панораму счастливой советской жизни северной столицы.
Не покидает желание назвать эту книгу, быть может, "Легенды Питерских окраин". Это по аналогии с Веллеровскими легендами. Но нет у Кочергина жесткой иронии, резкости Веллера. Он любит своих героев. Много позитива в его описании таких неоднозначных с моральной точки зрения людей, он не умаляет их неординарности, достоинств и таланта. Нет и патетики в описании судеб, нет желания вышибить слезу. Простой точный язык, колоритный и специфичный в устах героев.
"Россия!.. Кто здесь крайний?" и "Человек - это звучит больно" - могут быть эпиграфами к этой книге судеб "ненужных " системе людей.