Ангелова кукла: Рассказы рисовального человека. Подарочное издание

Долго думала, какую же оценку поставить этой книге. Сказать, что она мне понравилась - сложно. Ведь мое понимание слова "нравиться" подразумевает все же массу эмоций - радость, растроганность, потрясение, сопереживание, шок. Ничего из этого я не испытала. Сказать, что книга не понравилась, тоже нельзя. Ведь у меня к ней нет, фактически, ни единого замечания. А уж оценка "нейтрально" не подходит вообще, потому что "никаким" этот сборник рассказов обозвать ни язык, ни пальцы в союзе с клавиатурой не поворачиваются.

"Ангелова кукла", как мне кажется, требует подготовленного читателя. А это среди книг встречается не каждый день. Большинство книг не требует ничего вообще, разве что просит, чтобы их прочитали. Только вот эта книга ни до каких просьб не снисходит. Она вообще вас не замечает, ей плевать на вас с высокой горы. И если уж беретесь ее читать, то, будьте добры, подготовьтесь к повествованию простому, безыскусному, описывающему жизнь людей непростых - непростых судеб, непростых профессий, непростых мировоззрений.

Кочергин, сын посаженных за шпионство в годы ВОВ родителей, к золотой молодежи или даже к простым советским гражданам не относится никоим образом. Он рос в компании таких же детей политзаключенных, потом - в компании зэков, воров, проституток, алкоголиков, юродивых. Это были люди, окружавшие его, ставшие для него всем миром. И он любил их и любит сейчас, по прошествии кучи лет, он знает, что за их некрасивыми лицами, за их грубой феней, за притаившимся в легких туберкулезом скрываются души. Души не такие, как у простых советских граждан, но совершенно иные.

Не знаю, прекрасны ли эти души. Наверное, да. Единственное, о чем могу думать я после этой книги, что им очень и очень нужен такой недоступный, эфемерный, неведомый покой. А книга Кочергина - заупокойная по ним месса, требующая не только у читателя, но и у высших сил признания права на их заслуженный покой.

Сквозь зеркальные убежища,словарные запасы,
Богохульные мыслишки и не пропитые денюжки,
Обильно унавоженные кладбища и огороды-

Вечная весна в одиночной камере...
Егор Летов

Да не хочу я писать об этой книге ничего. От чего так тяжко думать о ней-душевная книга, с какой стороны не посмотри.

Не соврал нигде Кочергин, не слукавил нигде, душу вынул свою и мою.
И про особый резон и особый отдел, про детей либо шпионов, либо изменников родины- не врал. Про остров Голодай, что Холидей звался, и что Смоленское кладбище одно из самых красивых, на такое и экскурсии вводить не грех- не наплел. И есть там маленькая часовенка Ксении Петербургской (все там желания загадывают,говорят исполняется) -стоит, схронил Хромой и строение, и поверья, и веру. В театре на Литейном около гардероба стоит странный прекрасный трельяж, явно прошлой (а может и позапрошлой) вековой сборки. Да и плевать, что тройка уже не ходит по прошлому маршруту-главное, что Кочергину веришь (а я особенно верю). И верю, что он оторванный не только от матери, но и от города-аорты, рвется обратно, как местный всадник из меди рвется к победе.
Толкует он про людей, про простые судьбы, подсаживает Вас на рассказы, только главное тут не получить передоз, а то и отходняк может начаться. У Кочергина нет боли и сожаления,нет цели выбить слезу у читающего. Основная задача просто донести Вам, что все люди это просто люди, кем бы он не были, как бы вы их не любили или презирали, даже если они готовы заменить прекрасное на пластмассовое и синтетическое, все равно они как Вы. Все люди, и во всех есть светлое и темное (иногда не по их вине), и так же(как эти люди ) рассказы Кочергина бесцветные, как Санкт-петербургское небо, а точнее свинцовые(свинец не так прост, как кажется).

Ну и что, что до сих пор слезы на глаза рвутся, вспоминая о похоронах Капитана, о звенящих орденах и фотографиях Светоносца ,о невидимом хоре безногих, бесстрашном Бармалее, ведь за это не стыдно.

Зацепила. До того дошло, что достала я себе данную книгу. Книга красивая, с фотографиями города, с ляссе..

Не знаю читал ли Летов Кочергина или может был знаком лично, но песни Летова схожи с воспоминаниями Кочергина..если вы читали Кочергина, значит вы слушали Летова, если слушали Летова считай, что читали Кочергина...

Об этой книге я узнала от одной хорошей знакомой, выпускницы Академии художеств, что в Санкт-Петербурге. Единственный на все библиотеки города Минска экземпляр этой книги был мною найден и за несколько дней прочитан. Существует аудиоверсия этого издания, рассказы читает В. Смехов, но я не люблю слушать книги, я люблю их читать, поэтому поиски мне были только в радость.
Итак, эта книга - сборник рассказов народного художника России Эдуарда Кочергина. Сын репрессированных родителей, прошедший страшную школу жизни, он не потерял интереса и любви к людям. Эта книга о тех, с кем свела его судьба. Эта книга о маленьких людях большой страны. Калеки войны, человеческие обрубки, проститутки, алкоголики, все они - люди с тяжелой судьбой. И истории их, как правило, трагичны. Есть в этой книге и рассказы о русской интеллигенции, которой не было места в социалистической действительности. А еще эта книга о Петербурге, таком, которого я никогда не знала. Это - как дыхание прошлого, навевающее легкую грусть и не дающее окончательно зачерстветь.

Это, наверное, была самая неоднозначная книга за этот год. Сама бы я врядли обратила внимание, но после прослушивания, еще долго ходила под впечатлением. она местами жутковатая, но понимаешь, что это действительно реалии послевоенного времени. Целое поколение, голодное, нищее, полубездомное.Воры, калеки, проститутки, нищие, которые доживают свои дни на самом дне, но при этом сохранили в себе человечность. Со своими такими маленькими и простыми радостями в жизни. Автор описал жизнь людей, которые оказались на обочине жизни, никому не нужные после войны. Дети оставшиеся без родителей, и вынужденные выживать сами по себе.
Немного биографии и понмиаешь,черз что прошел сам автор, и откуда он знает о жизни на дне, которую описывает

С этой книгой у меня произошел тот едва ли не единичный случай, когда, дочитав до конца, захотелось перевернуть книгу и начать читать заново. Точнее даже не совсем так, захотелось прочитать еще как минимум дважды, поскольку начала я «Ангелову куклу» в тексте, а продолжила в аудиокниге, закончив опять текстом, мне захотелось её полностью прослушать и полностью прочитать. Удивительное дело - я до сих пор не могу понять, что же для нее (и для меня самой) лучше, начитка профессионального актера Вениамина Смехова или же бумажные листы с иллюстрациями самого «рисовального человека» Кочергина? Каждая книга хороша по-своему: Смехов бесподобен по части озвучивания диалогов и стихотворных вставок, по ощущениям он воспринимается как полноценный моноспектакль, однако же, в противовес Смехову, «бумажный» Кочергин более глубоко отпечатывается в сознании, его рассказы слишком многогранны, а герои требуют большего осмысления, чем можно успеть представить за время, отведенное продолжительностью аудиофайла.

Для меня Эдуард Кочергин стал открытием этого года. К своему огромному стыду, до февральского ДП-шного задания я не знала его ни как художника, ни уж тем более, как писателя. Однако, начав читать этот сборник рассказов, я особо прониклась его жизнью и творчеством, когда узнала, что «Ангелова кукла» содержит в себе по большей части автобиографические сюжеты. По сути своей, книга представляется как сборник рассказов о людях низких, сохранивших свою человечность, несмотря на то, что волею обстоятельств оказались на «дне» жизни, об этом сообщает нам аннотация. Но если немного разобраться, эта книга больше о людях, которые встречались автору в разные его жизненные периоды.

Первая часть – это рождение и юность автора. Репрессия родителей, скитания по детдомам, побеги, воровской промысел, изучение науки кольщика, блатной фени. Кочергин рассказывает о своей судьбе и о необычных встречах детства. Рассказывает просто, как задушевному другу, однако, от этих рассказов с непривычки нет-нет, да пробегут мурашки по телу. Жестокость, насилие, жаргон здесь присутствуют в изобилии, так что если ты нежная фиалка – проходи мимо. Но я не люблю легких книг, поэтому к концу первой части я уже наверняка поняла, что это совершенно моя книга, это как раз то, что доктор прописал и надо «наслаждаться» моментом.

В судьбе подростка-хулигана, а после студента художественной школы встречается огромное множество разных людей, с удивительными и подчас очень трагичными судьбами. Вторая и третья части посвящены этим людям, и читатель на время теряет из вида самого автора. Здесь всё внимание фокусируется на жителях Васильевского острова и педагогах героя, в бытность его студенческой жизни. Мне не хочется делать много спойлеров в данном отзыве, но не могу не отметить, какое сильное впечатление на меня произвели рассказы о похоронах калеки Капитана, о хоре «обрубков» – людей лишившихся рук и ног на войне, о сошедшей с ума преподавательнице по кличке «Трамвай» и постигшей ту же участь Пашке-малолетке с её ангеловой куклой. Особняком стоит рассказ от имени бродячего пса Бармалея, несколько выбивающийся по стилю, он отлично разбавляет депрессивный тон повествования, но при этом создает потрясающе живой фон общей картине иерархии Васильевского острова. В некоторых рассказах этих частей нарушается хронология, и присутствуют повторения и расхождения, зачастую сбивающие с «волны» автора. Я страдала от этого, пока не начала относиться к каждому новому коротенькому рассказу как к отдельной независимой истории одного цикла.

Предпоследняя и последняя части книги возвращают к нам автора уже повзрослевшим и возмужавшим. Здесь герой делится своими воспоминаниями о работе в разных театрах, где он, будучи ответственным за декорации и постановки спектаклей, встречает, возможно, более одаренных, но от этого не менее интересных людей. Позже он рассказывает и о своих путешествиях по разным городам и селам русского Севера, показывает нам зарисовки провинциальной жизни, как бы в противовес (или в дополнение) его Ленинградским будням…

Так разобрав «по косточкам» содержание, я до сих пор ни словом не обмолвилась об общей направленности этой книги, для кого и зачем она была написана? Совершенно определенно могу сказать, что стиль Кочергина не зайдет впечатлительно-ранимым натурам: проститутки, воры, бухающие бродяги и искалеченные судьбы людей здесь играют заглавные роли, здесь они настоящие, по крайней мере, воспринимаются они живыми личностями. Именно поэтому мне хочется советовать книгу каждому, и уж конечно, я приобрету себе её бумажный экземпляр. Хотя речь всё-таки не об этом, разумеется, мне не «посчастливилось» жить в описываемое время, и по положению я тоже далека от описываемых героев, но во многом мне узнаются характеры и бытие того времени. Это такая типичная Россия, и типично наша история, пусть и грязноватая, возможно даже позорная, но её нельзя «затирать» цензурой и не стоит делать вид, что её никогда не было, даже если ты стал известным художником с почетными премиями. В конце мне хочется сказать: «Браво, Эдуард Степанович, просто браво!»

"Ангелова кукла" — для всех тех, кого давно воротит от яснооких пионеров, поющих хвалу великому вождю народов, или большевиков-стахановцев, уходящих в дивный новый мир с лозунгами на устах, а также от всех книг со "светлой ностальгией по советскому прошлому"(тм). Вместо светлого будущего здесь страшная реальность послевоенной жизни города (кто там писал про Санкт-Ленинбург? Только у Кочергина будет скорее Санкт-Сталинбург) и народа. Здесь в роли героев выступают всего лишь "людишки, мелкие и пьющие", "человечены", да "люд уважаемый" — уличные нищие оборвыши, легкая россыпь воров и городских сумасшедших, калек-инвалидов, проституток… Словом, обитатели как самого дна, так и очень близко к нему. Им посвящены первые три части книги. Еще одна часть делает шажок вверх по социальной лестнице, и перед нами предстают портреты обедневшей интеллигенции, которая оказалась на обочине соцмира, и талантливого мастерового люда из околоартистичных кругов. Замыкают книгу рассказы на основе путешествий "на Север", по архангельским деревням и захолустьям.

Заметно, что рассказы писались без какой-то общей темы, отдельно, от случая к случаю, и только волей то ли автора, то ли редактора, собрались под один переплет. Если то была воля редактора, то не помешало бы приложить еще чуть-чуть усилий и добавить немного хронологии (кому что, а Морриган вечно хронологии не хватает). Сейчас случается так, что в одном рассказе герой уже умер, а в следующем он еще ходит и разговаривает. Меняется тон, меняются декорации, меняется процент присутствия в текстах самого автора. Если в начале и в конце книги он активный участник сюжетов, а события биографичны, то в середине Кочергин исчезает, а некоторые рассказы переходят в поджанр городских легенд или даже страшилок. В одном чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице, в чёрном-чёрном доме жила тётка, которая стучала в КГБ на все, что движется.

Мне же больше понравились рассказы из последней части, их сюжеты и герой близки и узнаваемы. Деревенские типажи в целом всегда одинаковы, подобные оригиналы живут во всех деревнях от Архангельска до Минска. А крупинки своеобразной местной аутентичности, вроде траволечения, пасеки или отпевания покойников, на самом деле привычное дело для деревенских, независимо от географии. У нас в семье были и церковный староста, и несколько певчих, не ослепленные, хоть на том спасибо. Так что ночные голошения над покойным, обрядовое отпевание и погребение по православным канонам дело привычное. А сбору лекарственных трав и пчеловодству были посвящены неплохие куски летних каникул, проведенных у бабушки (к слову, репрессированного "антика", но это совсем другие истории).

Напоследок минутка любопытства. Про Хасана Мусина (Реприза дядюшки Хасана) писал Федор Раззаков в книге Самый добрый клоун. Юрий Никулин и другие… Описание нескольких реприз, цитаты из воспоминаний Кио и Карандаша и легкое упоминание алкоголизма. А вот Гюлю Ахметову (Жизель Ботаническая) в Уфимской опере я не нашла. А вот было бы интересно узнать, как у неё жизнь сложилась.

Как же необыкновенно начитал эту книгу Вениамин Смехов! Как тонко попал в интонации автора. Не уверена, что книга так понравилась бы мне, если бы я читала её, а не слушала.
Удивительно пронзительные, трогательные, глубокие и даже сентиментальные истории послевоенных лет. Перекликающиеся между собой, сплетающиеся в удивительный узор, они похожи на серый дождливый Питер, в котором иногда проблескивает долгожданный луч солнца, такой яркий и неожиданный и потому особенно ценный. Так в этих, зачастую очень грустных историях, рассказах со дна жизни и быта сирот, бывших заключенных, проституток и нищих теплым лучом пробивается необыкновенная, неожиданная и оттого еще более ценная доброта. Эту книгу несомненно стоит прочесть очень и очень многим, привыкшим делить людей на своих и чужих, пренебрегающим чужими чувствами как чем-то незначительным, отказывающим другим в звании "человек", просто потому что его одежда плоха.
Просто, но талантливо. Как карандашные наброски художника, когда что-то очень простое на первый взгляд, при внимательном рассмотрении оказывается предвестником настоящего шедевра.

Слишком много боли для такой маленькой книги. Слишком много.
"Ангелова кукла" - это сборник автобиографических рассказов, но рассказывает автор вовсе не о себе . Перед нами совсем не жизнеописание и даже не набор ярких эпизодов из жизни героя, как можно было подумать исходя из формы. Нет, жизнь героя затрагивается лишь мельком, мимоходом мы цепляем некоторые отголоски событий: сбежал из колонии, поступил в училище, а вот уже работает в театре - не четкая линия, а слабенький пунктир. Автор постоянно уходит на задний план, а то и вовсе пропадает из пространства повествования, оставаясь лишь бесплотным рассказчиком. А у каждого рассказа появляется свой главный герой (или что реже герои), своя горькая история. И это невыносимо читать подряд, потому что за каждой, каждой из этих кратких зарисовок сломанная или покалеченная жизнь. И вот поэтому я стараюсь не читать документального. Потому что всегда можно сказать себе "не переживай так, он все таки просто персонаж". Но как, как скажите мне, смириться с тем, что вот такое происходило с людьми, хрупкими живыми людьми из плоти и крови?! Как вынести этот многоголосый хор человеческих страданий и не спиться к чертовой матери?! Нет, там есть и хорошее, конечно. Например, прекрасное про художественное училище или интересное про старую мебель, но этого так безумно мало, что оно только подчеркивает мрачный тон остальных сюжетов. И как не растет рассказчик, и не меняется язык повествования эта неизбывная мрачность остается неизменной. Слишком много боли для такой маленькой книги. Слишком глуха в ней безысходность.

Если бы не волшебный пендель, думаю я никогда бы не взялась за чтение этой книги. Более того, я даже не узнала бы о ее существовании. Но так случилось, что она оказалась в моих руках. Я не могу понять, что она мне напоминает, но мне понравилось. Не скажу, что понравилась до восторга, но я вообще сомневаюсь, что этак книга может вызвать восторг. Лишь какую-то грусть, сожаление, непередаваемую печаль...

Сначала я не могла разобраться, кто же он, главный герой, но в одном из рассказов называется его имя, и я понимаю, что эта книга не художественное произведение, это автобиографичный труд, как и указано — заметки рисовального человека. Никогда бы не подумала, что в обычной жизни, пускай и не совсем легкой, можно набрать таких необычных историй, и кроме того, так проникновенно о них рассказать.

Вся книга делится на пять частей, в каждой из которых мы знакомимся с каким-то отрезком жизненного пути Эдуарда Кочергина. Первая часть посвящена его детству. Его родители были репрессированы, а сам Эдуард стал сыном врагов народа. Несколько лет он кочевал по улицам и детприемникам, и кто знает как могла бы продолжится его жизнь. Вполне вероятно, что она продолжилась бы в тюрьме. Во второй части он возвращается домой, к своей матери, которую уже выпустили, в Питер. Но сложной найти работу после отсидки, и юному пареньку приходится самому зарабатывать на хлеб. И он попадает в компанию карманников. Начинается третья часть, и тут мы знакомимся с легендами питерской преступной жизни. Четвертая часть посвящена его работе в театре. Не сколько работе, сколько связанным с ней людям и их историям, а в пятой части мы путешествуем по северу России, знакомясь с новыми необыкновенными людьми.

Это не рассказы о сильных мира сего, это не рассказы о почетных семействах, не о войне, репрессиях и тюрьмах. Но о людях, которые оказались на дне, о людях, о которых не позаботились после войны и оставили одних. Это рассказы о ворах, проститутках, калеках и алкоголиках. Это страшно.

Это книга о Людях.
О босоногой, голозадой, вечно голодной, вагонной, околоворовской шпане.
О покалеченной войной пьющей братии: обрубках, костылях, тачках, самоварах, печенных, контуженых.
О девушках древнейшей профессии: ресторанных чвановках, речных дешевках, парколенинских шкицах и промокашках, ботанических и петровских мочалках.
Об антиках, самородках, уникальных талантах: миме Хасане, куроводце Шамбраеве, потомственном швальнике Александре Сергеевиче, последних отпевальщиках Платоне и Платониде.

Это книга о Городе.
Не о том, сверкающем, величественном, поражающим своими дворцами, площадями и парками.
А об островном городе: Васильевский, Голодай, Петровский, Невка.

Это книга о Жизни.
Она как рассказ случайного дорожного попутчика: кусочки жизни без прикрас и без утайки, такие, какие они есть.