Мой очень жизненный путь

Симпатизирую алкоголикам, это врождённое. Говорила не раз.
Если человек не придерживается здорового образа жизни, а злоупотребляет винами-водками, то я прям чувствую любовь уровня дружеского. А если добавить ещё "я лох и неудачник" в уста этого начинающего или давно и безнадёжно практикующего алкоголика, когда он умён, успешен и в целом молодец, просто видит мир через нытьё, то - вау: любовь, почитание, пиетет!

А Веничка, ребята, гений и алкоголик. Алкоголик потому, что: если ты умный, как ты сможешь понимать вокруг происходящее столь же глубоко и отчаянию не предаваться?
Ребята, он же это написал в 17-18-19 лет! Ребята!!

Ни в коем случае не ограничивайтесь "Петушками". Что же в этих записках? Я не знаю, как сформулировать, я не очень-то умная. х)
Но "Записки" неистребимо крутые, потому что написаны не просто писателем, что - челочек-талант, человек-мастерство и пр., и пр, а гением, ррррррруууусским, до блевоты рррусским.

«Ух ты! — подумала я. — Оказывается, Ерофеев написал ещё одну книгу!»

но это было не совсем правдой.

«Вальпургиева ночь» — это пьеса, одна часть недописанной трилогии. в сборник, который я читала, вошли ещё несколько эссе, студенческие работы — в общем-то, практически всё литературное наследие Ерофеева, кроме «Москвы — Петушков». и впечатление от него у меня такое: несносно обаятельно — но при этом бессодержательно и бессвязно.

самое крупное произведение в сборнике, пьеса «Вальпургиева ночь», сперва очаровало меня чрезвычайно. герои Ерофеева фиглярствуют, пьют и валяют дурака, периодически сталкиваясь с неожиданной и удивительно серьёзной жестокостью. сюжет, собственно, такой: в поисках душевного отдохновения пациенты психушки добывают спирт и напиваются, им легчает, а потом выясняется, что спирт был метиловый, и они все слепнут и умирают, а пока умирает главный герой, его ещё и бьют. в некотором роде это более контрастная и хардкорная версия «Москвы — Петушков», которые тоже из милых очаровательных баек как-то внезапно выруливают в хтонь и внезапную жестокость — но тут её больше, а очарования меньше.

и как-то не стоит ничего за этим очарованием. очень много имён и названий, хлёстких шуточек и каламбуров, ловких фраз — а следить как-то толком не за чем.

и в итоге самым интересным в пьесе для меня стало то, что и тут, как в «МП», Ерофеев фантазирует о смерти героя из-за проткнутого горла (тут герой якобы насадился им на шпиль горкома). с учётом того, что умер реальный Ерофеев от рака гортани, правда сложно не увидеть в нём святого, прозревшего свою судьбу.

и вообще ремарки в этой пьесе обаятельней реплик героев.

что до остальных работ Ерофеева, все они — даже законченные — ощущаются как наброски. искренние, но рваные, без начала и конца. в них сквозит замечательный человек, который трогательно, легко и светло складывал слова — но которому, по-моему, совершенно не хотелось этого делать.

По уверению многих данная пьеса – это произведение, созданное в жанре постмодерн, то есть на фоне хауса Ерофеев пытается избежать конкретного смысла, персонажи абсурдны, их речь не вписывается в единый контекст и не формирует цельную картину повествования, тогда давайте попытаемся обыграть этот мотив, приложив его изображение на ткань современной действительности России. Начнем с самого начала, где сразу понятно, причем достаточно конкретно, что существует два мира – это мир «врачей» и «пациентов», тех, кто наказывает и тех за кем надзирают, нормальных и ненормальных, состоявшихся и потерянных. Существует противопоставление государства и Родины, бунта и покорности, наказания и возмездия (недаром второе название пьесы – Шаги Командора), но обо всем по порядку. В самом начале пьесы в беседе доктора с поэтом Левой, доктор спрашивает о средствах существования пациента, на что он отвечает следующее: «Мне платят ровно столько, сколько моя родина сочтет нужным. А если б мне показалось мало, ну, я надулся бы, например, и Родина догнала бы меня и спросила: «Лева, тебе этого мало? Может, тебе немножко добавить?» – я бы сказал: «Все хорошо, Родина, отвяжись, у тебя у самой ни ... нету»» (С.11). Таким образом, мы прочитываем тему обездоленной Родины, которую все любят, но нет материальных средств, чтобы обеспечить всех своих граждан. Только вопрос состоит в том, что государство должно нести за это ответственность, а вернее та политическая система, на которой оно основано. Ведь в современном российском обществе, власть имущие, навязывают следующую известную максиму: «Денег нет, но вы держитесь!». В государстве есть земля, трудовой ресурс, полезные ископаемые, но денег, на обеспечение рядового члена этого общества как всегда не хватает. Возникает парадокс, Россия – это огромная великая страна, которая априори не может быть бедной, но таковой является, причем бедной и обездоленной, но не войной, голодом и катаклизмами, а миром «врачей» у Ерофеева, а терпеть все это приходится «пациентам». Какой выход из этой действительности? В голову приходит максима А. Камю – это бунт, бунт «пациента» против «врачей», но чем заканчивается бунт Гуревича, когда он на оскорбления и побои медбрата Бори, отвечает ему? Над ним производят еще большее насилие, усмиряя его бунт, пациенты палаты номер три сокрушаются, так как давно понимают бессмысленность бунта: «Новичок… Бред правдоискательства, чувство ложно понятой чести и прочие атавизмы…» (С.51). А медсестра из мира «врачей» взывает Гуревича к благоразумию, так как осознает четность его одиноких потуг: «Лева, милый, успокойся – еще не то будет, вот увидишь. И все равно не надо бесноваться. Здесь, в этом доме, пациенты, а их все-таки большинство, не имеют права оскорблением отвечать на оскорбление. И уж – Боже упаси – ударом на удар. Здесь даже плакать нельзя, ты знаешь? Заколют, задушат нейролептиками, за один только плач…»(С.69). Бунт бесполезен, так как система устроена таким образом, что его очаги тушатся точечно и моментально, о каждом «пациенте» известно все, если ты соблюдаешь режим, то тебя не трогают, ведь ты обычный «прол» (помните у Оруэлла в 1984), как только ты начинаешь отличаться от массы (например, у Ерофеева Гуревич разговаривает пятистопным ямбом), наказание не заставит себя долго ждать. «И знаешь, что еще, Гуревич: пятистопными ямбами говорить избегай – с врачами особенно – сочтут за издевательство над ними. Начнут лечение сульфазином или чем-нибудь еще похлеще…» (С.70).
А почему так много пьют, что же с таким надрывом, спросите вы? О причинах массового пьянства в СССР 70-80 х годов, времени творчества Ерофеева рассуждать бессмысленно, вначале мы обозначили проблемы современности, но к классике обратиться стоит. Проблема пьянства и возможного изменения сознания напрямую зависит от уровня жизни общества, так еще К. Маркс писал в «Капитале»: «Как актер принадлежит сцене в течении всего спектакля, так рабочие принадлежали теперь фабрике в течении всех 15 часов, не считая времени на дорогу до фабрики и обратно. Таким образом, часы отдыха превращались в часы вынужденной праздности, которые гнали подростков в кабак, а молодых работниц в публичный дом». Проблема отчуждения человека, вот самая главная причина пьянства. В неблагополучном обществе человек либо вынужден постоянно работать, чтобы достать средства на хлеб насущный, либо отчаялся на столько, что не имеет больше сил бороться с окружающей действительностью, он заброшен в этот мир, он никому не нужен. Слабый человек, скажете вы, а что все обязаны быть сильными? – задам вопрос я. Таким образом, свой досуг он проводит за бутылкой чего-то спиртного и в итоге получает то, к чему стремился – забытье. А почему нет, если бутылка спиртного сегодня стоит дешевле, чем книга, если множество алкогольных магазинов находятся в шаговой доступности в любом районе города, а просвета не видно и бунт бесполезен, да и шагов Командора совсем не слышно…
Неужели нет выхода из этого алкоголического сна, из этой «больницы» с ее ярко выраженными «больными» и «пациентами»? «Прежде чем ломать Россию на глазах изумленного человечества, надо вначале ее просветить…» (С.112). Просветить в смысле окультуривания масс, создания условий для жизни не только жителей столицы, но и периферии, повышения благосостояния и здоровья населения, ведь в каждом русском человеке заложена воля, которой нет прецедентов в мировой истории: «Я дойду. Ощупью, ощупью, потихоньку. Доползу…Сейчас…чуть передохну – и по коридору, по стенке, по стенке…» (С.131).
Вы скажите, книга совсем не об этом, она задает совершенно другой дискурс. Я отвечу, что дискурсов множество, и каждый из них имеет право на существование. Любое произведение искусства, после своего выхода начинает жить своей собственной жизнью. Тем более постмодерн – это вообще вещь неопределенная, поэтому вполне возможно, что изображение пьесы вальпургиева ночь на ткани современной действительности выглядит совсем иначе, а возможно, что и нет… Вывод один – читать всем, но неподготовленный читатель пусть не берётся, удовольствия не получите, можете быть уверены…

Остросюжетная комедия про "честные" расправы государства. И пусть Сталин уже давно мёрт, но разве ж мы не найдем подходящих вариантов для врагов №1 ?! Да, в лагерь, конечно, не отправим, а в психиатрическую лечебницу не хотел? Диссидент, говоришь? А есть болезнь? Нет? А если НЕ найдём?! Читая такого рода произведения, становится смешно и очень грустно. Думается мне, что не бывает для писателя благоприятного времени для творчества. А в 60-е годы 20 века писателям, позволяющим себе "вольности" в работах, приходилось страдать всю оставшуюся жизнь. И если из лагеря или ссылки был шанс вернуться, то из психиатрической лечебницы попробуй возвратиться тем, кем ты БЫЛ... Попробуй просто возвратиться.
И Ерофеев не только показывает через диалоги забавные моменты, жирной красной нитью тянется и историческая данность, правдивая правда:

Больше всего, читая "Вальпургиеву ночь", думаешь о том, где же та измерительная шкала "нормальности". И можно ли назвать нормальной ту же медсестру Тамарочку или медбрата Бореньку? Вспомнить, хотя бы, реакцию Тамарочки на ситуацию, когда она заметила молящегося "больного":

Помимо вышесказанного, поражает и то, как ведут себя больные, то есть "больные"- это громко сказано, это вполне себе нормальные, почти здравомыслящие, слегка спитые ребята. В течение всей пьесы наблюдаются рассуждения по поводу жизни русского человека: как быть и кто виноват?
В конечном счете, приходим на круг, который не закончится никогда, круг бесконечности: плохая зарплата- грусть-водка-люди пьют-дорогая водка-грусть-люди пьют, философствуя о цене водки:

А что за Вальпургиева ночь и кто её устроил- узнайте сами!

Белые халаты химер и стены палаты психиатрической клиники, где мается, страдая синдромом гротескности, сама жизнь... Почему-то вспоминается Кукушкино гнездо, ну да, то самое, над которым пролетают . Только если там "рано всё ещё, рано, вот-вот окончательно долечусь и тогда, тогда уже выйду", то здесь "давно уже не эстонец, и голова давно уже перестала болеть, а всё держат и держат". Так что же это тогда получается? Там рано, здесь держат, а где тогда выход-то? Где та середина, когда уже не рано, но ещё не поздно? Есть ли она, существует ли она, а, Веничка? Существует ли?

• Да будет тебе. На вот лучше, выпей.
• Что это?
• Это? Это смысл. Выпьешь - поймёшь.

'' Я - человек дурного вкуса и животного обоняния! Я никогда не бываю счастлив, в обычном понимании! Я могу только иметь вид человека, напуганного счастием! Я даже не разграничиваю понятия "счастие" и "несчастье", точно так же как не различаю вкуса голландского и ярославского сыра! В лучшие минуты - я могу преследовать цель, но непременно - цель, убегающую от меня ленивым галопом! Рысь и аллюр меня не прельщают! ''
ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ ПО-РУССКИ
Безмерно любимый и милый сердцу Веничка о русской тоске и счастье по-русски. Вечно пьяный, невероятно мудрый оригинал. Почему-то о нем много говорят, как алкоголике, асоциальном человеке, дебошире, клеят совсем неподходящие прозвища, но почти не говорят о его чувстве Свободы и попранного достоинства, о диссидентстве
''Возьму и скажу какую нибудь гадость, к примеру:"Служу Советскому Союзу!'' ''
Размышления о жизни, споры с героями выдуманными в алкогольном бреду и друзьями, начальством.
''Извиняюсь, сударыня, если бы я знал, что у меня в перспективах - обычная человеческая жизнь, я бы давно отравился или повесился.''
Боль, приправленная неугасаемым юмором, фонтанирующими шутками, трагической иронией. За всем этим скрывается израненная душа русского интеллигента с чувством справедливости. И пусть на меня накинутся те, кто не видит за его словами ничего, кроме алкогольного бреда, псевдофилософских сентенций или же защитники чистоты русского языка. Это не умалит мою любовь к непонятому, не побоюсь этого слова, гению. Прочла же я эту книгу после Москва - Петушки
, так как чрезмерно захотелось увидеть его ещё юного, незрелого , 17-летнего студента с обостренным чувством собственной правоты, первыми затратами и постоянно последующей болью. И я не ошиблась, тут он перед нами удивительно искренний, горький и смешной, щемяще жалкий и отбрасывающий всякую жалость. Человек - противоречие. Да что там, Человек! Именно с большой буквы, несмотря на абсурдность бытия. Всплески сарказма, желание защитить обиженного и посмеяться над вышестоящими, над всезнайками, ссылающимися на единственную прочтенную за жизнь книгу, жажда быть иным, гордость за ирак новость, вся его жизнь - символ инаковости. Да , Веничка специфичен, да, неповторим, да, бросает вызов всему обществу, да, со своей системой ценностей, да, мало понятен многим, да,малоизучен, и , да, житейски мудр. Лишь слышен его настоянный на чеховских и гоголевских традициях забинтованный, вселечащий, спасительный смех, как гимн этой часто бессмысленной, жестокой, злобной жизни с музыкой Равеля, прекрасными стихами, желанием спастись, выползти на свет, перестрададать - пережить, выстоять. Вот он - абсурдный оптимизм!

18 июля
"Записки психопата" - какое банально-претенциозное название. Можно и не рассчитывать на реальный дневник сумасшедшего.
Мне семнадцать лет, я учусь на филфаке МГУ, и я особенный. Мне девятнадцать, я учусь на искусствоведа, и я не менее особенная. У меня есть, что сказать этому миру, и я буду делать это каждый раз, как предоставится случай. Мой отец умирает, а брата сажают, но я достаточно горд, чтобы замкнуть это в себе. Конечно, я не такой, как все. Я такой же, как все остальные. Я хочу, чтобы меня любили.

19 июля
А вот и снова я - утопаю в беспредельном депрессняке. Пожалуй, я стану новым-вечным Чацким и буду метать свой бисер перед этими свиньями, потому что показывать им свое превосходство - это то единственное, от чего я получаю кайф. Когда я вырасту, я стану гением, который пройдет свой путь из Москвы в Петушки, но пока мне нужно гения вырастить. Я маленький, напуганный и разбитый. Я спрячу сокровенное за страницами оскорблений, псевдо-самолюбованием, отчетами о выпитом и потоками блевоты. Я расскажу о целой эпохе, рассказывая о стычке с библиотекаршей. Мне очень плохо.

20 июля
Прости меня.

Накануне Первомая в дурдом попадает еврей-поэт. Он начитанный и умный, хоть и пьет, а его никто не понимает, ни доктор, ни санитары, ни соседи по палате. После обхода с мордобоем, наш герой проникает к хорошо знакомой дежурной медсестре, он ведь здесь не в первый раз, и заполучает ключ от шкафчика с метиловым спиртом. Наступает настоящая Вальпургиева ночь. Кратенькая пьеса с острой сатирой на советское общество восьмидесятых годов. Много поэзии, особенно переделанные стихи Некрасова удались. В целом, произведение понравилось. Москва-Петушки не читала, но теперь обязательно познакомлюсь.