Том 9. Белый шарик Матроса Вильсона. Сказки о рыбаках и рыбках

Очень удивилась, что эту книгу отнесли к детской литературе.
Может, в 90-ых дети были более "суровыми", но сейчас же все кругом человеко-чадо-животнолюбивые, на все ограничения, всё, что можно и не можно, закрывают, замазывают, тонируют, а тут - и детская литература. Несоответствие, однако.
Это не первая часть цикла, так что, если кто захочет более подробно о Великом Кристалле прочитать, то лучше бы вернуться к первым книгам.
Художник Валентин Волынов попадает в детский лагерь "Аистенок", где в основном отдыхают интернатские ребята. Как? Зачем? А всё просто - его отправили как бы НЛО встречать, ожидается контакт и вы сидите и ждите. Но вышло все не так, как ожидалось.
Здесь и вполне приземленные события, как вербовка спецслужбами и вполне реальные угрозы - перекрыть кислород в деятельности; и необычное - путешествие между плоскостями, о разновариантности реальности; и встреча с некоторыми персонажами из предыдущих книг.
А еще здесь есть рыбки. Золотые. Исполняющие желание. Они существуют!
Вот только, чтобы желание исполнилось, рыбки не просто попросить надо...
Помните Шурика и его "Птичку жалко"? Вот здесь вам будет жалко рыбку...
Необычная книга.

Вот и закончено чтение ядра цикла Великий Кристалл, как ни странно, эти пять книг я читала даже по порядку, хотя и с большими перерывами: "Выстрел с монитора" в июле 2019, "Гуси-гуси, га-га-га…" в январе 2020, "Застава на Якорном поле" в апреле 2020, "Крик петуха" в апреле 2022. Забавно сошлось, что три книги в апреле читала. При этом я много других книг, относящихся к циклу, вразброс ещё почитала. А остались наперед только "Сказки о рыбаках и рыбках", "Лоцман", "Я иду встречать брата", "Кораблики, или "Помоги мне в пути...", "Синий треугольник" и "Ампула Грина".
В этой повести, в интерлюдиях встретится много знакомых, но основной рассказ сосредоточен на Стасике Скицине по прозвищу матрос Вильсон, который прорезонирует с одним молодым космическим белым шариком. Правда, как выяснится к середине книги и шарик читателю цикла хорошо знаком. Он тоже связывает между собой повести, не только то, что и описываемый в книге мир является одной из граней Великого Кристалла, а некоторые мальчишки могут путешествовать по этим граням. А сам мир практически наш, 1947 год, сибирский городок, похожий на родную автору Тюмень. Лишь только название Турень говорит о том, что грань с нашим миром немного не совпадает, реалии зато совсем знакомы.
В повести описана обычная жизнь обычного мальчишки, который очень тоскует по настоящему другу, а после обретает его. Снова будут тепло настоящей дружбы, летние прогулки и мальчишеские радости. Но снова будут и горести и обиды. Особенно Стасику достается от одной компании хулиганов, именно столкновения с ними проходят через всю книгу, наполняя её мрачностью. Даже вспомнила подростков из романа Юкио Мисимы "Моряк, которого разлюбило море". Вторая мрачность связана с отчимом героя, который неплохой, но сложный человек с тяжелой судьбой. Общее впечатление от повести печальное, хотя и света в ней много. Но таким сочетанием автор и славится.

В глубине Великого Кристалла - 5
Неспокойное время 40-х годов. Это уже не Реттерберг, а Турень, типично реальный, земной город того времени. Трудные послевоенные года оглушают безысходным реализмом. Но параллельно несутся импульсы через пространства к звездам, а там свой особый мир, как продолжение жизни после Земной смерти.

Жизнь Стасика Скицына далека от фантастики и граней кристалла.
Дома не ладятся отношения матери и отчима, на улице вечно достается от местной шпаны. Стасик по клички матрос Вильсон подвергается моральным и физическим пыткам. Даже в школе не найти спасения в столь неспокойное время. Его немой крик раздирает пространственно-временные грани Вселенной.
Замученные жизнью люди, настолько заняты, погребены под толстыми слоями своих проблем, что не способны услышать этих криков, почувствовать, приглядеться, понять.
Но этот крик, достигнув космоса, проникает в сознание Белого Шарика - Яшки.
Яшка ведь стал звездой, пока еще маленькой, незрелой.
Но у него есть свои обязанности и ожидания, а главное с нетерпение ожидаемы перспективы.
И совсем ни к чему ему проблемы земной жизнь.
Но как же отчаянно звучит просьба о дружбе.

Стасику всего то не хватало кого-то живого рядом, выговориться, ощутить поддержку.
И чудо случилось, у него появился друг. Самый дорогой, душевный, волшебный. Пулей летящий с самого неба и разводящий все тучи в жизни Стасика.

Есть в этой книге достаточно жесткие моменты: мужики, способные угрожать жизни ребенка, ради денег, причем собственного ребенка; издевательства в детском лагере; алкоголизм; стукачи.
Повесть достаточно мрачная, сама обстановка, время постоянной нехватки, нищеты, суровости, серости.
И на этом фоне, как радужные всполохи - дружба двух мальчишек, говорящие шарики, спасающие поезда, всех выручающая дорога.
Здесь настолько гармонично заплетаются суровый реализм и фантастические отношения матроса Вильсона и Белого Шарика, что читатель не задерживается в серых буднях и не успевает заскучать от волшебного ощущения праздника обретения. Жизнь конечно не вечный, беззаботный праздник, но и на сером небе должна появляться радуга.
При этом раскрывается извечно актуальная проблема одиночества ребенка, отсутствия хотя бы самой незначительной поддержки.
Ведь порой для решения проблем, для возможности дать отпор, не хватает рядом надежной спины.
"Один и один - не один" - такой простой закон. Упереться спина в спину и разбить все преграды к счастливому, беззаботному детству.


В глубине Великого Кристалла - 4
В глубине Великого Кристалла - 3
В глубине Великого Кристалла - 2
В глубине Великого Кристалла - 1

"Если они с Яшкой выйдут на Дорогу вечером, окно будет светить у них за спиною. А когда сзади светит, ждет тебя обратно такое вот окно, идти не страшно и жить не страшно."

Сама эта повесть как свет в окошке, как маячок, как верный добрый друг. Много в ней горького. Ведь история эта о послевоенных годах. Город Турень. Та же Тюмень, что стоит на реке Тура. Мальчик третьеклассник Стасик Скицын. Его семья - мама, отчим, потом сестренка Катька. Страшная история маминого мужа, лагеря, пытки, последствия. Бесконечный страх. Но история не совсем об этом.

Она об одиночестве и дружбе. Неизбывная тоска сначала просто по какому-то абстрактному плечу рядом, а потом тоска по настоящему другу. По мальчику-Белому Шарику, по Мальчику - кристаллику, по мальчику- звезде по имени Яшка. У Стасика будут и свои лагеря, как бы детские, но очень тяжелые. В детстве будет противостояние с бандой хулиганов - Чича и другие. Мальчишки, способные на пытки и убийства, лишь бы доказать собственное вычурное превосходство. А Стасик один. Но нет, уже не один. Ведь "один и один - не один". Появится Белый Шарик, который станет Стасику настоящим другом. И будет у Шарика мечта... Но не космическая, не стать Звездой, как ему было предначертано, а стать обычным мальчиком. Вечная мечта Пиноккио. Стать настоящим, живым, простым мальчиком. И пусть это будет только миг в космической жизни, но это и есть тот свет в окошке, в доме, в котором всегда ждут, откуда исходит тепло человеческих сердец.
"У каждого существа в Кристалле должен быть свой Дом с окошком."

Кристалл. Большой Космос. Параллельные миры. Продолжается космогоническое путешествие по мирам, таким разным, но все они составляют грани Великого Кристалла. Все это о мироустройстве. О нашем месте на карте Великого Космоса, о Дорогах, о Домах, о Свете, о побеждающем Добре, о людях и Звездах, о настоящей дружбе, перед которой падают на колени озлобленные сердцем.
"Какая разница? Модель Вселенной и Мальчик. Может быть, это одно и то же..."
Конечно, внутри у простых людей и скрывается целая вселенная. А сердце пульсирует, как освещенное окошко.

Дальше...

В глубине Великого Кристалла - 6
История о волшебных рыбках начинается с невероятной рыбалки в бочке.
То ли явь, то ли сон. И это ощущение не отпускает во многих моментах, контрастно чередуясь с очень приземленными моментами жизни.
Местами о реалиях системы, довлеющей над жизнью обычного или не совсем обычного художника Валентина Волынова. Вербовка спецслужбами немного напрягает, особенно в детских книгах, как и жестокое отображение с детдомовскими детками в пионерском лагере.
Но в целом история оказывает сильное впечатление.
Пожалуй, одна из лучших в цикле, на мой скромный взгляд.

Завязка основной сюжетной линии происходит в загородном лагере, где Волынва оставляют с группой детей, под предлогом ожидания их контакта с НЛО. Реальная причина оказывается значительно приземлений и более жестокой. Волынов с ребятами и с уже знакомым нам Юриком (Юр-Танка) ищут путь к спасению. Вот тут то и начинается сказка о рыбаках и рыбках.
Невероятные события, сродни грибным галлюцинациям, так завораживают, что невозможно оторваться.
Невероятный дом, давший приют в пути, не имеющий реальной формы и не всегда находящийся в заданном времени, растущий и уменьшающийся, странные комнаты, непонятно откуда взявшиеся дети. Он как будто дышит в унисон с детьми, проникаясь их заботами и тайными желаниями.
Ребенок с самодельными крыльями, близкая встреча с чукой (привет из повести другого цикла"Самолет по имени Сережка"), который так стесняется взрослых людей.
Главное, рыбки. Они существуют. И желание обязательно исполнят.
Вот только заплатить придется очень дорого. Не сейчас... когда окажется больней всего. Классика жизни. Придет время расплаты, новые испытания, боль и беспомощная злость.
Крапивинских ребят не остановит не время, ни пространство. Они просто выходят к костру и плечом к плечу идут через все испытания.
Они знают путь...

В глубине Великого Кристалла - 5

В глубине Великого Кристалла - 4
В глубине Великого Кристалла - 3
В глубине Великого Кристалла - 2
В глубине Великого Кристалла - 1

Похоже у меня переизбыток Крапивина в организме. Однако, "Великий Кристалл" я боле читать не буду, так что и тут радость: цикл добила.
На первых страницах меня охватила нервная дрожь, потому как начинает Крапивин с места в карьер: пространственно-временной континуум, импульсы, гравитационное поле, чуть не сингулярность. И хотя длиться это не долго, изрядно пугает.
И потом начинается обычная жизнь советского ребенка. Причем год 47, поэтому голодно, люди живут в комнатах в бараках, и на кухню надо идти или через улицу или через соседку, есть отчим, который отсидел в лагерях, и которого пытали в НКВД, есть мамка, потерявшая первого мужа (а потом и второго - страшно), у которой умерла на войне старшая дочка (и главный герой - Стасик папу не особо помнит, а вот сестричку помнит и по ней скучает), мамка-библиотекарь, которая осталась одна с двумя детьми.
Обычная жизнь, но эта книжка Крапивина очень кинговская - там такие страхи и тараканы, аж до позвоночника продирает. Страх перед мертвыми, клаустрофобия (хотя, если тебя погребает заживо, было бы странно, если бы клаустрофобия не развилась бы пышным цветом), страх смерти (после тяжелого дифтерита), кошмары, преследование мальчишками постарше, одиночество.
Короче, детство во всей красе. Однако, Крапивин бы не был Крапивиным если б не показал и реверс у монеты: дружбу, веселые игры, заботу матери, и заботу о матери и о крошечной сестренке, музыку, приключения, дорогу, чудеса.
А сверху звёзды - Оранжевые Тётушки перебрасывают друг другу энергию, как мячик от пинг-понга и стараются прийти к гармонии, не зная, глупые, сколько её может быть тут, на Земле. Бывалоча выйдешь так ночью, на звёзды полюбоваться, посмотришь на Млечный путь и гармонией прям сверху накрывает, как медным тазом.

Итог по циклу: круче всего - "Гуси, гуси, га-га-га". Действительно необычный Крапивин. Однако, весь цикл "В глубине Великого Кристалла" - не особо характерен, так что если нравится Крапивин, но не читали его фантастику, то советую попробовать хотя бы "Гусей".

Все мальчишки умеют летать. У некоторых крылья остаются на всю жизнь.
Кто-то выбрасывает их на свалку. И потом рад бы найти, да где?

За столом сидит мужчина с тонкими губами и глубокой складкой между бровей. Отглаженный воротничок, сигаретный пепел падает точно в центр чистой пепельницы. Когда он отпивает горький кофе, его губы остаются сухими. Когда-то его руки выводили символы на глине. Затем, на смену клинышку пришло перо, кисти, карандаш, шариковая ручка, печатная машинка. Было время, он пытался наговаривать тексты на диктофон, но счёл свой голос в записи сродни скрипу трухлявого пола (у прослушавшего запись бедняги пошла ушами кровь, затем скрутило душу и разжижились мозги), оставил эту затею, и клавиши Royal Desktop стали продолжением его пальцев. Он долго противился переходу к компьютеру, но его несносный компаньон не оставил ему выбора, постоянно марая законченные страницы и вынуждая мужчину перепечатывать текст с нуля…

Кстати, о компаньоне. Несносный инфантил, бездельник и фантазёр. Вечно в разных носках, любит сигареты со сладким фильтром, глупые головные уборы и одежду не по размеру. Тонкие губы мужчины стягиваются в недобрую нитку, когда разряженный оболтус вносит в его дом разруху, сказки со счастливым концом и липкие вишнёвые пироги.
Они оба стары как мир, но между ними пропасть непонимания.

- Почему в твоих историях все несчастны? – спрашивает раздолбай.

• Они просто учатся жить в реальном мире, - отвечает мужчина с тонкими губами.
• Вот я и говорю – несчастны.

Мужчина с тонкими губами только закатывает глаза и возвращается к мерцающему окошку ворда. Он заканчивает свои критические правки к произведению очередного автора, прежде чем оно будет выпущено в печать. В дополнение к правкам он пишет письмо.

«Уважаемый Владислав Петрович,
ваш сюжет подправлен согласно идеологическим соображениям и необходимости развивать сознание читателей в правильном направлении. Люди должны читать литературу по возрасту. Закрепление эскапизма как возможной модели сознания недопустимо. Ваши книги не должны поселять в сознании читателей веру в реальность выдуманных миров, где время течёт по-другому, а люди живут лучше, сердце у них честнее и души у них шире. Вы правильно отметили, что в мирах Кристалла судьбы разворачиваются параллельно нашей действительности, что зло не всегда бывает наказано, что от груза вины нельзя убежать и что за свои ошибки надо платить в полной мере.

Ваша исповедь писателя-пишущего-о-юных-мальчиках, перенесённая на жизнь художника-рисующего-юных-мальчиков, достойна сдержанного уважения. Надеюсь, вы сами видите, что подросткам не должна быть интересна ваша мальчишеская дружба-несмотря-ни-на-что и всему-злу-вопреки. Они должны забыть об этих фантазиях, о летающих мальчишках, о князе Юр-Танке, и признать, что кроме их собственного мира никакой другой им не светит. Побег от своих проблем на два часа в кино – это их предел, всё остальное время они должны кушать свою норму (спасибо Сорокину, замечательный, кстати, человек) и не терзать свою душу бесполезными мечтаниями.

Ваши книги должны показывать, что сколько бы миров не существовало, в каждом из них есть место боли, страху, ответственности, предательству и горечи взросления, и с этой задачей вы справляетесь. Больше реализма!
С верой в дальнейшее сотрудничес….»

- Это твою импалу сейчас увозят на эвакуаторе, опять припарковался в неположенном месте? – беспечно прервал пишущего раздолбай в венце из перьев. Сегодня он решил, что ему хочется быть североамериканским индейцем.

Мужчина с тонкими губами глухо выругался, глянув в окно и метнувшись на улицу. Конечно, он всегда оставляет свой автомобиль там, где положено, но его компаньон – любитель отогнать её и бросить на пешеходном переходе, ведь тогда у него есть время, чтобы…
Пальцы в пятнах чернил и краски запрыгали по клавиатуре:

«Командор!
Как и Валентина, это звание выбрало вас само – хотите вы этого или нет.
К чёрту этого зануду с его реализмом! Знаете, что он говорит? Что все детские сказки и подростковая проза про иные миры должны служить лишь методом плавной адаптации детей к серьёзной и бескомпромиссной взрослой жизни.
Венди никогда больше не увидит Нетландию, потому что она сама стала матерью и не умещается в мир, где надо верить в фей, чтобы те жили. Братья львиное сердце – Юнатан и Карл – просто умерли, а Нангияла и Нангилима есть не что иное, как бред умирающего мозга, потому что смерть несёт лишь тьму. Героям Нарнии придётся сдать оружие и вернуться в свой мир бухгалтерских счетов и ипотечного кредитования, потому взрослым нет места в чуде. Логан должен умереть, потому что он не заслуживает быть счастливым, и потому что это же так драматично – дать ему иллюзию, и тут же её отнять. Это всё – пресловутые гвозди, заколачивающие двери и окна, из которых били яркие лучи эскапизма, потому что эскапизм – зло и иллюзия.

А я говорю – нет! Нет ничего хуже, чем обнаружить себя вечером под холодным дождём, в точке между работой и домом с газетой подмышкой, холодным кофе в руке и пустыми глазами. В ваших книгах всегда есть что-то ещё, Командор! Что-то кроме рутины, что-то кроме смерти. И пускай за переход в другой мир надо платить своей реальностью. Пускай надо прожить свою пропитанную горьким реализмом жизнь, когда все тебя чморят и зовут Сопливиком, чтобы подростком обрести друга, а затем и Отца, чтобы вырастить Честную душу, а потом отдать свою жизнь за чужое спасение, ведь за этой смертью будет другой мир – мир, в котором, ты останешься навсегда.

Берегите своих героев, не разрешайте им дряхлеть и не ограничивайте их одной жизнью, нет ничего плохого в том, что читатели не «сбегают на два часа от проблем в темноту зала кинотеатра», а проживают ваши миры на равных с их обитателями!
И сколько их ещё предстоит им прожить, восторженно бегая от Командора к Командору, слушая их рассказы у ночных костров.
Мне пора! Я передам привет Юр-Танке, когда окажусь с ним на одной грани».

«Отправить».

Мужчина в цветных носках довольно цыкнул языком.

- Ты опять лезешь в мою работу? – сухо проговорил вернувшийся Ре

• Работу, работу… К чёрту работу. Пойдём, я нашёл новый портал в зеркале. – Расплылся в улыбке Эскапизм.