Возлюби ближнего своего. Триумфальная арка

Вдвоем в пустом вагоне. Из окна видны двигающиеся пейзажи Австрии, Чехии, Швейцарии или Франции – уже даже нельзя разобрать, откуда мы едем и куда. Страны Европы перемешались – мы пересекаем границы с такой же легкостью, с какой переходили улицы родного города в нашей прошлой жизни. Нет! Ни слова о прошлой жизни! Ни кусочка воспоминания о ней! У нас больше нет родины, так же, как нет больше и нас на этом свете. У нас нет имен, у нас нет возраста, у нас нет прошлого и будущего – только настоящее, подгоняющее нас и заставляющее жить мигом.
В купе слишком холодно. Ты спишь и не замечаешь этого, склонил голову на мое плечо. Прижимаюсь к тебе, чтобы как-то согреться: ничто больше не согревает меня так, как твои руки, дыхание, твое присутствие. Мой взгляд падает на прикроватный столик: какао на воде, хлеб и немного колбасы – вот весь наш ужин. Также стоит чистая пепельница – были бы сигареты, я бы закурила, хоть до сих пор и не была заражена этим никотиновым вирусом. Я снова смотрю в окно – давно стемнело, но я отчетливо вижу бесплодные земли, которым мы не нужны без паспортов, вида на жительство, визы, без разрешения работать. Обидно, когда из-за какой-то бумажки ты перестаешь существовать для людей. О, дорогой Керн, скажи, за что они так с нами? Ведь мы никогда никому не делали ничего плохого…
Штайнер бы сказал, что как раз из-за этого мы и оказались в своей нише.
Штайнер. Интересно, как он там? Увидимся ли мы когда-нибудь снова?... Он вернулся в Германию, в этот кромешный ад, чтобы провести последние часы с умирающей Марией. Странно вдруг узнать, что у такого сильного и, казалось бы, каменного человека, есть женщина, ради которой он готов добровольно идти на погибель. Мысленно поставив себя на его место, я понимаю, что тоже не побоялась бы попасть в гестапо ради тебя, Керн. Ты и желание жить – это все, что у меня осталось после эмиграции, но если на то пойдет, ради первого я могла бы пожертвовать вторым.
Железные пути ворчат под нами: эти звуки – колыбель для эмигранта. Вслушиваюсь в грубую музыку поезда и пытаюсь заснуть. Моя рука – в твоей, и я счастлива только от того, что мы вместе. О, Керн, сколько раз я уже тебя теряла? Десятки или миллионы? Теряла и находила. Теряла и находила. Но теперь я не позволю им забрать тебя у меня.
Ты что-то бубнишь во сне, на миг просыпаешься и замечаешь, как крепко я держу тебя за руку. Чувствуя некую вину, ты обнимаешь меня и ждешь, пока я не усну. После чего засыпаешь и сам. В твоем чемодане лежат английские булавки и туалетная вода, а также кое-какие деньги и чужие паспорта. Я сплю в твоих объятиях и вижу сон: мы живем в уютном домике в маленьком городке Мексики, нам больше не нужно бояться и не от кого бежать. Мы можем жить здесь, сколько вздумается. И нам не обязательно думать о прошлом, ведь у нас впереди будущее, Керн.

P.S.: Благодарю за внимание, сэр.

Великие философы и психологи, простите. Но, для меня, пока ни одной из ваших работ не удалось коснуться души так сильно и, в тоже время, нежно, как удалось это сделать Ремарку в "Триумфальной арке".
В каждой строке этого романа, как в артерии, бьёт пульс жизни.
Весь роман - как плавание на волнах: то поднимает вверх - в невероятно светлые, лирико-романтические описания переживаний и мыслей героя, которые идут от распахнутого настежь для любви сердца; до резкого падения вниз - к жёсткой и жестокой реальности жизни.
Этот роман - исповедь Ремарка. О его "тягучих" отношениях с Марлен Дитрих, о мучительных попытках разрыва. Да, в какой-то момент возникает ощущение "заезженной пластинки". Но понимаешь, что через описание переживаний автор лечит свою душу.
Пожалуй, только Ремарк умеет так точно отрефлексировать свои переживания и тонко передать процесс размышления (и это откликается в сердце), что, в какие-то моменты, ловишь себя на том, что уже не читаешь, а будто ведешь диалог с собой.

Я осознанно не стала приводить здесь ни одной цитаты из этого произведения (несмотря на то, что роман практически весь состоит из умных, ёмких, глубоких мыслей), потому что так их, выдернутыми из цельной, тонко-сотканной атмосферы романа, можно лишь осознать, но не прочувствовать.
Конечно, это - не рецензия и не отзыв. Мне кажется, что невозможно написать рецензию на биение самой жизни. Это - моё впечатление от великолепного произведения, которое оставляет легкий шлейф грусти и нежности...

Вот я и домучала данное произведение. Именно,что домучила.
Очень нудно. Очень тяжко.

В аннотации написано,что это история любви наперекор всему. Но я не увидела здесь любви. Скорее нездоровые отношения между двумя людьми. Жоан для меня просто раздражающий персонаж. Не знаю, как можно оправдывать ее "я люблю тебя,а эти мужчины,это так просто". В конце ее истории я лишь выдохнула от облегчения.

Равич мне относительно понравился. Врач он выдающийся. Его дружба с Борисом это лучшее,что есть в этом произведении. Некий лучик солнца в этом царстве безнадёги.

Кэте прекрасная женщина,которую мне безумно жаль. Ее история задела меня за живое.

Мальчик, который думал,что Равич специально отрезал ему ногу, тоже зацепил.

История мира на пороге войны - да, дружбы - да, мести - да. Любви? Не думаю.

Знакомство с Ремарком не очень удачно прошло.

Невероятно тяжелая, неторопливая, книга. Прогулки по Парижу, бистро, кафе и очень много кальвадоса. Город живущий своей повседевной жизнью, но где-то в подсознании уже видна надвигающаяся катастрофа. Будущее настолько мутно, что загадывать на год вперед не возьмется никто, нет уверенности ни в чем, не известно где ударит в следующий раз.
Главный герой романа, талантливый хирург, беженец из Германии, без документов, скрывающийся и от французов и от нацистов, человек который способен спасти сотни и тысячи жизней не способен спасти собственную жизнь, да, и жить своей жизнью не может, приходиться скрываться под чужими именами и творить свое искусство втихоря. Жизнь порядком его ожесточила, концлагерь, тюрьма, ссылка, побег, но любить он умеет. Любить не только свою профессию, город, людей в целом, и одну женщину в частности. Сможет ли любовь победить в этот раз, будет ли простое человеческое чувство выше всех ужасов мира? Хочеться верить в чудо, в том что все возможно, но ....
Не смотря на всю свою трагичность роман жизнеутверждающий, стоит радоваться любой мелочи, глотку хорошего коньяка, слабому лучу солнца, ведь если ты его видишь то значит ты жив...

Почему, ну почему я так долго боялась притронуться к этой книге? Эх, ведь знала, что внутри скрывается что-то действительно великолепное, но упорно игнорировала книгу, наталкивалась на внутренний барьер. А теперь уже всё позади и… Даже не знаю.

В этой истории собрано всё, что я так сильно люблю и о чём порою боюсь читать и рассуждать. Чувства, эмоции, даже мимолётные взгляды и выражения лиц переданы с потрясающей глубиной. Атмосфера… С той самой памятной ночи и до самого конца всё было буквально прожито в один миг. Пусть здесь тьма с проблесками редкого света, тяжёлые воспоминания, напряженная действительность, хрупкая любовь и чужие равнодушные люди кругом – мне хочется вернуться сюда снова бесплотной тенью за спиной Равика, вновь пройти его путь и, кто знает, что-то изменить? Поймать момент? Здесь никто не идеален, и то самое тёмное, что прячется где-то глубоко внутри нас, можно увидеть и в других. Как бы ужасны и странны ни были поступки человека буквально на миг можно оказаться в его голове и успеть понято то самое, ускользающее… Я была Жоан, была Равиком, Морозовым, Эжени… Я видела главную героиню всей истории – саму жизнь, все её капризы, дары и обиды.

Это книга именно такая, какой она и должна быть – ничего лишнего, ничего недостающего. И, похоже, что она теперь – моя любимая.

События в романе происходят осенью – зимой 1935/36 года. В это время у нас - «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее (ноябрь 1935)». В это время у них - первая публикация про кота Шредингера (ноябрь 1935).

Книга про границу между государствами, между гражданами и эмигрантами, между жизнью и смертью, между материальным и духовным. Ремарк пытается подвести нас к границе, помочь нам увидеть находящееся за границей. Показать, нам что из-за границы тоже на нас смотрят. Мы тоже объекты наблюдения из-за границы. И не только наблюдения.

Или

Книга про родину, про возвращение на родину. Родину, захваченную орущей про вставание с колен «серой сволочью» (с) Владимир Набоков - Машенька .

По ту сторону гибели, за границей между жизнью и смертью.

Этот роман показался мне самым "пьющим" из всего прочитанного у Ремарка! А также не оправдано затянутым, и как раз чересчур пафосным и сентиментальным! От него остался какой-то голивудский привкус, некоторые сцены выглядели наигранными и растянутыми!
При этом обаяние творчества автора никуда не делось, хотя было выражено не так ярко как в предыдущих его работах, с которыми мне посчастливилось познакомиться!
Ремарку удалось отразить все трудности тогдашней предвоенной жизни, стремление каждого человека отвоевать себе, хотя бы кусочек счастья! Каждый стремился успеть надышаться воздухом мира и свободы!

Как бы тяжело не было человеку, какой бы силы удар ему не довелось перенести - всё равно не стоит отчаиваться - нужно просто жить!!! Во всяком случае постараться выжить, сохранив любовь и свой маленький "огородик дружбы" !)

Книга удачно подвернулась после неудачных мемуаров Рут Мартон о Ремарке. Это была просто отдушина после корявой попытки Мартон описать жизнь писателя.

Опять же скажу, что не могу я уже адекватно оценивать Эриха Марию. Просто не могу. Он у меня возведен в разряд святых и неприкосновенных. Хотя его читать я могу в особое настроение, когда все овеяно грустью и безысходностью. И когда есть возможность устроить себе недельный отходняк после прочтения.

Снова перед нами предстают эмигранты, интеллигенция, вынужденная скитаться по дешевым ночлежкам, нелегально пересекать границу и искать средства на пропитание. Главный герой романа - первоклассный хирург Равик, который вынужден проводить сложные операции за гроши. Ему 40 лет, он бежал из концлагеря, потерял вкус к жизни, любви. Однажды Равик встречает на мосту Жоан Маду и спасает её от самоубийства. И тут зарождается великая любовь. Жоан - взбалмошная и привыкшая всего добиваться женщина. Мне она иногда напоминала Каренину со своими необоснованными истериками и привычкой картинно заламывать руки. Странная любовь у наших героев. Неземная. Они то сходятся, то расходятся. Любят, ненавидят. Жоан возвращает доктора к жизни, возрождает его веру в любовь. Не смотря на мою неприязнь к ней, эта женщина меня восхищала! Конечно, она изрядно попортила нервы нашему герою, но все-таки это великая соблазнительница. И при этом -глубоко несчастная.

Как обычно трагичная судьба невинных людей. В описание жизни Равика вклиниваются десятки других судеб - проститутки, молодые девушки, болеющие раком, коллекционеры картин, вынужденные продавать подлинники Гогена за копейки, затравленные евреи и русские, жмущиеся в грязных отелях для беженцев. Люди, сбежавшие из одного концлагеря чтобы попасть в другой. Неприкаянные души, незнающие за что им ещё бороться в этой жизни, ради чего существовать. Тонко, умно, осуждающе пишет Ремарк. Никогда его рассуждения не наводят на меня тоску. Его слова идут из сердца в сердце, заставляя наполняться глаза слезами. Сильный и трагичный финал опять же таки в стиле автора добивает читателя. Спасибо ему за философские вопросы, за жизненные и важные истины, за человечность и за правду.

Ремарк - это Таня Буланова в литературе. Сюжеты похожие, слова одинаково слезливо-тоскливые. Всегда готов к этому. И всякий раз в конце плачешь.
Вот и на этот раз безумно красивый, трогательный, безмерно печальный и немного неправдобподобный роман о несчастном человечестве.
Надежда умирает последней. Человек немного раньше.
Профессиональный, мастер высокого класса,хирург, еврей, беженец из нацистской Германии, вынужденный уйти в парижское подполье и оперировать скрытно - Равик.
Несчастная, убитая горем, femme fatal - Жоан Маду.
Дальше все по сценарию. Наслаждение последними(?) днями, месяцами, годами( одному Богу известно) жизни. Живут, правда, каждый день как последний. Ощущение нависшего над любовью злого рока. Огромные деньги, несказанная расточительность. Кавальдос, кавальдос, кавальдос. Элементы проституции при духовной верности и избранности. Горечь предвоенного времени. Кассандровская боль обреченности. Красота слога.
Протянулась стрункой сквозь все произведения тема человечности и Человека. А Человека можно распознать лишь в беде.
Горькая, известно приносящая боль и катарсис еврейская тема.

И ещё одно откровение, которое я всегда чувствовала, но словесное выражение нашла именно в этой книге.