Золотой Храм

Есть дети, которым с детства внушают: ты умничка, ты самый красивый, ты лучше всех. И есть дети, которым не внушают совершенно ничего: сообрази, мол, сам, каков ты, кто ты. Сложно сказать какая система воспитания лучше, многое, даже слишком многое зависит от характера и окружения. Но вот в этом романе надо было мальчика хоть за что-то хвалить... Меньше бед бы случилось...

Некрасивая внешность, сильное заикание, бедность семьи, которую школьникам заметно невооружённым глазом, делают Мидзогути постоянной жертвой издевательств. Подростковая буря приводит его к привычке анализировать происходящее и переворачивать очень многое с ног на голову.

Сам себе внушив и то, что он отвержен навсегда, и то, что он лучше всех, мальчик подсознательно ищет, что именно могло бы его возвысить так, чтобы и люди поняли его величие. Жизнь в буддистском храме (кстати, описанная очень подробно и красочно) нелегка, зато всё время парень находится рядом с красотой, которую обожает. С детства он запомнил слова отца, бедного священника, что ничего прекраснее Золотого Храма нет на земле...

Какими путями идёт разум и душа Мидзогути к своему "деянию" - это и есть сюжет романа. Собственно говоря, сюжет без поворотов, поскольку очень рано становится понятно, что при всех своих метаниях молодой монах уже выбрал свою цель. Но как это описано! Тут и порывы юного тела, и два разочарования в дружбе, когда своих приятелей он считал очень хорошими и сильными людьми, а один из них - просто мерзкий, а второй - самоубийца из-за любви, что Мидзогути не считает уважительной причиной, и попытка построить будущее, в котором юноша видит себя настоятелем любимого храма. Но ... деяние всё ближе и ближе...

Не знаю точно, как трактовать это последнее "ещё поживём" с точки зрения японского менталитета - не совершает ли Мидзогути этим ещё большего преступления против кармы и вселенной? Но знаю теперь уже точно, что Мисима и есть тот, пожалуй, единственный японский автор, с которым я готова встречаться многократно.
Аудиоверсия в исполнении Сергея Чонишвили очень хороша.

Так много эмоций…. Чем больше я думаю об этом романе, тем больше мыслей он рождает. Говорят, что Юкио Мисима пытался обосновать возможность жизни без Прекрасного. Мне же кажется, что он добивался противоположного

«Золотой храм»- олицетворение наивысшей красоты. Тот самый котёнок из притчи. Мидзогути же это человек обуреваемый страстями. У него есть изъян, а как говорит сам автор «каждый подросток, имеющий физический изъян, мнит себя тайно избранным» и наш герой не исключение. Он вмещает в себя и свет и тьму, набожность и греховность, жаждет красоты и разрушений. И друзья его тому лишь подтверждение: светлый, успокаивающий Цурукава и темный, порочный Касиваги.

Исход всей этой истории нам понятен с самого начала. Гнетущая развязка неотвратимо приближалась с первых глав.

Мы видим историю мальчика грезившего о красоте. Его же мысли о недуге возводил образ храма до абсолюта. Когда же реальность и мечта встретились, разочарования было не избежать. Кинкакудзи был центром его жизни, и менять это он не собирался.

Красота - это химера, мираж, создаваемый той избыточной частью нашей души, которая отведена сознанию. Можно, пожалуй, сказать, что никакой красоты не существует. Сказать-то можно, но наше собственное сознание придает этой химере силу и реальность."

Идет война и одна только мысль о том, что храм может быть разрушен невозможна.

Я был уверен, что стоит нетленному Храму и прозаическому пламени встретиться, как они тут же поймут, сколь различна их природа, и вернутся каждый в свое измерение…

Но позже эта деструктивная мысль стала его одержимостью. Идея того что он может быть на ровне с Прекрасным завораживала его.

Общность ниспосланного на нас проклятия, общность трагической, огненной судьбы давали мне возможность жить с Храмом в одном измерении. Пусть мое тело уродливо и хрупко, но оно из того же воспламенимого углерода, что и твердая плоть Золотого Храма

Когда же война закончилась, а Золотой храм снова обрел свое недосягаемое величие, Мидзогути решает совершить акт чистого разрушения. Погибнуть вместе. Тем самым быть наравне с ним. Что стало виной? Зависть, жадность или что-то совсем иное?

красота готова отдаваться каждому, но не принадлежит она никому

Так и случилось. Кинкакудзи так и не открылся ему. Вход на «Вершину прекрасного» был ему заказан. Золотой храм, объятый пламенем, так и остался недостижимым.
Еще поживем, подумал я. Возможно, он так спокоен, потому что его химера осталось при нем

Как увековечить Прекрасное? Как сделать так, чтобы помнили красоту идеальной? Уничтожить. Простой и эффективный способ, проверенный неоднократно. Ведь идеальным произведение искусства может быть только в нашем воображении, где все зыбко, изменчиво и подстраивается под наши собственные каноны красоты. Хорошо, что эта точка зрения все еще является спорной. Иначе, в наших музеях опустеет или наоборот, будет не протолкнуться от посредственных работ, обеспеченных званием шедевра попыткой сожжения.

Главный герой с детства имел переменчивый нрав. Выбирая, кем быть, он представлял себя то тираном, то художником. Разрушителем красоты или ее ценителем. Свободу выбора существенно ограничивало заикание, стеной отгородившее его от мира. Непреодолимое препятствие. Раз так, чтобы Мидзогути мог поднять лицо к солнцу, весь мир должен рухнуть.

Мидзогути с детства жил в тени Золотого храма – мерила красоты. Он любил храм так, как может любить только человек, уверенный в своем уродстве. Храм был для него фильтром, который превращает грязный поток в родниковую воду и вызвал такую всепоглощающую страсть, что больше ни для чего не осталось места.

Мидзогути годами горел в огне своей страсти, пока не настал час, когда ему захотелось уничтожить своего идола, чтобы тот больше не мучил его. Чтобы обладать красотой единолично. Несчастный человек. Он чувствовал красоту, но она не обратила его душу к свету, а подтолкнула к тьме. Он выбрал путь разрушения, обиды, мести, злости. Этот путь легче.

Было время, когда Мидзогути стремился слиться с прекрасным, но устал тянуться вверх и уничтожил эталон, чтобы уменьшить свое уродство. А, может, решил взять на себя недоступные ранее функции. Самому вдохновлять, будоражить воображение, быть предметом разговоров. Никто не обращал на него внимания все двадцать лет его жизни. И Мидзогути собирался изменить это. Как и каждый, он хотел быть замеченным. Быть понятым. Быть счастливым. Что ж, он определенно добился внимания. И даже на краткий миг почувствовал себя свободным и почти счастливым.

Стиль Юкио Мисимы, конечно, прекрасен! Тут и говорить не о чем. Гармония в каждом слове. Плавность, изысканность, поэтичность сравнений. Прекрасный повод задуматься о непостижимости Прекрасного и о влиянии, которое оно оказывает на наше сознание.

Ох и долго я собиралась прочитать эту книгу, да видно перегорела. Потому что читать мне её было несколько трудно, тоскливо (хотя осенне-серая пора подошла по настроению как раз, не так давно у нас закончилась золотая осень), просто через силу получилось, хотя может в другом расположении духа я бы и оценила её повыше. А может и нет, может всё дело в том, что наше мировосприятие с героем книги совсем не совпадает, очень уж зациклен на своем недостатке и через него строит отношение с окружающим. Тут еще помешанность на прекрасном, даже нет - Прекрасном, главным выражением которого стал для него Золотой Храм (который я очень хочу увидеть в живую, фотографии его мне очень нравятся). А вообще, я еще подумаю и может полбалла прибавлю, потому что что-то в этом сумасшествии есть, да что-то такое, не привлекательное, конечно, но странно-завораживающее.
Рассказ идёт от лица послушника дзэн-буддийского монастыря Мидзогути, живущего рядом с Кинкакудзи и постоянно им любующемся, но в итоге так помешанном на красоте, совершенстве храма, что не в силах строить свою жизнь отдельно от него. Описаны отношения героя с родителями, наставником и двумя друзьями-ровесниками, так же являющимися послушниками. Философия что Мидзогути, что Касиваги мне показались интересными чисто умозрительно, ничего для себя я их них не почерпнула.
А вот читать статью переводчика романа Чхартишвили о Юкио Мисиме, его жизни и творчестве было очень интересно. Еще мне интересно, когда Мисима писал этот роман, сколько он взял для своего героя от его реального прототипа. Проводил ли он расследование о жизни и причинах поступка помешанного монаха, и какие-то реальные моменты жизни были использованы в книге (например про заикание, про путешествие на северо-запад, смерть отца-священника)? И Мисима додумал лишь побудительные причины преступления или сочинил больше, взяв от реальных событий только канву? Может даже и поищу информацию на эту тему.

"Золотой Храм" - книга о горестном существовании человека, человека, который гонится за красотой, но которую невозможно достичь. Красота в книге представлена чем-то недосягаемым, чем эфемерным. Мисима мастерски рассуждал о красоте и пытался понять её смысл в жизни: ...красота может отдаваться каждому, но не принадлежит она никому.
Весьма тяжелый вопрос и для самого Мисимы. Смотря на его жизнь понимаешь, что этот роман был предтечей его смерти. И все таки, я спрашивал самого себя: неужели никто после выпущенных романов не усомнился в его душевном состоянии? Я не врач, но после прочтения этой книги стало понятно, что с Мисимой что-то не так, его текст говорил сам за себя. Ладно, оставим это.
Продолжим.
Перед нами главный герой Мидзогути, несчастный монах-заика с непривлекательной внешностью. Его уродство - отражение его матери и отца, Золотого Храма, людей окружающих его. С самых юных лет Мидзогути гонится за красотой: то в красавице по имени Уико, то в Золотом Храме. В его жизни не было истинной радости. Настоящей была лишь ненависть, ибо она в нем и жила. Но вот незадача, я так и не смог понять на кого он злится. Наверное, на свое уродство, на самого себя. У монаха есть два друга: один светлой стороны, другой темной. Со временем Мидзогути выберет одного и это решит расклад партии.
По-прежнему не могу понять какие чувства вызывал у меня Мидзогути.
Считаю "Золотой Храм" одним из самых серьезных романов поднявших тему красоты.
Такие книги следует читать, чтобы не потеряться среди миража красоты и не сойти с ума.

Все больше и больше создается впечатление, что я стала заложником авторского жизненного образа. Ибо мне чего-то категорически не хватает в книгах мисимы. Какого-то особого, обнаженного, искрящегося нерва, что ли. И вот сиди - гадай - то ли он сдерживал себя в творчестве, загонял в рамки, то ли а король-то голый на бумаге.

Вот и здесь. И снова мальчик с особенностями. Сильно загадошный по собственному мнению, а все остальные так себе посредственности, мимо пробегавшие. Это, конечно, описана шизофрения, скорее всего. Или что-то вроде нее. Но можно и наворотить и пофантазировать, что сей вьюнош не спал с женщинами по причине латентной гомосексуальности, ибо в самый ответственный момент перед его глазами возникал образ храма и как бы орал через глотку феникса на вершине пагоды о красоте, о пустоте, о всяком там, короче, не спать!

Вот он и не спал. Почти что. Потом все ж таки попробовал и убедился, что птичка-то дело орала. И с тех пор не надо никаких фениксов. Рефлекс закреплен, судя по всему. Ничего особенно интересного и нет в этих женщинах. Видимо. То ли дело целый храм.

Нет, он, конечно, фанател не только по храму. Был у него друг, о котором он вспоминал куда как более поэтично, чем о женщинах, которых предпочитал наделять ликом трагически погибшей односельчанки. То есть, опять ни о каком сексе и речи быть не может. С мертвым идеалом.
Вообще, секс не всем и не всегда идет на пользу как лекарство. Но в случае с этим мальчиком совсем не повредил бы.

Короче, с мужчинами ему явно было интереснее. То прилепится к хромоногому сокурснику и слушает его сальные байки о порочной и глупой женской природе. То выводит из себя настоятеля храма. Такой вот он - загадошный чудак. Храм на все это поглядывал с неодобрением, но феникс, в принципе, не орал.

И тут, значит, мальчика понесло на родину, ибо совсем он запутался чего да как и что к чему. А там внезапно море. Вот отношение мисимы к морю, мне нравится. Чувствуется, что любит он эту буйную стихию. Прямо-таки даже поэтически и явно больше, чем всяких там женщин или мужчин. И я, как совершенно, морской житель, родившаяся на черном море, проведшая детство и юность на японском море, (однако привет, мисима!) и ныне проживающая на балтийском море - очень даже понимаю его.

Поэтому. Ну не знаю. Для меня это очередная книга мисимы, где я очарована его морем. Будем считать, что оно и есть - мой личный золотой храм в этой книге. Причем, эту красоту можно сжечь токмо в стихе чуковского, и никак в реальности, что не может не радовать.

Ох, уж эта мне борьба формы с содержанием! Того, как написано, с тем, о чём написано. Думаю, многие согласятся, что читать сложный слог при захватывающем содержании гораздо приятнее, нежели наоборот. Но в данном случае у меня как раз это самое "наоборот" и случилось. Это не первая для меня книга автора. Ранее я читала "Исповедь маски" и была совершенно уверена, что и эта книга мне обязательно понравится. Но, видимо, талантливый автор тем и хорош, что умеет быть для разных читателей совершенно не одинаковым, умеет показывать себя с разных сторон и бесконечно удивлять.
Это история молодого монаха, который сжег храм Кинкакудзи. Как, почему, зачем, что его привело к такому решению, что толкнуло на этот поступок - вот об этом рассказ. Я буквально проглотила книгу. Потому что слова, фразы, сама история как будто льётся, течёт, переливается всеми цветами радуги. У автора просто необыкновенно красивый язык, чарующие, совершенно волшебные описания. Все порывы и побуждения человеческой души описаны настолько тонко, что мне порой казалось, что я ощущаю совершенно то же, что главный герой, что мне совершенно понятны его порывы и побуждения. То есть это как раз тот замечательный случай, когда форма подачи вызывает удовольствие, наслаждение, какие-то вкусовые и эстетические красивости. Что же касается содержания... хотя, в данном случае не содержания как такового, а конкретно главного героя. Он был мне не приятен буквально до отвращения. Чтение о нём, его мыслях и поступках вызывало тошноту. Давно никто из книжных героев не вызывал у меня такой гадливости. Очень часто в книгах я пытаюсь найти хоть какое-то оправдание даже отрицательным героям. В данном случае мне этого делать просто не хотелось. Мне кажется, что я даже была бы неприятно удивлена, если бы в общем итоге всем поступкам героя нашлось бы какое-то благородное объяснение.
Наверное, поэтому в итоге всего три звезды, хотя я не могу сказать, что книга мне не понравилась. Поэтому советовать её я бы всё-таки взялась. Она настолько великолепно и мастерски написана, что удовольствие от чтения этих строк вполне может пересилить неприязнь к герою.

«Так долго строить храм и сжечь за миг
Лишь может тот, кто этот храм воздвиг…» (с.)

Переворачиваю последнюю страницу уже второго, прочитанного у Юкио Мисимы романа и все яснее понимаю, что красота заключена не только в глазах смотрящего, но и в руках пишущего. При всей моей любви к Стране восходящего солнца, книги японских авторов я читаю не так уж часто, а все равно осмелюсь заявить, что Мисима-сан, как никто другой, умеет устроить читателю заочное путешествие к вожделенным островным берегам. Подчас в пределах и одной страницы он творит свое волшебство, выписывает четкие столбики иероглифов, а на деле заставляет всякого, навеки влюбленного и потому увлеченного, созерцать и охристо-алое безумие опадающих по осени кленов, и неторопливый танец снежинок, укрывающих белыми шалями веточки вековых сосен, и рябь Зеркального пруда, в коем ломается на неровные кусочки и дрожит отражение величественного Золотого Храма. Как тяжко мне было в компании с этим романом! И как хорошо.

Думаю, нет никакой нужды подробно пересказывать сюжет, едва ли будет много тех, кто не осведомлен о печальной участи старейшего храма Кинкакудзи - исторического и культурного памятника, сожженного монахом в 1950 году. Желание не столько осветить те давние события, сколько упасть в темноту чужой безумной души, разобраться в ее сумрачных мотивах одолевало японского классика, предложившего читателю псевдоисповедь послушника Мидзогути… Что толкает человека на отчаянные поступки? Что становится импульсом? Сдается мне, из века в век причины будут одинаковы: психические расстройства, физические недостатки, беспощадность общества к непохожим, превратности судьбы, потери и одиночество.
Будущий послушник Золотого Храма родился в семье бедного священника, настоятеля захолустного прибрежного храма в восточном пригороде Майдзуру. С ранних лет он не мог похвастаться ни отменным здоровьем, ни приятной внешностью, ни легким нравом. Врожденное заикание отдалило его от других детей, поспособствовав замкнутости и любви к уединению, но при этом никак не повлияв на честолюбивые помыслы, в которых он воображал себя то могущественным и жестоким владыкой, то великим художником, повелителем душ, молча созерцающим Вселенную… А еще у Мидзогути был свой идеал Прекрасного, позаимствованный еще у отца, - Храм Кинкакудзи - чудесный образ, нередко посещающий во сне и наяву и не имеющий ничего общего с изображениями на картинах и фотографиях. Вряд ли судьба сына провинциального бонзы могла стать завидной, и все же пройдя через череду разочарований и потерь, Мидзогути значительно приблизился к своей мечте - стал жить при Золотом Храме и поступил в школу при буддийской академии.
Жизнь у святыни приводит юного послушника к пониманию, что никто не способен полюбить Храм так, как он, ибо чувство его зиждилось на осознании собственного уродства. Со временем неизменный и вечный перед лицом сменяющих друг друга времен Золотой Храм перестал быть для Мидзогути памятником архитектуры и превратился в символ эфемерности реального мира. Он увидел в нем живое существо, непостижимое и божественное, овладевшее его разумом и отдалившее от реальности, мешающее жить полноценно, поступать так, как желается, и иметь интимные отношения с женщинами. Самозабвенное поклонение Кинкакудзи легло на хрупкие плечи юноши тяжкой ношей. Оно могло бы в служении иметь положительные результаты, если бы не потеря друга, ссора и разочарование в наставнике и учителе… Вот тогда до великого Деяния и остался один шаг.
И да, это было одно из самых непростых чтений в моей жизни. Сколь часто мне хотелось петь дифирамбы тексту Мисимы (и, конечно же, переводу Григория Чхартишвили), напоенному сочными метафорами и образами прекрасной Японии, столь же часто я впадала в уныние от рассуждений и философствования, оформленных во внутренний монолог главного героя или диалог между Мидзогути и его университетским другом Касиваги. Очевидно, без них текст был бы невозможен. Цель автора прозрачна: раскрыть мотивы преступника и поделиться своим умозаключением, что гибель делает Прекрасное еще более совершенным… Но эти продолжительные разглагольствования читать мне было нестерпимо скучно, грустно и беспросветно. Моя душа, почитающая искусство, требует и всегда будет требовать, чтобы Прекрасное жило, вдохновляло, напоминало, восхищало, требовало возвращения к себе, но никак не умирало в угоду даже самой продуманной и обоснованной теории. Мир скорее рухнет, чем возродится в новом обличии, если чья-то твердая в приступе безумия рука, будет уничтожать прекрасные храмы, картины, мозаики, памятники и прочие детища талантливых рук и минувших эпох.

По словам Эндрю Рэнкина, произведения Мисимы характеризуются «роскошной лексикой и декадентскими метафорами, слиянием традиционного японского и современного западного литературных стилей, а также навязчивым утверждением единства красоты, эротики и смерти». И как с ним не согласиться! Только и неоднозначные людские поступки, и книги, неважно являются ли они классикой или нет, заслуживают разных оценок со стороны. Я в своей не сомневаюсь.

Все мы родом из детства. Но не все становятся маньяками. По большому счету все мы переживаем те или иные моральные травмы в детском возрасте, потому что психика ребенка очень хрупка и уязвима даже простыми, необидными с точки зрения взрослого человека вещами. ГГ во главу угла ставит свое заикание и развившийся по этой причине конфликт его внутреннего "Я" с обществом. Он носился с этим заиканием всё повествование, что даже уже начало раздражать меня в конце книги. Но я думаю, что и без этого дефекта речи ситуация с парнем была бы ровно та же. Он просто придумал бы для себя другую причину, почему его все не любят. Ведь мир на самом деле такой, каким мы его видим.

Читать эту книгу местами было невероятно нудно. Странно, почему. Ведь я обычно с удовольствием читаю книги про внутренний конфликт молодой души с окружающей действительностью. Но не в этот раз. Всё-таки Азия - не моё. Не откликается. Хотя надо отдать должное автору, что красочные описания природы были и в большом количестве, но даже они оставляли меня на удивление равнодушной. Чистое зеркало юной души мутнеет с годами и мы перестаём остро воспринимать окружающий нас мир. Мои собственные осколки воспоминаний о запахах, жаре, облаках... моего детства ещё хранятся в памяти и всплывают при чтении таких моментов в книгах. Но не пополняются больше.

Отдельно хочется сказать об отношении ГГ к матери. Если бы молодым женщинам, желающим родить ребёнка, давали читать истории вот такой яркой ненависти подрастающих детей к своим матерям, какое их количество отказалось бы от мысли о материнстве? Это не просто конфликт "отцы и дети", где преимущественно речь идёт о разных взглядах на мир. Это нечто большее. Когда мать воспринимается ребёнком, как мерзкая жаба, убогая, тупая, жалкая, смешная, нелепая, гадкая, омерзительная, порождающая лишь стыд, отвращение и ненависть... И это плоть от плоти! Как возможно? Как получается, что маленький, нежный, пухлый, беспомощный комочек, всё существование которого полностью зависит от родителей - вырастает и вдруг решает для себя, что в праве давать оценку внешности, характеру, поступкам, образу жизни и взглядами на жизнь породивших его людей? И грешат этим далеко не только такие вот психи, способные на из ряда вон выходящий поступок, а и довольно заурядные личности. Уже не в одной книге встречала подобное. Если бы не природный инстинкт размножения и нелюбовь к литературе у молодёжи, человечество бы оказалось на грани вымирания, не найдя никаких разумных причин для рождения людей, которые будут презирать тебя в старости.

Разумеется, для меня было недостаточно закончить историю сжиганием храма. Продолжение истории я нашла во множестве статей в интернете, как и фото, и местечко на карте Японии, где происходили события. Ведь за преступлением должно следовать наказание. Недаром такое знакомое название, но под авторством другого писателя, не нашего Ф.М., упоминается в книге. Автор, наверно, умышленно останавливает повествование на этом "деянии". Всё последующее уже не существенно? Но не для меня. Книга странная, это могу сказать однозначно. Но мне было в большей мере неприятно её читать, чем интересно. Поэтому оценка нейтральная.

Мисима - такой автор, который сначала читается со скрипом, потом с интересом. А под конец частенько и с отвращением.
Время действия этой истории с 1943 по 1950 гг. преимущественно в Киото, древней столице Японии. Мидзогути - сын бедного провинциального священника. Будучи хилым ребёнком, страдающим заиканием, он с детства терпел насмешки сверстников, отдалялся от них, что сделало его замкнутым нелюдимым человеком, при этом в душе он воображал себя то великим властителем, то великим художником. Такой диссонанс между внутренней и внешней жизнями не мог не взорваться в определенный момент, что и произошло, но гораздо позднее.
Будучи сыном бедного человека, наш герой мог рассчитывать только на себя и на свои сильные стороны. Однако он оказался таким слабохарактерным, что постоянно находился под влиянием других людей. Если в начале это был Цурукава, чей характер воплощал все положительные человеческие качества, то потом (в университете)- Касиваги, который выступает злой сущностью, вместилищем человеческих пороков. Но добро в этом случае слабое и мелкое (и самоубийство Цурукава тому подтверждение), а вот зло представлено во всей красе (прелюбодеяние, празднословие, подстрекательство к плохим поступкам, ростовщичество). Постепенно Мидзогути понимает, что просто обязать сжечь Храм, чтобы он безраздельно принадлежал только ему.

Золотой храм в 1905 г.

Золотой храм после пожара в 1950 г.

Восстановленный Золотой Храм в 2008 г.