Рецензия на книгу
Золотой храм
Юкио Мисима
Аноним22 апреля 2025 г.История одного Деяния
«Так долго строить храм и сжечь за миг
Лишь может тот, кто этот храм воздвиг…» (с.)Переворачиваю последнюю страницу уже второго, прочитанного у Юкио Мисимы романа и все яснее понимаю, что красота заключена не только в глазах смотрящего, но и в руках пишущего. При всей моей любви к Стране восходящего солнца, книги японских авторов я читаю не так уж часто, а все равно осмелюсь заявить, что Мисима-сан, как никто другой, умеет устроить читателю заочное путешествие к вожделенным островным берегам. Подчас в пределах и одной страницы он творит свое волшебство, выписывает четкие столбики иероглифов, а на деле заставляет всякого, навеки влюбленного и потому увлеченного, созерцать и охристо-алое безумие опадающих по осени кленов, и неторопливый танец снежинок, укрывающих белыми шалями веточки вековых сосен, и рябь Зеркального пруда, в коем ломается на неровные кусочки и дрожит отражение величественного Золотого Храма. Как тяжко мне было в компании с этим романом! И как хорошо.
Думаю, нет никакой нужды подробно пересказывать сюжет, едва ли будет много тех, кто не осведомлен о печальной участи старейшего храма Кинкакудзи - исторического и культурного памятника, сожженного монахом в 1950 году. Желание не столько осветить те давние события, сколько упасть в темноту чужой безумной души, разобраться в ее сумрачных мотивах одолевало японского классика, предложившего читателю псевдоисповедь послушника Мидзогути… Что толкает человека на отчаянные поступки? Что становится импульсом? Сдается мне, из века в век причины будут одинаковы: психические расстройства, физические недостатки, беспощадность общества к непохожим, превратности судьбы, потери и одиночество.
Будущий послушник Золотого Храма родился в семье бедного священника, настоятеля захолустного прибрежного храма в восточном пригороде Майдзуру. С ранних лет он не мог похвастаться ни отменным здоровьем, ни приятной внешностью, ни легким нравом. Врожденное заикание отдалило его от других детей, поспособствовав замкнутости и любви к уединению, но при этом никак не повлияв на честолюбивые помыслы, в которых он воображал себя то могущественным и жестоким владыкой, то великим художником, повелителем душ, молча созерцающим Вселенную… А еще у Мидзогути был свой идеал Прекрасного, позаимствованный еще у отца, - Храм Кинкакудзи - чудесный образ, нередко посещающий во сне и наяву и не имеющий ничего общего с изображениями на картинах и фотографиях. Вряд ли судьба сына провинциального бонзы могла стать завидной, и все же пройдя через череду разочарований и потерь, Мидзогути значительно приблизился к своей мечте - стал жить при Золотом Храме и поступил в школу при буддийской академии.
Жизнь у святыни приводит юного послушника к пониманию, что никто не способен полюбить Храм так, как он, ибо чувство его зиждилось на осознании собственного уродства. Со временем неизменный и вечный перед лицом сменяющих друг друга времен Золотой Храм перестал быть для Мидзогути памятником архитектуры и превратился в символ эфемерности реального мира. Он увидел в нем живое существо, непостижимое и божественное, овладевшее его разумом и отдалившее от реальности, мешающее жить полноценно, поступать так, как желается, и иметь интимные отношения с женщинами. Самозабвенное поклонение Кинкакудзи легло на хрупкие плечи юноши тяжкой ношей. Оно могло бы в служении иметь положительные результаты, если бы не потеря друга, ссора и разочарование в наставнике и учителе… Вот тогда до великого Деяния и остался один шаг.
И да, это было одно из самых непростых чтений в моей жизни. Сколь часто мне хотелось петь дифирамбы тексту Мисимы (и, конечно же, переводу Григория Чхартишвили), напоенному сочными метафорами и образами прекрасной Японии, столь же часто я впадала в уныние от рассуждений и философствования, оформленных во внутренний монолог главного героя или диалог между Мидзогути и его университетским другом Касиваги. Очевидно, без них текст был бы невозможен. Цель автора прозрачна: раскрыть мотивы преступника и поделиться своим умозаключением, что гибель делает Прекрасное еще более совершенным… Но эти продолжительные разглагольствования читать мне было нестерпимо скучно, грустно и беспросветно. Моя душа, почитающая искусство, требует и всегда будет требовать, чтобы Прекрасное жило, вдохновляло, напоминало, восхищало, требовало возвращения к себе, но никак не умирало в угоду даже самой продуманной и обоснованной теории. Мир скорее рухнет, чем возродится в новом обличии, если чья-то твердая в приступе безумия рука, будет уничтожать прекрасные храмы, картины, мозаики, памятники и прочие детища талантливых рук и минувших эпох.По словам Эндрю Рэнкина, произведения Мисимы характеризуются «роскошной лексикой и декадентскими метафорами, слиянием традиционного японского и современного западного литературных стилей, а также навязчивым утверждением единства красоты, эротики и смерти». И как с ним не согласиться! Только и неоднозначные людские поступки, и книги, неважно являются ли они классикой или нет, заслуживают разных оценок со стороны. Я в своей не сомневаюсь.
Золотой Храм занял теперь прочное и определенное место в тайниках моей души. Я явственно видел каждую колонну, каждое оконце, скаты крыши, волшебную птицу. В моей памяти мельчайшая деталь отделки находила свое точное место в сложной конструкции Храма; стоило мне вспомнить один штрих, как весь облик Кинкакудзи вставал перед моим взором, – так одна-единственная музыкальная фраза заставляет услышать вновь всю знакомую мелодию.801,1K
