Александрийский квартет. Жюстин

Я охочусь за жизнью, которую стоило бы прожить.

Эта книга совершенно очаровала меня - самое подходящее слово, которое я смогла подобрать для своих ощущений. Прочитав пару десятков страниц, я без всяких сомнений внесла остальные три части "Квартета" в список для дальнейшего чтения и сейчас уже скачала их на лето. Хорошо знакома с творчеством младшего Даррелла, и совсем не ожидала, что старший - настолько другой и настолько замечательный! Мне почему-то казалось, что эти книги - что-то вроде приключенческого романа с продолжением...слава Богу - ничего похожего. Пока читала - много выписала в цитаты, а ещё больше - отметила в тексте как замечательные языковые и стилистические находки, можно вставить в рецензию...потом просмотрела отмеченное - и расстроилась, ну куда всё это втиснешь... Разве что самой перечитывать да наслаждаться:

В тот день мы бродили вдоль моря, и разговоры наши были полны осколков жизней, прожитых без плана, без цели, без архитектуры.

Мы повернулись навстречу друг другу и сомкнулись как две половинки двери, за которой стояло прошлое, и закрыли его на ключ

бредя сквозь обветшалый туземный квартал, провожаемый штыковыми уколами фонарей и подзатыльниками резких запахов

Эта книга - восторженный гимн Александрии, которая для автора всегда была единственным городом на свете:

и я лишался дара речи и чувствовал сквозь раскаленный асфальт под ногами ритмы Александрии, посылаемые ею вверх, в людские тела, а люди способны лишь чувствовать иногда их вкус, как вкус голодных поцелуев или нежных слов, произнесенных голосом, охрипшим от удивления.

Эта книга - гимн любви, в её неизбывной иррациональности и текучести:

...И не объяснишь этого людям, для которых любовь все еще бьется в тенетах слов, идущих в рифму к обладанию, к власти.

Не читайте её, если для вас нет ничего важнее увлекательного сюжета и динамичного действия, если хотите от героев логичных поступков и всем понятных суждений. Не читайте, если ищете в литературе указаний на то, как надо и как не надо, что хорошо и что плохо, если любите делить героев на правильных и не очень.
Читайте её, если хотите сполна насладиться великолепным языком, побродить в закоулках своеобразного и нестандартного мыслительного процесса, узнать что-нибудь вовсе не нужное, но такое неожиданное для вас. Читайте, если цените недосказанность, смысловые и словесные игры, отсуствие чёткости и однозначности в чувствах и переживаниях героев, если жемчужины, щедро раскиданные в тексте, радуют вас не меньше, чем меня:

смеялась она так искренне, так легко и просто, что прямо там и тогда я решил в нее влюбиться

Дождь кончился, и влажная земля выдохнула мучительно нежный запах глины, человеческих тел и увядших цветов жасмина.

Смерть Каподистриа висит в неподвижном воздухе, словно дурной запах, словно дурная шутка.

Огромное спасибо StarrySky за знакомство с новым замечательным автором! И отдельное спасибо - талантливому переводчику этого чудесного текста. P.S. Прошу простить за излишнее количество цитат.

"Александрийский квартет" - история любовного четырехугольника, но это только на первый взгляд. Повествование идет от лица одного из уголков этой незамысловатой фигуры, его зовут Дарли, он делится своими воспоминаниями, они путаются, часто забегают вперед, потом возвращаются назад, иногда резко перепрыгивают с одно человека на другого, и только продолжая читать понимаешь о ком речь. Сначала я пыталась возвращаться, выстраивать повествование по полочкам, только позже, прочитав четверть, прониклась аурой книги и поняла, что ее нужно воспринимать такой как есть, не искать логики, последовательности, у нее своя атмосфера, атмосфера Алексанрии.
Александрия - главная героиня или главный герой и только о ней эта книга, она в воздухе, в каждом предмете, в каждом человеке, она то обволакивает, то душит своим ароматом, то просто дарит шлейф, но тогда слепо идешь за ним, что бы ни в коем случае не потеряться. Сначала не понимаешь где ты находишься, и очень это место похоже на палату для душевнобольных, но потом озираешься, и попадаешь под обаяние сказочного города, но обаяние постепенно переход в зависимость, а город словно гипнотизирует, дальше забываешь обо всем и не представляете как раньше можно было жить без Александрии. С первым вдохом воздуха этого города, начинаешь жить его жизнью и по его правилам. Этот город окончательно лишит вас воли.

А всю эту пьянящую атмосмосферу создает очень красивая проза, от которой просто не возможно оторваться, автор непревзойденными сравнениями и эпитами создает ее, что не только от пейзажей, но и от описания грязной маленькой квартирки, зачитываешься и не можешь оторватся. Они настолько просты и красивы, что кажется, что и самой можно было так написать)
Многие позиционируют, книгу как любовный роман, да, здесь пррисутствуют отношения, и они разобраны до молекул выдыхаемого любовниками воздуха, но это опять, наверное, атмосфера города, и он все равно идет на первом плане. Здесь любят, изменяют, от этого любят еще больше того, кому изменяют, ревнуют к живым, а еще больше к мертвым, теряют своих и воспитывают чужих детей, и все это происходит как-то естественно, ведь это не главное, главное город. И только финал книги возвращает к реальности, Александрия всех отпускает, а все вопросы и ответы становятся бытовыми.

Читать «Александрийский квартет» Даррелла без знания стихов Константиноса Кавафиса – занятие неблагодарное, благо есть Интернет, и стихи в нём есть.

Итак, я прочитала первый том «Квартета». Давно хотелось, а то, что давно хочется – находится (в бумаге) и читается с удовольствием. «Жюстин». Вон Перес-Реверте – англичан не очень любит, но Даррелла уважает. В «Девятых вратах» Ирэн Адлер читает этот роман.
Фильм я смотрела очень давно. Красивый фильм – Кьюкор по-другому и не снимает. Анук Эме, Майкл Йорк, Дирк Богарт..
Так как я не очень умный человек, то решила начать с послесловия, а комментатор намудрил – философия и колода Таро… достала колоду, через полчаса поняла, что эти картинки-арканы – всего лишь изображения. А герои - они все же имеют характеры живых людей.
Так как роман первый из тетралогии - резонно ожидать, что это будет знакомство с основными персонажами.

В каждом городе есть символ-женщина. Идеал, которому посвящают стихи и образец поведения, та женщина, в которую можно влюбиться и страдать и превратить ее в литературу. В Питере – блоковская Незнакомка, в Александрии – Жюстин Хознани.
Любовный треугольник постепенно превращается в романе в многоугольник. Жаль, что не в детектив, так как есть всё, чтобы превратить роман в мыльный сериал – пропавший ребенок, адюльтер… Не превращается, потому что есть что-то волшебное.
Дарли ведь читает книгу о Жюстин и видит ее поначалу глазами ее первого мужа
Пришла мысль – сходство с «Мой любимый sputnik» Мураками – Сумирэ много взяла от Жюстин.

Есть еще Город – Александрия. Кавафис умер в 1933, но есть человек, который его знал лично и он несет в себе память о старом поэте. О тех кафе и борделях, о той жаре, о той страсти. Впрочем и в романе есть Бальтазар, - врач, гомосексуалист, каббалист. Умный человек. Его знакомая Клеа Монтис – она могла быть героиней Э. М. Форстера, свободная художница.
У города есть глаза – Мнемджян – парикмахер, он всё обо всех знает.

Так же меня привлек Помбаль – чиновник французского консульства. Первым делом я заметила фамилию. Был такой маркиз де Помбал, который в восемнадцатом веке отстроил Лиссабон после землетрясения (портовый город, как и Александрия, тоже древний и жаркий) В романе – он карьерист не очень приятный тип. Но он дает Дарли книгу о Жюстин.
Нессим Хознани – второй муж Жюстин, Мелисса, возлюбленная Дарли, и Коэн – это такие герои, которые и хотели бы уйти из этого романа-города, а не могут, Город не отпустит.

Как филолог я в восторге, но как просто читатель - в ужасе.
Книга без единого диалога, в которой все герои... нет, не правильное определение... все действующие лица, персонажи - суть ипостаси автора.
Собственно, можно получить массу удовольствия от формы. Тут и роман в романе, и ретроспекция, обрамленная в современность автора, и поток сознания - в общем, есть над чем поэкзальтировать. Но, правда, есть один очень важный момент. Этот текст, как и Елинек, нужно читать не вживаясь в персонажей, а просто следуя за авторской мыслью. Ничего не пропускать и ни к чему не привязываться. Без первого рискуешь вообще перестать улавливать авторский полет мысли. А без второго - тебя погребут под собой многословные софистские описания отношений, действующих лиц, их попыток стать интеллектуалами, их попыток отношений с другими такими же попытками.
Любовный роман? Без малейшего сомнения. А вот о любви ли он? А черт его знает. На самом-то деле, любит каждый участник текста только сам себя, свое самовыражение, свой образ. Ни одна из сторон этого трех-, четырехугольника не готова не то что на уступки, они не готовы к тому, чтобы понять, чего же хочет хотя бы еще одна сторона этого многогранника.
Ну сами действующие лица. Я не верю ни в одного из них. Это какие-то схемы, порожденные сознанием Даррелла. Да они же даже говорят одним и тем же языком! Ну вот та же Жюстина, девочка из бедного еврейского квартальчика. Представили себе, да? И вот она говорит следующее: «У нас нет выбора. — Этот ее хрипловатый голос: мне еще предстояло безнадежно в него влюбиться. — Ты говоришь так, словно мы вольны выбирать. Мы не настолько сильны и не настолько злы, чтоб выбирать. Все, что происходит с нами, — только часть эксперимента, не нашего, а чьего-то еще, может быть, это Город, а может — какая-то другая часть нас же самих. Откуда мне знать?» Не чувствуете диссонанса, нет? А вот я - чувствую и готова кричать знаменитые слова Станиславского.
В общем, как-то от книги осталось впечатление, что все фигуры Даррелла - это участники театра теней, такие себе колоссы декаданса, который умер еще до их рождения. Красивого, но лишь воображенного.

Александрийский квартет 01

Часть первая квартета - это именно женщина, превращенная в книгу, сотканная из букв и слов, оттого кажущаяся реальной и нереальной, заворащивающей и отталкивающей одновременно.

Со мной редко такое бывает, но конкретно об этой книге у меня не сложилось однозначного впечатления. Поэтому пришлось срочно браться за "Бальтазара", чтобы понять, нравится мне Даррелл или все-таки нет.

"Александрийский квартет" - это пример действительно красивого языка. Обычно написанные ТАК книги я готова читать взахлеб. Но "Жюстин", несмотря на довольно интересный сюжет, вгоняла меня в сон ровно на 20-й странице. Все мучения и душевные терзания героев отходили на второй план, а мучительные попытки вставить на место вывихнутую челюсть - на первый. Авторский стиль, который несомненно является изюминкой романа, давит на читателя примерно с такой же силой, которую ощущают космонавты при старте космического корабля.

Сам роман - это смесь из душевных метаний ГГ, отрывков из полудневникового романа бывшего мужа любовницы ГГ, предположений и воспоминаний, фантазий и недоговоренностей. И над всем этим бедламом царствует Александрия. Великая и могущественная, распутная и властная, оказывающая влияние на всех и вся, оказавшихся в ее царстве.

Мне понравилась атмосфера, задумка, глубина анализа автором чувств и метаний героев, чертовски красивый стиль, но за тот же стиль я поставила семерку, потому что уж слишком он на любителя. При всей моей любви к игре словами - уж слишком мудрено. Настолько, что мешает получать удовольствие от чтения. Но дочитать цикл постараюсь)

203/300

Хорошая литература...Для меня один из ее признаков - ощущение неуютности. Кажется, что книги слишком много, и она довлеет, хочется немедленно вернуться в умеренный мирок, где чайнички, занавесочки и слоники. А тут - неустроенная жизнь людей в Александрии, жаркие дни, безветренные ночи, песок на зубах и вся вода отдает морем. Идеально для литературы, ужасно для героев. "Силятся очнуться и впадают в сон". И читатель впадает, вместе с героями, все глубже и глубже, дальше и дальше, чтобы на последней странице удивленно оглядеться и увидеть, что вокруг - все то же время и все то же место, а прочитанное - не более чем иллюзия.
Я прочла книгу два раза - сначала и с конца. И, пожалуй, с конца мне понравилось читать даже больше: глубже, стремительней, безысходней; разница как между входом в теплую воду и прыжком в холодную темень пруда с мостков.

Так не привычно читать книгу Даррелла и не о животных, понимать, что это тот самый старшый брат Ларри, который приводил странных друзей домой, среди которых были и учителя для Джерри и иностранцы. Но вместе с тем, то что Джеральд писал в своих книгах о семье помогает создать образ Лоренса.
Первая книга из цикла знакомит не столько с персонажами, сколько с городом через призму людей насиляющих его, жаркий, мнительный, артистичный, меланхолийный, одурманенный и влюбляющий в себя. Книга могла бы быть просто восхитительной, но перемешание персонажей, судеб, экскурсы в прошлое, что я просто барахталась в паутине времени, только начинаешь проникаться одной историей отношений, как автор переходит к воспоминанию о первом знакомстве. Только начинаешь проникаться сочувствием к умирающему, как оказывается, он был не таким уж и безобидным человеком. И всюду Жюстин, femme fatale разрушающая жизни, но созидающая город.

Хитрюга Даррелл поместил эту фразу в конец романа. Знала бы я раньше, со спокойной душой пропускала бы мимо ушей всю эту "рассудочную болтовню", коей в первой книге тетралогии с избытком.
В романе 4 части. Всё важное и порядком меня взбесившее в первой части, остальные же для объёма и логики завершённости. По крупным намёкам из первой части при желании можно сконструировать дальнейшее.
Повествование ведётся от лица безымянного рассказчика, никудышного учителя, нытика и пренесчастнейшего человека. После всех событий он сбежал на греческий или турецкий остров.
Сюжет крутится вокруг непревзойдённой, прекраснейшей и пренесчастнейшей, сильной женщины с мужским умом - вокруг Жюстин, жены богатого банкира и любовницы несметного числа восхищающихся ею мужчин. Только гомосексуалист Бальтазар да старая пиратская развалина Скоби на неё не претендуют. Весь роман поклонники вьются вокруг Жюстин, толком не объясняя, в чём же конкретном проявилась её прекрасная душа. Видимо, её мужской ум проявляется в курении и сидении ногу на ногу на оградах и обломках колонн. О, да, ещё Жюстин знает слово демиург. Рассказчик, вы серьёзно? В арабской стране первой половины 20 века женщине... сидеть... на обломке колонны... в юбке... Похоже, он больше ножками восхищается, а не умом. Другая пассия рассказчика - больная туберкулёзом проститутка Мелисса - голой сидит на туалетном столике.
Жюстин "стоит на грани между женщиной и богиней". Вообще, она "не женщина, а воплощение женщины", которой прощаются измены и непрочные привязанности к мужьям.
Автор предупреждает, что в тетралогии реален лишь город. То-то и заметно. Представьте сцену. Телефонный звонок, случайно или преднамеренно муж и любовник его жены, то есть рассказчик, оказываются в одном месте. Им сообщают о местонахождении Жюстин. Муж на автомобиле через городскую толчею мчится в детский бордель, чтобы увидеть там слёзки своей жены, замахивающейся на французского моряка. Ку-ку! Перед вами убитый ребёнок, а вы на свет любуетесь, на нимбы над участниками сцены. Виновный не арестовывается, притон не разгоняется, но надо же увезти домой родные слёзки! За сколько же времени всё произошло, пока он доехал по шумному городу со скоростью автомобиля 30-х годов?
Рассказчик не лучше. Мелисса болеет. Когда она заходится кашлем, о нет, он не вызывает врача, а бежит в тишину британской библиотеки. И это лишь отрывочные, более или менее цельные сцены реальной жизни героев, а не их охов-вздохов друг о друге и отвлеченных рассуждений. Промолчу про "чёрных варваров без проблеска мысли" - арабов и женщин, которые умны лишь цитатами литераторов да мыслителей.
Странное дело, слушаю параллельно с текстом книги и её начитку в аудио с журнальной версии 1993 года. Такое ощущение, что в аудиокниге текста больше. Не раз перепроверяла, перевод один, но обычным текстом целые куски пропускаю, на что-то внимания не обращаю.
Следующие части тетралогии будут от лица эрудированного врача-венеролога Бальтазара, ещё невидимого дипломата Маунтолива, язвительной и прямолинейной Клеа. Свой взгляд на события любовного многоугольника хочется узнать именно от независимой художницы. Она не восторгалась Жюстин, хоть и была с ней связана давней влюблённостью. Единственная не ценила ум Жюстин и заметила, как сдулась "заурядная еврейка" после устранения источника её больной фантазии.
Многословный и путаный рассказ учителя мне по душе не пришёлся. Рассказчик писал отрывочно, через звёздочки, мысли вперемешку могли и располагаться в другом порядке. Временной привязки нет, а погоду в Александрии не разберёшь. Города одновременно много и мало. Есть меткие картинки ловящих последние солнечные лучи голубей, смерти покорного верблюда, призыва на молитву, но не чувствуется Александрия как многонациональный и многоконфессиональный город. Своей речью выделяется лишь карлик парикмахер. Выросшая в бедном еврейском квартале Жюстин изъясняется так же, как и образованный Бальтазар или сам рассказчик. Европейцы в лучшем случае знают греческий, и то уже прогресс. Рассказчик непонятно откуда взялся в городе, неизвестны ни его семья, ни предыдущее место жительства. Известно одно, его взгляд на всё в чёрном свете. Положительных людей просто нет. Надоело уныние. Через него не чувствуется раскалённый южный город.
О лицемерном рассказчике можно долго рассуждать, но есть ещё роман в романе о всё той же Жюстин. Стиль его написания (события происходят лет за 10 до основного сюжета) больно-то и не отличается от стиля рассказчика. Роман превратился в жвачку, из которой можно выхватывать фразы Клеа и смело строить из них цепь реальных событий.
Моя бы воля, с удовольствием бросила бы тетралогию, но придётся ждать мыслей Клеа, да и игровые обязательства не позволят отлынивать.