Мой очень жизненный путь

✎Общее впечатление от книги. Некоторые произведения, чтобы их понять, требуют крепких напитков.
✎Сюжет и повествование. Вам предлагается увлекательное путешествие, которое начинается на Курском вокзале. Потом мы всю дорогу, сидя в электричке, будем размышлять о высоком. Но вот сможем ли добраться до пункта назначения узнаете лишь в конце.
✎Свои ощущения. Земля, наполненная слухами о феноменальности романа, в конце концов приводит к знакомству с ним.
Язык произведения настолько увлекателен, что, осознавая невозможность угнаться за сменой тем, вы все равно останетесь в восхищении. Браво!
Многие в своих рецензиях погрузились в сложные разборы скрытого смысла произведения на предмет «состояния страны того времени». Да, безусловно, роман имеет данную составляющую и многие проводили разборы, давали свои комментарии и порицания. Но давайте рассмотрим повесть с позиции простого классического алкоголика, не предвосхищая и не обеляя его.

Меня всегда интересовали эти философско-просвещенные диалоги местных алкоинтеллигентов, которые в ожидании опохмела или уже после него, разместившись поудобнее на детской площадке продолжают свои изыскания мысли. Обрывки этих бесед невольно заставляют восхищаться этими знатоками истории, политики, культуры и искусства. Сколько же всего они знают!
Еще удивительнее, как быстро они находят себе компанию по стакану.

И сразу общение становится задушевнее. При этом автор в романе показывает нам не только философские размышления, но и амурную составляющую. Ах, эта пьяная любовь.
Дорогие, читатели, в какой-то момент даже я поймала себя на мысли, что без пары глотков крепкого напитка в этой каше не разберешься. Предупреждаю, чрезмерные возлияния вредят здоровью, хоть данный роман и будет понят более благосклонно в легком подшофе.
Хоть книга и небольшого объема, но автор уместил в ней огромное количество тем над которыми стоит подумать. Но мой вам совет, не увлекайтесь и не погружайтесь слишком сильно.
Читать или нет? Хотите побывать в голове у алкоголика? Тогда смело берем книгу и наслаждаемся.

До прочтения книги я уже знала ее примерное содержание, точнее то, что сюжет книги представляет собой путешествие главного героя на поезде по маршруту «Москва-Петушки», знала, что меня будут ждать философские рассуждения на различные темы, подкрепленные большим количеством выпивки. Если честно, меня такое не совсем привлекало, но количество хвалебных отзывов победило, я решила взяться за произведение. Чтоб уж до конца погрузиться в атмосферу – читала в поезде. Думаю, надо было использовать другой способ погружения – алкогольный, сдается, все пошло бы легче, но подобный эксперимент ставить мне не хотелось, решила, что поезда вполне хватит. Спойлер – не хватило. Проникнуться я не смогла. И понять книгу мне тоже не удалось. Вероятно, что нужно было сесть и подумать над всем, что происходило в книге, хорошенько так поразмыслить, поискать смыслы, глубину, а мне не хватило знаний и опыта, желания и терпения, чтоб за что-то зацепиться и с наслаждением пофилософствовать. Надо уже для себя окончательно решить, что я не принадлежу к той литературной элите, которая любит такое, видит в этом нечто загадочное, великолепное, философию и различные отсылки. Я вижу алкогольный трип. «Москва-Петушки» напомнило мне произведения битников, хотя я могу ошибаться, знакомство с ними у меня мало того, что шапочное, так еще и не очень то уж удачное. Не понимаю я подобные творения. Не доросла? Вероятно. Не уверена, что хочу.

Не слишком проникшись поэмой в прозе “Москва-Петушки”, я решила попытать счастье с пьесой Венедикта Ерофеева. Сказать, что мне понравилось — ничего не сказать. Одно название чего стоит — “Вальпургиева ночь, или Шаги командора”. Тут и Майринк, и Пушкин в одном. Такое соседство точно не сможет разочаровать. Так и получилось.

Главный герой попадает в психоневрологическую лечебницу (хм, ещё отсылка — “Пролетая над гнездом кукушки” Кена Кизи (1962)). Его определяют в палату №3 (приветствуем отсылку к Антону Павловичу и его “Палате №6”). Персонал грубый, методы лечения жестоки и сомнительны. Обитатели палаты не слишком-то ладят друг с другом.

Но главный герой — Лев Гуревич — берётся всё исправить и “разобщённых – сблизить”. Но не так просто объединить, по сути, и не больных вовсе. Если бы эти товарищи хотели “маршировать в общем строю”, то, возможно, и не оказались бы в психушке. А строили бы коммунизм “на свободе”. А вот и сатира, коей много на страницах пятиактной пьесы. Тут и карательная медицина, и диссиденты, с которыми боролись, запирая их в психушках. Ведь только сумасшедшему может не нравиться строить коммунизм. И антисемитизм, и ещё много признаков ушедшей эпохи.

Впереди ночь. Вальпургиева ночь. Ночь шабаша, когда беснуется нечистая сила. А следом за ней — Первомай, праздник весны и труда. И можно подумать, что шабаш устраивает Гуревич, принеся из сестринской спирт. Тоталитарный шабаш творится преимущественно за стенами лечебницы и в кабинетах главврачей, медсестёр и прочих верноподданных. И пусть в пьесе время для шабаша — одна ночь, но читателю быстро становится понятно, что речь в произведении не о конкретной больнице, не о конкретной ночи. Ерофеев провёл параллель со страной, с режимом, который не брезгует ни какими методами, убирая неугодных, сводя людей с ума, затыкая рты, превращая жизнь человека в жалкое подобие. И Гуревич решает, что лучше один день прожить человеком, чем позволить долгие годы обращаться с собой как со скотом. И обязательно раздадутся шаги командора. Даже если главный герой их уже не услышит.

Я обычно не пишу "рецензии" (именно так, в кавычках) - не из-за боязни показаться самонадеянным неучем или из-за убогого стиля, а просто потому что не думаю, что кому-то это нужно - в том числе и мне.
К чему я это.

Если кому-то вдруг взбредёт в голову (чего ни бывает) побывать на этой странице и дочитать до этой строчки - господа, услышьте меня! - прочитайте "Москва - Петушки", даром что не читал её только ленивый.

Дальше - вовсе не понятно, для кого. Видимо, для себя.

Есть такие (назовём их условно "мученические") книги, читая которые я не могу не перенести себя внутрь текста. Такие книги у каждого, конечно, свои: кто-то вот с Миллером по Парижу шатается, а кому-то уже совсем хорошо с Нуном.

А Ерофеев берёт понятно чем: пропитанный алкоголем кухонно-философский текст с умильной стилистикой, прожитый ласковый скепсис, etc., etc..

Пока не поздно, делаю вывод: я таки боюсь показаться невеждой с убогим стилем. Завязываю с "рецензиями".

На первый взгляд, показана русская действительность сквозь призму восприятия алкоголика. Но не всё так просто. Главный герой, Веничка, alter ego автора, едет в электричке с московского вокзала в провинцию, в некие Петушки, которые воспринимаются им подобием рая на земле. «Петушки– это место, где не умолкают птицы ни днем, ни ночью, где ни зимой, ни летом не отцветает жасмин. Первородный грех – может, он и был – там никого не тяготит». Там ждёт любимая, там маленький сын, которому везутся в подарок немудрёные дешёвые конфетки.

И всё бы прекрасно и достойно, вот только каждые несколько километров вспрыскиваются героем напитками разной степени крепости, предусмотрительно взятыми в дорогу. И это накладывает отпечаток на оценку действительности. Понятно, что Ерофеев использует этот сюжетный ход как прием, позволяющий ему критиковать и сатирически освещать многие заслуживающие того явления отечественной действительности эпохи застоя, прежде всего жёсткую идеологизированность социума той поры. Как говорила моя бабушка, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Кстати, самое прикольное то, что впервые в нашей стране это произведение увидело свет в перестроечном 1988 году на страницах журнала «Трезвость и культура»!

На протяжении всего пути Веничка ведет напряженный внутренний монолог, порой обретающий черты диалога. Казалось бы, что может быть привлекательного в откровениях алкаша? Сначала я читала вот это всё с изрядной долей раздражения, но финал... Он просто потрясает неожиданной и парадоксальной аналогией с известным библейским сюжетом (не хочу спойлерить, дабы не испортить кому-нибудь возможность подлинного катарсиса). И на Веничку уже начинаешь смотреть совсем по-другому. Это не просто люмпен, склонный к тунеядству. Это человек трагической судьбы, интеллигент, отчаянно стремящийся к внутренней свободе, но, к сожалению, не нашедший для себя иного способа сопротивления идеологии современной ему поры, кроме алкоголя. Он интеллектуально развит, тянется к высокому, тяготится пошлостью окружающих и отсутствием у них духовных координат, часто размышляет о душе, но раз за разом застревает в вязком субстрате окружающей жизни. Он мучительно страдает от одиночества и с болью воспринимает себя человеком, оставленным Богом: «Для чего же все-таки, Господь, Ты меня оставил?». И потому Петушки столь вожделенны для героя, ибо это своего рода символ возвращения его заблудшей души в спасительный Эдем. Ерофееву, на мой взгляд, удалось выйти на экзистенциальный уровень, а это уже интересно.

«Господь, вот ты видишь, чем я обладаю. Но разве это мне нужно? Разве по этому тоскует моя душа? Вот что дали мне люди взамен того, по чему тоскует душа! А если б они мне дали того, разве нуждался бы я в этом?» (выделено автором).

Почему это поэма? А всё просто: Ерофеев следует за Гоголем как автором «Мёртвых душ». Кроме того, писатель использует сюжетный стержень, известный и фольклору, и литературам всех времен и народов, –это дорога, путешествие героя. Небольшие главки носят наименования станций – привет, радищевское «Путешествие из Петербурга в Москву». Вообще книга отличается небывалой интертекстуальной плотностью: здесь огромное количество иронически переосмысленных цитат, пародийных отсылок к разным текстам, начиная с Библии и произведений русских классиков и заканчивая лозунгами и демагогической риторикой газетных статей советской эпохи. Автор как-то так неожиданно сопрягает высокое и низкое, что добивается удивительного эффекта.

Знакомство с этим культовым пратекстом русского постмодернизма было любопытным, хоть и буквально выволакивающим из зоны комфорта. Планирую когда-нибудь перечитать, но уже с комментариями Эдуарда Власова.

О! Узнаю! Узнаю! Это опять они!
«Ангелы господни! Это вы опять?»
— Ну, конечно, мы, — и опять так ласково!..
«А знаете что, ангелы?» — спросил я, тоже тихо-тихо.
— Что? — ответили ангелы.
«Тяжело мне…»
— Да мы знаем, что тяжело, — пропели ангелы. — а ты походи, походи, легче будет. А через полчаса магазин откроется: водка там с девяти, правда, а красненького сразу дадут…
«Красненького?»
— Красненького, — нараспев повторили ангелы господни.
«Холодненького?»
— Холодненького, конечно…
О, как я стал взволнован!..

Непьющим -- не читать ни в коем случае! Пьющим -- читать. Много пьющим -- обязательна к прочтению!

Противоречивая книга. Можно обвинять в безыдейности, точнее, в порочности идеи: вся книга построена на одном -- алкоголь. И главный герой -- не герой вовсе, а спившийся представитель уличной интеллигенции, и идеал его -- не менее пьющая развратная женщина из провинции, да и вообще, все герои книги -- и спутники Венечки в поезде, и герои воспоминаний, и снов-галлюцинаций -- все это люди вздорные, пьющие....
Но, чёрт побери, как же здорово написано! Явный пост-модерн, при всей незамысловатости сюжета -- герой едет из Москвы в Петушки на электричке, в дороге пьет, общается, пьёт, спит и опять пьет -- текст построен очень нестандартно: это подборка цитат и псевдоцитат, сюжетов и идей из Библии, мировой классики, марксистской теории, мифологии (один сфинкс чего стоит!), фольклора, заново переосмысленных автором. Вообще, манера повествования -- нечто вроде диалога, который ведёт Ерофеев-автор с Ерофеевым-героем. Грань между реальностью и алкогольным бредом по ходу действия (а так же по ходу движения поезда и по ходу опьянения) стирается начисто.... К концу поэмы вообще не понятно, приехал ли герой, туда ли он приехал, и выезжал ли вообще... Явно только одно это не_герой нашего времени, ненашедший себя в жизни, слишком малодушный, чтобы поломать систему и слишком умный, чтобы жить, как все...

О, если бы весь мир, если бы каждый в мире был бы, как я сейчас, тих и боязлив, и был бы так же ни в чем не уверен: ни в себе, ни в серьезности своего места под небом — как хорошо бы! Никаких энтузиастов, никаких подвигов, никакой одержимости! Всеобщее малодушие. Я согласился бы жить на земле целую вечность, если бы прежде мне показали уголок, где не всегда есть место подвигу

Главный герой книги отправляется в поездку на поезде Москва-Петушки. Он с утра страдает похмельем. Попытка спокойно похмелиться не дала результата. Но в пути он многое сделает, чтобы исправить положение.

Эта книга, настоящая ода алкоголю. Здесь будет очень много жизненных историй из жизни людей и философских рассуждений. Часть будут весёлые, часть даже с житейским смыслом. Но все они довольно интересные.

Наш главный герой едет не просто так, а по делу, но разве цель его в Петушках или в чём-то другом? Например, чтобы употребить побольше крепких и не очень крепких алкогольных напитков. Чем дальше он едет, тем призрачнее надежда добраться до места, а истории и разговоры всё интереснее.

В книге есть мат, и его тут довольно много. Об этом автор предупреждает в самом начале книги. Поэтому если вы против этого, даже несмотря на явную юмористическую составляющую, то следует воздержаться от книги.

Я слушал книгу в аудиоформате. Её отлично озвучил Вениамин Смехов. Его голос очень здорово дополняет атмосферу книгу и читать становится значительно веселее.

Это же какой-то словесный сюрреализм. Гениальная нелогичность и стилистически идеально выдержанный абсурд всего происходящего заставляют жить внутри героя, внутри ситуации, представлять маленького облизывающегося Дмитрича, который одну ногу как-бы подал автору, а другую большому Дмитричу, и пить вместе с героем коктейль "поцелуй тети Клавы" или "слезу комсомолки" со лаком для ногтей в основе, при этом проезжая остановки поезда "серп и молот" и "орехово зуево" и платя штраф кондуктору в полтора раза дешевле в гаммах с пересчетом на чистый спирт.

А если уж вы слушаете аудиокнигу в прочтении самого автора, очевидно, кустарно смонтированную, прочитанную у кого-то на кухне, за бокальчиком красного крепленого, и к вашим ощущениям примешивается неумолкающий смех на заднем плане и совершенно гениальная и очень подходящая повествованию книги интонация автора, то, поздравляю, ура, вы на вершине этого произведения.

С уважением,
Только что возвратившись из вышеописанного уголка вселенной,
С радостью туда вернувшаяся при первой же возможности,
Искренне расширившаяся душой,
Я.

Вы когда-нибудь засыпали в пригородной электричке? Да, в той самой, что тянется из столицы в какой-нибудь маленький городок. В нем, может, и нет ничего такого, в этом городке. Для других, может, и нет, но только не для вас. Вы-то знаете, что там птицы не смолкают круглый год и жасмин не отцветает. И встречает, быть может, вас Царица ваша, от которой в глазах яснее становится. А, может, маленький ангел спешит похвастаться перед вами крошкой новой выученной им буквы, что выковырял он из необъятного мякиша знаний. Или, скажем, горит светлячком в окне дома свет. Уже все вокруг думают, ну что за чудак такой, и охота же ему по ночам гореть, спать бы лучше шел - и то толку бы больше было. Думают все, думают, а ему - хоть бы что. Знай себе, горит. Горит и ждет. Ждет и горит. И горит, и ждет.
Так вот, вы когда-нибудь засыпали в пригородной электричке? Желательно зимой или поздней осенью, когда за окном тьма черная-пречерная, непроглядная, и дождь хлещет стеной или мечутся белые хлопья. А в вагоне людей полно, и свет горит ярко, и тепло-тепло. Так тепло, что глаза сами собой закрываются и проваливаешься ты на самое дно тьмы непроглядной, совсем такой, как за окном. А когда проснешься вдруг - смотришь на яркий свет, на людей вокруг и такая тебя охватывает дрожь, что и не описать ее. И кажется вдруг, что совсем это не тот вагон, в котором ты уснул, и люди не те, и поезд не тот. А куда он, вообще, едет, это поезд? И почему же за окном такая тьма? И что это за станция? И где мы, вообще, едем? И, главное, куда? Куда мы все едем? Куда??
И ладно бы только в поезде. Но ведь и с жизнью происходит то же самое.

А чем, в сущности, жизнь отличается от того же поезда, а?

Разве жизнь отличается чем-то от поезда? Наверное, первый вопрос, возникший в голове моей после того, как я дочитала "Москва-Петушки", отдышалась и отдумалась. О, смятение нерасторопности! О, колкость жгучего стыда! О, что же так долго я внимала советам прочитать сие чудесное творение, всё откладывая радость прочтения на потом, заменяя упоительное "читаю" безвкусным суррогатом "собираюсь прочитать"! Но что говорить об этом, когда все страницы вычитаны, выпиты, впитаны в себя, а душу переполняет нетерпеливо клокочущее желание поделиться впечатлениями, предложить разделить со мной эту трапезу вкушения пищи для совокупности серых извилин, что прячутся в недрах черепной коробки.
Итак, есть у меня теория, что каждая книга поджидает своего времени. Ведь как было, например, с книгой Венички, раз уж мы о ней говорим? Ведь уже давно она периодически оживает в речи знакомых и друзей, во фразе "Ты не читала "Москва-Петушки"? Почитай обязательно!" И что с того? Я, до недавнего времени, всё собиралась ее прочитать, и всё вскакивали перед ней в очередь на прочтение другие книги. А тут вдруг такая тоска на меня накатила - не описать. За какую книгу не возьмусь - всё не мило, всё не то, не по душе. Вот тут-то Веничкина книга и впрыгнула мне в руки. Сама, можно сказать, впрыгнула. Как озарение, явилась вдруг мысль: "Должна я сейчас эту книгу прочитать". И даже не "надо бы", нет. Именно "должна".
И немедленно принялась читать.
И читала, и смеялась, и вздыхала, и слогом очаровывалась. И брови вскидывала удивленно - "откуда тебе, Веничка, душа человеческая так известна? И то, что в глубине ее прячется, на дне схоронено - и страхи её еженощные, и горести ежедневные, и радости укромные?". И кружились вокруг хороводом нестройным аллюзии, и голову кружили, и лоб заставляли морщиться - "так, ну это я, предположим, знаю, но вот это, это же откуда? Такое знакомое! Ах, как вспомнить? Как же вспомнить?!" И тянулись, тянулись упрямые ростки знаний, в надежде пробиться к самой сути. А суть - ох эта суть! Ну и коварна же она! Всю дорогу так и порхает рядом, так и смеется. А попробуй только ухватить её - раз! - и вылетит в окно. А потом как залетит обратно, как поцелует тебя, что аж смутишься весь, и снова вылетит. А потом снова залетит - и так толкнет, что кубарем с ног валишься. И снова вылетит. И всё смеется, всю дорогу смеется. И смех её этот меняется от мягко-ласкового до разочарованно-горького и поди пойми его.
Так и едешь всю дорогу с этим смехом, и с этой сутью, и вздыхаешь вместе с Веничкой, и киваешь, и захлопываешь книгу, чтобы после особенно жгучих, точных слов, выбежать куда-то в тамбур и метаться там от двери к двери, и воздевать руки к небу, не переставая восклицать "О, откуда ты знаешь! Откуда ты всё это знаешь? Откуда известно тебе, что именно это, да именно вот это чувство, вот это ощущение так любит грохотать на дне души, не найдя выхода?"
Вот так и едешь, и читаешь, и мечешься, и восклицаешь, и снова читаешь, и снова мечешься...

А что до алкоголя, так не было там никакого алкоголя. Да нет, был, конечно, но только не в этом - о, прошу вас! - только не в этом грубом и пошлом прямом смысле. Среди этого изящного хоровода аллюзий, среди напевов слога, он - только лишь декорация, бутафория, пьянящая метафора. Его можно заменить чем угодно, но на сути, на сути эти изменения никак не отразятся. Её личико не исказит ни гримаса, ни даже гримаска. Её силуэт, её профиль останется таким же узнаваемым, таинственным, близким, перманентно ускользающим.
Да, я вижу, я уже вижу как вы хмуритесь и возмущённо перешептываетесь: "Да что она себе возомнила! Ишь, разговорилась тут!" Позвольте, но ведь я вовсе не претендую на беспрекословную истину. Я вообще ни на какую истину не претендую. Я просто делюсь тем, что вызревало внутри всю дорогу, всё путешествие с Веничкой и его книгой. Вызревало, и вот, наконец, вызрело, и нет сил удержать это в безмолвии. Ну, например, взять бы даже вот этот пассаж:

О, сколько же душ обладает сокровищем, несомненно, более ценным, чем розовое крепкое за рупь тридцать семь и всё к нему прилагающееся, и, тем не менее, взывает к Нему именно с таким возгласом! И сколько же душ вздыхает с облегчением и восторгом, найдя то, что с рациональной точки зрения ничуть не нужно, но так желанно.
И нет, не говорите, что никогда не встречали тех двоих (хотя, возможно, их даже было больше), что

в то время как ты страдаешь

И, опять же, пьют алкоголь, но не алкоголь в прямом его смысле. Пьют ситуацию, пьют эмоцию, пьют жизнь, в конце концов. Расположились в ней, как хозяева, пока ты мечешься там где-то в тамбуре, заламывая руки и хватая себя за горло. Хорошенькое дело, знаете ли, ты тут прогоняешь застрявший в горле комок страхов и сомнений, а они сидят себе и крякают своё транс-цен-ден-тально.
А чего стоит теория о равновесии в природе! Не передать восторг мой при её виде, ведь не первый год уже свято верую я в то, что

И сколько раз уж было проверено, что если природа подгуляла где-то хорошенько и, будучи навеселе, осыпала нас благами всяческими, то, протрезвев и очухавшись, обязательно отберёт что-нибудь взамен. Просто, чтобы соблюсти равновесие, чтобы был порядок и ничто не перевешивало, чтобы в сумме был ноль. Но есть в этом и обратная сторона - если уж не в духе природа, мечет молнии и громом гремит, не стоит до самого конца отчаиваться, потому что всё равно загуляет она в итоге, и подобреет, и ласку и милость великую проявит. Чтобы снова ничего не перевешивало.
Иными словами

О нет, слишком длинная получается рецензия (да и рецензия ли это? скорее так, некая часть мыслей, вызревших при прочтении)! Надо всё же заканчивать, хотя и тяжело это, хотя и хочется перебирать, разбирать книгу эту по косточкам, по словечку.
Да, так а что же с жизнью-поездом? Да всё, собственно говоря, ясно. Колыхаемся мы, каждый в своём вагоне, направляясь каждый в свои Петушки, в ту землю, где не отцветает жасмин и где Он часто ночевал при свете костра и теперь во многих тамошних душах заметны следы Его ночлега. Колыхаемся, встречая разных попутчиков на своём пути, странных и не очень, реальных и не совсем. Колыхаемся, не всегда понимая, где мы едем и как, и, может, мы вообще уже повернули в обратную сторону или летим под откос. Но всё же - колыхаемся. Колыхаемся и пьём, и напиваемся. Напиваемся этой жизнью, радостями её и горестями, Напиваемся, косеем и опьяняемся беспечностью надежд и мечтаний. А потом трезвеем вдруг, смотрим на то, что вокруг творится, и... Снова напиваемся. А потому что как же прикажете быть, ежели не напиваться этой жизнью. Как же прикажете существовать в тягучем и муторном похмелье существования.
А что до тех четверых с шилом - так они поджидают. Поджидают каждую душу, направляющуюся в своём вагоне в свои Петушки. Поджидают, чтобы в назначенное, но никому, кроме их самих, не известное время появиться из темноты, чтобы на все "Почему? Зачем? Отчего я?" ответить категорично и грубо "Никуда ты больше не поедешь!". А там уж плачь не плачь, дрожи не дрожи, проси не проси, беги не беги - исход всего известен и неизменен.
И каждая душа, направляющаяся в своём вагоне в свои Петушки, об этом знает. Знает, но до поры до времени старается не думать. Ведь у неё есть цель, светлая, манящая цель, что заставляет мечтательно устремляться вперёд и, тем не менее, время от времени вглядываться в тьму за окном, восклицая "Куда? И все мы едем — куда??.."

Последний раз читал в 2002 году и воспринималась книга совсем по-другому.

Не понравилось абсолютно, какое-то уродливое гипертрофированное описание советского быта советского человека. Даже и не знаю, кого это тронет, наверное, поклонников Сталина. Зато теперь я понял, откуда вот эта надоевшая цитата "и немедленно выпил", употребляемая всегда ни к месту, собственно, зачем ее употреблять и можно ли к месту - не знаю, сомнительно.

Кстати, о гипертрофированности. У меня есть такой бзик - реалистичность. И в кино и в книгах. То есть когда люди ведут себя так, как точно в жизни не бывает, меня это расстраивает и огорчает. И восемь лет назад мне казались чудовищными описываемые количества выпитого. Живые так пить не могут.

А сейчас ничего необычного я в этом не нашел, я конечно сам не пытался, но людей такого уровня знаю. Так что я расширил горизонты, это отрадно.

В общем, если пьете делайте это красиво, не в советском же союзе живете.