Сёгун. В 3 книгах. Книга 3

Первые страницы романа нагоняли на меня скукоту. Можно сказать, я через силу заставляла читать себя дальше. Но с каждой прочитанной страницей я уже не могла остановиться! Книга мне очень понравилась, хотя я этого не ожидала.

Я вместе с Джоном Блэксорном узнавала культуру, обычаи, мировоззрение людей в средневековой Японии. Я полюбила эту страну! Меня никак не напрягало, что описывается много военных тактик, это даже, наоборот, нравилось. Я пыталась предугадать, что на самом деле задумано в той или иной ситуации.

• Ужасно, правда, не доверять никому?
• О нет... Это только одно из самых важных жизненных правил - ни больше, ни меньше.

  Джеймс Клавелл так отлично прописал характеры людей в книге. Я восхищалась японцами, их волей, дисциплиной, храбростью, что главное у них - это долг и честь. Еще их гибкий ум меня просто поражал, как они все продумывали свои ходы наперед. Конечно, я тоже, в каких то моментах, как и Блэксорн, не понимала японцев, но это не мешало их полюбить и уважать.

Больше всего мне понравилось, как англичанин Блэксорн превратился в самурая Анджина-сана по духу и характеру. Его переживания по этому поводу, его смена привычек. Его перемена была видна в течение книги..

Книга меня погрузила в свой мир! Я рада, что мне она попалась в руки!

9/10

Тексты существуют, конечно же, независимо от людей. Они разговаривают и спорят... Что сказала бы сегодня Cэй-Cёнагон, прочитав книгу “Сёгун” Клавелла

То, что меня удивляет
Забавно читать записки варвара о твоей любимой стране. Где взять варвару правильные учтивые слова, как найти ему красивые строки, если он не обучен видеть, как мы. Говорят, все люди стран заходящего солнца мыслят иначе, словами и логическими конструкциями, мы же мыслим образами и с рождения приучены искать красоту мира, созерцать мимолетное, в котором застыла вечность.
Почитай нихонских авторов: молчание говорит больше, чем многие слова. Штрих, намек, улыбка, жест скажут больше, чем подробное объяснение, дотошно переданные диалоги. Клавелл говорит о нас, но говорит не нашим языком. Так кого же он в конце концов рисует?.. Японцы 11-го века из “Записок у изголовья” кажутся более близкими веку 21-му, чем японцы Клавелла.
Варвары
Грязные, инфантильные, глупые, подлые, грубые и невоспитанные, но что можно ожидать от чужеземцев. И еще раз грязные.
Нихонцы
Чистые, воспитанные, цивилизованные, непонятные, жестокие. И еще раз чистые и воспитанные.
То, что вызывает интерес
Всегда интересно читать о разности культур. Вся книга – контрасты и недопонимания, это довольно занимательно. Противоположность мировоззрения, мышления, целей, мотиваций. И хотя язык исключительно “европеизирован” (американский диалект не противопоставляется европейскому), слишком логичен, словоцентричен, а не образоцентричен, настроен на проговаривание, а не домысливание или рисование образов, он также рознится в начале книги и в конце: больше чужеземской грубости -- больше японской утонченности (в том числе натуралистической грубости европейцов противостоит богатый язык эротических эвфемизмов Востока: “золотая щель”, “нефритовое копьё”, “облака и дожди”).
Мотивации
Мотивации варвара Анджин-сана: выжить, деньги, нет – опять выжить, а денег все же хочется, я выживу, если стану японцем, блин, какие чистенькие, хочу Марико, нет – всё же корабль.
Мотивации Торанаги: власть, честь, интриги, всех перемудрю, гордость, нет – всё же власть.
Мотивации Марико: гордость, красота мгновения, интересы церкви, интересы Торанаги, Анджин-сан, да дайте же наконец спокойно совершить сеппуку.
Мотивации почти всех женщин книги и большинства мужчин: да дайте же наконец спокойно совершить сеппуку.
То, что слишком
Слишком много грязи в Европе. Слишком чисто в Японии. А я ведь помню в 11 веке: “Блохи – препротивные существа. Скачут под платьем так, что, кажется, оно ходит ходуном”.
Слишком много внимания “высокой сексуальной культуре” японцев. Если бы это было так естественно, про это как раз не говорили бы столько.
Слишком много сеппуку. Слишком много надрыва вообще.
То, что плохо
Язык. Язык. Язык.
Из сердцевины пиона
Медленно выползает пчела...
О, с какой неохотой! –
Написал Басё.
“Летали на кормежку пчелы”, – написал или Клавелл, или его переводчик.
Куртизанки, обращение “сэр” между самураев, стилистические ужасы. Чего стоит предложение: “Мы мирные купцы, если не считать наших врагов”. Или: “Самурай исчез молча, как таракан”. А ведь контекст совсем не иронический. Да, и все-таки надо определиться 1) переводчику, 2) редактору, 3) корректору -- так склонять или не склонять Торанагу, не проходной персонаж.
И все-таки книга...
И все-таки книга занимательна. Столько интриг, жизнь висит на волоске... ах, да! мы же, японцы, нам бы только сеппуку...
Эта книга много расскажет о японской культуре тем... кто мало знает о Японии, в острый сюжет неплохо вписаны объяснения многих традиций и экзотизмов, можно сказать стереотипов (ниндзя, чайная церемония, сеппуку... опять сэппуку?!).
Спустился вечерний сумрак…
Спустился вечерний сумрак, и я уже ничего не различаю. К тому же кисть моя вконец износилась.
Клавелл, этот варвар з глазами голубыми, как у госпожи сиамской кошки, которая при дворе заслужила шапку чиновника пятого ранга, конечно, написал бы лучше, если бы госпожа наша императрица подарила ему тетради из хорошей рисовой бумаги (как мне когда-то). Все же мужчине следует писать стихи, и лучше, чтобы из трех, в крайнем случае, пяти строчек. “Простолюдины любят прибавлять к словам лишние слоги. Немногословие прекрасно”.

І тое самае па-беларуску...

Тэксты існуць, вядома ж, незалежна ад людзей. Яны размаўляюць і спрачаюцца... Што сказала б сёння Сэй-Сёнагон, прачытаўшы кнігу “Сёгун” Клавэла.

Тое, што мяне здзіўляе
Забаўна чытаць нататкі барбара пра тваю любімую краіну. Дзе ўзяць барбару слушныя ветлыя словы, як знайсці яму прыгожыя радкі, калі ён не навучаны бачыць, як мы. Кажуць, усе людзі краёў заходнага сонца думаюць інакш, словамі і лагічнымі канструкцыямі, мы ж думаем вобразамі і ад нараджэння прывучаныя шукаць прыгажосць свету, сузіраць мімалётнае, у якім застыла вечнасць.
Пачытай ніхонскіх аўтараў: маўчанне кажа больш, чым многія словы. Штрых, намёк, усмешка, жэст скажуць больш, чым падрабязнае тлумачэнне, датошна перададзеныя дыялогі. Клавэл апавядае пра нас, але не нашай мовай. Дык каго ж ён урэшце малюе?.. Японцы 11 стагоддзя з “Нататак ля ўзгалоўя” падаюцца больш блізкімі стагоддзю 21-му, чым японцы Клавэла.
Барбары
Брудныя, інфантыльныя, дурныя, подлыя, грубыя і нявыхаваныя, але чаго можна чакаць ад чужаземцаў. І яшчэ раз брудныя.
Ніхонцы
Чыстыя, выхаваныя, цывілізаваныя, незразумелыя, жорсткія. І яшчэ раз чыстыя і выхаваныя.
Тое, што выклікае цікавасць
Заўсёды цікава чытаць пра рознасць культур. Уся кніга – кантрасты і неразуменне, гэта даволі займальна. Супрацьлегласць светапоглядаў, мыслення, мэтаў і матывацый. І хоць мова выключна “еўрапеізаваная” (амерыканскі дыялект не супрацьпастаўлены еўрапейскаму), занадта лагічная, словацэнтрычная, а не вобразацэнтрычная, настроеная на прамаўленне, а не дадумванне або маляванне вобразаў, яна таксама розніцца на пачатку кнігі і ў канцы: больш чужаземнай грубасці – больш японскай вытанчанасці (у тым ліку натуралістычнай грубасці еўрапейцаў супрацьпастаўленая багатая мова эратычных эўфемізмаў Усходу: “залатая шчыліна”, “нефрытавае жазло”, “аблокі і дажджы”).
Матывацыі
Матывацыі барбара Анджын-сана: выжыць, грошы, не – зноў выжыць, а грошай усё-ткі хочацца, я выжыву, калі стану японцам, блін, якія чысценькія, хачу Марыко, не – усё-ткі карабель.
Матывацыі Таранагі: улада, гонар, інтрыгі, усіх перамудру, пыха, не – усё-ткі ўлада.
Матывацыі Марыко: гонар, прыгажосць імгнення, інтарэсы царквы, інтарэсы Таранагі, Анджын-сан, ды дайце ж нарэшце спакойна здзейсніць сэпуку.
Матывацыі амаль усіх жанчын і большасці мужчын: ды дайце ж нарэшце спакойна здзейсніць сэпуку.
Тое, што занадта
Занадта шмат бруду ў Еўропе. Занадта чыста ў Японіі. А я помню ў 11-м стагоддзі: “Блохі – найбрыдчэйшыя істоты. Скачуць пад сукенкай так, што, здаецца, яна ходзіць ходырам”.
Занадта шмат увагі “высокай сэксуальнай культуры” японцаў. Калі б гэта было так натуральна, пра гэта якраз не гаварылі б столькі.
Занадта шмат сэпуку. Занадта шмат надрыву ўвогуле.
Тое, што дрэнна
Мова. Мова. Мова.
З сарцавіны півоні
Павольна выпаўзае пчала...
О, з якой неахвотай! –
Напісаў Басё.
“Ляталі на кармёжку пчолы”, – напісаў ці Клавэл, ці ягоны перакладнік.
Куртызанкі, зваротак “сэр” паміж самураямі, стылістычныя жахі. Чаго варты сказ: “Мы мірныя купцы, калі не лічыць нашых ворагаў”. Або: “Самурай знік моўчкі, як таракан”. А кантэкст зусім не іранічны. Ну, і ўсё-ткі трэба вызначыцца 1) перакладніку, 2) рэдактару, 3) карэктару – дык скланяць ці не скланяць Таранагу, не прахадны персанаж.
І ўсё-ткі кніга...
І ўсё-ткі кніга займальная. Столькі інтрыг, жыццё вісіць на валасінцы... ах, мы ж японцы, нам бы толькі сэпуку...
Гэтая кніга багата апавядзе пра японскую культуру тым... хто мала ведае пра Японію, у востры сюжэт няблага ўпісаны тлумачэнні многіх традыцый і экзатызмаў, можна сказаць стрэатыпаў (ніндзя, чайная цырымонія, сэпуку... ізноў сэпуку?!).
Апусцілася сутонне...
Апусцілася сутонне, і я ўжо нічога не адрозніваю. Да таго ж і пэндзаль мой дарэшты знасіўся.
Клавэл, гэты барбар з вачыма блакітнымі, як у спадарыні сіямскай коткі, якая пры двары заслужыла шапку чыноўніка пятага рангу, вядома, напісаў бы лепш, калі б спадарыня наша імператрыца падарыла б яму сшыткі з добрай рысавай паперы (як мне калісьці). Усё-ткі мужчыну належыць пісаць вершы, і найлепей з трох, у крайнім выпадку пяці радкоў. “Просталюдзіны любяць дадаваць да словаў лішнія склады. Нешматслоўе цудоўнае”.

У меня предвзятое отношение к объемным книгам. Всегда кажется, что чем больше страниц, тем дольше автор будет раскачиваться, прежде чем начнется что-то интересное. Но тут же с первых страниц попадаешь в бурю – как настоящую на море, так и бурю событий в книге. И последняя ни минуты не дает расслабиться и отвлечься – постоянные угрозы жизни, кораблю, друзьям, любовь, интриги – и книга прочитывается на одном дыхании.

Главный герой романа – кормчий Блэксорн, которого вместе с дюжиной людей из команды, оставшихся в живых после изнурительного плавания буря, наконец, прибивает к долгожданному берегу японских островов. И тут же начинаются проблемы – и из-за необычной и непривычной для японцев внешности, и благодаря усилиям португальского священника, который сразу пытается настроить население деревушки против них.

Надо помнить, что в конце 16-го века Япония была скорее легендой, сказочной страной, о которой европейцам ничего толком не было известно, кроме того, где она приблизительно находится и что она богата. Ведь только небольшое количество португальцев знали о ней, послав туда своих священников для насаждения христианства в надежде рано или поздно завоевать ее и сделать своей колонией. Поэтому неожиданное появление корабля с англичанами и голландцами, с которыми они находились в состоянии войны и соревновались в захвате территорий, грозило срывом всех их планов.

На самом деле, сложно представить, как можно было убедить японцев принять христианство, когда сам их стиль жизни, их верования, самурайский кодекс категорически расходятся с основными его догмами. И, даже считая себя христианами, они в первую очередь остаются японцами, ставя свои традиции выше новопринятной религии. Что, на самом деле, не удивительно, судя по отношению к священникам: они в первую очередь торговцы и переводчики. И это основная причина, почему их там терпят. Но это я о наболевшем))

Иноземный корабль, который намного современней и лучше японских, да к тому же и тяжело вооруженный, слишком большая приманка для дайме, который решил бороться за власть. Поэтому невольно Блэксорн со своим знанием и о кораблях, и о внешнем мире оказывается втянутым в политические игры. Читателю приходится вместе с ним изучать японский язык, продираться через их, на первый взгляд, дикие традиции, пытаясь понять этот непонятный и жестокий народ. Но по мере того, как этот Анджин-сан, как его теперь называют, узнает их ближе, сравнивая со своими людьми и условиями жизни в современной ему Европе, он начинает ценить и уважать японцев.

Если сравнивать вместе с главным героем европейцев и японцев, больше симпатии вызывают именно последние, даже несмотря на их жестокость, постоянные порывы совершить сеппуку и прочие странные вещи. В первую очередь из-за гигиены. Особенно видно контраст, когда Блэксорн вспоминает свою жену – вшивую, вонючую, годами не мывшуюся, дом, покрытый слоем грязи, грубую и пьяную команду на корабле. И в противовес им - японцы, которые практически каждый день ходят в баню, всегда чистенькие, вежливые и умеренные в еде. Поэтому и не удивительно, что спустя некоторое время Анджин-сан становится одним из них, часто задавая себе вопрос, действительно ли он хочет возвращаться домой.

На удивление, самым интересным персонажем в книге для меня оказался Торанага – дайме, который взял под свою защиту кормчего. Он насколько хитер и непредсказуем, что я обманывал меня до самого конца книги, играя на чувствах окружающих его людей и используя их для своих целей.

Но это все всего лишь небольшая часть романа, и о нем я могу говорить бесконечно долго. Но лучше не слушать меня, а взять, прочитать и открыть его для себя. Ведь, несмотря на объем, книга читается до обидного быстро и хочется, чтобы она продолжалась и продолжалась. И как же радостно знать, что впереди знакомство с остальными «кирпичами» Клавелла :)

Джеймс Клавелл, без сомнения, создал монументальный труд. После прочтения сотен страниц у меня осталось двоякое чувство: с одной стороны, я испытываю уважение к масштабу проделанной работы, с другой - острое разочарование от того, сколь мучительным и нудным оказалось это литературное творение.

Главный грех романа - его неподъемный, удушающий объем. Автор с поистине религиозным фанатизмом описывает каждую складку на кимоно, каждый глоток сакэ, каждый жест и поклон. Что вначале кажется погружением в атмосферу, к середине книги превращается в бесконечную череду однообразных ритуалов. Сотни страниц уходят на описание политических интриг, которые, по сути, крутятся вокруг одних и тех же предательств и союзов. Ощущение, что автор не доверяет интеллекту читателя и потому разжевывает каждую мелочь по три раза.

Сюжет движется со скоростью больного слизняка. История английского мореплавателя Блэкторна, попавшего в феодальную Японию, могла бы быть динамичной и захватывающей. Вместо этого она тонет в бесконечных разговорах, церемониях и внутренних монологах персонажей, которые постоянно решают одни и те же дилеммы. Воля к власти, долг, честь, любовь - все эти темы поданы настолько тяжеловесно и многословно, что начинаешь скучать по простым и ясным поступкам.

Персонажи, при всей их проработанности, часто кажутся не живыми людьми, а какими-то функциями. Сёгун Торанага - воплощение мудрости и хитроумия, но его прозрения и интриги предсказуемы и растянуты. Джон Блэкторн большую часть времени находится в состоянии культурного шока и пассивно наблюдает за происходящим. Динамика его отношений с прекрасной Марико топчется на месте, затянутая шлейфом условностей и невысказанных мыслей.

К тому моменту, когда финал, наконец, наступает, он не приносит чувства удовлетворения. Скорее, это облегчение от того, что долгое, изматывающее путешествие завершилось. Данное произведение можно назвать литературным аналогом чрезвычайно длинного и детализированного документального фильма, где режиссер забыл добавить драму и эмоции.

Если вы жаждете тотального погружения в эпоху самураев и вас не пугают гигантские, медлительные тексты, возможно, эта книга для вас. Если же вы цените динамику, сжатость и не терпите, когда автора частенько уносит не в ту степь, приготовьтесь к серьезной битве со сном. «Сёгун» - это хорошо проработанная, но невыносимо затянутая сага, которую можно смело назвать «гениальной скукотой».

Итак, прочитал я это замечательное произведение и столкнулся, уже не в первый раз, с тем фактом, что не могу написать толком отзыв о чем-то, что понравилось на пять с плюсом. Не берусь за оценку исторической достоверности, но у главных героев есть исторические прототипы. Не смотря на то, что приключение, случившееся с английским капитаном голландского судна, Блэксорном, кажется нереальным, его прототип пережил, по крайней мере, ключевые моменты этого приключения. Действительно была такая история, когда голландское судно под управлением англичанина вошло в воды Японии, проскочив сквозь испанские кордоны, помогла непогода в океане. Действительно англичанин смог стать советником прототипа Торанаги и добился для голландцев эксклюзивных торговых отношений с Японией. Удивительно, но иногда автору достаточно только описать то, что и вправду было, такие случаются действительно удивительные истории.
Однако, тут еще вдобавок, как говорится, весьма кстати пришлись знания о Дальнем Востоке автора, его писательское мастерство и, собственная весьма удалая биография. Джеймс Клавелл сам такой человек, о котором можно написать отличную книгу или снять крутой фильм. Так что, никаких шансов на то, что эта книга в принципе кому-то не понравится просто нет)
Давайте посмотрим на одну из ключевых фишек книги, которая стопроцентно является плодом фантазии автора. Это переживания Блэксорна, энглишмэна, понимаешь, ин Джапан. Помните, Sting пел такую песню:

Так это англичанин в Нью-Йорке так колбасился. А что же с ним могло быть в совершенно-совершенно другой культуре? Джеймс Клавелл, по моему, с большим успехом смог отобразить этот культурный шок, который должны были испытать все участники событий. Его Блэксорн испытывает широчайшую гамму чувств. Голландцам, брошенным в темницу, и японцам, находящимся в своей стихии, естественно, было гораздо легче.
Ну, естественно, если уж речь зашла о широком спектре чувств, нашлось место и любви, любви между представителями, практически, двух разных миров. Можно сказать, что именно взаимная любовь к Марико и спасла Блэксорна от казалось бы неизбежного сумасшествия. Марико, женщина-самурай только одна и смогла уговорить его надеть такую причудливую одежу, как кимоно. Широкая душа Блэксорна смогла довольно быстро оценить почти рыцарские, местами кристально благородные, законы самураев. Единственное чего он так и не смог понять, по задумке автора, так это сопутствующую благородству абсолютно дикую жестокость, к врагу, к своему окружению, включая членов семьи, к самому себе. Все-таки, менталитет, понимаете ли, не тот. Но в целом кимоно ему пришлось настолько в пору, что о том, что где-то оно могло ему жать, говорить не приходится.
Книга написана абсолютно не скучно. Рекомендую к прочтению всем.

В мировой литературе существуют авторы, чьи имена служат своеобразным ключом, открывающим двери в совершенно иные эпохи и культуры, позволяя читателю глубоко прочувствовать их атмосферу. И Джеймс Клавелл, австралийско-американский писатель, сценарист и режиссер, несомненно, принадлежит к числу таких мастеров. Он снискал широкую известность благодаря своей монументальной «Азиатской саге» — циклу романов, в которых исследуются сложные и зачастую драматические взаимоотношения Востока и Запада. Стоит признать, я не могу быть до конца объективным в оценивании этого романа, потому как посмотрел сначала сериал, что и подстегнуло меня на чтение романа.

Роман «Сёгун», опубликованный в 1975 году, стал, вероятно, вершиной литературной карьеры писателя и наиболее узнаваемым произведением. Он представляет собой эпическое полотно, живописующее феодальную Японию рубежа XVI–XVII веков в переломный момент ее истории, связанный с прибытием первых европейцев, португальцев. Таким образом, тема романа выходит за рамки простого приключения, предлагая читателю глубокое погружение в чуждую реальность и анализируя столкновение кардинально различных мировоззрений.

Сюжет романа разворачивается в 1600 году, когда голландское торговое судно «Эразм», измотанное долгим и опасным плаванием, терпит крушение у берегов Японии, страны, в то время практически закрытой и полной загадок для европейцев. Английский лоцман Джон Блэкторн, один из выживших членов экипажа, попадает в плен к местным самураям. Его судьба висит на волоске, но вместо неминуемой казни, уготованной «варвару» и потенциальному пирату, его знания в области навигации, артиллерии и европейской геополитики привлекают внимание даймё Ёси Торанаги — одного из самых влиятельных феодалов страны. Блэкторн, получивший японское имя Андзин-сан (Господин Лоцман), против своей воли оказывается втянутым в сложнейшую политическую интригу. Он становится одновременно и ценным ресурсом, и разменной монетой в беспощадной борьбе Торанаги за верховную власть против его могущественных противников, возглавляемых даймё Исидо. Повествование сплетается из паутины придворных заговоров, запретной и трагической любовной линии между Андзином и знатной японкой леди Марико (служащей переводчицей у Торанаги), а также постепенного, зачастую мучительного процесса постижения Блэкторном совершенно чуждой ему японской культуры с ее суровыми, но незыблемыми понятиями о чести, долге и смерти. И тут, в начале романа, для меня это стало уже неким триггером, когда автор навязывал идею, насколько наши культуры различаются, используя чересчур огромное количество примеров. Конфликтная структура романа многоаспектна: это ожесточенная борьба за власть и титул сёгуна между феодальными кланами; это глубокое противостояние культур и менталитетов Запада и Востока, ярко представленное через опыт Блэкторна; и, наконец, это религиозное соперничество между уже укоренившимися в Японии католиками-иезуитами и протестантом Блэкторном, чье прибытие нарушает сложившийся баланс сил.

Сквозь завесу экзотического антуража и хитросплетений сюжета центральной идеей представляется исследование самой природы власти: механизмов её обретения и удержания, моральной цены, которую за неё приходится платить, и её воздействия на личность. Фигура даймё Торанаги является воплощением гениального стратега, мастера многоходовых комбинаций, для которого великая цель может оправдать почти любые средства. Через этот образ Клавелл выражает определенное восхищение перед силой интеллекта, способного предвидеть и управлять событиями в смертельно опасной игре. Однако не менее значимым является посыл, связанный с трудностями и возможностями межкультурного взаимодействия. Автор методично погружает читателя в мир, где европейские ценности и нормы поведения не просто неприменимы, но зачастую контрпродуктивны и даже опасны для жизни. «Сёгун» побуждает к размышлениям об относительности собственных культурных установок и о важности способности понимать — или, по крайней мере, стремиться понять — логику иной цивилизации, сколь бы чуждой и жестокой она ни казалась на первый взгляд. Путь Блэкторна — это иллюстрация процесса вынужденной адаптации и внутренней трансформации, пример того, как индивид ассимилируется (или сопротивляется ассимиляции) в абсолютно незнакомой среде: в критических ситуациях преимущество получает не только сильнейший физически, но и наиболее гибкий умом, способный учиться и корректировать свои взгляды.

Действие романа происходит в период политической нестабильности, последовавшей за смертью предыдущего верховного правителя (Тайко), когда страна оказалась на грани полномасштабной гражданской войны. Управляющий Совет регентов раздираем внутренними противоречиями, и каждый из его влиятельных членов тайно или явно стремится к захвату высшей власти. Титул сёгуна является тем главным призом, той вершиной власти, за которую разворачивается беспощадная борьба между Торанагой и его соперниками. Следовательно, название романа прямо указывает на центральный стержень политических интриг и военных конфликтов, описанных в книге. Это слово становится символом абсолютной власти, во имя которой совершаются подвиги и предательства, плетутся заговоры и ломаются человеческие судьбы. Весь нарратив, по существу, представляет собой сложный и многоэтапный путь к установлению нового сёгуната.

Атмосфера политической интриги передана с большим искусством: это мир иносказаний, двойных смыслов, учтивых, но непроницаемых улыбок, за которыми зачастую скрывается смертельная угроза. Дворцовые заговоры, изощренный шпионаж, вероломные предательства — все это формирует уровень саспенса, сопоставимый с лучшими образцами политического триллера. Одновременно автор тонко передает состояние культурного шока, переживаемого Блэкторном: его первоначальное непонимание, отвращение, страх, постепенно сменяющиеся сложным комплексом чувств, включающим и невольное уважение к этому странному, порой жестокому, но внутренне логичному и эстетически выверенному миру. Даже после прочтения книги, я все еще был в недоумении от того, насколько все японцы принимают роль пешек, которые становятся рабами чести (есть замечательная игра «Ghost of Tsushima», детально изучающая тему японской чести).

Подтекст произведения весьма глубок: он затрагивает темы фатализма и кармы, содержит критику религиозного догматизма и политических амбиций духовенства (особенно иезуитов), а также ставит вечные вопросы о цене прогресса и последствиях столкновения различных цивилизаций. Стоит также отметить, что Блэкторн не лишен современных взглядов на мир, поскольку, даже будучи протестантом, он не ведет себя согласно своей веры.

«Сёгун» Джеймса Клавелла — это не просто книга, но целостный опыт погружения в иную реальность. Это невероятно масштабное, многоплановое произведение, сочетающее в себе черты захватывающего авантюрного романа, тонкого политического детектива и глубокого исследования межкультурных взаимодействий. Его неоспоримые достоинства заключаются в поразительной детализации воссозданного мира, в ярких, психологически достоверных персонажах (особенно выделяются образы проницательного стратега Торанаги и исполненной внутреннего драматизма леди Марико) и в динамичном сюжете, который удерживает внимание читателя на протяжении всего внушительного объема. Это превосходный выбор для ценителей эпических исторических саг, для тех, кого привлекают сложные политические интриги и кто готов с головой окунуться в экзотическую, полную опасностей и скрытой красоты атмосферу «средневековой» Японии.

Не одно десятилетие Накамура огнем и мечом объединял Японию, создавая крепкое государство, способное выстоять и в природных катаклизмах, и против иноземных захватчиков. У него это получилось: даже Еси Торанага наконец-то признал его сузеренитет. Но человек не вечен: карма! - Накамура умер, оставив "править" малолетнего сына под опекой пяти регентов. Регенты как те животные из басни Крылова тянули каждый на свою сторону, нанимая ниндзя, ронинов,  продумывая хитрые комбинации для того, чтобы власть принадлежала ему и его потомкам по наследству.

Выброшенный на берег голландский корабль с несколькими моряками внезапно оказался решающим звеном в политической игре: Торанага поставил на протестантов и западные знания - и в целом не прогадал. Торанага не стал бы сегуном и легендарным основателем династии сегунов, если бы не был выдающимся человеком, способным увидеть, как растет камень, играть на политической арене как на сцене театра, спокойно проигрывать битвы, ожидая выигранного сражения. Возможно, и без участия англичанина ему удалось бы его предприятие, однако с европейцем, влюбленным в корабль больше, чем в женщину, все получилось куда более экзотичнее.

Эта книга дает очень хорошее представление о японском менталитете тех времен: от кодекса самураев до образа мыслей крестьянина. Интересно, что Блэкторн и его команда провели одинаковое количество времени в Японии, но кормчий довольно быстро принял японский образ жизни, "цивилизованный" по выражению самих японцев - с ежедневными ваннами, вниманием к деталям, способностью видеть красоту в обыденном, а его команда осталась глуха к чуждой культуре, оставаясь "варварами", не пытаясь вникнуть в суть жизни вокруг и пытаясь распространить те порядки, к которым они привыкли у себя в стране.

С опаской приступала я к этой книге, настораживал объём, время и место действия. Средневековая Япония не совсем находится в зоне моих интересов, а уж если честно-откровенно абсолютно от неё далека. Но мне понравилось!
Не знаю насколько автору можно доверять в плане историчности, базы у меня никакой нет, поэтому с этой точки зрения я книгу не рассматриваю. В этом плане я очень совпадаю с главным героем, впервые вступившем на эту землю, и знакомящимся с местными реалиями. И вот это мне наверно понравилось в книге больше всего: столкновение двух культур, вынужденная интеграция человека в чуждый ему мир; а если добавить к этому ещё политические интриги, приключения в море и на суше, ощущение близости смерти и чувство влюбленности, то получается, что книга вопрепеки моим опасениям оказалась очень захватывающей, и одной из лучших, прочитанных в этом году. Замечательная история с динамичным сюжетом.
И небольшая ложка дёгтя. Немного разочаровал конец. Очень много автор накрутил интриг, но как будто под финал уже подустал и просто вывалил на читателя — «это так было, а потом вот так стало». Скомканный получился конец на мой взгляд, по моим ощущениям прочитала половину отличной книги, а вторую половину автор запихнул в пару последних страниц романа.