Наш девятнадцатый век. В двух томах. Том 2

Сердце ходило.. проглотил как будто это захватывающий триллер. А это книга про жизнь. Видимую и невидимою, подлую и благородную, настоящую, непростую и непонятную. Наверное все важнейшие человеческие темы подняты.. и как! Как раскрыты вопросы веры и нравственности, зачем человек живет, чем человек живет, чего боится, во что верит, на что надеется.. Поучения старца Зосимы, речь Великого Инквизитора написанная Иваном Карамазовым..
Карамазовы.. сложнейшие переплетения характеров, мыслей, поступков.. До чего же Человечная книга!
Как мог один человек все это объять? Какая правда в каждой строке. Какая глубина! Одна только фраза "Мужички за себя постояли" чего стоит!
Как мне подумалось сейчас, основную мысль, прошедшую через все произведение, Достоевский "материализовал" написав младшего брата - Алексея Карамазова. Своими поступками и помыслами этот положительный герой собрал и выразил всю жизненную философию автора о спасении души человеческой всепрощающим богом.

Возвращение произошло совершенно спонтанно и случайно: я внезапно обнаружила, что, спустя энное (достаточно большое) количество времени со дня прочтения Великой эпопеи, я помню ее до деталей. Начиная с "неба Аустерлица" до подробностей необдуманной интрижки восторженной девочки с блестящим офицером, безнадежно сломавшей жизнь другому, да и всему этому треугольнику.
Ой, говорите Наташа любимая героиня Льва всея нашей литературы? Да нет у него любимых героинь. Потому как отношение Толстого к женщинам было весьма неоднозначным и запутанным. С одной стороны он их, вопреки всем истерикам феминисток, жаждал вожделенно, а с другой, согласно, кстати, давней русской привычке, считал женщину существом все же вторичным. От того, Наташу Безухову, во девичестве Ростову, автор полюбил на последних 10 страницах, когда она воплотила тот самый принцип ДКЦ, если переводить на русский немецкие три К. Как говорится, "вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я", а не тогда когда ты по комнатам прыгала, соловьев слушала у окна открытого и с офицерами на балах кружила.
И все-таки, что же кроется в этом огромном, почти что графическом литературном полотне, которое сродни разве что "Последнему дню Помпеи" Карла Брюллова в живописи да, пожалуй, Allegro con brio из Симфонии №5 Бетховена. Помните? Гигантские массы музыки накатывают, подобно цунами, сминая все ваши эмоции, как пустые обертки от конфет, "в один ненужный ком". " Вона и мирЪ". Всего-то одна буква, откинутая чьим-то волевым решением. Может она и не нужна была в других местах, а вот здесь без нее весь смысл романа, как говорят на Украине, "до горы дрыгом". Ничего ЛЁв, именно так он сам себя называл, Николаевич,зря не делал. Ни одного лишнего слова, ни одной лишней буквы. "Война и мирЪ", именно так, и именно в таком порядке. Ибо война - эта та самая вселенская катастрофа, которая способна разметать бремя страстей человеческих и сделать из отдельных людей МирЪ. И только миръ может обуздать этого дикого зверя и повернуть стихию вспять.
Хорошо, скажете вы, а как же роль личности в истории? Как же тогда Кутузов. Наполеон, Государь император Александр Павлович? Каждый из них играет свою скрипку в сложнейшем человеческом оркестре. Но не было бы их, пришли бы другие, с другими, как сейчас любят говорить, интерфейсами и никами. Личность заменить можно, ее рождение или смерть всего лишь стечение обстоятельств, а вот целый народ другим не заменишь. Он существует вне контекста соединения сперматозоидов с яйцеклетками и даже вне контекста ДНК. Потому что народ, тот самый мирЪ, это уже сущность Космическая.
Тем более, народ русский. Ибо мирЪ - понятие совершенно уникальное, существующее только в нашем языке и на нашей одной шестой части суши. Понятие Русский миръ - явление даже не столько социальное, но более всего ментальное. И попытки его разрушить всегда оборачивались бедой прежде всего для инициатора. Потому что мирЪ он ведь, как поле пшеницы: сотни колосков, а в них зерно золотое. колоски погибают, уходят в зерно, а то в свою очередь - в муку и хлеб. А хлеб, как известно, всему голова. И нескончаем этот вечный круг, как нескончаема жизнь.

Название романа вводит читателей в заблуждение. Речь не про братьев. Речь про брата. А именно – младшего Алёшу. И знаете что? Он нереально крут. Это он, не имея, ни денег, ни связей, ни высокого общественного положения, принят в лучших домах города. И будет принят, даже если попадёт в абсолютно незнакомое место. И ни разу не покривит при этом душой. Он, не имея в свои 20 лет ни достаточного жизненного опыта, ни достаточного образования, становится советником образованнейших людей. Ему признаются в любви (если не в чувственной, то в любви как к брату-человеку) самые красивые женщины. Он входит в толпу разъяренных подростков, закрывая собой их жертву, а потом в считаные дни перевоспитывает их. Он одним своим появлением изгоняет инфернальные силы. Он ощутил своё призвание ещё во младенчестве, но ни за что его не свернёт. А своротить с праведного пути его хотят многие и многое:
• Общественное мнение. С этим Алёше пришлось столкнуться ещё в отрочестве. Как так? – недоумевали одноклассники. – Все люди как люди, один только Карамазов не интересуется женщинами и разговорами «про это». Нет, в романе Алёша не становится школьным изгоем, в реальной жизни, думается, всё было бы менее радужно, но Достоевскому видней.
• Удары судьбы. Старец Зосима, которому Алёша бесконечно верил, умер и после смерти стал разлагаться с соответствующим запашком. Смешно? Нет, трагедия: Зосиму множество народа при жизни считали святым, а тут вся вера раз – и разрушена. Идеальный толчок к грехопадению.
• Физиология, разбудить которую старается мнящий себя прогрессивным (а на деле – являющийся самым пошлым и жалким героем романа) семинарист Ракитин. Разбудить водкой, колбаской и блудной девкой Грушенькой. Потому что прогрессисты в этой истории чем прогрессивней, тем пошлее.
• Входящая в моду гуманистическая и безбожная философия, которую развивает перед ним брат Иван – своей подборочкой о страданиях детей и легендой о Великом Инквизиторе. О, этот бьёт самой тяжёлой артиллерией, ему даже удаётся заставить Алёшу мысленно осудить человека и вынести тому смертный приговор.
Но Алёша всё вынесет. Выдержит, устоит перед искушением, выйдет незапятнанным из всех ситуаций и даже вернёт на путь истинный заблудшего юношу: социалиста Колю Красоткина, который в свои 13 лет выглядит эдаким пионером-ребятам примером (даром что пионерские организации тогда отсутствовали), и диалог с которым – суть диалог с воображаемым дураком. Словом, защитит свои идеалы (имя Алексей означает «защитник»).
Вне религиозной составляющей событийный сюжет, связанный с Алёшей, слаб, даже отношения с мальчиками раскрыты мало: показан результат, а не процесс их перевоспитания. Поэтому Алёша – самая бледная фигура в романе, а религиозная составляющая вытеснена криминальной.
Убит Фёдор Карамазов. Премерзкий старикашка. Развратник, циник, шут, дрянной муж и отец и вообще недостойный гражданин. Однако сцена в келье старца Зосимы показывает: не всё с ним так просто. Ох как мерзко, низко и гадко выглядят на его фоне порядочные, чистенькие и прогрессивные и честные буржуазной честностью типа Миусова. Да и имя его означает «Божий дар». Из старшего Карамазова мог выйти христианский подвижник или юродивый. Однако веру он потерял, а без неё что вышло, то вышло.
У старика Карамазова, не считая Алёши, три сына.
Старший Дмитрий носит фактически языческое имя («посвящённый Деметре»), ставшее потом христианским. И сам он – чистый язычник со своим разгулом и безудержем. Но есть в нём здоровое начало, позволяющее ему приблизиться к идеалам христианства и пойти на крест – на каторгу – за преступление, которое не совершал, дабы искупить грехи – свои и чужие, потому что все за всех виноваты. Правда, взятый крест оказался ему не по силам, но это уже другая история.
Средний сын с именем Иван, что значит «Божья благодать», благодати лишен начисто. Это европейски образованный гуманист. И нет, не атеист. Бога он принимает. Но мир, им созданный, нет. Кстати, это он автор известного пассажа про слезинку замученного ребёночка (повторяющие его обычно имеют в виду своего ребёночка, на чужих им похрен – такое вот наблюдение). Он автор легенды о Великом Инквизиторе – про то, что Христос дал верующим в него неограниченную свободу, не завлекая их к себе ни хлебом, ни властью, ни чудом – а может, стоило бы это свободу ограничивать чисто для блага человечества? Он со своими философскими размышлениями дошёл уже до того, что выбросил из картины мира Христа. А с ним – идею о посмертном воздаянии за грехи и проповедь о любви к ближнему. Просто так это не проходит, и Иван наказывается наиболее жестоко – разочарованием и безумием.
И Дмитрий, и Иван желали смерти отцу. Первый – открыто, ибо ко всему прочему видел в отце соперника, второй – подсознательно, то есть допуская чисто теоретически и не делая ничего, чтобы помешать этому.
Младшего незаконного сына Смердякова зовут Павлом. Как нехорошего такого сборщика налогов, ставшего впоследствии апостолом Христа. Но какой в общей атмосфере безверия мог получиться из Смердякова апостол? Правильно, соответствующий. И нельзя сказать, что Смердяков изначально был нехорош (байки об инфернальных младенцах оставим Голливуду). Просто, будучи от природы созерцателем, довёл до логического конца аморализм отца, страсти Дмитрия и мысли Ивана. И поставил эксперимент: «Правда ли, что если Бога нет, то всё позволено?» Завершение его истории можно трактовать двояко. С одной стороны, как крах идеи. С другой – как то, что с этой идеей новый апостол Павел (со смердящей идеей – смердящий апостол) пошёл до конца – вспомним про отношение к самоубийству в христианстве.
Катализаторами в данной непростой ситуации служат прекрасные дамы.
С Грушенькой – всё ясно. Типичная раскаявшаяся грешница. Хотя, если посмотреть современным взглядом, не сильно ли её мерзавят? В её жизни и мужчин-то было всего два: одного она искренне полюбила, а тот её обманул, второй – единственный, кто пришёл к ней на помощь, когда так называемые приличные люди выбросили её на улицу. Катерина Ивановна – дело другое. Какого хрена она мёртвой хваткой вцепилась в Митю? Она завидная невеста, с происхождением, образованием, красотой и капиталом. Почему бы не выйти за разумного и самодостаточного человека? Да потому что таковые элементарно ей не нужны. Их не облагодетельствуешь. Их не нужно прощать. На фоне их не возвысишься непорочной белой скалой. Тщеславие о них тоже не почешешь. Помните её реакцию, когда Грушенька оказалась играть по её правилам? То-то же. В истории с Дмитрием Катерина действует как профессиональная причинительница добра. Знала ведь она прекрасно, куда пойдут её три тысячи. Но дала, и его сделав подлецом, и сама приобретя право любить подлеца. А как следствие – изливать душу, в том числе влюблённому в неё Ивану. Тем более что тут такой подарок судьбы – любимого обвиняют в убийстве. А потом – раз, и уже Иван становится нуждающимся в жалости и зависимым. И вот Катерина поворачивается на 180 градусов, ни на секунду не задумываясь, что тем самым подписывает приговор. Эх, психолога бы сюда.
Параллельно с криминальной темой идёт детская. Видимо, намекающая на то, что у детей есть шанс войти в царствие небесное, если те не нахватаются взрослых гадостей. История Илюшечки – наиболее трогательный фрагмент романа. А его отец – отставной штабс-капитан Снегирёв – пожалуй, наиболее адекватная и трагическая фигура (Достоевский – мастер описывать униженных и оскорблённых). Но даже с детьми не всё благополучно: растлевающих душу соблазнов масса, а Алёш Карамазовых на всех не хватает.
А БОЛЬШЕ ПЕРСОНАЖЕЙ В РОМАНЕ НЕТ.
Все либо тупицы, что ещё не самый худший вариант: порой сердцем постигнешь больше, чем разумом. Либо скоты. И город, где всё это действие происходит, называется СКОТОпригоньевск. Яркая иллюстрация того, что представляет собой общество без веры.
П.С. Некоторые литературоведы утверждают, что Алёша Карамазов должен был стать революционером. Хрен вам. Как раз революционеров и стремящихся к ним приблизиться Достоевский развенчивает. А вот казнить Алёшу он мог. Но уже как Христа. Который в имеющемся обществе - суть политический преступник и никому не упоролся ни нафиг. Но это уже другая история.

Потрясающая по накалу книга. Размышления о высоком перемешаны с мелодрамами и трагедиями, благодаря чему книга читается относительно легко, не успевает наскучить, увлекает. Со второй половины, когда начинается описание дня накануне убийства, действие настолько разгоняется, напряжение нарастает до такой точки, что оторваться сложно до самого конца. Объем уже не имеет значения.

По сути, вся книга – это дискуссия между православной верой и атеизмом. Впрочем, настоящих атеистов тут не видно, так или иначе, все либо верят, либо сомневаются, но склоняются скорее к богу. Так что и дискуссия получается перекошенной: либо “все дозволено”, либо каждый виноват перед остальными и стремится к Царству Божию. Не со всеми выводами я согласна, но читать в любом случае любопытно. Поднимается вопрос об ответственности людей за поступки других (положительный и дурной примеры, молчаливое попустительство), о чем тоже интересно поразмыслить.

Прекрасно и подробно выписаны характеры братьев. Каждый страдает по-своему, и каждого можно понять. А вот женские характеры – это жуть какая-то. Они тоже все страдают, но создается впечатление, что исключительно от скуки и собственной глупости. Сплошь истерички. Из них наиболее привлекательной, как ни странно, выглядит самая злая, Грушенька. Ей действительно есть куда исправляться, и ее раскаянию веришь.

Финал остается открыт и полон надежды на лучшее будущее.

Небольшая повесть Н.Лескова "Запечатленный ангел" ведется от лица рассказчика, как и многие другие его повести. В одном месте на постоялом дворе собирается накануне Васильева вечера (новый год) разнообразный люд: дворяне, крестьяне, купцы. И завязался разговор, нашелся интересный рассказчик и тема. Рассказчик из староверов и и рассказ о них, бригаде каменщиков из староверов, работающих на англичанина.
Удивительный юмор в сочетании с неподражаемым лесковским языком, не дают заскучать. В данной повести язык особенно неподражаем, так как переполнен словами староверов. Я пока читала, хотелось составить отдельный лесковский словарь из слов, которые мы не просто не употребляем в современной жизни, но о значении их приходилось только догадываться. Это не мешало чтению нисколько, только добавляло яркости персонажам и всей описываемой ситуации.
При перечитывании больше внимания обратила на описание быта староверов. устройства иконостаса, описания работы настоящего изографа и написания старинных икон.
Много чудачеств натворили эти простые и совсем непростые люди ради сохранения своей святыни и " устранения" поругания, печати на лике. Не мало им в этом помог подрядчик англичанин со своею женой, полюбив их за искренность, открытость, веру и внутреннее благородство. Немало приключений забавных и печальных пришлось им пережить. Окончание забавное и исполненное любви. Чего стоит

Бурса, казенное общежитие при духовных семинариях или училищах, всегда у нас являлась примером педагогического беспредела. Вернее, отсутствиz педагогики в принципе. В качестве примера нам постоянно рассказывали в школе о бурсе, судя по всему, для того, чтобы мы радовались отсутствию у нас телесных наказаний. Ну, это как сказать. По Помяловскому же "бурса" - "превосходное адовоспитательное заведение". Автор сам там побывал и списал свои очерки с натуры. К сожалению, ранняя смерть не дала раскрыться писателю в полную мощь, он прожил только 28 лет, но богатый потенциал налицо даже в подобных, по существу, ранних произведениях.

Вся полнота ощущений в "Очерках бурсы" передана невероятно полновесно, чуть ли не физически чувствуешь всю эту учебную дикость, которая присуща всякому мужскому заведению, которое, помимо всего, отягощено жестокостью педагогов и ханжеским безразличием их. И, конечно, временем. Вместе с учениками я бегаю по темным коридорам, дерусь с новичками, меняюсь всякой чепуховиной с бурсаками. Написано не только прямолинейно и откровенно, но даже как-то натуралистически. В свое время "Очерки бурсы" сильно нашумели, все эти избиения учеников учениками, учеников педагогами и т. д. - все это было в новинку в литературе того времени. Даже теперь, когда литература может предложить множество творений подобного толка, "Очерки бурсы" занимают в их рядах признанное место.

По поводу религиозных служащих у меня никогда не было особых иллюзий и это произведение только укрепило меня в собственной уверенности. Эти посредники между богом и людьми способны навсегда отвадить человека от религиозной потребности. Собственно, даже в русских сказках существует целый раздел, посвященный взаимоотношениям с попами, дьячками и прочей нечестью. Бурса, если даже это какая-то крайность, олицетворяет собою слишком много, ибо имеет дело с только формирующимися индивидуумами. Дети десяти лет, получающие по несколько сотен ударов розг, как это описано в "Очерках бурсы", тому подтверждение. Унижения, самая изощренная жестокость, равнодушие к ближнему - все это закладываются в юных сердцах навсегда. Неудивительно, что здесь же, среди учеников и не только, процветают воровство, доносы, дедовщина, ростовщичество - в общем, полный набор.

По идее, этот труд должен был в сатирической форме преподносить недостатки системы духовного образования, мысль автора, насколько мне показалось, хорошо просматривается, но она эмоционально гибнет на фоне всех этих кошмаров бурсы. Все эти живописные описания, захлестывают каким-то нездоровым колоритом, очень органично ложатся на собственное понимание, а неподдельный интерес лишает меня возможности мыслить самостоятельно. При этом, что, как я понял, является личным качеством самого Помяловского, его постоянная тяга к собственным выводам вносит дополнительную лепту в описанный выше процесс. Свойство не учить, а поучать, лично мне не очень нравится, хотя я и списываю все это на возраст автора. В смысле, он не смог еще придерживаться определенных литературных приемов.

Как я уже сказал, читать интересно. Учеба, питание в бурсе, взаимоотношения между учениками, учителями, всякая подростково-юношеская дикость - все это любопытно и будоражит собственные воспоминания. Образов довольно много, но Помяловский чудесно с ними справляется. Буквально пара мазков, каких-то штрихов и герой произведения уже становится самим собой. У меня ни один не вызвал положительных эмоций, может так и было задумано.

В итоге, "Очерки бурсы" рекомендую всем любителям русской классики, педагогам и просто любопытным. Читается легко, впечатлений масса, хотя дух произведения тревожен и не особенно радостен.

Я рада, что в школе прогуляла прохождение "Войны и мира". Благодаря этому сейчас я смогла спокойно взять в руки объёмный томик и без чувства ненависти погрузиться в чтение. Правда, я всё равно ждала, когда же будет "князь Андрей под дубом". А ничего особенного там под дубом не произошло, кстати. Да и вообще, князь Андрей, любимец школьных сочинений, как не умел выбирать себе женщин, так и не научился, несмотря на все свои духовные трансформации.

Книга хорошая, но из-за школьной обязаловки воспринимаемая многими как наказание. Когда я упоминала в разговоре с друзьями, что читаю "Войну и мир", у них была примерно одинаковая реакция: "Эмм.. Зачем?" Никто не сказал "о, круто, хорошая книга". Мне приходилось с удивлением объяснять этим довольно начитанным и образованным людям, что я хочу познакомиться с книгой, которая рассказывает о важном периоде истории нашей страны и обществе того времени и которую ценят как у нас, так и за границей.
Впрочем, я никому сейчас не открыла Америки, ведь это проблема большей части школьной программы по литературе.

Местами читать роман тяжело. Где-то виной тому тяжеловесный язык, а где-то я никак не могла согласиться с автором в оценке героев. Самыми невыносимыми частями для меня стали второй том (та самая история любви Наташи и князя Андрея, которая почему-то считается "женской" частью) и вторая часть эпилога.

Начну с Наташи Ростовой. Лев Николаевич все 4 тома с восхищением описывает тонкую, подвижную и естественную Наташу. "Ах, что за прелесть эта Наташа!". В эпилоге она вдруг стала "одна сильная, красивая и плодовитая самка", что тоже вызывает восхищение автора. Ох, нет, избавьте! Взбалмошная девица с синдромом гиперактивности, в каждой бочке затычка, которая не может ни за одним делом усидеть спокойно, ничего довести до конца не в состоянии и только переживает, чтобы ею любовались - это идеал цветущей силы жизни? А в конце она обабилась, забросила все прежние дела и увязла в подгузниках настолько, что перестала расчёсываться - и это идеал жены и матери? Лев Николаевич явно писал это в тот счастливый семейный период, о котором позже с ностальгией вспоминала его жена.
Кстати, если кому интересно, какой в конце жизни могла бы стать Наташа Ростова, рекомендую прочесть дневник Софьи Андреевны Толстой 1910 года .

Со второй частью эпилога всё проще: это историко-философское эссе, написанное столь витиеватым языком, что уже с половины предложения непреодолимо тянет в сон. На протяжении всей книги Толстой яростно полемизирует с историками своего времени о причинах войны и личности Наполеона, чему в эпилоге подводит итог.
На мой взгляд, это беда авторов "кирпичей". Они пытаются впихнуть под одну обложку слишком много идей и смыслов, которые лучше и удобоваримей было бы разнести по разным книгам.

Что показалось мне актуальным. Толстой постоянно, особенно с третьего тома, подчёркивает, что в истории России не было ещё такого бедствия и такого вторжения, как во время Отечественной войны 1812 года. Для современного человека та война - пыльное прошлое и её ужасы блекнут по сравнению с тем, что творилось в XX веке. Но у меня постоянно возникали ассоциации с Великой Отечественной войной, например Пьер в плену у французов. Происходящие с ним изменения перекликаются с тем, что рассказывает Виктор Франкл о нацистских лагерях в Психологе в концлагере .

Итог. Я не сторонник советовать кому-либо читать "кирпичи", но если браться за "Войну и мир", то за полный вариант.

Князь Никита Романович Серебряный – классический лишний человек вроде Печорина, Чацкого или Рудина. И служить-то он рад - и прислуживаться ему тошно. И любить рад – и любовь при существующей системе мало того что обречена, так ещё и здорово осложняет жизнь любимой женщине. И умереть достойно в застенке хочет - но и оттуда его вытаскивают чуть ли не за задницу. Именно этим он невыгодно отличается от былинных богатырей, которые, окажись на его месте, повторили бы судьбу Ваньки Перстня или на худой конец Дружины Андреевича. На протяжении всего действия он ведёт себя так, будто попал в Москву времён Ивана Грозного не из Литвы, а из великосветского салона 19-го века, посему многое для него дико и ново. Особенно то, что касается опричнины.
На опричнину у историков существует два противоположных взгляда:
a) опричнина – это разнузданное войско, которое планомерно уничтожало цвет нации – древние боярские роды. В результате страна оказалась обескровлена, задавлена всеобщим страхом, а экономика её разрушена. Впоследствии она была свёрнута, но успела сделать своё чёрное дело, окончательно дискредитировав царскую власть. Так что одним из её последствий была Смута.
b) опричнина – это операция, призванная покончить с потенциальными мятежниками из древних боярских родов, многие из которых не остановились бы перед тем, чтобы забрать власть – именно по праву древности рода. В результате укрепилась единоличная власть царя, что с точки зрения имперской было к лучшему: не все бояре были настроены патриотично, вспомним того же Курбского. Собственно, Смута началась потому, что не все бояре были добиты. Проблема в том, что опричнина выродилась в беспредел, чем здорово ослабила государство, посему и была уничтожена.
Толстой придерживается первой трактовки. Отсюда и причина метаний главного героя, и специфика образа Ивана Грозного, который предстаёт типичным тираном. Не лишённым величия, стремящимся к справедливости, по крайней мере, на публике, и отстаивающим интересы государства, по крайней мере тогда, когда ведёт войну с татарами, но тираном. Которого легко водит за нос главный опричник Малюта, пользуясь его повышенной подозрительностью. Другая проблема повествования – ссылки на фольклор в качестве полноценного исторического источника (на самом деле к нему надо относиться осторожно – устное народное творчество имеет свойство варьироваться в зависимости от умонастроений рассказчика) и допуск в действие мистики (это всё же не сказка).
Вместе с тем примитивизация трактовки не подразумевает примитивизации образов. Каждый герой – по-своему многогранен. Даже главный злодей Малюта одновременно – заботливейший отец, стремящийся дать сыну самое лучшее. И закомплексованный человек, лезущий наверх по трупам, ненавидящий всех, кто стоит выше его по происхождению и положению плюс твёрдо уверенный в собственной правоте. Сын Малюты Максим – человек с глубокой личной драмой. Нелегко чистому юноше-патриоту повиноваться государю, как того требует долг, и одновременно видеть, что государь своей жестокостью губит государство. Вяземский, соперник Серебряного, изначально был неплохим человеком. Но после вступления в опричнину очень быстро расчеловечивается, так что даже сильнейшая любовь его не спасает, а наоборот, толкает в пропасть. Годунов – тонкий дипломат, мудрец, пытающийся донести истину до царя, позаботиться об интересах государства и подмять под себя опричнину, чтобы потом её уничтожить. Но он же служит опричнине, следовательно, служит злу. Дружина Андреевич – потрясающе цельный характер, человек чести, готовый умереть, лишь бы не поступиться хотя бы малой её частью. Только вот эта честь временами переходит у него в спесь, что его и губит. Басманов – кому как, но лично мне напоминает отрицательных персонажей Достоевского. Так же омерзителен, так же склонен к самокопанию и самооправданию, так же жалеет себя и упивается жалостью к себе и так же имеет задавленное светлое начало, которое временами прорывается. Плюс ко всему склонен к довольно грязному разврату (трансвестит и педераст, если кто не понял). В отличие от большинства опричников царю искренне предан – и в преданности своей всё глубже и глубже втаптывает себя в дерьмо. Елена, один раз совершив ошибку, превращает жизнь в борьбу между чувством и долгом. Под конец она находит выход, но цена его велика. Разбойники, хоть и играют благородную роль, помогая главному герою, но в большинстве своём не видят ничего дурного в том, чтобы вписаться в опричнину. Михеич, хоть и отведена ему роль всего лишь слуги, не менее интересен, чем его господин, и вообще имеет непростую биографию…
Другое несомненное достоинство повествования – его стиль. Надо быть по-настоящему гением от литературы, чтобы органично сплести язык былин с языком современного автору романа.
Ну и самое главное – моральный посыл. Собственно, герои повествования встают перед вопросом: как жить, если государство несправедливо, на престоле тиран, а собственная жизнь на волоске или вовсе разрушена? Отвечает на него каждый по-разному. Но для лучших ответ очевиден: каким бы ни были обстоятельства, важно сохранить в себе человеческое, что бы ни творилось в государстве, не стоит предавать его по примеру Курбского.
И если как исторический роман «Князь Серебряный» откровенно слаб, то как литературное произведение – откровенно прекрасен.