Наш девятнадцатый век. В двух томах. Том 2

Другой никогда не может узнать, до какой степени я страдаю, потому что он другой, а не я.

Но влюбиться не значит любить. Влюбиться можно и ненавидя.

Русский весьма часто смеется там, где надо плакать.

В самом деле, выражаются иногда про "зверскую" жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток.

Главное, самому себе не лгите. Лгущий самому себе и собственную ложь свою слушающий до того доходит, что уж никакой правды ни в себе, ни кругом не различает, а стало быть, входит в неуважение и к себе и к другим. Не уважая же никого, перестает любить, а чтобы, не имея любви, занять себя и развлечь, предается страстям и грубым сладостям и доходит совсем до скотства в пороках своих, а всё от беспрерывной лжи и людям и себе самом.

Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все-таки выздоровел.

Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил.

...человек ищет не столько бога, сколько чудес.

Все приходит к тому, кто умеет ждать.

Дети в школах народ безжалостный: порознь ангелы божии, а вместе, особенно в школах, весьма часто безжалостны.