Шлем ужаса. Креатифф о Тесее и Минотавре

Пожалуй, Шлем Ужаса — одно из самых лёгких средне-крупных произведений Пелевина (то есть не рассказов). Оно прямо таки перенасыщено повторяющимися знаками, которые, к тому же, тщательно разжёвываются. Нет, не явно, конечно, но всё равно очень прозрачно. Можно сравнить, например, с Омон-Ра, но и там детали-символы не так активно повторяются, а рассеяны по цельному внешнему сюжету. Высокая концентрация символов в Шлеме Ужаса возможна как раз благодаря дискретности сюжета. То есть, сюжет образуется цепью относительно автономных эпизодов, в каждом из которых присутствуют символы трёх систем, так или иначе преобразуясь и обрастая всё новыми смыслами. Каждая система символов отдельно и подробно рассматривается в тексте. Первая система дана ещё до начала текста, в названии "Шлем Ужаса. Креатифф о Тесее и Минотавре": это символы, восходящие к мифу о Минотавре. Вторая система раскрывается в пересказе второго сна Ариадны: это устройство Шлема, каждая деталь которого — символ. Третья система связана с приёмами оказания влияния на "свободный выбор" Шлемиля, сводящими интерактивность к псевдоинтерактивности, здесь символом является каждый отдельный приём. Нельзя сказать, что какая-то одна система является для текста коренной, хотя есть желание назвать такой "минотаврскую" систему: нет, текст можно рассматривать в рамках каждой. Каждый эпизод так или иначе включает символы всех систем, мало того, система персонажей может рассматриваться как одна из этих систем: каждый персонаж — это и часть Минотавра, и деталь Шлема, и Шлемиль, на котором испытывают один из приёмов. А в эпизодах, где эти системы рассматриваются, лежат ключи к их пониманию. Поэтому я считаю Шлем Ужаса довольно простым для понимания произведением.

Но вообще-то, имхо, не так сложен Пелевин, как его малюют. Да, он создаёт свой символический сакральный язык — но он всегда даёт ключ к его пониманию, который не заметит разве что слепой (или сильно привыкший к реализму (в смысле особенности взаимодействия мира текста с миром внешним, т.е. высокий уровень голого мимесиса, а не в смысле метода), оттого не умеющий въехать в симультанность нескольких виртуальных реальностей). Почти всегда в основе системы персонажей у Пелевина оказывается пара "ученик-учитель(-я)", которая в актантной схеме соответствует паре "субъект-помощник", объектом же чаще всего оказывается "освобождение", возможное лишь при понимании сакрального. В итоге на протяжении произведения учитель объясняет ученику сакральное — и тот понимает. А поскольку ученик является по сути протагонистом, то, получается, и читатель понимает вместе с ним. Я не говорю, что Пелевин просто поясняет свои произведения — это было бы глупо, — но он даёт читателю ключ, притом довольно явно в лице учителя, остальное уже за читателем. И, имхо, каждый читатель своё может найти, если постарается не прозевать ключ.

Комплекс идей Шлема постигается через системы символов, которых в тексте три. Вот в системе персонажей как Минотавре с Тесеем в центре некоторые критики видят личность перед рождением (перерождением), собираемую по кусочкам, но не находящую Тесея, оттого и не рождённую в итоге — а это то, к чему стремится душа в буддистском понимании учения реинкарнации. То есть, проще говоря, всю повесть части души, эгоистически желая нового воплощения, ищут главную часть, а она не приходит, потому что в процессе поиска душа освободилась и достигла того Урала, который в Чапаеве, достигла некоей Пустоты, нирваны. Вот идея номер раз: стремление к прерыванию порочного круга перерождений.

Сам лабиринт и малая вероятность найти там искомое поднимает проблему понимания субъекта субъектом, наиболее полно выраженную в истории Ромео и Изольды, которые считали, что понимают друг друга и правильно соотносят факты своих миров, а в итоге ошиблись. Вот идея номер два: совпадения в форме знаков, их омонимия, не обязательно означает их смысловую тождественность, омосемию.

Устройство Шлема рассказывает нам о реальной (с т.зр. Пелевина) мотивировке наших действий — да и вообще механизме исторического процесса: прошлое подогревается внешними раздражителями и создаёт пузыри надежды, которые, лопаясь на решётке сейчас, заставляют Шлемиля приниматья те или иные решения. Думаю, эта идея очень прозрачна, чтобы её отдельно пояснять. Ну, разве что напомнить, что каждый из нас Шлемиль и что в повести то и дело идея иллюстрируется.

Четвёртая идея — идея управления Шлемилем извне. Тут в центре рассказ о том, как нужными методами можно влиять на свободный выбор Шлемиля. А эта идея, между прочим, одна из центральных пелевинских: образ homo zapiens (человек переключаемый), зомби, которым управляют. Тут и прямая отсылка к тоталитарной природе социума.

Всё венчает метаидея, а точнее, проблема различения реальности и иллюзии, правильного и неправильного, свободного и навязанного: какой путь в лабиринте правильный? Насколько истинно то, к чему ты стремишься, движимый пузырями надежды? Насколько свободен и насколько твой твой свободный выбор?

Вот с такими вопросами остаёшься, закрыв книгу.

PS. Кстати, вспомнил, что и в "Чапаеве", и в "Жизни насекомых" композиция весьма похожа на Шлемовскую, я имею в виду дискретное соединение разных сюжетов (чего уж говорить — в разных мирах, притом вовсе необязательно, что 1 сюжет = 1 мир, герои путешествуют по мирам даже в рамках одного эпизода, хотя это даже не миры, а разные слои одного мира что ли), однако такого систематического единства символов там не наблюдается. В "Чапаеве" эпизоды, несмотря на сюжетность, превращаются в длинные болталки (отличие от Шлема, где эпизоды, несмотря на "чатовость" становятся сюжетными) и всё об одном в разных проявлениях — о Пустоте и о "России в Пустоте" (хотя тут тоже замысел определяет форму: эпизод с Марией об "алхимическом браке России с Западом" остросюжетен и почти без разговоров, как голливудский боевик, а эпизод с Сердюком об "алхимическом браке России с Востоком" созерцателен, как японская поэзия

1. «Построю лабиринт, в котором смогу затеряться с тем, кто захочет меня найти — кто это сказал и о чем?»

2. Творчество я воспринимаю в первую очередь как способ вынести в вещественный мир из своей головы некие образы, мысли, способ мировосприятия. В основном для того, чтобы посмотреть на это со стороны. А также для того, чтобы сообщить вовне: «В моей голове все выглядит так».

3. Любое высказывание мы воспринимаем в связке с контекстом, в котором оно находится. Нить становится символом неразрывной связи работы и места.

4. Смотря с разных сторон, можно увидеть разную картину линий, хотя рассматриваемый объект остается тем же. Так же и у любого произведения присутствует множество трактовок, зависящих от точки зрения.

5. У меня давно есть нужда выстроить систему, задав координаты и построив некую сетку, наложенную на мир, которая бы позволила его упорядочить. Архитектура этого места, сплошь состоящая из прямых линий, с постоянно проглядывающими прутьями арматуры, открывающими то, что является основой всей постройки, сама наводит на мысль об этом.

6. Овеществляя мысли, меняется способ их личного восприятия — с внутреннего диалога на чувственное (зрение как орган).

7. Диалоги фотона. Свет здесь запускает весь механизм: так же и ум без внешних волн не может создать мир идей. Мысли повторяют естественный цикл дня человека: постепенно с утра они становятся все более отчетливыми, с наступлением же темноты затухают, погружаясь в сон и становясь практически неразличимыми.

8. Привязываясь к статике, ты останавливаешь блуждания ума и даешь себе время на то, чтобы разобраться с хитросплетением мыслей.

9. Люди издавна строят связи, часто соединяя несвязанные вещи. Например, созвездия — не более чем случайный узор, и стоит лишь сместить угол обзора, как мы обнаружим, что между звездами не существует никакой закономерности. Но именно эта особенность и позволяет нам образовывать новые связи, привносить знания из одной области в другую, расширяя границы, которые доступны нашей мысли.

10. В первую очередь это было создано для того, чтобы прийти туда спустя какое-то время и поиграть с самим собой в лабиринт, пытаясь заполнить пустоты в идее и пробуя проследить основную линию мысли, нитью проходящей между колонн.

11. Надпись появилась после того как я, блуждая впотьмах скорее по своим мыслям, чем по построенному лабиринту, оборвал одну из нитей, что помогло окончательно связать работу с мыслями в голове.

12. «Фсе сделано изтово, кто смотрет. Потому что издругово это сделать нельзя.»

13 столбов было связано одной нитью.

«Связи», Нижний Новгород, август 2015.

При чем тут Пелевин?

Уже во время написания сопроводительного текста к своей работе я увидел определенные параллели со "Шлемом ужаса", и именно поэтому первым пунктом является первая строчка из первой книги Пелевина, которую я прочел в 2009 году.
Завершает же весь корпус текста "Избранная цитата" книги из статьи на Википедии об этой книге.

Пелевин одновременно и трудный, и лёгкий писатель. Никогда не знаешь, что от него ждать. В смысловом отношении его творчество достаточно глубокое, в его произведениях (как в художественных, так и в эссе) можно копать долго и упорно во все стороны. Но тем не менее, он умудряется облечь свою философию жизни в яркий и красивый наряд из слов (не забывая про вполне уместный юмор). Понимать такого писателя может не каждый — получается как бы много грамотно организованных предложений ни о чём. Это, пожалуй, такой фантаст современности, который просто-напросто играется с фантастическим антуражем, для того чтобы дать личному мироощущению привлекательности для читателя.

Всё это в полной мере относится к рецензируемой повести. Она необычна своей собственной формой — первое, что бросается в глаза. Форма напоминает компьютерный чат, где видны только слова пишущих людей, но не сами люди. Мне кажется, что именно форма здесь задаёт тон. Если приглядеться к этому, то можно найти в ней ключ к пониманию всей повести. Иррациональность и фантастика мгновенно отступают на задний план и оттуда нашёптывают, как суфлёр, то, что хотел сообщить автор. Признаюсь, грешен в том, что сам всего сначала не понял. Это сейчас я излагаю уже обдуманные для изложения мысли. Честно говоря, концовку я до сих пор не раскусил — что показывает ограниченность, скорее всего, моих знаний по обсуждаемому автором.

Люди, которые оказались невольными участниками «псевдочата» — это на самом деле те из нас с одной и той же проблемой: непонимании того, что и зачем мы делаем в жизни. И даже когда мы лицом к лицу сталкиваемся со своими личными проблемами — мы их не видим или стараемся не замечать. А когда приходит время действовать — едва ли понимаем, что предпринять. Можно, конечно, понять это и в фантастическом ключе: некто могущественный специально выдернул из реальности нескольких человек, чтобы научить уму-разуму. Но те так ничего и не поняли.

Поначалу и мы ничего не можем понять. Мы даже не знаем самих людей. Тот, кто дал им никнеймы, по которым мы и опознаём реплики в «псевдочате», делает после формы повествования второй намёк — на уготованные им роли или, может быть, описывая важные для него черты этих людей. Всё, что происходит дальше — можно назвать третьим и последним намёком, после которого всё должно встать на свои места. По крайней мере, для вдумчивого читателя.

Синопсис:
Запертая комната. Включённый компьютер. Время и место действия неизвестны. Шутка? Наказание? Эксперимент? Перед глазами только мерцающий экран...

Заключение:
Твёрдая пятёрка. Повесть написана на высоком уровне. Не страдает видимыми недостатками и имеет тщательно замаскированную мораль, которую каждый извлекает столько, сколько сможет.

Сюжет: 6/10
Персонажи: 7/10
Интересность: 8/10
Общая оценка: Аффтар, пешы исчо!

Наверное, сделать перерыв в "Чапаев и Пустота" в пользу этой книги было верным решением - для меня лично, по крайней мере. Она объективно и проще, и короче, и при этом оформлен текст в ней достаточно интересно - несмотря на то, что книга стилизована под чат, в отличие от большинства подобных случаев, она не является пустой тратой бумаги - по крайней мере, таковой не кажется. Чтобы вникнуть в рассуждения о Шлеме, приходилось перечитывать по несколько раз, но было бы странно ожидать чего-то другого. В любом случае, чтение вышло приятное, забавное и при этом не особо простое. Концовка, правда, оставляет даже не ощущение неопределенности, а простое человеческое "Ч т о?", но это мне скорее понравилось - вдруг захочется перечитать.

Многоуважаемые пользователи и посетители сайта. Что можно сказать о данной повести - Пелевин великолепен. Магическое, просто завораживающее ритмическое неостановимое нагромождение слов, складывающихся в предложения с объёмами накладывающихся друга на друга вытекающих друг из друга и снова впадающих обратно... смыслов в которые так и хочется утонуть и не выныривать. Все мы пленники собственных лабиринтов и у каждого свой шлем ужаса, и у Тебя, меня , Его, свой собственный минотавр. Главное определить, чем и кем ты являешься для себя, окружающих, ведь попытки окунуться в трансцендентность бытия, поиск собственного предназначения в нём - так интересно. К сожалению не все понимают это сразу, но если удается познать цель познания (прошу прощения за тавтологию) и все мы тогда обретем Дзен... А еще неизменный тонкий юмор автора. Я восторге от произведения. Всем советую прочесть. Здоровья удачи и терпения Вам и Вашим близким в это нелегкое время.

Очень яркое произведение. Яркое во всём, начиная с необычного формата и заканчивая ломающими мозг описаниями. Нравится игра во всём - в оформлении, в написании слов, в каламбурах и образах персонажей и видений. Но главное - это, конечно же, описание шлема ужаса. Безумная и бессмысленная работа ума в его индийском или буддистском значении или более привычном нам понятии внутреннего голоса. Бесконечный цикл, ведущий из ниоткуда в никуда. Как всегда у Пелевина, совершенно нелогичное явление - наверное, именно поэтому к нему хочется раз за разом возвращаться и находить новые параллели с собственной психикой. Коротко, но очень эффективно для любителей самокопания. И местами довольно весело.

Прочитал книгу (я в этом не оригинален) за пару часов.
Впечатления остались неоднозначные. Как прочел первый раз - в самом конце книги читал и лыбился. Очень хорошо мне она подняла настроение. Над некоторыми перлами ржал как конь, и перечитывал по несколько раз отдельные фразы или куски диалогов, и ржал по новой. Книга изобилует иронией и иносказаниями. По сути своей "Шлем Ужаса..." на всем протяжении повествования наталкивает читателя на определенные мысли, заставляет задуматься над определенными вещами. Но по большей части, в 60% диалогов аффтор (Пелевин) тупо издевается над читателем, и ржет над ним. Эта книга, как глупая загадка в стиле "В.: какая разница между помидором и трактором? О.: Помидор красный, а у трактора дверь наружу открывается". И в самом конце Аффтар, прямо на пальцах, заливаясь смехом, искренне потешаясь над бедным читателем, открывает ответ на самый главный вопрос этой книги.
Приговор: Читать всем думающим людям, всем у кого хорошее чувство юмора, и всем кому интересен жанр "Мистэрия".