Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Дар. Отчаяние

Всем, кто не любит спокойное повествование-отойти от экранов!! Шучу! 

Начнем с того, что книга о сочинении и написании самого романа. Произведение отчасти автобиографичное, что становится понятным спустя пару страниц. Повествование спокойное, легкое и, как всегда, мелодичное. Язык Набокова сложен, сказать нечего, но насколько он интересен и многогранен, сколько новых художественных оборотов можно выделить для себя-этого не счесть.

Сюжет крутится вокруг эмигранта Федора Константиновича Годунова-Чердынцева, который пытается сочинить роман; как он проживает свои годы вдали от Родины, чем он живет и его поток мыслей-все это перед нашими глазами. Что интересно,так это то как совпала судьба романа в книге и в реальности. В реальности- роман отвергали и выпускали без 4 главы( биография Чернышевского), в книге- роман не хотели выпускать. Получается, автор предугадал судьбу своего создания. 

Набоков не обошелся без скрытых смыслов, где серый трамвай- неродной Берлин, потерянные ключи-знак, что Россия будет жалеть об упущенном и великое множество других скрытых смыслов. 

«Дар»- это скопление всего, за что не любят Набокова: почти отсутствие сюжета, зато многобуквие, высмеивание ценностей культуры, постановка героя выше всех и всего. Да еще и неопределенный жанр и стиль, помимо обыденной нам прозы Набоков вставляет элементы поэтичности. 

Но мне бесспорно понравилось. Да, было сложно, временами непонятно, но безумно красиво и интересно. 

Ни в коем случае не читайте аннотацию, в ней ужасающий спойлер, который до тупого пересказывает сюжет от начала до конца... а вы таким образом уничтожите все потенциальное удовольствие от знакомства с книгой. Я буду говорить о работе так, будто учел, что вы прислушались и не прочли ее.

Эта повесть появилась задолго до Лолиты, пока автор писал на русском языке, в середине 30-ых, покуда В. Набоков еще жил в Германии, речь тоже пойдет о Германии и неком Германе - гениальном до мозга костей мужчине 30 с чем-то лет.

Повествование ведется от 1-го лица, но мы не сразу понимаем, что рассуждения (где-то с долей скепсиса и снобизма, иронии, насмехательства, порой откровенной неприязни ко всему происходящему) - это не мысли автора, а это все наш герой, считающий себя самым хитрым, умным, обольстительным, предприимчивым, талантливым. И далеко не сразу нам становится ясно - о чем речь и кто таков наш герой.

Манера рассказа - некий путаный дневник, эдакая первичность Питера Хандке, где до фабулы (+ героев и сюжета) как до Катманду, вот мы смотрим на поле и на все, что там есть, а затем обращаем взор на свою милую и недалекую супругу Лидию, потом переносимся в маленький городок, затем назад в Берлин, потом обратно, работа почтамта или кафетерия, колесо велосипеда, девочка на улице, играющая в камушки, ремарки, замечания - касательно того и сего - возвышенного и до наготы простого, обо всем и ни о чем одновременно, настоящее, прошлое, будущее, природа и погода, курительная трубка и персики на картине, точно такие же, как на натюрморте, который написал посредственный брат вашей жены, ее неумение аккуратно носить чулки и поток мыслей о собственном гении, сквозящем тут и там.

Это все надо переварить, оценивать слог, откладывать все эти крупицы на потом, чтобы в конце собрать мозаику, оценить насмешку над классическим детективным жанром в лице Конан Дойла и его Шерлока Холлмса, а "Преступление и Наказание" героем и вовсе названо "Кровь и Сопли"!

*Примечание: Нет никакой аналогии с Достоевским - откуда вы вообще это взяли? Как говорится, отношение к так называемой достоевщине (а это чрезмерная мрачность и религиозные мотивы, включая искупление) Ф.М. Достоевского, царствие ему небесное, у многих авторов даже его современников - очень отрицательное; это порой тут и там проскальзывает - у Донны Тартт, например, где есть преступление, но нет наказания. Тут тоже все получается шутя-играя, потому что герой никак не раскаивается в содеянном и ничуть не сомневается, ведь он же непревзойденный гений!!!

И сам Набоков играет с нами, подкидывая весь этот водоворот, обращается к читателю то ли от своего лица, то ли от лица Германа Карловича - все так же российского эмигранта, ведь вся эта истории якобы рукопись нашего непризнанного таланта, а автор нам намекает на то, что в ней мы можем увидеть разное - понять все это по своему. И если не прочесть аннотацию - вы действительно будете почти до конца думать - а что же, что же хочет наш герой? И что он задумал? Зачем? Куда? Как?

Идея о гениальном преступлении у Германа рождается, когда он случайно встречает своего двойника Феликса - этот совершенно чужой незнакомец похож на него как две капли воды - эдакий Принц и Нищий. Чем его так привлекает этот двойник, самой концепцией существования твоего отражения, желанием получения выгоды, какой-то любовью к самому себе? Что же этот Герман задумал? А почему повесть называется Отчаяние, а не, скажем, Двойник? Он потерпит фиаско? Но... Ведь все так гениально!

Обязательно прочтите и все узнаете! Кроме аннотации. Вы запомнили? Запишите непременно, а то забудете.

Если наслаждаться иронией, языком и слогом, отринув почти отсутствие развития сюжета добрую половину повести (а с этим мы сталкиваемся во многих книгах), как это бывает в привычных детективах - то все окупится, в отличие от книг Хандке тут есть герои, диалоги и сюжет, а не только перетекающее созерцание спектакля жизни без конкретной цели. И, как я говорю, мне в первую очередь важны слог и худ. средства, а не сюжет, сюжеты уже 6000 лет одинаковы, а вот игры слов... Вы поняли. История вас займет, в этом я уверен, порой я дико смеялся над абсурдностью происходящего и неутолимой жаждой Германа считать себя конгениальным - особенно под конец.

Необычно видеть Набокова как автора детектива. Наверное, я больше привыкла к некой лирике в его произведениях, а здесь же меня окунули в водоворот флегматичных рассуждений и совершения убийства.

Как гласит название романа, отчаяние порой случается у многих, особенно если отчаяние вызвано нехваткой денег и финансовой ямой. Но именно этого мне в произведении и не доставало. Да, у нас есть главный герой, Герман, который встречает своего двойника и решает стать на его место, тем самым привести в исполнение идеальное убийство. Ведь, посудите сами, этого двойника никто не знает, он словно невидимка в этом огромном мире, скитается по улицам, его очень просто стереть с лица земли, никто этого человека не хватится.
А если убьют Германа, то его жена получит страховку и они заживут припеваючи.

Но, они итак жили неплохо..
Неужели такая неуемная жажда денег порой толкает людей на преступления?

Пока я читала, я задавалась вопросом: что для Германа было важнее, сам факт совершения такого рода убийства или же действительно была западня и не было никакого выхода выйти из безденежной ситуации?

Я пришла к выводу, что вариант первый более приемлемый.

Вообще спорное произведение вышло у Набокова, каждый может увидеть в нём свою правду, но именно этим оно и сильное.

Ну, и конечно же, непревзойденный стиль автора, его многогранный язык всё же сделал своё дело и я больше наслаждалась именно им, чем сюжетом.

Набоков, которого я не люблю. С самых первых строк вычурный и печально знакомый авторский язык пронзает привычным нагромождением вещей и описаний. Начальные главы поразительно напоминают Другие берега и заставляют ломать голову над предложениями длиной в абзац. Метароманам редко удаётся меня радовать. Да, временами Дар был диво как хорош. Таковы некоторые воспоминания, лесные прогулки и праздные мечтания героя. И тем не менее колоссальные усилия, затраченные на мои тщетные попытки прочитать с предельным вниманием и оценить роман, пошли прахом. Я бы распрощалась с Набоковым навсегда, если бы это было наше первое знакомство.

В Даре автор рисовал безграничное поле мысли. На этом поле страница за страницей вызревает роман в романе, фривольно изложенная биография Чернышевского, рассказанная не менее фривольным Фёдором Годуновым. История жизни незнакомого человека поразительно овладевает главным героем и неизбежно вплетается в его повседневность. Интересная идея для метаромана, но как будто неудачно выполненная, назойливая и временами вовсе несуразная. Четвёртую часть, а именно жизнь Чернышевского, я предательски мечтала проскочить. Осознавать, что этот пасквиль является ядром и центральной задумкой романа, чертовски не хочется. Зацеплюсь за историю любви с Зиной. Она вышла трогательной и очень светлой, светящейся. Забавно, что на этой ноте заканчивается не только моя рецензия, но и сам роман.

Наверно это выглядит плохо, когда Набокова я оцениваю ниже чем девчачий Young adult . И кто-то скажет много не лестного о моем литературном вкусе. Но я считаю, каждая книга читается по отдельности и оценку получает тоже не в сравнение с другими, а сама по себе. И если мою книжный марафон меня чему-то научил, так это смелости говорить свое честное мнение о прочитанном, не оглядываясь на автора и высокий рейтинг книги.
После прочтения "Дара" я поняла, что у меня резкая антипатия к книгам, где главный герой "скучающий молодой человек на пути становления". Моей душе не понятны такие терзания, все мысли и метания кажутся мне пафосом и кроме как желания огреть ГГ чем-то тяжелым никаких других эмоций не вызывает.
На сегодняшний момент я прочитала еще и третью книгу автора, и это окончательно убедило меня, что Набоков не мой писатель.

Второе чтение.

“Дым, туман, струна дрожит в тумане” (Ф.М.Достоевский . "Преступление и наказание").
Эту фразу В.В.Набоков первоначально (из рукописи) предполагал поставить эпиграфом к своей повести, но передумав, вызвал множественные недоумения по поводу её жанровой направленности. Оставив русскому читателю текст образца 1936го года, в котором уже явно прочитываются пародийные ссылки на Ф.М.Достоевского :
-"Кровь и слюни" (на "Преступление и наказание"),

• "застеночные беседы в бутафорских кабаках имени Достоевского",

• шаржируются "Записки из подполья", мировоззрение его героя-парадоксалиста антогонистом Германом,
• а главное - перевёрнуто пародируется сюжет знаменитого романа Достоевского о праве на уничтожение чужой жизни. " Позднее В.В.Набоков идёт ещё дальше: перерабатывая свой английский перевод “Отчаяния” в 1960-е годы,