Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Дар. Отчаяние

Ну... Такое себе удовольствие. Даже не знаю с чего начать. В первую очередь с того, что знакомиться с Набоковым надо точно не с этой книги.

Я прельстилась интересной аннотацией, а на деле получила ровным счётом ничего интересного. Скучно и сумбурно. Роман ничем не зацепил.
И вообще какой это роман?! Не дотягивает. Даже в аннотации написано, что герой пишет повесть о своем преступлении и жизни в целом. Здесь все от первого до последнего слова написаны от лица Германа. Но то, что писал он, - повесть, а то ж самое под авторством Набокова уже роман. Забавно.

И вообще! Хоть роман и довольно короткий, но все же его вообще надо было делать рассказом, сократив ещё раза в 3 минимум, а лучше в 4. Первая половина книги - жуткая скукотень, написанная сумбурно, не имеющая особого смысла. Якобы писал неопытный писатель, коим и являлся будущий убийца. Идея, конечно, оригинальная, но читать такое неприятно. Конечно, может быть, Набокову всегда так пишет, но очень надеюсь, что это не так. И при этом самому отчаянию, душевным терзаниям и мукам уделено слишком мало внимания. Все это идет как-то вскользь, не удается самой пережить его эмоции.

Ближе к концу появилась хоть какая-то динамика и структура, но повесть было уже не спасти (да, повесть. На большее не тянет! Кидайте тапками). И вообще, хоть развязка и оказалась для меня немного неожиданной, но удивила она меня скорее неприятно.

Спонсор этой рецензии - завышенные ожидания.

Так уж вышло, что я до сей поры не читала Набокова и очень хотела это упущение поправить, так как фигура в русской литературе, что и говорить, весомая. Но я глубоко ошиблась с выбором произведения, так что эта рецензия будет представлять собой довольно странное зрелище: книга у меня не пошла совершенно, но я буду пытаться выразить в отзыве нечто одобрительное.

Почему вдруг такое насилие над собой? Да потому что язык у Набокова с первых страниц ввел меня в состояние экстаза. Это как раз то, что я люблю – длинные, замысловато вьющиеся предложения, неизбежно содержащие в себе иронию, а еще – множество метафор. Это тот текст, который можно пить. Это потрясающий текст, заслуживающий высшей похвалы. Единственное, что иногда автор, на мой взгляд, перебарщивает, и из-за сплетения отвлеченных витиеватостей порой сложно отследить само повествование, но этот роман таков, что подобный ход язык не поворачивается назвать минусом.

Так почему же у меня вдруг не пошла эта книга? Все просто, дело в сюжете. Подобное мне претит. Я ненавижу книги о писателях и о собственно процессе создания литературы. Меня буквально выворачивает наизнанку от таких сюжетов. При выборе книги мне думалось, что все-таки классик – это классик, и, не ровен час, впечатление будет совсем иным, но нет. Классик, не классик – текст впитывался, да, но из-за самого сюжета у меня было такое ощущение, словно я продираюсь сквозь нечто труднопроходимое и крайне неприятное. Очень тяжелое вышло чтение, и принцип дочитывать книги в этом случае доставил мне немало мучений.

Однако я понимаю, что многим людям, наоборот, интересна такая тема, и тогда роман, вероятно, придется им очень даже по вкусу. Но у меня такое просто не идет. Это не вина романа и уж тем более Набокова.

Читать или не читать книгу "Дар" Владимира Набокова?

Читать только, если вы жёсткий литературный перверт.

Если бы у "Дара" был сюжет, то его начало можно было бы описать так: главный герой, Фёдор Годунов-Чердынцев, молодой поэт в эмиграции. Живёт в Берлине, пишет стихи, рефлексирует, посещает русские литературные кружки. Отношение Фёдора к искусству и его собственные, Фёдора, труды, начинают развиваться, когда юный поэт пробует себя в прозе и в любви.

"Дар" — это сгусток всего того, за что обычно не любят Набокова. В "Даре" почти нет сюжета, зато полно словес и многобуквия. То, что русская культура ценит и хранит, "Дар" цинично высмеивает. Там, где читатели ждут единства с главным персонажем, "Дар" ставит героя выше всех. Да ещё ко ко всему прочему "Дар" — это проза с элементами поэтичности И с поэтическими вставками. Проще говоря, эта книга не для слабонервных.

Но мне нравится Набоков даже в своей абсолютной Набоковщине. Я готова часами смотреть на то, как он описывает свои ощущения от дождя, от вечера, от тесной комнатки эмигранта, как он любуется собственным писательским мастерством, как он рассуждает о том, что уже давно принято за догму. Потому что делает он это красиво. "Дар" мне видится квинтэссенцией Набоковской поэтики. Столь мелодично, элегантно и вкусно складывать слова не столько ради смысла, сколько ради наслаждения СЛОВОМ, и выстроить из этого не рассказ, а здоровенный роман — это силища. Это действительно писательский дар.

Кстати, о писательском даре. Книга особенно зайдёт тем людям, которые живут сочинительством. Читать о том, как Фёдор Константинович размышляет над очередной строфой, писателям крайне приятно. Потому что читаешь и понимаешь "фух, я не один такой". В этом смысле "Дар" отчасти терапевтическая книга. Она неплохо так успокаивает современных авторов, говоря: "Дар — это трудно,  а словесность — это непрекращающаяся, вечно неудовлетворяющая работа".

Этот роман не для каждого. Он требует явных интеллектуальных и душевных усилий. Возможно, я взяла его не в то время и не в том месте.
Пробираться сквозь хитроспелетения витиеватых речений Набокова сложно. Да, он хороший стилист, но с самого начала в романе было трудно отделить фактический материал от описаний, рефлексий и проч. А эти дополнения к описаниям в скобках! А вставки стихов в прозе!
Помнится, "Защиту Лужина" я когда-то одолела, но "Дар" сложнее, глубже, многослойнее.
Для каждой книги - свой настрой и свое время.

А знаете, что в нем главное? Не родной язык, который хочется проговорить вслух: одна, другая, третья фраза. Недавно довелось услышать, как русский сравнивают с халатом (английский - деловой костюм, французский - мундир). Нет, подумала, шуба. Роскошная соболья на ветхой засаленной подкладке и с прорехами в карманах. Но изначально дорогой материал, богатый. Так вот, у Набокова - это мех, играющий на свету, удивительным образом оживающий. Не мертвая материя, живой смышленый хищный соболь.

И не глубина погружения в психологию персонажа, будь то ужасный невинный Гумберт ("Убил-ты Куил-ты"), сумасшедший гений Лужин или невыносимостью роковой любви раздавленный герой "Обскура". И не сумерки богов: "Пора. Мы уходим. Еще молодые. Со списком еще не приснившихся снов. С последним, чуть зримым мерцаньем России. На фосфорных рифмах последних стихов." Умный, яркий, из родовитой интеллигентной семьи (да, бывает и такое) мальчик. Четырьмя языками свободно владеющий. Нет спорта, которым не пробовал бы заниматься.

И даже не то, что остается единственным русским писателем, покорившим Америку произведениями на английском. А ценил, едва ли не более успехов литературных, энтомологические. Какая-то невзрачная бабочка, им описанная, в имени своем "Набоковия" имеет. И все-таки, знаете, что в нем главное? Счастье. Не оговорилась. Полное до избыточности ощущение счастья, жизни,оно переливается через край, мельчайшими крапинками брызг, радужной пыльцой окатывает читателя, на мгновение заражая его счастливостью.

Тут, в "Даре" есть небольшой эпизод, воспоминание Федора о рассказе отца. Вступившего во время одного из тяньшанских путешествий в основание радуги. И о том, как все вокруг мгновенно переменилось, расцвеченное волшебством. Федор-Теодор- "божий дар". Дар внутри имени; дар богов, талант, что отмечает все, написанное им (не зарытый в землю, не таковы солнечные Тельцы, чтобы избыточность, в них положенную, растранжирить бездарно. Основной капитал, грамотно помещенный, хотя бы даже и пришлось довольствоваться сухой коркой, которую одну обеспечивают проценты).

А еще Телец - это телесность. И сейчас не о потребностях молодого здорового тела, многих необходимых вещей лишенного. Об иной плоти. Плотности и плотскости, жизненности, витальности сочиненного. Автором и персонажем. Начала с соболя, теперь другой хищник на память приходит. Как-то в зоомагазине минут пять кряду смотрела, открыв рот на скользящего переливающегося в руках продавщицы хорька. Обманчивая бескостность податливость, у хищного и очень себе на уме зверя.

И, коли заговорила о переливах, Набоков метаморфичен. Избыток, который позволяет конвертироваться при необходимости в другого человека или в животное-насекомое. Или в растение (оно, может, чувствует боль в срезанной для привоя ветке, но, чуть погодя, принимается питать ее соками, зеленеет, плодоносит). А если совсем невыносимым становится давление - минерал или чистая цифра, число. После, переждав, восстановившись, перетерпев на низкой или иной энергетике, можно вернуться к себе и в себя (или не возвращаться).

Соединение всемогущества античного божества с совершенно человеческим страдательным залогом. Первым ненадолго заражаешься, учишься ему, продолжая нести в себе много после того, как книга прочитана. А второе - это чтобы помнить, кто ты есть. И в этом подлинный Дар.

Туманно- ясная вязь велеречивого, многословного текста, написанного, казалось бы красивым, но не привлекающим меня языком, с бесконечными предложениями, длящимися на половину страницы. Не дочитал я и до конца первой главы, но мучить себя дальше не могу, хотя, когда- нибудь, позднее, может и буду. Идей нет вообще. Есть описания, взятые из детства с любовью, но преподанные бесконечно взрослым человеком. Стихотворения Набокова меня не трогают. Это печально, но ничего с собой поделать не могу, вкуса их не чувствую, цвета. Может, нужно родиться с особым чувством восприятия набоковских стихов, которые он вроде бы изящно вплетает в текст. Отсутствие такого чувства - это мой своеобразный поэтический дальтонизм?
Роман показался скучным, скучнее некуда, до такой степени, что даже самоубийство одного из главных героев не вызвало у меня волны повышения интереса. Как Набоков этого добился, или что произошло с моим восприятием - понять не могу. Признаюсь, это для меня редкость, чтобы автор не пошёл вот так настойчиво никак. И не скажу ведь, что плохо. Просто, абсолютно не мой стиль, даже не стиль, а манера наблюдения за жизнью. Есть у меня теория - если тебе скучно, попытайся сделать, чтобы было ещё скучнее, проследи, как ты этого достигнешь, и скука неминуемо куда-то всегда уходит. В случае с ''Даром'' даже это не помогает, ощущение такое, что скука крайнего предела.
Тем более удивительно, что давным- давно читал ''Машеньку'', ''Защиту Лужина'' и знаменитейшую ''Лолиту'' (её, правда, без воодушевления) с большой увлечённостью.
Возможно, через определённый промежуток времени, напишу рецензию об этой книге в совершенно другой тональности. Очень хочу на это надеяться.

Люблю набоковский язык не только за его красоту, но и за многогранность. С каждой новой прочитанной книгой он дополняется новыми гранями.

«Отчаяние» — русскоязычный роман Владимира Владимировича. Несмотря на то, что в 1919 году семья Набоковых покинула Россию, опубликованное в 1934 году «Отчаяние» обладает живым языком.

Главный герой (он же рассказчик) Герман Карлович в одной из поездок встречает мужчину и это событие меняет его жизнь. Ведь грязный бездомный человек — точная копия Германа! В этот момент в голове героя зарождается план идеального преступления. Но возможно ли его воплотить?

Вообще люблю тему идеального преступления. В основе этого понятия лежит две составляющие: достигнутая цель и избежание наказания. Зачастую преступника выдаёт какая-то маленькая деталь, которая, на первый взгляд, не должна была всплыть вообще.

Давно не испытывала таких негативных эмоций к главному герою. Герман тот тип людей, которые считают себя лучше всех. И пишет он идеально — только публиковать работы не хочет — простой люд читать такие шедевры недостоин. И умом обладает исключительным — другое дело жена и ее брат — простолюдины, которые ничего не смыслят в жизни. В реальности таким людям всегда хочется дать совет: не стоит недооценивать других людей.

Подводя итоги, скажу, что «Отчаяние» захватывающая история, облеченная в гениальную форму. Думаю, когда-нибудь захочу перечитать снова.

Герман Карлович случайно сталкивается на улице с бездомным бродягой, внешне очень похожим на него самого. И у Германа рождается идея, как использовать такую внешнюю схожесть. Это должен быть гениальный, преступный план!

Набоков интригует читателя, до самого финала непонятно, к чему всё идёт, что именно задумал главный герой, и удастся ли его замысел.

Как всегда автор поражает глубиной характеров. Нестандартные персонажи, тонкая психология человеческих душ, темные и подлые черты людей.

На мой вкус были скучноватые провисания в тексте, но в целом, получился такой а-ля психологический криминальный триллер.

Слог и язык бесспорно идеальны. Этого даже не надо упоминать. Набоков - мастер слова во всех своих произведениях.

Мне сложно читать Набокова: приходится пробираться сквозь вуали, туманы, сквозь резкие прыжки от реальности к снам и обратно без какого-либо предупреждения. С гуглом становится читать и проще и тяжелее одновременно: с одной стороны, становится понятен смысл слов и образов, с другой, глава про бабочек мне далась кровью)
Как по мне, это точно не книга для чтения в метро и аудио формат ей тоже не подошёл. Легче всего читалось дома, с бумаги, когда не надо было спешить и можно было тихонько читать себе её в расслабляющей обстановке.
К сожалению, мой жизненный ритм не позволяет мне часто наслаждаться такой роскошью, так что книгу я мучила и едва домучила.

Многое из неё до сих пор висит в моей голове туманом и вряд ли до конца развеется.

Самой интересной оказалась глава про Чернышевского. Несмотря на бльшое количество сносок, было любопытно влезть в шкуру такого фактурного героя.

Данное произведение оказалось первой книгой русского автора, прочитанной в литклубе. Несмотря на небольшой объем, "Отчаяние" оказалось и нелёгким для восприятия, и богатым на спорные темы. В первую очередь мнения прочитавших разошлись, когда речь зашла о слоге автора. Кто-то пробирался через заросли словесных изысков неохотно, изнывая от скуки или же не принимая того уровня пафоса, которым забрасывал читателя автор. Кто-то с энтузиазмом вчитывался в текст, отыскивал новые для себя слова, поймав ту самую нить эстетизма, за которую многие и любят Набокова. Слог действительно большинство прочитавших сочли довольно необычным, но подчас казалось, что кроме него, кроме "словесной красивости" ничего ценного в книге и нет.

Дело в том, что сюжет "Отчаяния" разворачивается медленно и, можно сказать, практически отсутствует. Суть истории можно узнать буквально по аннотации на обложке, (поэтому её не рекомендуется читать заранее). И большинство членов клуба разгадали основную интригу как минимум в середине книги. Однако не всех смутила подобная бессюжетность, хотя такие вещи, как отсутствие кульминации и событийности, довольно типичные для Набокова, — весьма на любителя.

История героя, который замыслил гениальное на его взгляд преступление и начал писать роман о том, что уже совершил и как продумывал совершенное, умещается в небольшой объем страниц, а действия все происходят только под конец книги и довольно туманно обрываются. Поэтому ради сюжета за книгу браться определённо не стоит, так как есть риск умереть со скуки. Иногда даже казалось, что идею с аннотации можно вообще реализовать гораздо колоритнее, хотя с этой идеей согласились явно не все. 

При том, нельзя отрицать то, что с точки зрения и общей мысли, и разбросанных по тексту небольших идей-зарисовок, "Отчаяние" — очень занятная книга. Тема безумия главного героя раскрыта очень ярко, и сначала обозначается небольшими штришками, а потом болезненный мир Германа целиком охватывает читателя. Причём стоит отметить, что герой — не самый приятный человек. Многих это серьёзно оттокнуло от книги, так как создавалось впечатление, будто сам автор не уважает и читателя: в "Отчаянии" используется приём, когда персонаж, от лица которого ведётся повествование, является одновременно и писателем своего текста, а Набоков как бы выступает лишь в качестве издателя. Это подчас сбивает с толку, потому что персонаж вызывает сильную неприязнь, кажется узколобым нарциссом. 

И правда, любопытно, что Герман крайне самолюбив, так что в процессе чтения "его" романа, можно наблюдать, как герой восхищается тем, как гениально и талантливо пишет. Самолюбие героя выражается и во многом другом, например, в уверенности в том, что жена не только верна ему, но и души-то в нем не чает, (что многие из читателей явно поставили под сомнение). И все же остаётся открытым вопрос: был ли прав Герман, что книга "его" хороша, если мы её и читаем, и обсуждаем?

Таким образом, с точки зрения психологизма "Отчаяние" трудно назвать примитивной книгой. Набоков не только играет темой двойничества, доводя её до абсурда, но и отчасти парадирует Достоевского, (к которому питает не самые тёплые чувства, как к писателю). В процессе чтения, члены клуба отмечали разные детали, например, мысли-зарисовки об эпистолярном жанре вообще, о мире после смерти, о психоанализе или о гениальности в творчестве и в убийстве, которые можно было вычленить из текста, как отдельные мотивы.

Так, можно сказать, что "Отчаяние" Владимира Набокова одна из книг, по поводу которой мнения членов литературного клуба более резко расходились. И все же каждый смог расширить кругозор, познакомившись с творчеством Набокова или открыв уже знакомого автора с новой стороны.