Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Дар. Отчаяние

Эта книга будет великолепна для любителей творчества Набокова, и несколько странна для остальных. Тут есть сюжет, герой, любовная линия, но от него частенько отклоняются и углубляются в описание книги, воспоминания детства. В этой книге много отсылок к его современникам, портретов, знакомых его ровесникам. Но я их осознаю только по небольшим примечаниям, ведь автор не пытается писать достоверные воспоминания, он делает из двух людей одного героя, переиначивает, видоизменяет. Лишь глубокие знатоки смогут отследить истоки.
Я не могу сказать, что эта книга была мне близка. Но она красива, несомненно. Набоков вообще поражает меня своим языком. Он играет им, укрощает его, подчиняет себе и заставляет служить. Я бы назвала эту книгу выплеском щемящей тоски по ушедшему детству, утерянной родине, мирному беззаботному времени. Обычное счастливое детство, как у всех, сказал он в начале книги. Он вспоминает дореволюционную Россию, что-то из воспоминаний автобиографично, что-то придумано или позаимствовано из других семей. Это неважно, вместе получается цельная заманчивая картина.
Но это все в прошлом, невозвратном прошлом и у автора, и у героя книги. В настоящем же чужая страна, ещё спокойная Германия, сложности с заработком, с жильем. Узкий круг "своих", соотечественников, раздираемых противоречиями, и во главе угла литература, а ещё неожиданно пришедшая любовь.

Эта книга раскрывается постепенно, как роза. Она обо всем и ни о чем конкретном. Слой за слоем читатель открывает для себя новую историю, новое событие в жизни героев, и по-новому смотрит на самих персонажей.
Некоторые вставки и отдельные эпизоды казались как будто бы ненужными для основного сюжета (если тут такой вообще есть), но были среди них очень интересные и красивые описания. Отдельный интерес вызвала у меня литературная и книжная сторона книги - издательства, круг писателей и муки нашего героя Федора Константиновича в его писательской и поэичной карьере.
Для меня книга приняла наибольший оборот, когда наконец стала понятна любовная линия и сюжет стал развиваться более прямо и логично что ли.
Еще одной особенностью стала "книга в книге", а именно биография Николая Гавриловича Чернышевского, которой посвящена целая глава. Эта биография открывает нам с новой стороны и самого Федора Константиновича-писателя и Набокова.

Из минусов для себя могу отметить лишь то, что книга сложно читается. Она сложная не только по своему содержанию, но и по тому как она написана. Частные скачки от первого лица к третьему, быстрая смена временного промежутка и локаций - сложно было к этому привыкнуть и не всегда я сразу понимала что и откуда взялось.

Не помню, когда еще я так долго пыталась собраться с мыслями на рецензию, все-таки очень необычное впечатление остается после книги, да и во время ее чтения. Прочитав другие рецензии, я поняла, что не одна такая. Об этой книге правда сложно рассказать.
С каждым произведение Набоков открывается мне очень по-новому и это не может не радовать. Не могу сказать, что это произведение из тех к которым я вернусь, или из тех, которые понравились мне у Набокова больше всего (хотя я и читала не так много), но обратить свое внимание на данную книгу стоит и я рада, что сделала это.

Наш учитель по русской литературе рассказывал нами истории о потрясающей плодовитости Олеши на метафоры. Стоит заметить, что Олеша в этом и правда очень даже не плох. Но найти автора, лучше владеющим искусством эпитета(если так можно выразиться) чем Набоков очень трудно. Владимир Владимирович управляет прилагательными как лихой наездник управляет своим податливым конем. Да еще какими прилагательными, скажу я вам! "Последний русский роман Набокова" прочитала я в аннотации. Последний русский роман Набокова, в котором он выжал русский язык до капли. Пусть сюжет не такой и выдающийся, пусть все это мы уже где-то видели, слышали, читали. Но это еще не было подано нам так красиво. Чувство легкой гипнотизации не покидает до самого конца, который на самом-то деле и не конец: "...и не кончается строка". Сны, явь, дождь, солнце, Чернышевский, Чернышевские, стихи, проза, следы вишневого варенья, мешающиеся на блюдце с пеплом... Все перемешано, и все одновременно так ясно и легко.
Кроме одного, а как же они без ключей?

⠀
Однажды наш герой, берлинский предприниматель, находящийся в довольно затруднительном финансовом положении, встречает бродягу, который похож на него, как две капли воды. Сначала он решает не иметь с ним никаких дел, но вскоре понимает, что не может так просто его отпустить...

Слушайте, ну каков же Набоков: так всё перевернуть с ног на голову! А ведь начиналось всё как обычная, ничем не примечательная, история. Ещё и слог меня чутка раздражал, напоминая ненавистную Лолиту, а потом как закрутил, как закрутил, что и слог стал уже не важен. Да, это, конечно, не Камера обскура или Король, дама, валет, и даже не Защита Лужина, но всё равно довольно интересное произведение, которое раскрывается в полной мере лишь в концу. Снова автор предстал перед нами как великолепный психологический портретист, умеющий, как никто, показать человеческую натуру. Не стоит ждать запутанной детективной истории: роман представлен в виде воспоминаний нашего героя, и хотя в какой-то момент я примерно догадалась, к чему всё идёт, читать было интересно.

Мне очень стыдно и неловко, но я не поняла. Не смогла проникнуться этой прозой, не вкусила величия автора и не поймала отблеска гениальности и таланта.

История молодого эмигранта Федора Годунова-Чердынцева не только не заинтересовала, она вообще казалась темной липкой жижей, которая стекает со страниц и хватает меня за руки, утягивая в свое нутро. Главный герой каким-то чудом очутился в Берлине 20-х годов, как будто просто перенесся из Российской империи на крыльях попутного ветра. Он вольный художник, вернее писатель, живет за счет подработок и переводов, какой-то помощи друзей, участия добрых знакомых. Федор то пишет стихи, то пробует себя в прозе и вспоминает отца, то вдруг берется за биографию Чернышевского (того самого, который "Что делать?") и публикует ее в скандальном ключе.

"Дар" это то, что дано главному герою от природы, его видение мира и умение выразить этот мир через слово. Уверена, что Набоков великолепно описывает жизнь сквозь призму такого дара. Но читать мне это это было тяжело и тошно. Длинные предложения, по ходу которых забываешь с чего все началось, да и вообще теряешь уверенность в их согласованности. Невероятно вскипячённые метафоры и совершенно отмороженные эпитеты. Перескоки мыслей. Запутанность сознания и реальности с вымыслом. Боль в глазах. Отказ логики.

Но было кое-что, от чего иногда проливался луч света, и я упорно продолжала читать. Это невероятно меткие описания. Например, как кот так быстро побежал по комнате, что его полоски чуть было не отстали от своего хозяина. Или про то, что слова провозят нужную мысль контрабандой. Или вот это: он любил себя страстной и вполне разделенной любовью. Это же настолько в точку! И вот за такими прелестями я охотилась во время чтения, они вели меня как светляки через трясину.

А еще очень понравилась часть про воспоминания главного героя о своем отце - этимологе с мировым именем, путешественнике и настоящем джентльмене-помещике, если можно так выразиться. Эти воспоминания окрашены тем теплым светом детства, который каждый хранит в своем сердце глубоко и трепетно, не расходует понапрасну. Эта часть читалась на одном дыхании, ведь тут автор дарил безвозмездно то тепло и свет, что были в его душе.

Наверняка книга очень любопытна с профессиональной точки зрения, и я даже могу понять почему ее считают вершиной творчества Набокова. Работа со словом в ней ведется феноменальная. Но мне далась книга тяжеловато, ее надо не читать, а пить. Видимо, до этого напитка я пока не дозрела.

Удивительная книга, вытащишь в блокнот предложение от которого глаза стремятся закатиться, а оно вдруг звучит ещё хуже, чем казалось в контексте текста. Как вам "эта кудря делала его похожим на гипнотизера" или слов сочетание "вопль желудочной лирики"? "В левом глазу лопнул сосудец"...? Со-су-дец.

Верую, что книга не пустая, но стилек повествования раздражает настолько, что я не готова пускаться в поиски смыслов. Страница за страницей видно только автора, и как сладостно ему было собирать слова в избыточный текст. Рыхлые образы в сочетании с бесконечными/бессмысленными описаниями, вытолкнули мое сознание в тотальный blackout, после которого будто нужен продолжительный отдых, что бы снова видеть в книге больше, чем бумага и чернила на ней.

К творчеству В.Набокова отношусь с университетских времен неоднозначно. И это точно не любимый писатель.  "Отчаяние" вызвало отвращение. Лингвисту-теоретику, если отбросить человеческие чувства, любопытен язык автора, получаешь рафинированное удовольствие от сочетания слов,  их контекстного использования.  Так энтомолог разглядывает пришпиленные экземпляры редких бабочек. Но если включить читателя-человека, то от слов становится мерзко, через несколько страниц возникает ощущение, что ты испачкался, хочется отмыть глаза и сознание от прочитанного тошнотворного. Книга откровенно скучная. И дело не в том, что в ней нет событий. Псевдорефлексия главного героя не вызывает никакого интереса. Нарциссизм, пафосность, высокомерие, напыщенность.
Читается "Отчаяние" легко. Так же легко возникает отчаяние читателя найти хоть крупицу чего-нибудь, что может заинтересовать мысль.  Тщетно.

Название книги очень лаконичное, яркое, брозкое, но при этом ничего не говорящее о том, что кроется внутри. Я доверился любимому Набокову и начал читать "Дар", не подозревая о чем это, и что меня ждет. В целом, мое доверие было оправдано, мне кажется, что бы не написал Набоков, это было бы сделано так искуссно, что даже очень плохое содержание было бы красиво скрыто вуалью. Что интересно, у подвластного Набокову главного героя, Федора Годунова-Чердынцева, наоборот, как раз-таки очень плохое содержание его вымышленной книги изящно скрыть не получилось (да, это книга в книге).

Федор, как и Набоков, писатель, эмигрировал из зажиточной семьи по причине революции, оказался в Германии. Вообще пересечений с жизнью самого Набокова очень много, хотя он и отрицает это в послесловии, поэтому, если вы знакомы с биографией писателя, то будете периодически находить интересные пасхалки.

Но вернемся к Федору, через него мы можем поближе рассмотреть лицо белой эмиграции, интеллектуалов, вынесенных волной революции в бесплодную чужую почву. Роман, как мне кажется, очень точно описывает состояние, чувства и быт этой категории людей. Это сказывается и на меланхолической атмосфере "Дара", которая особо чувствуется в первых главах, ноткой грусти во всем этом является и то, что первоначальным местом действия оказывается осенний, серый и прохладный Берлин. Причем каждый персонаж из этой русскоговорящей компании своей историей, внешностью вносит новые детали в образ человека определенной судьбы той эпохи. Кто-то отчаянно пытается поставить поезд жизни на привычные рельсы, а кто-то тонет в трясине воспоминаний и начинает жить исключительно прошлым. Последнее - особенно важное в "Даре", потому что в каждом в той или иной степени проскальзывает тоска по прошлому: стране, местам, близким. И эта тоска с воспоминаниями - порой единственное, что связывает героев этого романа между собой. Они абсолютно разные, абсолютно не подходят друг другу, но они держатся вместе, иначе они будут асболютно одинокими. Хотя такие наспех собранные компании - сомнительное спасение от одиночества, наверное, поэтому Федор довольно часто отстранен от других и при первой возможности ускальзывает от взаимодействия.

Сам Годунов-Чердынцев точно так же в своих мыслях, снах возвращается в свое детство, а его первой изданной книгой становится сборник стихов об его детстве. Он постоянно думает о потерянной России, о потерянном отце. Последний тоже является весомой частью книги на всем ее протяжении, благодаря мастерской игре Набокова с читателем призрачная тень Годунова-Чердынцева-старшего будет вечно преследовать вас при чтении, как и навязчивые мысли о нем - Федора.

Однако к концу романа туман грез рассеивается летним берлинским солнцем, Федор издает свою вторую книгу, находит любовь, эволюционирует и все проблемы как-то решаются сами собой, а если и не решаются, то уходят далеко на задний план и там размываются в обективе читателя и самого Федора. Можно сказать, классический happy end любой диснеевской сказки, оставляющий приятное послевкусие.

Но приятное рано или поздно заканчивается, поэтому теперь перейдем к тому, в чем мне не понравилась книга. Ответ кроется, наверное, целиком в четвертой главе, которая представляет собой цитирование второй книги Годунова-Чердынцева, представляющую собой биографию Чернышевского.Честно признаюсь, я пропустил большую часть этой гигантской главы, потому что читать это просто невозможно. Язык Федора очень сложный, вычурный, с бесконечным обилием философских, литературных терминов и фамилий. Сама по себе биография представлет собой чудовищный салат из отсутствующей хронологии и обливания помоями всех и вся, досталось не только самому Чернышевскому, но и Некрасову, Тургеневу, Достоевскому и многим другим. Читать такое просто неприятно. Причем мои мысли полностью совпадают с приведенными мыслями критиков в следующей главе. Есть ли в этом всем дар или это просто ирония, я не понял. Также мне непонятен выбор биографии именно Чернышевского, я не увидел никакой связи Годунова-Чердынцева, да хоть какого-то представителя белой эмиграции, и Чернышевского. Его биография в "Даре" никак не влияет на нить произведения, это могла быть абсолютна любая другая биография, абсолютно любой другой жанр книги, на мой взгляд. И, как правильно сказал один из критиков в книге, Чернышевский был бы уместен при наличии у Федора определенных политических взглядов, но они не прослеживаются.

Подводя итог, хочу сказать, что если вы решитесь приступить к этой книге, следует помнить о роковой четвертой главе и всегда держать телефон под рукой, потому что гуглить придется очень много во всех главах, но если вы выдержите это испытание, то перед вами откроется если не дар Годунова-Чердынцова, то дар Набокова.