Собрание сочинений в 4 томах. Том 2. Защита Лужина. Подвиг. Соглядатай. Рассказы

В. Набоков признанный эксперт человеческих чувств и характеров.
Его творчество всегда отражает взаимоотношения людей.
В этом небольшом рассказе, эмоциональный накал героя совпадает с духом музыкальной пьесы,исполняемой известным пианистом. Виктор Иванович присутствует на музыкальном вечере,но ни само произведение,ни выразительное исполнение музыканта не поглощают его. Он просто следит за руками и мимикой пианиста,полностью погруженного в настроение композиции.
Маэстро Вольф растворяется в музыке, извергающейся из под его длинных пальцев. А Виктор Иванович остается равнодушным к незнакомой мелодии,и взгляд его скользит по зрителям. Вдруг, в одной из дам, он узнает свою бывшую жену. И теперь мужчина старается поймать ее взгляд. Но ее все время загораживают другие слушатели. На героя нахлынули воспоминая. Морской берег,где зарождалась его любовь. А,затем в памяти всплывает сцена,когда жена призналась,что больше не любит его. Неугасшее чувство любви пробудило в душе Виктора Ивановича целую бурю эмоций. И волна, острого,незабытого чувства,поднявшаяся в душе героя, совпадает с финальной частью концерта. Ведь любовь и есть музыка.
Во время чтения рассказа, во мне звучали стихи Ф.И Тютчева:-
"Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь,-
И то же в вас очарование,
И та ж в душе моей любовь!..."

* Этот рассказ мне посоветовал читатель Laonov. Очень ему благодарна.

«Подвиг»- как дорогой парфюм, аромат раскрывается постепенно: нота дерзкой просоленной морем юности, нота поездов и странствий, в сердцевине- дымная горечь русской эмиграции, а в шлейфе- очарование набоковского слова.
Книга очень атмосферная и раздумчивая. Она ведёт читателя тропами юного и пылкого Мартына Эдельвейса, русского юноши с швейцарскими корнями, в котором русская его душа зреет как яблоко, которому рано или поздно суждено упасть..

Мальчик из благополучной семьи, обучающийся в Кембридже; богатый дядя Генрих, сентиментальный и щедрый, перед молодым человеком открыты все дороги...но ….суровая Зоорландия- страна его детства...неодолимо тянет Мартына разделить с ней её мятежное настроение.

Финал истории знобяще-жутковатый своей неизвестностью, словно настежь открыта форточка и вечный сквозняк...

Только после третьего романа - «Защита Лужина», опубликованного в 1929-1930 гг. в престижных «Современных записках», начинается широкая известность Вл.Набокова. Писатель объявляется литературной надеждой русской эмиграции, а сразу же после публикации разворачивается бурная дискуссия, тон которой задают Вл.Ходасевич и Г.Адамович, впрочем, упрекавшие автора в отходе от традиций русского искусства. Стоит также упомянуть, что выражения «защита от Лужина», «защита против Лужина» становятся расхожими в кругу шахматистов, говоря об опасности безумия, подстерегающего гениев.

Для тех, кто не читал, краткое содержание.
Замкнутый в себе подросток, сторонящийся своих сверстников, сын популярного детского писателя узнает о существовании шахмат и с невиданным упорством быстро осваивает игру. Постепенно увлечение превращается в профессиональное занятие. Лужин вместе со своим антрепренером колесит по всей Европе с турнира на турнир, пока тот не бросает его ради нового увлечения кино. Роман как бы разделен на две половины. В одной мы видим детство Лужина-младшего, его отношения с родителями и сверстниками, а в другой – сорокалетнего обрюзгшего мужчину, приехавшего в немецкий санаторий готовиться к новому турниру. Именно в санатории он встречает свою будущую жену – единственную дочь русских эмигрантов, которая всячески пытается излечить Лужина от пагубной страсти к древней игре, но, увы, не преуспевает в этом.

Роман Набокова за прошедшие 80 лет изучен вдоль и поперек. Дотошные исследователи нашли каждому герою своего прототипа, подставляя на место Лужина то С.Г.Тартаковера, известного шахматиста и литератора, то Лионеля Казерицкого, закончившего жизнь в сумасшедшем доме, то Акиба Рубинштейна – одного из сильнейших шахматистов начала XX века, также страдавшего психическим расстройством. При этом, как бы забывая слова автора, которые он все время повторял: «Мой Лужин – чистейший плод воображения».
Не обойдены вниманием и параллели между развивающимся действием и движением фигур по шахматной доске. Увидеть в стекле, разбитом Лужиным на последних страницах романа, ассоциации с белым полем на h7, или утверждать, что «тусклый свет» в описании двора позаимствован именно из знаменитого стихотворения Блока, могут, наверное, только филологи. (Если уж кому-то и приписывать выстраивание повествования по шахматной партии, так это, скорее, Кэрроллу во второй «Алисе…»).
Я не собираюсь повторять все эти, на мой взгляд, благоглупости, и постараюсь посмотреть на роман, как бы, со стороны.

Дальше...

Почему-то все рецензенты сходятся во мнении, что болезнь Лужина развилась вследствие чрезмерного увлечения шахматной игрой. При этом, как-то, принимается за должное его отнюдь не естественное поведение в детстве - замкнутость, неумение вступить даже в поверхностный разговор с родителями, и прямо-таки маниакальная страсть, с которой он ринулся осваивать игру, еще вчера имея о ней всего лишь поверхностное представление. Все это, на мой взгляд, явно свидетельствует об аутизме, серьезном психическом расстройстве. Расстройстве, не распознанном в детстве, и только все более усиливающемся от чрезмерных нагрузок на мозг. Достаточно вспомнить «Человека дождя», чтобы представить симптомы этого заболевания - множественные ничем не объяснимые фобии, отрывистая речь, сверхвычислительные способности.
Причем, Набоков и не скрывает заболевания своего героя, всякий раз демонстрируя его через несвязные фразы, резкие перепады настроения, многочасовые погружения в себя и прочее.
Еще в детские годы Лужин бросает школу только из-за возможных насмешек одноклассников по поводу публикации его фотографии в шахматном журнале. Или, например, его разговор с отцом невесты по поводу свадьбы, в котором тот имел неосторожность коснуться темы шахмат.
«Я, между прочим, всегда интересовался, нет ли в шахматной игре такого хода, благодаря которому всегда выиграешь. Я не знаю, понимаете ли вы меня, но я хочу сказать... простите, ваше имя-отчество?» - «Нет, я понимаю, - сказал Лужин, прилежно пораздумав. - Мы имеем ходы тихие и ходы сильные. Сильный ход...» «Так, так, вот оно что», - закивал господин. «Сильный ход, это который, - громко и радостно продолжал Лужин, - который сразу дает нам несомненное преимущество. Двойной шах, примерно, со взятием фигуры тяжелого веса или пешка возводится в степень ферзя. И так далее. И так далее. А тихий ход...» «Так, так, - сказал господин. - Сколько же дней приблизительно будет продолжаться состязание?» «Тихий ход это значит подвох, подкоп, компликация, - стараясь быть любезным и сам входя во вкус, говорил Лужин. - Возьмем какое-нибудь положение. Белые...» Он задумался, глядя на пепельницу. «К сожалению, - нервно сказал господин, - я в шахматах ничего не смыслю. Я только вас спрашивал... Но это пустяк, пустяк. Мы сейчас пройдем в столовую. Что, душенька, чай готов?» «Да! - воскликнул Лужин. - Мы просто возьмем положение, на котором сегодня был прерван эндшпиль. Белые: король сэ-три, ладья а-один, конь дэ-пять, пешки бэ-три, сэ-четыре. Черные же...»
И далее в таком же духе.
И, наконец, прямая подсказка – отсыл к сумасшедшим открыткам Ницше, которые тот разослал в момент своего помутнения девятнадцати известным европейским особам.
Сравните письмо, напечатанное Лужиным в качестве пробы пишущей машинки и отправленное по случайному адресу:

И письмо Ницше:
«Паулю Дёйссену в Берлин. Турин 4 января 1889 года. – После того, как безоговорочно выяснилось, что я самолично сотворил мир, в мировом плане предусмотренным оказывается и друг Пауль; ему надлежит, вместе с господином Катюлем Мендесом, быть одним из моих великих сатиров и праздничных зверей. Подпись: Дионис».

В романе есть еще один интересный герой – жена Лужина. Что заставило эту женщину, дочь богатых родителей спасать абсолютно безнадежного с точки зрения обыденной, повседневной жизни человека, остается загадкой. В ее судьбе, по крайней мере, описанной в романе, не было особых надломов и потрясений. И даже революция в ее памяти запечатлелась только в виде прихрамывающего комиссара, откомандированного в женское училище читать курс новых социальных отношений.
Наверное, ничем иным, как эффектом «павлиньего хвоста» это не объяснишь. (Поясню, самки павлинов выбирают самцов с огромными хвостами, хотя те быстро становятся добычей хищников). Известность избранника влечет многих женщин как мотыльков к лампе. Влечет даже тогда, когда нет никакой надежды.

(Почему-то сразу же вспомнились еще «Игры разума»).

Набоков с присущим ему мастерством так подробно описывает погружение в сумасшествие, что помятуя психическое расстройство Яковлева после исполнения роли князя Мышкина в фильме по роману Достоевского, сразу же захотелось заглянуть в биографию писателя, посмотреть, как он сам выдержал такое «погружение». И наверное, В.В. сильно повезло, что рядом с ним находилась его верная спутница Вера Слоним, да и тяготы эмигрантского быта не давали возможности расслабиться.

Тяжелый, затягивающий в себя роман (при внимательном прочтении, конечно). Но, тем не менее, экранизированный в 2000 году Marleen Gorris с Джоном Туртурром и Эмили Уотсон в главных ролях.

Почему гении почти всегда несчастны?

Или они слишком умны, и этот несовершенный мир для них слишком плоский, слишком постный? А в том мире, что существует внутри них, им слишком одиноко? И слишком много у них таких вот "слишком", что отличают гения от обывателя.

Всё это про главного героя - шахматиста Лужина. Гениального шахматиста. Для которого жизнь состоит исключительно из того, что имеет отношение к шахматам. И он совершенно не понимает, как жить вне этого узкого мирка. Не понимает и не умеет.

Я в восторге от творчества Набокова, от его мыслей-букв-фраз-оборотов. Он формулирует предложения и выражает мысли вопреки всем правилам и канонам, но Набоков вообще весь состоит из таких "вопреки", а потому его почерк узнаешь из тысячи.

От книги у меня двоякое ощущение - уже упомянутый восторг, а с другой стороны - ощущение безнадёги и  беспросветности. Потому что именно так я чувствовала существование Лужина. Жизнью это сложно назвать. Опять же, во мне сейчас говорит обыватель, кто я, чтобы судить или хотя бы просто понять гения?

Но как бы то ни было, мне всё время хотелось схватить за грудки нашего Лужина и встряхнуть хорошенько. Достучаться, докричаться до него. "Эй, ты, очнись! Оглянись вокруг! Посмотри на этот мир! Он живой, реальный! Там есть женщины, вкусная еда, красивая природа, архитектура, птички вон поют - слышишь? Есть настоящий мир за пределами шахматной доски, увидь его, наконец!"

Но, боюсь, он не услышал бы. Либо, услышав, не понял, о чём речь, слишком другой мир, другая Вселенная у него в голове и вряд ли она пересекается с нашей.

Восхищение тем, как автор сумел возвести эту глыбу и щемящая грусть от того, что у этой глыбы оказалось внутри - вот мои чувства от прочтения книги.

Несмотря на то, что Набоков считается достаточно тяжелым для понимания автором, а уж о его "Лолите" слышал каждый..

На удивление очень доступное и понятное произведение - цветной мир шахмат и ходов через восприятие Лужиным, главным героем. Который всю книгу Лужин, а с женой- Милый Лужин..

В самом начале Лужин становится Лужиным при поступлении в школу, а имя своё обретает в конце,при развитии трагической развязки.

Даже несмотря на нервное потрясение перед турниром с Турати, и оберегание женой милого Лужина от шахмат, все равно они его преследуют.

И да, название романа двойственное..

"Защита " - как защита в шахматах, и "Защита" - как оберег от внешнего мира.

Гениальный шахматист и по совместительству аутист Лужин нашел, где ему укрыться от мира, которого он не понимает и который не понимает его - это шахматы. На протяжении всей жизни он выстраивал защиту для своей главной шахматной партии с итальянским гроссмейстером, но мы-то понимаем, что защиту он выстраивал от реальной жизни. И вот когда шахматная защита провалилась, пошла под откос и реальная, физическая жизнь Лужина.

Лужин с детства рос странным ребенком, что ни удивительно при его-то диагнозе, но тогда об этом никто не знал, это в наше время его бы направили в спецшколу, постарались бы адаптировать в общество - в начале 20 века его просто бросили в жизнь. Мальчики в школе не понимали, а потому издевались над Лужиным, родителям по сути не было до него дела, в учебе он отставал и считался чуть ли не тупым, пока случайно перед Лужиным не открылась дверь в сказочную страну - понятную, логичную, живущую по четким законам, которые никому не разрешено нарушать - это были шахматы. Конечно, мальчик без оглядки ринулся в этот новый мир. Казалось бы, и что тут плохого, прекрасно же.

Но, предупреждает нас Набоков, так оно не работает, как ни крути, а шахматы - это те же иллюзии, а настоящий мир жестоко мстит всем, кто отгораживается от него иллюзиями. Тут даже любовь не спасет (удивительно, но Лужину удалось удачно жениться), да и тот мир, нереальный, тоже уже не пускает. Что же делать Лужину? Есть ли выход? Как ни странно есть, но это не то выход, который мы бы пожелали себе или дорогим нам людям...

"Вообще же так мутна была вокруг него жизнь и так мало усилий от него требовала, что ему казалось иногда, что некто – таинственный, невидимый антрепренер – продолжает его возить с турнира на турнир, но были иногда странные часы, такая тишина вокруг, а выглянешь в коридор – у всех дверей стоят сапоги, сапоги, сапоги, и в ушах шум одиночества."
Каюсь, с творчеством Набокова почти не знакома. Не считая Лолиты, прочитанной в претубертатном возрасте, когда хотелось чего-то запретного и пикантного. Кстати, надо бы перечитать в сознательном :)
Защита Лужина. Для меня она оказалось тяжёлой книгой, очень. От нее так и веет безысходностью. С первых страниц. Настолько, что, несмотря на небольшой размер, несмотря на красивый язык и лаконичность, рука постоянно откладывала книгу в сторону. Чтобы не впасть в отчаяние, чтобы не накрыло окончательно.
Лужин. Несчастный одинокий мальчик. Который вырос в некрасивого одинокого мужчину. И даже "любовь", нечаянно-негаданно накрывшая его, косолапая, картонная, невсамаделишная.
Как же страшно, когда вокруг только лишь стена, стена из черно-белых кирпичиков. И нет ни красок, ни запахов, ни чувств. И лишь один выход впереди - чёрное окно в белом обрамлении.
Сильно, но больно.
«Александр Иванович, Александр Иванович!» – заревело несколько голосов.
Но никакого Александра Ивановича не было...

Долго гадала, почему произведение называется "Защита Лужина", ведь по названию казалось, что во главе сюжета будет противостояние главного героя с итальянским гроссмейстером Турати и разработка ответной тактики - защиты. И только ближе к концу поняла, что защитой была не только шахматная, но и жизненная стратегия Лужина. Вместо шахмат, наверное, могло быть любое другое увлечение, принципиально это ничего бы не изменило, ведь главное в этом произведении - то, как складывалась жизнь непохожего на других ребенка.

Я не знаток литературы, но прозу Набокова почему-то хочется назвать мужской. Чувствуется хоть и внимательный к деталям, но какой-то очень мужской взгляд на вещи. Интересна и подача истории: видя её как бы глазами Лужина, мы догадываемся о важных событиях по намекам и обрывкам разговоров, на которых главный герой не заостряет внимание. Я так и не поняла, понравилась мне стилистика текста, или нет. С одной стороны - бесспорно, Набоков использует богатейший русский язык, яркие образы, необычные эпитеты. С другой, от такого обилия устаешь, временами текст кажется приторно сладким, временами вычурным и устаревшим. Я слушала аудиокнигу и думала, что это чтец своей манерой чтения создает такое впечатление. Попробовала ради интереса почитать - в голове тут же начал звучать голос чтеца, нараспев, с выражением, по-другому и не выходит :)

Любопытно, не вдохновлялся ли автор "Хода королевы" этим произведением, был ли он с ним знаком. По крайней мере начало книги показалось очень похожим. Одинокий ребенок, не находящий общего языка со сверстниками, но заинтересовавшийся непростой игрой. Хорошо играющий старик, научивший основам, и за пару десятков партий начавший проигрывать своему ученику. Разыгрывание партий у себя в голове. Ребенок растет, но в его жизни значимыми остаются лишь шахматы и пара пагубных привычек. Правда, Бет хоть и была вундеркиндом и своеобразной девушкой, сомнения в её психическом здоровье не возникали, чего не скажешь о Лужине, явно страдающим то ли расстройством аутистического спектра, то ли чем-то похожим.

Что касается персонажей, я не до конца поняла жену Лужина, что она в нем нашла, была ли это любовь (лично мне кажется - нет). Как и Лужин, она была странноватой и не вписывающейся в общество того времени, ей было так же душно и не интересно с людьми, но, по-моему, ей бы больше подошел какой-нибудь прогрессивный революционер, чем не имеющий собственных взглядов и интересов кроме шахмат Лужин. В нём она нашла смысл жизни, решив его спасать, и своё же спасение от контроля родителей, этакий бунтарский жест. Вот только как и все окружающие его люди, она не задумывалась, чего бы по-настоящему хотел Лужин, что ему было нужно. Сам он - личность неоднозначная. Грузный, неопрятный, не очень приятный, но при этом его до щемящего чувства в груди жалко. Он кажется ребенком, не понимающим, чего от него хотят взрослые.

Чем ближе к концу произведения, тем чаще у меня мелькала мысль, что от такой жизни я бы на месте главного героя хотела выпилиться. В шахматах Лужин нашел свое спасение, свой тайный мир, в котором он жил, как в мыльном пузыре, отгородившись от реальности, как многие сейчас запираются в мире компьютерных игр. Он не понимал, как ему взаимодействовать с другими и не видел в этом смысла. Но если в нашей современности всё больше пропагандируют свободу выбора, стараются уважать чужие границы и интересы, то еще 100 лет назад с этим было не очень. Ужасно жить в обществе, в котором люди без всяких угрызений совести пытаются навязать тебе свое видение жизни, подмять под себя, переделать, "забить торчащий гвоздь", чтобы ты не выбивался из общепризнанных норм. Вырвать из привычной зоны комфорта, не сделав этим твою жизнь лучше.

После прочтения есть над чем подумать. Интересно будет почитать у Набокова что-нибудь еще.

Главный герой детского рассказа - Путя Шишков. Мальчик представляет собой сгусток детских комплексов, обид, страхов, недосказанностей. Я ощутила себя в теле обиженного ребёнка, пережила каждое написанное слово. Набокову удалось передать настроение ребёнка, его тоску, одиночество, боль.
Взрослые игнорируют потребности Шишкова, думают, что ему нравится то, что в действительности вызывает только раздражение, но Путя молчит. Проще помолчать, чтобы не расстраивать взрослых, не создавать почву для конфликтов.
Я благодарна писателю за то, что он обманул меня, и мальчик не совершил непоправимого шага, а обиды можно собрать на ниточку и повесить на шею как бусы.
Мальчик вырастит и будет вспоминать свои страдания, но на фоне проблем взрослой жизни воспоминания о боли померкнут.
Не знаю, что плохого в слове «Ломака», но звучит оно обидно.

Что таит в себе шахматный узор? Черное и белое, инь и ян, движение и сохранение, мужчина и женщина, альфа и омега. Шахматы – это не просто игра, которая заканчивается вместе с партией. Непостижимый символический мир воссоздается на игровой доске.

Владимир Набоков в романе «Защита Лужина» обнажает проблему человека, мечущегося между миром реальным и миром идеальным. Судьба Лужина предопределена с самого начала. Задолго до знакомства с шахматами сочетания черного и белого цветов просачиваются в реальность повествования. Обретя материальную форму, фигуры затягивают Лужина в свой идеальный мир. Наивысшее удовольствие ему доставляет игра в уме, вслепую.

Жизненная трагедия Лужина заключается в невозможности существовать в двух мирах одновременно. Как канат, его тянут из стороны в сторону. Реальность постоянно искривляется, изгибается в поисках баланса. Мир приобретает черты сновидения. Со временем белые и черные фигуры сосредоточиваются в могущественные комбинации, сон оборачивается кошмаром.

Лужин нашел дверь, ведущую к освобождению. Впереди – вечность покоя. Темнота, лоно, из которого он пришел в этот мир, принимает его.

Как неведомые силы втягивают Лужина в ирреальный мир, так и Набоков погружает читателя в роман при помощи всех органов чувств. Картины действия, музыка, трубным апокалиптическим гласом сопровождающая решающую партию, ощущения, запахи, вкусы растревоживают омертвелость обыденной повседневности. Обретает реальность новое, над-вещественное, трансцендентное чувство. Синестезия Набокова через слова словно вытекает из текста и позволяет читателю почувствовать сопричастность этому удивительному феномену.