Рецензия на книгу

• 

  Аноним9 ноября 2018 г.

  ...ви­дя, что Мар­ты­ну труд­но ид­ти без трос­ти по очень кру­той тро­пин­ке, Гру­зинов из­влек из кар­ма­на фин­ский нож, выб­рал де­рев­цо и, мол­ча, очень точ­ны­ми уда­рами но­жа, смас­те­рил ему пал­ку, глад­кую, бе­лую, еще жи­вую, еще све­жую на ощупь. То­же пус­тяк, — но эта пал­ка по­чему-то пах­ла Рос­си­ей. 
  

  «Подвиг»- как дорогой парфюм, аромат раскрывается постепенно: нота дерзкой просоленной морем юности, нота поездов и странствий, в сердцевине- дымная горечь русской эмиграции, а в шлейфе- очарование набоковского слова.
  Книга очень атмосферная и раздумчивая. Она ведёт читателя тропами юного и пылкого Мартына Эдельвейса, русского юноши с швейцарскими корнями, в котором русская его душа зреет как яблоко, которому рано или поздно суждено упасть..

  
  На не­го на­ходи­ла по­воло­ка стран­ной за­дум­чи­вос­ти, ког­да, бы­вало, до­носи­лись из про­пас­ти бер­лин­ско­го дво­ра зву­ки пе­ре­им­чи­вой шар­манки, не ве­да­ющей, что ее пес­ня жа­лоби­ла том­ных пь­яниц в рус­ских ка­баках. Му­зыка...
  

  Мальчик из благополучной семьи, обучающийся в Кембридже; богатый дядя Генрих, сентиментальный и щедрый, перед молодым человеком открыты все дороги...но ….суровая Зоорландия- страна его детства...неодолимо тянет Мартына разделить с ней её мятежное настроение.

  
  Он по­думал, — ка­кая стран­ная, стран­ная вы­далась жизнь, — ему по­каза­лось, что он ни­ког­да не  вы­ходил из экс­прес­са, а прос­то сло­нял­ся из од­но­го ва­гона в дру­гой, и в од­ном бы­ли мо­лодые ан­гли­чане, Дар­вин, тор­жес­твен­но бе­рущий­ся за ру­ко­ять тор­мо­за, в дру­гом — Ал­ла с му­жем, а не то — крым­ские друзья или хра­пящий дя­дя Ген­рих, или Зи­лано­вы, Ми­ха­ил Пла­тоно­вич, с га­зетой, Со­ня, тус­клым взгля­дом ус­та­вив­ша­яся в ок­но. “А по­том пе­шёч­ком, пе­шёч­ком”, — взвол­но­ван­но про­гово­рил Мар­тын, — лес и вь­юща­яся в нем тро­пин­ка... ка­кие боль­шие де­ревья! А тут, в этом спаль­ном ва­гоне, тут еха­ло дол­жно быть детс­тво его; дро­жа, ос­во­бож­да­ло ко­жаную стор­ку, а ес­ли прой­ти даль­ше, там — ва­гон-рес­то­ран, и отец с ма­терью обе­да­ют, — на сто­лике бол­ванка шо­кола­да в фи­оле­товой обер­тке, а над рас­кидны­ми двер­ца­ми мре­ет вин­то­вой вен­ти­лятор сре­ди цве­тущих рек­лам. И вдруг Мар­тын уви­дел в ок­но то, что ви­дел и в детс­тве, — ог­ни, да­леко, сре­ди тем­ных хол­мов; вот кто-то их пе­ресы­пал из ла­дони в ла­донь и по­ложил в кар­ман. И по­ка он гля­дел, по­езд на­чал тор­мо­зить, — и тог­да Мар­тын ска­зал се­бе, что, ес­ли бу­дет сей­час стан­ция, он вый­дет, и уже от­ту­да пой­дет к ог­ням. 
  

  Финал истории знобяще-жутковатый своей неизвестностью, словно настежь открыта форточка и вечный сквозняк...

  21

  1,2K