What's Bred in the Bone

Весь первый том нас подогревали историей о некоем Корнише, и вот наконец-то, мы узнали подлинную биографию от его… эм… не ангела хранителя?
Сюжет очень напомнил мне «Бремя страстей человеческих» Моэма, вот только, если история Моэма была с надрывом, о жестоком преодолении и взрослении, то в «Костях…» мы скорее наблюдаем сатиру, комедию. Над всеми человечески превозмоганиями смеются и делают это совершенно заслужено. Очень интересно было в течение всей книги, забавная история про родителей, трудное детство, странное отрочество и юность, множество неудач в одном и удач в другом. В любом случае, очень необычная жизнь (МИ-5 в конце концов) и даже вторая мировая в сюжете как-то не банальна. Что будет в третьем романе? Мы снова вернёмся к биографу?

Никогда такого не было, и вот опять: почему-то я очень долго не бралась за продолжение Корнишской трилогии. А ведь знала, что оно будет так же прекрасно, как и первый роман этой трилогии и как вся Дептфордская трилогия целиком. Вообще-то когда долго не подходишь к книгам любимого автора, заново подступаться бывает немного страшно: вдруг за это время изменился мой вкус, вдруг магия в этот раз не сработает.
Сработало все как надо.

«Что в костях заложено» - это роман-биография Фрэнсиса Корниша, искусствоведа и непризнанного художника. И читать его можно как картину – слой за слоем символов пробираться глубже к смыслу.

Верхний слой – это жизнеописание неординарной личности, история становления характера. Фрэнсис Корниш обрел некоторую известность в узких кругах искусствоведения уже зрелым человеком и прослыл ужасно прижимистым, но, по слухам, невероятно богатым эксцентричным дядькой в годах, не слишком-то добросердечным и приятным в общении, но безусловно интересным. Но биографам интересно не то, как он завершал свой жизненный путь, а то, с чего эта дорога начиналась. Что в костях заложено, то из мяса не выбить – а кости крепнут в детстве и юности. Жизнь Фрэнсиса прошла не по банальному сценарию, поэтому роман уже на верхнем слое интересен.

Второй слой – путь художника к шедевру. Роман должен понравиться любителям изобразительного искусства, поскольку оно сопровождает Корниша с юных лет и до последнего вздоха. Тут и о зарождении первый интереса к живописи, первое очарования картинами, и о формировании вкуса, и о тернистой тропе ученичества, и о практической стороне работы художника и искусствоведа.

Третий слой – исторический фон. Корниш родился во времена, когда аристократия на приемах еще носила помпезные костюмы, а дамы – платья с корсетами и фантастические прически. В детстве он почти не видел отца и мать, которые были сначала заняты важными делами во время Первой мировой, а затем занимались ее последствиями. Свой шедевр он творил, пока вокруг разгоралась Вторая мировая. Двадцатый век бушевал новыми идеями, новой живописью, новыми идеалами, и пусть он в романе только для заднего плана, этот фон, знаете ли, фонит, никуда от него не деться.

Ну а четвертый слой… У биографии должны быть и биографы. Историю Корниша рассказывают два ангела. Покровитель биографий и ангел милосердия ведет повествование. Слушает деймон, покровитель Корниша при жизни. Но не путайте деймона с ангелом-хранителем: его задача не оберегать подопечного, а вылепить из него человека исторического масштаба, который останется в летописях. Без закалки, без испытания огнем, водой и медными трубами такого человека не получится.
Четвертый слой – философский. Человеческая жизнь с точки зрения бессмертных существ, хитроумное переплетение судеб, в котором читается задуманный узор, неслучайные случайности. И, пожалуй, некоторое утешение смертным.

Второй том Дептфордской трилогии. Первый я прочитала два с половиной года назад, но до сих пор что-то помнила из сюжета, а это о многом говорит. (О моей памяти в основном).

Второй том Дэвис посвятил покойному Фрэнсису Корнишу, который скончался в первом томе и оставил в наследство племяннику и его жене огромную коллекцию предметов искусства, в том числе картин. Мы узнаем про Фрэнсиса все-все-все, начиная с раннего детства. Историю его родителей, про тётушек, бабушек, дедушек и прочих людей, которые на него повлияли, заложили в него то самое, "что в костях заложено". Дэвис не был бы Дэвисом, точнее, выпускником Оксфорда, которых я в литературе уже узнаю по первым буковкам, если бы не включил в банальную биографию персонажа тонны психологии, религии, анализа произошедших событий сильно пост-фактум, и некой закольцованности жизни в целом. Возможно, закольцованность - неподходящее слово, я имею в виду, что автор дотошно прописывает как события детские влияют на происходящее во взрослом возрасте. Как старший брат "адиет" прокладывает тень над младшим, хотя, казалось бы, одна маленькая семейная тайна - ребенок, который вроде как для всех умер, для матери,для бабки, для брата, а на самом деле всю жизнь прожил на чердаке с ухаживающей за ним сиделкой. Младший же брат-художник пронес этот факт через всю жизнь, мифологизируя Лунатика в своих картинах.

Или история про карлика. Ребенком Фрэнсис много времени проводил в похоронном бюро, помогая базльзамировать трупы (и заодно изучая анатомию и зарисовывал обнаженную натуру, не спрашивайте, так вышло). В один из дней гробовщик привез карлика, который не выдержал издевательств горожан и повесился. Для ребенка - всего одно событие. Для взрослого художника - целый канон мифов, вложенный в картины и рассказанный как образ всему миру.

Дэвис очень много закладывает в банальные истории. Банальные, но странные. Но кто не странен? В каждой избушке свои погремушки. Мне же почему то казалось, что все на своем месте, даже карлики, даже гробовщики, даже агенты МИ-5. Очень интересны были рассуждения о современном искусстве. Не то чтобы я понимаю современную живопись (вообще не понимаю), и ГГ со мной солидарен. Тем интереснее авторские разъяснения, что во все времена художники выражали современную им мифологическую картину мира. В современности же большинство из нас утратили многое из мифов или религии, и им приходится обращаться к собственному бессознательному, чтобы дойти до коллективного бессознательного, и так выразить его. Современный художник в своем творчестве в первую очередь изучает себя, и зачастую многие его картины так и остаются извлеченным из себя хаосом, выплеснутым на холст. Лишь немногие создают что-то, что вызывает эмоции у других, является истинным высказыванием. Такая идея современного искусства мне сильно импонирует, объясняя мое неприятие и непонимание многих нынешних "шедевров".

Много любопытных размышлений о той тонкой грани, что лежит между реставрацией картины и ее переделкой. Когда это ещё шедевр прошлого, а когда уже современная поделка на чужой основе? Вот картина, с замыслом и сюжетом, написана красками, созданными по методике 16 века, на основе христианского мифа, осмысленного художником века 20го, допустим, что этот художник - старая душа и гений, и способен передать душу 16 века. Ни один искусствовед не в состоянии отличить ее визуально от подлинных картин Возрождения. Признать подделку может только радиоуглеродный анализ. Так вот может ли считаться такая картина шедевром или все, поезд уже уехал, и теперь только то шедевр, что лежит с современной парадигме?

В общем, книга задаёт вопросы, и иногда весьма спорно на них отвечает. А иногда бесспорно, когда мое мнение совпадало с мнением персонажей. Главное, чтоб оно было, это мнение, иначе книга покажется безумно скучной.

А. Чтобы добраться до картин, надо пробраться сквозь первые главы о детстве героя. Там очень много мыслей и чувств 10-14 летнего мальчика, я это называю кудахтаньем (про 8иськи, *иськи и прочие Особенности), подано, конечно с юмором, автор скорее подтрунивает над всеми мальчиками мира, но почему-то меня такой упорный акцент на пубертат приводит в необычайное раздражение. Но это уже история про меня.

Что такое Меркурий?
Первая от Солнца планета. В натальной карте Фрэнсиса Корниша она находилась с Солнцем в соединении: и этот Меркурий — дивный, быстрый, способный многое вынести.
Когда Меркурий в последний раз совершал обратный ход — ретроградное движение, — он, как на аркане, тянул за собой вопросы рода и корней; того-что-заложено-в-костях. Когда он в последний раз совершал обратный ход, я наконец взялась за продолжение Корнишской трилогии, и это была идеальная постмодернистская синхрония.
Книга, впервые открытая поезде, который ехал по направлению к моему собственному истоку; книга, начатая в маленькой личной «Желтой стреле». Книга, чья обложка навевает мысли о Зеленых Львах и флейте Пана, об Изумрудной скрижали и весеннем гоне Дикой Охоты...

И всё же — что такое Меркурий?
Представитель античного пантеона. Плут и обманщик, покровитель жуликов и воров, бог торговли, трикстер, психопомп... Но он еще и Гермес, примиритель противоположностей, находящийся за пределами обычных представлений о морали.
Он еще и ибисоголовый Тот — изобретатель письменности, судья загробного мира, владыка Луны...
Логос, стоящий за Меркурием в каждой его ипостаси, так легко увязывается с биографией Корниша: слово-как-акт-творения; сотворение-чужой-жизни-через-слово. Совсем не обязательно, чтобы всё было именно так, как напишет биограф.
Совсем не обязательно, что всё было именно так, как поведали нам два собеседника, говорящие курсивом.

Что такое Меркурий?
Одно из трех начал в алхимии. Меркурий Философов, еще один голос Логоса. Ртуть — женское, летучее начало, и символ ее (один из символов) — орел.
Согласно справочнику (одному из справочников), Меркурий обозначает третий, духовный, вечный принцип в человеке. Не над ним ли совершал свои операции Фрэнсис Корниш? Королевская Свадьба, мистический брак двух начал — именно к нему и стремился герой, попутно обретая и теряя возлюбленных, получая образование в Оксфорде и у слегка трикстернутого мастера Сарацини, создавая прекрасные полотна — подделки того, чего нет и быть не может... Формируя свой собственный миф.

Эта история может казаться поверхностной и наивной, глуповатой, смешной — такими могут казаться и туманные инструкции алхимиков. Всё дело в том, что и то, и другое суть символ; обозначение вещи — многих вещей! — но не сама вещь. И то, и другое раскрывается прекрасной розой лишь тогда, когда перестаешь цепляться к словам и начинаешь видеть то, что стоит за словами.
Фрэнсис Корниш прожил удивительную жизнь, достойную жизнь, слегка безумную, немного дурацкую, но это не имеет никакого значения. Значение имеет лишь то, что в течение своей жизни он медленно превращался в символ себя самого, становился многими вещами под единым образом и в конце концов растворился в мифе, созданным им самим.

Это самый настоящий трактат о Великом Делании — возможно, единственный настоящий трактат. В нем нет Белых Орлов и Алых Львов, нет воронов, лебедей и фениксов, нет перегонных кубов и реторт... Есть только одна-единственная, до смешного простая и чертовски сложная человеческая жизнь.
Такая, за которой всегда можно разглядеть усмешку Меркурия.

А вот книга вторая оказалась куда как скучнее. Не целиком, конечно, были всё-таки некоторые достаточно интересные места и ситуации. Однако довольно часто ловил себя на том, что то подсчитывал количество оставшихся для прослушивания файлов (поскольку «читал» аудиокнигу), то отвлекался от того, что произносит чтец, то невольно судорожно зевал — в общем, налицо были все признаки того, что мой организм скучал. И я вместе с ним. И даже то, что в качестве рассказчиков выступали две вполне инфернальные персоны, ситуацию не разбавило и не украсило.

Практически половина всего объёма книги заняла история родителей Фрэнсиса Корниша, начиная от девичества его матери и, соответственно, довольно молодых ещё лет его отца, а затем вся некоротенькая история их знакомства, сватовства и всего прочего сугубо семейного и взаимоотношенческого — рождение первенца и затем второго, финансово-денежно-хозяйственные дела и прочее и прочее и прочее. И видимо у автора не получилось всё вот это хозяйство изложить ярко и красочно (отсюда и скука). Всё было столь детальненько и подробненько, что иногда до оскомины.

Ну, а вторая половина естественно оказалась посвящена самому главному герою всей трилогии — Фрэнсису Корнишу. Причём опять-таки всё неравномерно — львиная доля выпала на юношеские годы нашего героя и на период его молодости (хотя конечно же всё именно тогда и закладывается). А вот после его тридцатилетия повествование погнали экспрессом — замелькали годы и десятилетия, пока к концу книги мы не добрались до описания благородной кончины.

Содержание расписывать нет нужды, ибо в аннотации сумели кратко изложить всё. Что ж, может третья книга цикла будет поинтереснее?..

О, какой неожиданный поворот. Вот это я называю удачным продолжением трилогии. Начало романа довольно деликатное – все те же, всё там же. Как водится, выпивают за дружеской беседой. Молодожёны Артур Корниш и Мария Феотоки, поп Симон, то бишь профессор Симон Даркур. Молодые Корниши на наследство почившего дядюшки решили стать меценатами искусства, с этой целью основали фонд. А Симон Даркур задумал написать биографию покойного друга. Казалось бы, ничего сложного. В соискателях финансовой помощи среди творцов во все времена недостатка не было. Ну а биография канадца, бывшего единственной белой вороной в семье банкиров… Однако, как оказалось, его жизнь скрывала много тайн, недомолвок и секретов.

В этом романе пока ещё не понятно, сможет ли Даркур в конце концов написать свою книгу. А вот для читателей Робертсон нашёл очень оригинальный способ узнать во всех подробностях о жизни Френсиса. Мы узнаём всё из беседы двух ангелов, точнее оного ангела, Заткиила Малого, - ангела биографии и Маймаса, личного даймона самого Френсиса Корниша. Они начнут беседу с событий, предшествовавших рождению главного героя. Затем последует его нелёгкое детство в крошечном канадском городке Блэрлогги, одиночество, эксцентричных родственников, знакомство с искусством, взросление, отношение с деньгами и многое такое, чего никто не ожидал от старого чудака, жившего в трёх квартирах, забитых произведениями искусства и богатого сверх всяких ожиданий.

И попутно перед нашими глазами проносится целая история, смена эпох, война, политические игры, обаятельные мошенники, шпионы, обманутые и обманывающие любовники, трагедии, дураки и невежды. Роман получился необычайно ёмким, не объёмным, не затянутым, сюжет не распозается по швам, написанный прекрасным языком, с яркими описаниями, живыми персонажами, остроумными диалогами. Я получила огромное наслаждение.

Вторая часть Корнишской трилогии.
Снова поразительное умение автора писать об одной и той же истории, но настолько под другим углом и о другом, что книгу можно читать как отдельное произведение, не прочитав ни первой части трилогии, ни второй.
Согласитесь, такое редкое бывает!
На этот раз Робертсон Дэвис погружает в мир искусства, в таинственный и неизвестный мир искусствоведов и реставраторов. И как всегда - главное, это отнюдь не перипетии жизни героя, а исследование души, - невероятно мастерский, увлекательный, ироничный, может даже саркастичный, но невероятно глубокий и нежный внутри - экскурс в глубины личности.
Снова филигранно вплетает автор юмор, аллегории, мифы и толкования в свой изящный роман. Книга может показаться простоватой приключенческой, для тех, кто привык бежать вслед за сюжетом. Книга может показаться аляповатой из-за наличия дэймонов, богов и невероятных совпадений. Но не спешите быть наивными, копайте глубже.
Книга отправляется в любимые, автор уже давно там.

Забегая немного вперёд и имея в виду ещё и третью часть трилогии, скажу, что это - самая интересная и цельная треть корнишского эпоса. Всё же на коротких временных отрезках, да ещё и при множестве персонажей Дэвис как-то сбивается, бросает сюжетные линии на полпути, оставляет за бортом толпы второстепенных персонажей. Выстраданные и вымечтанные богословские и искусствоведческие концепции автору явно милее, их хочется рассказать вот прямо здесь и сейчас, а сюжет и герои тут нужны постольку поскольку. Ещё после первой части я заметил для себя, что наилучшим образом таланты Дэвиса как рассказчика проявляются в жизнеописаниях героев - Марии и особенно Парлабейна. И поэтому как раз вот от этого тома, представляющего по большому счёту подробную биографию Фрэнсиса Корниша, я и ожидал самого интересного. И ожидания мои полностью сбылись.

Здесь Даркур, Мария, Артур и прочие оказываются отодвинуты в сторону, а в центре внимания - жизнь дядюшки Фрэнсиса, который на поверку оказался гораздо более интересной личностью, чем можно было предполагать по первой части. Талантливый художник и искусствовед, подделыватель картин и шпион, человек, в жизни которого причудливо смешались сразу несколько религий, ученик великого мастера, преданный возлюбленный, богач и эксцентрик. Словом, как раз такой персонаж, в историю которого все любимые мотивы Дэвиса укладываются как нельзя более уместо и аккуратно. Рассуждения о потусторонней силе и подлинном смысле живописи и творчества вообще здесь не переходят той опасной границы, за которой начинается бессмысленное нагромождение красивостей ради красивостей. Если попробовать подыскать подходящую метафору, то идейное наполнение первой части - что-то вроде плюща. Буйное, яркое, но стремительно и неотвратимо расползающееся в разные стороны. Ни смысла, ни развития, ни направления. Здесь же, во второй книге, история Корниша-старшего служит своеобразной основой, нитью, на которую нанизаны бусины-идеи. И всё сразу встаёт на свои места, находя подтверждение в реальном мире и реальной жизни.

Сама по себе история также хороша, сюжет закручен не очень стремительно, но гармонично и как нельзя лучше отражает эволюцию героя, развитие его личности. Получив материальное воплощение, символизм первой части лишь выиграл в ясности и красоте. Не сказал бы всё же, что книга действительно замечательна, но это нескучное и умное чтение, пусть и слегка наивное.

За что я полюбила Корнишскую трилогию, так это за то, что она неустанно напоминала мне Дептфордскую трилогию и   за то, что напоминала мне о Дептфордской трилогии. Сначала в Мятежных ангелах монах-отступник Парлабейн упоминает, что учился в одной школе с Дэвидом Стонтоном (через пару страниц он расскажет об отношениях с Элси Уистлкрафт - той самой женщине из третьей части, испытавшей «организм»). Сам Фрэнсис Корниш учился в той же школе и тепло вспоминал своего учителя Данстана Рамзи, над которым тоже потешался, но который сказал Фрэнсису важную вещь, которая «залегла в его костях».

Биография тоже, похоже, излюбленный прием Дэвиса и неизменный атрибут его трилогий. На этот раз вместе с ангелом-биографом и ангелом-покровителем меценатов (привет, апокрифы!) мы копнем вглубь странного старикашки Фрэнсиса Корниша и узнаем, почему он такой. Биографии у Дэвиса, как водится, местами провисают, но выкинуть их совершенно невозможно, поэтому нам придется узнать все-все о родителях, бабушках и кухарке Фрэнсиса, иначе будет потом невозможно во всей полноте оценить и расшифровать шедевр, который ему предстоит создать в этой части. Впрочем, можно перечитать гороскоп Рут, чтобы все еще раз сопоставить.

Вообще, производственная тема всей Корнишской тройки - это искусство и подделки, а точнее, как создаются подделки, и что такое подделки в принципе.  Это так или иначе идет через всю трилогию. В первой части это скрипки Лаутару: цыгане мадам Лаутару и ее брат Ерко собирают из частей старых скрипок новые экземпляры, выдерживают их в тепле особым способом и создают оригинальные инструменты, которые выдают покупателям за старинные. Эти скрипки, хотя и являясь подделками, тем не менее, несут в себе особый дух истории и романтики, некое очарование старины, которого нет в новых скрипках. Скрипки эти хорошо играют и выглядят интересно и красиво как произведения искусства (так оно и есть). Да и стоят они дешевле антиквариата. В последней части эта тема поднимается более поверхностно: в ней Даркур пишет либретто в опере, используя чужие стихи, а княгиня Амалия использует в рекламе своего бизнеса рисунок, который выдает за старинный, и обещает своим клиенткам создать незабываемый образ в стиле старых мастеров. 

В этой части тема искусства и подделок поднимается уже серьезно. Затравку мы получаем в некрологе Таймс, пару вещей пробрасывает Даркур о смерти некого Летцпфеннинга, чья история тоже окажется очень важной для понимания природы подделок.

Все это получает свое развитие в «Что в костях заложено». Незадолго до войны Корниш отправляется в Баварию вместе с маэстро Сарацини, чтобы реставрировать картины в замке Дюстерштейн. Они находили всякое старье столетней давности часто непонятного происхождения и неизвестно чьей работы, приводили в порядок и готовили картины к продаже. Они не просто их реставрировали, но и немного улучшали. Я не совсем понимаю, что значит «улучшать», но знаю, что после реставрации картина, которая по десятибальной шкале тянула на двойку, после реставрации становилась твердой пятерочкой. Это были по-прежнему работы неизвестных мастеров, примерно датированные, но уже стоили подороже, да и в целом были «поинтереснее». И в рамках обучения Корниш нарисовал пару картин в стиле старых мастеров, и эти картины позже имели удивительную судьбу. 

«Чем мы здесь занимаемся?» - не раз спрашивал он.

«Искусством!» - отвечает маэстро Сарацини, и долго объясняет, почему именно так, а не иначе. 

«Клепаем подделки!» - вертится на языке, но очевидно, что этот ответ слишком прост и не отображает всей правды (это тоже излюбленный прием Дэвиса, я замечаю, что все чаще пользуюсь его логикой в повседневной жизни, когда приукрашаю свои рассказы). 

Правильный ответ где-то посередине. Уже позже я нашла в самом начале второй части удивительную реплику Марии о Меркурии - покровителе Фрэнсиса Корниша:

Грань между подделкой и не-подделкой очень тонкая, и одно может быть одновременно и другим. Все это ужасно интересно, и я не расскажу это и вполовину так интересно, как это делает Дэвис. Возможно, кто-то вспомнит «Щегла» Донны Тартт, где ее герой размышляет об оригинале и копии:

В конечном итоге, вся мораль определяется тем, кто и сколько хотел на подделке заработать. В конечном счет, Тео Декер заработал на поддельном антиквариате кучу денег и кучу проблем, а Фрэнсис Корниш не заработал ничего, хоть и очень хотел. Точнее, он не хотел клепать подделки и продавать их, он хотел получать деньги за более приземленные вещи (шпионаж и смешивание красок), но и за них не получил ни копейки, и это пошло ему только на пользу в итоге. полковник Копплстоун говорил, что есть такая работа, за которую ни в коем случае нельзя брать денег, если только ты не полный идиот. 

С деньгами у Корниша особые отношения: он происходит из семьи «новых денег», которая уже при нем превратится в семейный конгломерат прирожденных финансистов. Тема денег здесь тоже присутствует. Артур Корниш, прирожденный банкир, вынужден постоянно сталкиваться с обвинениями, что он, мол, денежный мешок, ничего не понимающий ни в искусстве, ни в творчестве, и вообще ничего не умеет. Он же настаивает, что финансы требуют особого обращения, особых знаний, и что даже тут есть место креативу и творчеству. В общем, Фрэнсис Корниш получил кое-какое наследство, которое позволило ему не заботиться о хлебе насущном и заниматься тем, чем ему хочется. Кроме того, этих денег ему хватало, чтобы содержать семью и родителей жены, и, тем не менее, ему все равно хотелось больше денег. Думаю, его мучило то, что деньги хоть и есть, но он сам ничего не зарабатывал, в то время как другие отпрыски преуспевали на поприще приумножения капитала. В конечном счете успешность даже в роли знатока искусства оценивается в деньгах, и это его должно было мучить. Он был местами щедр, местами очень жаден. Слал деньги на содержание малышки Чарли, но ни разу не навестил ее. Он был то трогательным, то жестокосердным, что даже его ангелы смотрели на него с отвращением. Так он и стал тем самым экстравагантным сухарем, который оставил после себя три квартиры, забитые битком всяким хламом и сокровищами.

P.S. В этот раз почему-то начитывал Михаил Росляков, читал московским говором («маленькый», «остановилса») меня это все время очень корёжило, я так и не привыкла к его манере.

Занятным образом вторая книга "Корнишской трилогии" пересеклась с недавно прочитанным "Страдающим Средневековьем". Дэвис пишет о художниках, реставраторах, искусствоведах, которые в первую очередь интересуются творчеством старых мастеров и, как следствие, много рассуждают о смыслах, которые те вкладывали в свои картины. Научно-популярная книга российских авторов тоже посвящена этой теме, и она помогла мне лучше понять некоторые пассажи в вымышленной истории, написанной Дэвисом: место Иосифа на иконах и картинах с библейскими сюжетами, влияние алхимиков на творчество современных им художников, изобразительное искусство католиков и протестантов и т. п..

Стоит отметить, что и герои Дэвиса дают читателю-неспециалисту возможность по-новому взглянуть на изобразительное искусство. Интересны их рассуждения о том, что же рисуют современные художники, или где проходит грань между реставрацией, подделкой и имитацией.

А еще этот роман перекликается со второй книгой другой трилогии автора - "Дептфордской". Здесь тоже главный герой ищет свою аниму, разные действующие лица ведут речь об архетипах и Матерях.

"Что в костях заложено" написана с определенной долей юмора. И речь не только о том, что рассказ якобы ведут ангел и даймон (именно даймон, а не еще один ангел, как ошибочно указано в аннотации), вставляя по ходу свои комментарии. Характеристики основных и второстепенных действующих лиц, описание мест и событий даются с иронией, которую невозможно не заметить. И при этом в романе немало драматичных и даже трагичных эпизодов.