Между двух стульев

Еще одна недочитанная, вернее недослушанная книга.
Вроде очень интересная игра словами, местами очень забавная и смешная, хорошая озвучка, но то ли настроение не то, то ли просто не моя книга, но не смогла себя заставить дослушать. Хотя честно пыталась, но вопрос "а зачем все это", а главное "а зачем я это слушаю?" не давал покоя, поэтому не выдержала и бросила. О чем не жалею совершенно. Правда, попробую с автором познакомиться дальше, тем более что откуда-то у меня его книг в хотелках очень много образовалось.

По моему, это дико скучно. Вот есть советский классик Михаил Михайлович Жванецкий. Я совершенно не воспринимаю его творчество. Не понимаю где смеяться, где грустить. Всё как-то ровно и ни о чём. А это произведение -это такой накуренный Жванецкий, но опиаты его юмор не разогнали к Солнцу на простор, а наоборот загнали в какое-то мутное словесное болото. Короче, хреновина какая-то. Не дочитал. Жаль времени.
Срочно надо добавить во фрэнды таких же категорически разочаровавшихся. Таких единицы. И это очевидный показатель.

Абсурд и шикарный. В чём-то напоминает Кэррола.
Скажу кощунственную вещь - но лучше. Кэррол, извини. Я тебя читал "лишь" в переводе на русский.
Вещи, где полно языковой игры, перевести адекватно, наверное, невозможно. Да не только игры.

Переведите, плиз, фразу деда Щукаря на английский: "Чтой-то станичнички гутарят?".
Не говоря уже об известных анекдотических примерах, когда компьютер перевёл "И кто его знает, чего он моргает" как "Никто не знает, что у него произошло с глазами".

Вообще - кто такой писатель - это мастер языка прежде всего. Тут с этим как надо. Не такое уж большое произведение, скорее повесть. А сколько кроме языковой игры, "заманух" всяких. Супер.

Книга ещё и весёлая, но внутри скрываются серьёзные смыслы. Например, доходчиво объясняется, что живём мы по Соссюру.
Персонажи Белое Безмоглое, Гном Небесный и ПетроПавел (внешность которых описать сложно) радостно переругиваются на Частной Поляне, которая гордость Чащи Всего.
Если взять выжимку из их диалогов получается серьёзный текст:
" Понятие, асимметричный дуализм языкового знака, введено одним швейцарским лингвистом, которого звали Фердинанд де Соссюр.
Он рассматривал языковой знак – допустим, слово – как единство означающего и означаемого… то есть формы, внешней оболочки знака, собственно звуков и смысла. Между формой знака и его смыслом отношения асимметричные. Название никогда не раскрывает сущности предмета, никогда не покрывает смысла.
Если название не раскрывает сущности предмета… бессмысленно пытаться объяснять что бы то ни было с помощью названий. Имена условны. Они не воссоздают предметного мира. Они создают свой мир… это мир имён, мир слов. Их придумали, чтобы обмениваться словами, а не предметами".

А ведь и правда. Субъект отделяется от объекта. Понятия об объекте существуют в отрыве от него. Как говаривал Жванецкий во времена дефицита:"Так очки есть или нет?? Уже не в очках дело!".

Как то вышел из дома, сел в трамвай, еду, а тут Гендальф пришёл, закурил и сел рядом. а я смотрю в окно - теплоход, атомный, ну и прыгнул в воду, а там водопад, я с него улетел на Марс и после встретил Цацу....

Даже не знаю, сколько надо сожрать хохотульных смесей, или выкушать грибов, растущих под Питером, что бы так извращенчески начать издеваться над русским языком, логичностью и связностью текста и вообще над текстом как таковым. Конечно понятно - каждый пишет как хочет. Однако данный опус мне напомнил либо шизофреника, либо кого то наподобие. Доводилось смотреть "логичный ряд" на видео, который выстраивают пациенты. У них так же - то пирог с миной, которая то ли мина в плане лица, то ли мина противотанковая.

Алиса в Стране чудес? И близко нет. У Кэррола всё стильно, изящно и строго в меру, он виртуозно с гротеском и метафорами обращается.

Читал и думал - Клюев издевается? А потом понял - Даааа, он именно издевается! Зачем? А что бы было!
Зачем кропотливо писать научные статьи как делают историки и физики? Для чего составлять по словарю для каждого персонажа, как делает тот же писатель Алексей Иванов, написавший "Тобол", это для уникальности языка каждого героя и соответствия эпохе. Совсем не нужно как Пушкин, метаться в поисках строк и рифм, исписывая тысячи страниц и разрывая их.

Сел и кропай себе. Что в голову пролезло, то и лей на страницу. Ать как хорошо. А ты мол, мой читатель, ломай голову, а я поржу. И ведь ищут смыслы в этом месиве из букв.

Во благо или во зло угораздило меня прочесть "Между двух стульев" сразу после книжки лекций Эко "Шесть прогулок в литературных лесах"? С промежутком ммм.. минут 20? И по свежим следам обнаружить одинаковые лимерики про запеченного старика из Перу (будто мало других лимериков) и дубль байки про лысого короля Франции (будто короли в дефиците)? Я ни на что не намекаю, и даже не подумала проверять явки и пароли, я искренне верю в случайности. Но ощущение, что и философ и бабочка рассказывали мне одну и ту же историю, не отпускает. Возможно, я тоже вздремнула. Зато сомнений нет по поводу, что за ЧАЩА ВСЕГО такая, по которой я прогулялась в компании с неким Петропавлом и прочими антропоморфными и не очень персонификациями художественных приемов и недоразумений.

Язык! ну что за прелестная игрушка! Как не поверни - все равно интересная, можно коверкать или показывать - вреда не будет. Можно даже сломать и посмотреть, что там внутри. Если не страшно, конечно. Потому что внутри там ты стоишь и ломаешь игрушку, а там внутри ты стоишь... Ну его, это внутри, снаружи тоже немало прекрасного: то со Смежной Королевой в лото сыграешь, то Белое Безмозглое сетью по морде даст, цитируя де Соссюра, а то и Спящую Уродину поцеловать доведется. И все они пытаются прикончить жалкие остатки нашего с Петропавлом на двоих Здравого Смысла и объяснить какие же мы Тупые Рыцари - ради нашей же пользы и успешного личностного роста

Книжка очень заразная - моментом начинаешь вести себя как Небесный Гном, Слономоська (но чаще - как две свиньи), засыпая ни в чем не повинных людей чудовищными парадоксами и каламбурами. Но это в беспорядке лещей. (Ну вот, и тут не удержалась) А еще язык можно прикусить! Это я к тому, что каламбуры - они дико привлекательные, но несколько вульгарные - как крашенные красной краской волосы. На игре смыслами и словами (пусть даже очень увлекательной) можно продержаться 160 страниц и половину вечности, но вряд ли захочется остаться навсегда в этом лесу. А вот и Чжуанцзы проснулся.

Удивительно, но мне совсем не понравилось. Удивительно потому, что я изучала лингвистику, и я люблю такие языковые игры, а еще я уважаю абсурд, и я очень люблю Алису в стране чудес.
То есть по всем параметрам мне должно было очень зайти. Но нет.
И когда я начинаю анализировать, понимаю, что для меня Клюев слишком вольно обращается с формой, то есть то, что у Кэрролла вызывает у меня восторг и желание читать еще и еще, у Клюева в повести вызывает оторопь и недоумение - все эти Ой ли Лукойи, муравей-разбойник, солоВий, тридевятая цаца, пластилин бессмертный и прочие прочие. Для меня это все какой-то запредельный абсурд, бессмысленный.
В тексте есть такое место: "- Ерунда какая! - восхитился Петропавел. - Не тебе судить, - оборвал старичок." Так вот, может и не мне судить, хотя я как читатель не удовлетворена. Кто-то уже жаловался в рецензии, что здесь настолько форма превалирует над содержанием, что читать невозможно. Я абсолютно согласна с этим мнением. Автор настолько красуется, как он лихо может вот так, а еще вот так и даже вот так, что становится неприятно и немного неловко за него. Потому что в форме короткого рассказа это было бы вполне ладно еще, но в повести хочется какого движения и чего-то помимо этих словесных игрищ, а то из страницы в страницу наблюдать за словоблудием надоедает.

Неожиданно выяснилось, что роман Евгения Клюева «Между двух стульев» существует в двух редакциях. Первая – насчитывает 13 глав, последующие – уже 21. Но подавляющее большинство читателей знает роман в «малом варианте», ибо именно его воспроизводят девяносто с лишним процентов текстов, размещенных в интернете.

На первоначальную версию романа я уже писал развернутую рецензию (здесь). Попробуем разобраться с «дописанными» главами.
Не буду пересказывать историю возникновения двух вариантов «Стульев». Она достаточно подробно изложена в интервью самого Евгения Клюева. Главное, расширенная редакция создавалась через десять с лишним лет, когда стилистика автора претерпела значительные изменения.

Дополнительные главы касаются «превращения» Петропавла сначала в Ежа, а потом с Слономоську. Вся компания, встреченных до этого существ, решила устроить охоту на Ежа. В Петропавле вдруг ни с того ни с сего просыпается охотничий азарт, и он это ловит преследуемое небольшое колючее в свой пиджак. На что последовала неожиданная реакция. Оказывается, охота не подразумевала поимку, и все на него страшно обиделись. А оскорбленный в лучших чувствах Еж, заявил, что с этого момента отказывается что-либо понимать, и его «функциональная вакансия» оказалась открытой. Именно ее и пришлось занять Петропавлу, став «все понимающим Ежом».
Но автору мало одного превращения, а потому немного позже происходит еще одна метаморфоза по воплощению ГГ в преждевременно почившего Слономоську.
Изменилась и концовка. Если в «краткой версии» путь через Спящую Уродину прорубает Бон Жуан, то теперь Петропавел проходит через закаменевшую даму, даже не заметив последнюю.

Но главное, резко изменился стиль повествования. Если обратиться к классификации М.Бахтина, то «чистый раблезианский смех» первых тринадцати глав был дополнен «свифтовской» сатирой. Раблезиазианский смех не подразумевает адресата, автор наслаждается своим безобидным издевательством над носителем здравомыслия, создавая многосмысловой пирог. Да и ориентация, в первую очередь, на старшеклассников побуждала поддерживать уровень увлекательности сюжета и его напряженность.

Дополнительные главы больше тяготеют в «университетской прозе», когда профессора превращают литературные произведения в расширенные варианты своих лекций. Появляются конкретные адресаты высмеивания – действия Творца Съездов до боли напоминают помпезные сборища КПСС. Сюжет начинает изобиловать повторами, что на порядок снижает уровень читабельности, а Петропавел превращается в некое безвольное и бесхарактерное существо, все действия которого оправданы только желанием автора навязать тексту свое видение развития событий.

Вердикт. Рекомендуется начинать чтение с сокращенного варианта, а расширенную версию оставить на перечитывание.