Ülima õnnelikkuse kogudus

Я честно не знаю, что написать про эту книгу - в принципе, тезисно я описала ее тегами, сложно что-то добавить. И удивительное дело - даже если я перескажу сюжет, это не будет спойлером, художественное время там с самого начала шиворот-навыворот, и с течением текста проясняются только подробности событий, сами события очевидны. Ну и кое-что шокирующее, но закономерное происходит почти на последних страницах. Брат и сестра близнецы, из некогда богатой и знаменитой семьи сирийских христиан, высланные из стен своего детства после некоего преступления, совершенного их матерью и повлекшего за собой смерть их двоюродной сестры, спустя годы разлуки встречаются в одряхлевшем и отсыревшем доме. Все, что происходит на почти пятиста страницах - реконструкция событий прошлого, счастья и его крушения, скитаний и разочарований, невосполнимых потерь, выписанная с бесконечно повторяющимися и раз от раза все более кристаллизующимися подробностями, чтобы в конце ясно и голо дать понять: правда почти не отличается от лжи, и то и другое может быть одним и тем же, важен лишь подход, взгляд. И когда два таких взгляда сталкиваются, хрустят кости.
Лейтмотив книги: как далеко может зайти и завести любовь (в самом широком смысле), как любить правильно и неправильно, что всем за это будет. Финал таков, что, несмотря на относительную молодость и однозначную живость героев, совершенно неясно, что же с ними будет дальше, потому что все, что можно вообразить, с ними уже случилось.
Очень хорошая книга, прожевать трудно, переварить и усвоить легко.

Ох как душно, батюшки мои.
Очень мне не понравилась конструкция романа. Время повествования постоянно скачет безо всякой логики. Главные герои, разнояйцевые близнецы Эста и Рахель, постоянно словно висят в пространстве. Как и их мать Амму. При этом я очень люблю нелинейное повествование, но оно всегда драматургически как-то обосновано. тут ты в пределах буквально одной фразы можешь скакнуть туда-сюда. Это очень выматывает ответственного читателя, как следствие, ты начинаешь относиться к этим скачкам пофигистически и в результате теряешь нить и вновь возвращаешься к началу абзаца (хорошо если не главы).
Постоянно нагнетается атмосфера тем, что УУУУУУУУ, будет что-то СТРАШНОЕ. Хотя первый пункт страшного (смерть Софи) известен с самого начала, а второй пункт (смерть неприкасаемого) очень ожидаем. Ну и наши близнецы вроде как страшно виноваты во всем этом страшном и даже не знают, как жить-то им дальше, и вроде даже не живут, а существуют. Но прочувствовать их боль от этого существования получается плохо всё из-за тех же скачков сюжета.
Единственные кусочки, которые было безоговорочно интересно читать, написаны как раз линейно - история любви Крошки со сложным индийским именем к католическому священнику, история знакомства Маргарет и Чакко и история короткого романа Аммы и Велютты. Всё остальное - бешеный неуправляемый поток.
И рекомендация лично от меня - постарайтесь не читать эту книгу и "Рассечение Стоуна" друг за другом, разведите хотя бы на полгода. Оооочень перекликаются и путаются.

Очень сложно передать впечатления от этой книги - скажем так: после ее прочтения у меня возникло чувство, что меня давят к земле чем то очень тяжелым, влажным и раздражающе жарким. Это невидимое покрывало окутывает меня и заставляет чувствовать разбитой и больной.
Это ужасная история... Но при этом она поразительная. Она точно должна читаться при правильном настроении и с моральной готовностью читателя.
Эта книга рассказывает нам историю одной индийской семьи - сначала мы знакомимся с ее "остатками" близнецами Рахель и Эсты, которые встречаются после долгой разлуки в доме двоюродной бабушки Крошки-кочаммы. Основным событием, которое стало отправной точкой для истории является смерть их юной кузины Софи-моль. Автор показывает читателю конец истории - молодого мужчину, погруженного в безмолвие и молодую женщину, чувствующую полную опустошенность... А потом постепенно на читателя опускают камешек за камешком - кусочки жизни когда-то многочисленной семьи. И в конце когда "пазл сложен" мы можем видеть всю картину и ощутить всю тяжесть трагедии.

Перечитала эту книгу спустя почти 15 лет и теперь могу с уверенностью сказать, что это одна из лучших книг, прочитанных мною в жизни. Получилось ровно так, как в самой книге с танцем катхакали:

Warning!
Искателям быстрых сюжетов – не сюда.

Любителям раскрашенных в розовое позитивных книг – мимо.

Читателям, которые не способны пока запомнить десяток имен (привет Маркесу) и любят книги с чисто линейным повествованием (а что, есть такие? Я заглянула в свои последние прочитанные 10 – нет таких!) – до встречи в следующий раз.

Тем, кто читает не сюжет, а слог, - добро пожаловать.
Тем, кто ценит красоту во всех проявлениях, - двери открыты.
Тем, для кого стакан наполовину полон, - вас здесь ждут.
Если вы внутри Взрослого все еще Ребенок, - читайте!

Гипнотический, завораживающий ритм: короткие, емкие предложения порой разбегаются и удлиняются, потом снова сужаются. Когда читаешь эту книгу на ночь, они потом снятся: точные, как удар под дых, сочные, как те плоды, что готовились на фабрике «Райских Солений», правдивые. Прямо так и снятся, с Большими Буквами. Текучие, как река, один из главных образов книги. Мерцающие, как бабочки, порхающие на ее страницах.

С величайшей бережностью и абсолютной достоверностью Арундати Рой воссоздает детский мир. Такой целостный, удивительный, нежный. Такой хрупкий, непрочный, непорочный. Его так легко разрушить. Сначала это пытается сделать Газировщик, потом окончательно довершает История, но грязными руками взрослых. Без этих рук История бы не справилась. (В этом аспекте, но только этом, книга похожа на «Убить пересмешника».) Кстати, большие буквы - прекрасный прием, отражающий, как тонко дети чувствуют интонацию.

Детский мир, мир мелочей – вот о чем роман. Дети читают задом наперед, поют посреди кино, потому что не могут сдержать внутри песню, меняют цвет окружающего с помощью красных очков, выбирают себе имена, играют в дам. Все понимают по-своему (например, про Исторический Дом), придумывают, творят свой мир. Мир для двоих. Для них не существует замшелых стереотипов взрослого мира и преград: вымой руки, сядь за стол, фу, этого дядю нельзя трогать, он Неприкасаемый. Своим детским взором они не видят высоких заборов условностей, колючей проволоки кастового разделения, напротив, они видят то, что есть на самом деле, как в сказке про Голого короля. Видят доброго, сильного, красивого человека, и хотят его потрогать, и забираются ему на плечи. Они не отмечают его особый запах, потому что для них это родной запах - реки, природы, свободы. Не грязи.

Важно, что детский мир - не изолированный и стерильный, из сказки о богатых малышах, где никто никогда не умирает. В этом мире есть и грязные унитазы, и мертвые слоны, и упреки матери, и безотцовщина. Все это подается через восприятие самих детей, проходит через их уникальные фильтры.

Велютта - тоже из детского мира, он Бог Мелочей, из которых и состоит жизнь, из которых и состоит вся книга. Когда они с Амму разглядывают мелочи (паучка, жука, рыбок), они тоже – дети, сбежавшие на миг из взрослого мира. Сбежавшие в любовь.

В мире взрослых давно уже не замечают никаких мелочей – например, многоножек на ботинках полицейских, которые сделают Ужас. Они не смотрят вокруг, вниз, в небо. В их мире все подчинено Своим Интересам. Там много запретов, ненависти, зависти, злости. Там нет мечт, но есть планы. Там свои игры: во власть и в коммунизм. Там вместо декоративного садика утверждается в своих правах телевизор. Там в головах всех взрослых есть непоколебимое представление о Порядке, который нельзя нарушать.

Хотелось бы ответить на две основные претензии слабонервных читателей: педофилия и инцест (внимание, спойлеры!). Педофилия – это акт вторжения взрослого мира в детский, первый тревожный звонок, после которого Эста и решает, что надо быть Готовым ко Всему, и устраивает убежище в доме, и плавает туда на лодке.

Инцест – ну я не знаю, если многие этого не могут понять, то как же они прочли свои сотни книг и стали экспертами лайвлиба. Я не просто поняла это головой, я ощутила это всеми нервами. Двое абсолютно потерянных людей, связанных больше, чем кровными узами, - сетью общих мыслей, паутиной одинаковых снов, удавкой одной на двоих вины. Они до сих пор не пережили детскую психотравму, они остались там же, где были. Их жизнь разрушена с 7 лет. Им незачем говорить, он выбрал немоту, да и она немногословна. Слова пусты и безжизненны, слова не могут помочь. Реально и живо только тело, спасительно тепло. Самое нерушимое единство спустя много лет разлуки – соединение душ в телах.

Для Арундати Рой стакан наполовину полон, и не зря последней звучащей нотой книги становится не смерть, не горечь, а любовь. Любовь, которая всего на четырнадцать ночей, но сметает все преграды, прорастает сквозь предрассудки, как буйная индийская трава во время муссонов, придает смысл жизни Амму, возвращает ей молодость. Даруюет Велютте немыслимое, невозможное счастье, - прикосновение Прикасаемой женщины.

Да, это плотская любовь. Да, я презираю ее в латиноамериканской литературе. Но черт возьми, как же она прекрасна, как же она божественна в этой книге.

А ключ к этому, наверное, опять же таится в описании Человека Катхакали:

Чтение этой книги для меня было подобно собиранию пазла. Допустим, замок на фоне леса. Начало книги - бессмысленная, хоть и прекрасная яркая зелень. Наконец начинают вырисовываться кусочки замка. С одной стороны, потом с другой. И вроде общая картина ясна, но нужно дальше терпеливо пробираться, чтобы понять, какая же у него форма и какие очертания.
Пробираться было сложно. Такое обилие скользких, приторных, липких и вязких слов, метафор, ассоциаций, что порой трудно сосредоточься. Язык разнообразный, как сама Индия, а такой Индии вы ещё не видели.

Текст - отдельный герой со своими запятыми и вопросительными знаками. Он прерывается словами, написанными с большой буквы, как будто тоже героями. Зубчатый и дерзкий, наполненный жизнью. Арундати Рой как будто выдумала новый язык, в котором сочетается несочетаемое, вроде бы спонтанно выделяются фразы в предложении, а отдельные слова соединяются и превращаются в доселе не существующие.

Отдельные герои - Злость, Близнецы, Один и Одна, дети Любимые и Любимые Чуть Меньше. Река. Река вездесущая, река, которую так трудно переплыть.

Семейные саги всегда трудно читать. Семейные истории, переплетённые с бурными историческими событиями, ещё труднее. Немного внезапного перепрыгивания из одного времени в другое. Приправить всё это тягучим - хотя и прекрасным - языком, и получится моё восхищение талантом автора, но затруднение с оценкой книге. А всё-таки читайте, только чтение будет не из лёгких.

Они знали, что податься им некуда. Что у них ничего нет. Никакого будущего. Поэтому они льнули к мелочам.

Как странно читать позитивные рецензии. Ох уж эти промоутеры…

Книга не пошла. Вообще.

Это история о близнецах, о кастах, о трагедии, которая затронула каждого, о жизни и смерти, о простом факте, что все мы между собой связаны. Такая тема уже сама по себе заставляет обратить внимание на роман. Добавьте сюда немного желания поощрить экпериментаторство и литературу развивающихся стран, и получится Букер. Писать о кастах - это как писать о рабстве в Америке. Или о нацистских концлагерях. Никто не решится назвать книгу плохой. Только вот, как это часто бывает с Букером, и вообще с ситуациями, когда вмешивается политика, награждение не означает качество. И наборот. А эта конкретная книга неинтересная, а местами тошнотворная, мерзкая.

Грязь, нищета, кастовая разобщенность, мерзости на каждом шагу в мельчайших физиологических подробностях – это хорошо, наверное, когда Букер ищет, кого бы наградить из Индии, желательно автора-женщину, желательно из угнетенной касты, но это же невозможно читать!

Книга лишена смысла. Заявленная тема существует где-то в качестве фона, но текущие сюжетные повороты… Они бессмысленны! Метания в прошлое, настоящее и будущее(?) происходят не от главы к главе, не от страницы к станице, а подчас от строчки к строчке. Вот героиня, которая умерла, но еще не умерла, но умрет точно, потому что вот ее хоронят, но пока мы посмотрим, как она занимается бытовыми мелочами. А вот беременная едет в автобусе, а вот она же хоронит ребенка, а вот она воспитывает ребенка, которого похоронит, а вот она, еще ни разу не беременная, сидит в кафе, а вот Володя Ульянин, который Ленин, а вот улыбка героини… Следить за всем этим просто невозможно.

Пространные описания непонятно чего, какие-то отвлеченные мысли, не связанные с сюжетом, просто глупые, часто отвратительные. От романа подташнивает, а иногда и вообще тошнит.

А почти каждое слово с большой буквы? Нужно как-то этим проникнуться, что-то в этом понять? Не «стул», а «Стул» - что из этого я должен извлечь?

Кто такие «паппачи», «кочу», «кочамма», которыми полон текст? «Абхилаша» вызывает какие-нибудь ассоциации? Язык очень сложный, причем складывается впечатление, что его усложняли специально, в этой сложности видели «изюминку».

Почему лодка «удивленная»? Как понять эту метафору? Как вообще привязать к жизни удивленную лодку? А рыбы почему «седые»? Разве седина – не характеристика волос? Каким ассоциативным рядом мне привязать седую рыбу к идущим к воде девочкам? Что именно я должен понять или почувствовать? Таких, с позволения сказать, языковых вывертов полным-полно. Это претензия на оригинальность? Или так принято в индийской литературе? Если да, то почему всего этого нет в «Рамаяне» и «Махабхарате»? Почему не «украшал» подобными метафорами свои книги Рабиндранат Тагор?

А чтобы было еще «зубодробильнее», обильные описания внутренней индийской политики тех времен. Кто эти люди? Причем они здесь? Как понять их действия? Почему это важно? И это вообще важно?

А знаменитая болливидская гипертрофированность всего на свете? Слезы выжимаются самым беспардонным образом. Автор бьет в самые болезненные точки человеческой души, например, рассказывает о смерти ребенка, в подробностях, которые совершенно не нужны ни для сюжета, ни для понимания героев, но очень нужны, чтобы лились слезы. И неважно, что эти слезы бессмысленны.

И главная мерзость книги – более чем странные, грязные, физиологичные описания секса. Мужчины и женщины «принюхиваются друг к другу». Знаете, зачем? «А как иначе детям родиться?»

Вообще складывается впечатление, что весь ромн написан ради одной конкретной сцены секса под конец. «Коричневая она» прислоняется к «нему черному», «побеждает телесность», «она пьет из его пупка» и, наконец, «она кончила и села на корточки». Так, может, не стоило городить огород, заставлять читателя брести по горло в мерзостях несколько сотен страниц, а издать эту сцену в виде эротического рассказа? Все бы только выиграли. Только Букера за это вряд ли бы дали…

А многословие?! Этот роман можно сократить раз в двадцать, и в нем ничего не изменится.

При этом, конечно, Индия-Индией, но некоторые простые голливудские правила непризнанная женщина-автор из угнетенной индийской касты знает. Поэтому политически «правильную» тематику не оставляет до самого конца. А то, что получается затянуто, непонятно и неинтересно – это уже второстепенное.

Я люблю семейные саги, когда несколько поколений проходят перед читателями со всеми чувствами и переживаниями, достоинствами и недостатками.
Я обожаю истории о близнецах, в особенности разлученных: насколько они похожие и разные, насколько их двойственность предопределяет их жизнь.
Я люблю замысловатость повествования, истории, в которых сначала стреляют из ружья, а уж потом рассказывают как оно висело...
И вроде бы, есть в этой книге все, но мне не понравилось.
Семейная история, история близнецов рассказана так, что создается впечатление, будто читаешь черновую рукопись. Внимание заострено на малозначимых деталях, все слишком запутанно (с замысловатостью повествования автор однозначно перемудрила). Множество заглавных букв, пророческих снов и оборванных предложений.
А еще я не могу простить автору такую Индию. Индия для меня навсегда - страна индийского кино, интересных танцев и вкусностей, а не трущоб (крыс-тараканов) и извращенцев.
Книга ничего во мне не изменила. Не заставила задуматься. Не поразила.
Бывают книги о жизни, когда речь идет об испытаниях, переломах, поисках.
А бывают о грязи. Эта - такая.

«Бог мелочей» открывается воспоминаниями о семье, оплакивающей гроб утонувшего ребенка, впереди еще много других сокровенных ужасов, и они соревнуются за сочувствие читателя с неистовой энергией кошек в мешке. И все же качество повествования  автора необычайно - одновременно настолько морально напряжено и так гибко, что я оставалась в восторге до самого трагического конца.

Эта история об упадке и падении индийской семьи - отчасти политическая басня, отчасти психологическая драма, отчасти сказка, и начинается она в своем хронологическом конце, в пейзаже экстравагантной разрухи.  Когда 31-летняя Рахель  возвращается в айеменемский дом, ее бывший дом в южно-индийском штате Керала, его элегантные окна покрыты грязью, а латунные дверные ручки притуплены жиром;  мертвые насекомые лежат на дне его пустых ваз.  Единственным оживленным присутствием в доме, кажется, является новый телевизор двоюродной бабушки Крошки Кочаммы, перед которым она и ее прислуга сидят день за днем, жуя арахис.

Рахель вернулась в Айеменем не для того, чтобы повидаться со своей двоюродной бабушкой, а потому, что она услышала, что ее брат-близнец Эста неожиданно вернулся.  Эста и Рахель когда-то были неразлучны, но их разлучили почти 25 лет - с тех пор, как зимой 1969 года их английская кузина Софи-моль утонула в реке с серебряным наперстком своей бабушки в кулачке.

Автор на протяжении всей своей книги курсирует между прошлым и настоящим близнецов, непрерывно приближаясь к ночи смерти Софи.

Эста и Рахель так и не выросли.  Независимо от характера их преступлений, почти сразу становится очевидным, что они так и не оправились от своих наказаний, и современный Айеменем - с его ядовитой речной рыбой и его ветром, воняющим сточными водами - кажется, отражает их отравленные и испорченные жизни.  Айеменем прерванного детства близнецов, однако, представляет собой богатое смешение конкурирующих влияний.  Бородатые сирийские священники качают курильницами, пока танцоры катхакали выступают в храме поблизости;  коммунисты раскалываются, «Неприкасаемые» становятся политизированными, а "Звуки музыки" бешено популярны. 

Тоска и негодования в доме Айеменем будут разожжены серьезным историческим давлением - пьянящими обещаниями коммунизма, прелестями христианства, жесткостью кастовой системы Индии.  И если события, связанные с ночью смерти Софи-моль, представляют собой запутанный рассказ о преступлении и наказании, тщательно продуманная и окольная реконструкция этих событий  представляет собой одновременно поиск сокровищ (для самой истории) и апелляционный суд (возможно, все  свидетели не были заслушаны; возможно, не были учтены все доказательства).

Что поддерживает читателя в этом наполненном ужасом танце между бедственным прошлым и мрачным настоящим, так это буйная, почти акробатическая природа самого письма.  Автор не позволяет читателю взглянуть на происходящее с какой-то одной выгодной точки: снова и снова она заманивает к какому-то бойкому суждению, но в последнюю минуту отвергается, тем самым обнажая нашу моральную лень и стыдя нас этим.  Но повествование, меняющее форму, также чрезвычайно наполнено не только возражениями, но и внутренними шутками, метафорами, заглавными буквами, бессмысленными рифмами и неожиданными уточнениями.  Несмотря на то, что семья, кажется, исчезает на наших глазах, история семьи процветает, становясь все более тонкой и запутанной.

В конце этого романа также описывается краткая интерлюдия  сильного счастья, и вызывает у читателя такое же чувство благодарности и удивления: как будто мы внезапно наткнулись на что-то маленькое и искрящееся во всех этих обломках.  К настоящему времени мы знаем, какие ужасы ждут этих персонажей, но мы также научились брать то, что можем получить.  И поэтому читатель держится за это видение счастья, за этот драгоценный клочок добычи, даже когда роман как вода смыкается над нашими головами.

История , сплетающаяся на ваших глазах из самых , казалось бы, незначительных событий , во что-то судьбоносное , необратимое , сменающее и калечащее. На самом деле нет ни страшной тайны , ни неожиданных поступков , есть сотни и сотни восхитительно описанных мелочей ( крупное умалчивается ) , что глубоко, помимо вашего собственного желания, погрузят вас в эту семейную сагу , познакомят с Индией, совсем не такой, какой она вам казалась ранее, в очередной раз расскажут о неравенстве , человеческой мерзости и глупости, предрассудках , зависти и ...любви . Книга крайне атмосферная и ассоциативная , очень красочно, нестандартно описывающая окружающий мир и мир внутренний, медитативная , неспешно смакующая каждое свое красивое сравнение, ощущение , мысль. После прочтения в какой-то момент хочется забыть эту историю, больно уж она жизненная , но в тоже время рассказана она так красиво и чувственно , затрагивает так много твоих рецепторов памяти , что ты понимаешь , что просто не в силах будешь это сделать.

Книга, сотканная из множества боли и страданий. Это не та красивая Индия из фильмов, с танцами и превосходной кухней. Это совсем другая ее сторона. Вторая стороны медали или изнанка. Грязная, пошлая, неприятная. Все эмоции после прочтения сложно уложить в слова. Хочется рвать и метать, хочется кричать и плакать, хочется выкинуть из головы этот роман. Но как сказанного не воротишь, так и прочитанное не сотрешь из памяти.

Эста и Рахель - бедные несчастные дети. Как можно любить ребенка чуть больше или чуть меньше? Как можно закрывать глаза и не замечать, что происходит с твоим ребенком? Честно я не понимаю такого отношения между матерью и детьми. Любить не того, любить не так или не любить вообще. Столько вопросов. А ответы... Нужны ли они, когда столько судеб искалечено? Сложно рассказывать о сюжете. Он прост и сложен одновременно. Все известно с самоно начала, а потом лишь подробнее объясняется и раскрывается произошедшее.

Я не с самого начала привыкла к манере изложения автора. Первые нескольео сотен электронных страниц путалась и не могла понять, что вообще происходит то. А потом меня затянуло в круговорот красивейших языковых хитросплетений и книга очаровала.