Eilne maailm. Eurooplase mälestused

При прочтении этой книги возникает потрясающее чувство - ощущение, что ты сам вместе с Цвейгом ходишь на занятия в гимназию, просиживаешь часы в венском кафе, встречаешься с замечательными интересными людьми (ведь большинство упоминаемых лиц тебе знакомы) и переживаешь ужас мировых войн. Хотя нет...несмотря на исход жизни и выбор Цвейга, это не тот ужас Ремарка, Франк, Зеггерс и иже с ними...это именно описание событий именно этого человека, его глазами, его душой, тем не менее в мемуарах мало личного - лишь мимоходом упоминается о семье, о личных взаимоотношениях, это попытка донести до следующего поколения (как бы патетично это ни звучало) картину мира начала 20го века, вчерашнего мира. Казалось бы, прошло + - сто лет, меняется представление о должном поведении и о длине юбки, но люди, их надежды и устремления по-прежнему касаются любви, свободы, покоя.
В этой книге нет прописных истин, нет завуалированного подтекста, нет нравоучений и нет хитроумного сплетения ответов на извечные вопросы. Просто книга, просто жизнь человека. Просто гениально.

Тот редкий и приятный случай, когда книга намного превосходит твои ожидания.

Чего я ждал от "Вчерашнего мира"? Красивого, сентиментального рассказа Стефана Цвейга о его жизненном пути. Рассказ этот, как ожидалось, будет слегка приправлен воспоминаниями о глобальных исторических событиях, коих на жизнь Цвейга выпало немало. Но история, конечно, будет только фоном, выгодно оттеняющим автора.

Что книга представляет из себя на самом деле? Изумительно точный, яркий и атмосферный рассказ о том, как жили Европа (и Австро-Венгрия в частности) в период с конца XIX века до начала Второй мировой войны. Никакого самолюбования нет и в помине - автор настолько скромен, настолько не воспринимает себя как достойную повествования персону, что даже не упоминает, к примеру, о своих женитьбах! При этом он в мельчайших подробностях рассказывает о каждом из великих современников, с которыми ему довелось пообщаться, и о всех крупных исторических событиях, свидетелем которых ему довелось стать. Внушает уважение и честность Цвейга - даже там, где ему все-таки приходится упоминать себя, он честно пишет о собственных недостатках, ошибках, сомнениях.

Отдельно отмечу, что "автобиографический" стиль Цвейга довольно сильно отличается от стиля его книг. Книги его, как известно, очень сентиментальны и трогательны - но в автобиографии этого нет и в помине. Повествование четкое, ясное, лаконичное, никакой "воды" нет, все исключительно по делу. При этом чересчур сухим текст тоже не назовешь - мастер знает, где вставить интересную байку или исторический анекдот. Удовольствие от чтения просто колоссальное.

В завершение отмечу и непреходящую важность автобиографии Цвейга, особенно в нынешних условиях. Автор заклинает всех и каждого постоянно думать о сохранении мира, о том, что повторение катастроф Первой и Второй мировых войн немыслимо, всей силой таланта обрушивается на тех, кто эти войны развязал. К концу чтения ты тоже проникаешься этой идеей и становишься еще большим пацифистом, чем прежде. Только ради этого "Вчерашний мир" можно было бы включить в школьную программу.

5/5

Последняя книга австрийский писатель еврейского происхождения, Стефана Цвейга,«Вчерашний мир», представляет собой воспоминания, не только о его судьбе, но и судьбе целого поколения застигнутого врасплох лишением человеческих прав и испытавшего весь ужас от буйства жестокости. Беспристрастно озираясь на событий вспыхнувших в сентябре 1939 года, автор, начиная с портрета любимого города своей юности, показывает насколько пагубно и разрушительно история отразилась, на когда-то процветающей, воспевающей искусство и культуру, Австрией.
От школьной скамьи, до путешествий за границу - Париж, Англия, Бельгия, Италия, дальше за океан. Первая Мировая война, революция, голод, инфляция и террор, от возрождения страны после одной катастрофы, до полного деморализации общества и краха европейской культуры.
О там, как менялось мировоззрение, менялось общество, как постепенно внедрялись разрушительные идеологии, лишавшие человека человечности. И о том, как страшно и болезненно, остаться без родины, без национальности, без паспорта, и скитаться из одной страны в другу в поисках убежища. От жаждущего знания юнца, до изгнанника.

Мало кто знает, но Стефан Цвейг сочинял не только прозу, поэзию и пьесы, особым жанром, в котором он плодотворно работал, были биографические книги. Заядлый коллекционер, чья коллекция началась с автографов, переросла в охоту за подлинниками рукописей, приближающих его к разгадке тайны создания шедевра, а потом и памятных вещей, - письменный стол Бетховена, рукопись Моцарта, гусиное перо Гёте, партитуры Баха, Брамса, Шуберта…
Все это памятные, любимые вещи было утрачено, на родине, которая уже не являлась ему домом, куда он, больше никогда не вернется.

Пытаюсь привить себе новую привычку. Перед тем, как еду в какой-нибудь город, ищу писателя, который мне про него расскажет интересненькое. Это практично, потому что:

1) есть, что добавить в свой туристический маршрут;
2) помогает прочувствовать атмосферу и понять, как этот город стал таким (особенно, если писатель жил давно);
3) чувствуешь себя уникальным, ведь я знаю то, чего не знают остальные туристы;

Вена в этом плане предоставляет небольшой выбор. Цвейг, без сомнения, один из самых известных писателей родом отсюда. Больше я не нашёл.

ВАЖНО: Эта рецензия посвящена не всей книге, а той части, где Цвейг пишет о Вене. Смотрим на город через призму Цвейга или на Цвейга через призму города.

Итак, мое путешествие в Вену в этом году началось с первой страницы романа «Вчерашний мир». Автобиография? хм... прекрасно! там наверняка найдутся сказочные воспоминания о Вене. И я попал прямо в цель...

Акт 1. Идиллия

В самолёте Цвейг рассказал мне про свою молодость в Вене. Город высокой культуры и интеллигенции. Тут каждый гражданин был заядлым театралом и преданным слушателем. Бургтеатр, Венская опера обрастали очередями. О первой мировой еще слыхом не слыхивали. Культура торжествовала над политикой. Дети сбегали с уроков, чтобы купить билеты на премьеру, а по ночам при свечах читали еще неизвестных никому поэтов: Валери, Гофмасталь, Рильке.

Актеры Бургтеатра были схожи с современными футболистами. Зрители хотели походить на них: так же одеваться, так же говорить, так же ходить.

Как много такие детали говорят о народе. Вспоминается Испания, где с трепетом папарацци следят за жизнью тореадоров, а в США не дают прохода голливудским актерам.

Как вы поняли, молодость Цвейга пришлась на расцвет империи и самого города.

От себя скажу, что это величие никуда не пропало. Город пережил две войны со всеми последствиями. Но каждая улица тут (не только Рингштрассе) именно дышит культурой – речь не о потрескавшихся монументах, а о живых архитектурных ансамблях.
Величественной Венской Опере некогда покрываться пылью. Тут постоянно проходят выступления. В 1945 американская авиация сбросила на нее две бомбы (непонятно зачем). Но она сохранила свой облик и сегодня. И это одна из немногих опер, где исполнители поют без микрофона.

И своему расцвету Вена обязана евреям. Так считал Цвейг. В конце 19 века в Европе разрастался огромный социальный пласт еврейской интеллигенции, которые двигали культуру. Они пришли на смену исконно австрийской культуре, переживавшей упадок.

Так ли это? Не знаю. Но я нашел одну подоплёку. Роман написан в 1941 г. – гонения на евреев на территории Рейха достигали апогея. Так что высказывание Цвейга может быть молчаливым протестом против жестокостей СС.

Акт 2. Шапкозакидательство!

Насколько прекрасно все было в первой части, настолько жуткие картины нарисовал Цвейг в следующей.

Оказывается, от высокого интеллигента до узколобого патриота один шаг. Хотя нужно ли читать Цвейга, чтобы понять это? После объявления войны в 1914 г. Цвейг пишет, что Австрия заполнилась патриотически настроенными фанатиками. И знаете…

Жалко, что наклейки на машины тогда еще не ввели в оборот.

А вообще особенность Цвейга в том, что он смотрел на свой родной край через призму культурной жизни. Поэтому, когда в романе меняется облик города - меняются поэты, писателей, художники и музыканты.

Теперь вместо высокого слога – появляется военный ритм. В качестве примера Цвейг приводит «Гимн Ненависти к Англии». Каждый австриец в годы войны знал это произведение наизусть. А после войны отрекся и выкинул его со стыдом вместе с его автором.
Как драматично поменялось лицо города за какие-нибудь 15 лет.

Цвейг не поддержал своих соотечественников, чем стал изгоем в своей родной стране. И отсюда начинается рассказ угасающего человека. Видно, как он был привязан к родной земле. В других странах он всегда чувствовал себя изгоем, что и поставило в итоге точку в его нелегкой судьбе.

Акт 3. Мракобесие.

Самое печальное, что Цвейгу так и не было суждено увидеть конец всему этому хаосу. И тут уже понятно, что Хэппи Энда не будет.

Следующий путь Австрии, Германии и Венгрии похож на путь Данте и Вергилия, который петлял от одного круга к другому:

Цвейг ждал, что все это закончится, и он сможет жить в той Вене, где был еще ребенком. Вена должна найти путь, но…

Акт 4. Прощание с Веной.

…Цвейг никогда этого не увидит. Решение пришло в образе другого известного австрийца, который выпотрошил Европу, чтобы избавиться от всех полукровок.

И Стефану Цвейгу пришлось покинуть свою страну. Следующие главы – это подробное описание того, как умирает человек в тоске по родине. Он был в разных странах – в Англии, США, Бразилии, но так и не нашел покоя в дали от родных австрийских гор. Наверное, когда Цвейг писал последние строки к этой книге, он уже знал, что последнюю точку поставит не на бумаге.

Он покончил жизнь самоубийством в 1942 году в Бразилии, выпив вместе со своей женой смертельную дозу снотворного.

В этом человеке сложилось вся красота старой Австрийской культуры, со всей ее любовью к талантам людей и настоящим произведением искусства.
Описание походит на принцип Сент-Бева. Вначале определяется его молодость, затем поворотный пункт, затем дальнейшее развитие.
Жизнь писателя во время войны больше была наполнена душевными переживаниями, чем настоящими.
В какой-то степени найти отраду в своих героических биографиях и забыться в них для него было естественно.
Резкое неприятие идеи фашизма отражалось в его слабых попытках к сопротивлению, но ожесточение или печаль не удавались ему. Его основной чертой была настоящая страсть к произведениям искусства и в том страшном мире это было странно.

«Таким время встретим мы, какими нас оно застигнет» - именно с этого эпиграфа начинается книга, и к окончанию прочтения можно ощутить данную фразу сполна.

Данный отзыв я хочу поделить на периоды жизни автора, потому что книга является автобиографичной, а скомкать жизнь человека такой величины я нахожу неприличным.

Предисловие. 

Стефан Цвейг пишет невероятное предисловие к своей автобиографии. С первых страниц он предупреждает читателя, что к написанию книги его побудило не преклонение перед собственной персоной, а тот факт, что он являлся свидетелем исторически важных событий, соответственно, его обязанность донести это до следующих поколений. Он не говорит об этой обязанности открыто, но это читается между строк:

«Каждый из нас, даже самый незначительный и незаметный, потрясен до самых глубин души почти беспрерывными вулканическими содроганиями европейской почвы; один из многих, я не имею иных преимуществ, кроме единственного: как австриец, как еврей, как писатель, как гуманист и пацифист, я всегда оказывался именно там, где эти подземные толчки ощущались сильнее всего».

Он много говорит о своей родине – Австрии, о двух мировых войнах, которые выпали на его век, рассуждает о спокойном житие своих предков, которые жили довольно статичной жизнью. К моменту написания книги (1941 год) Стефан Цвейг не может сказать ни «моя жизнь», ни «мой дом», ни «у нас», потому что ни дома, ни чего-то принадлежавшего ему у автора к этому моменту уже нет – его книги сжигались и отменялись, имя отовсюду стиралось сапогами гитлеровцев, родины отныне не существовало, равно как и паспорта, а сам он был вынужден бежать далеко за океан от того, что сегодня именуют «антисемитизмом». 

Цвейг пишет эти воспоминания в разгар войны, не опираясь на документы и детали – ничего этого нет, только память. 

«Так предоставляю же слово воспоминаниям - пусть они говорят вместо меня и зеркало отразит мою жизнь, прежде чем она потонет во мраке!»

- именно так Цвейг именует время до начала Первой мировой. Он много пишет о своей гимназии, институте и эти описания, очевидно, доставлявшие ему удовольствие, действительно создают ощущение надежности, стабильности, простого счастья. Он описывает юношеские годы, как полные энтузиазма и страсти к жизни и учебе: «…во время уроков, по пути в школу и из школы, в кафе, в театре, на прогулке мы, подростки, годами только и говорили, что о книгах, картинах, музыке, философии…»

Это был настоящий фанатизм, который дал Цвейгу и его товарищам ту базу духовного, которую не наверстаешь за целую жизнь, ежели она упущена в молодые годы. 

«Лишь тот, кто рано научился раскрывать свою душу, способен позднее вобрать в нее целый мир»

В университетские годы Стефан Цвейг, изрядно подуставший от гимназической муштры, решает выбрать философский факультет для поступления (который он находит легким), заняться своими делами, а к учебе вернуться только ближе к выпуску, чтобы получить диплом. Он окунается в воспоминаниях о Париже, Англии, Италии, Бельгии о встречах и работе с известнейшими людьми своего поколения – Рильке, Роденом, Моисси, о путешествии в Индию и США – так ярко проходит его молодость. Конечно же, все это влияет на становление Цвейга как писателя - «Окольный путь к самому себе» - именно так он именует главу, в которой описывает свою первую пробу пера. Но эти воспоминания не столько о литературе, сколько о симбиозе всего: политики, культуры, войны и мира, о людях, философии, жизни того времени. Личность Цвейга проходит некоей тенью – мы узнаем его в отражении личностей его многочисленных друзей, в его реакциях на события. Но при всем этом он говорит о своем отношении к происходившему тогда, в начале 20 столетия, достаточно открыто.

В 32 лето своей жизни Цвейг чувствовал ее во всей красе: любил ее за настоящее и, как ему казалось, величественное будущее, пока 28 июня 1914 года в Сараево не раздался выстрел, послуживший началу кровавой бойни мирового масштаба.

Первая мировая война.

Цвейг же, будучи достаточно аполитичным, был тем самым редким не вдохновившимся человеком – космополит по натуре, он противился любому насилию и считал «преступным анахронизмом в 20 столетии упражняться в овладении орудиями умерщвления». Европа раскололась на лагеря, Цвейг остался один, отдалился от друзей, уехал в деревню, подальше от безумия толпы. 

Послевоенное время писатель рассматривает с точки зрения духовности – искалеченная войной Европа отвергает все старое, начинается бунт против природы, против противоположности полов, бунт против бунта. Устаревших Рембранда и Веласкеса сменяют сюрреалисты и кубисты, вальс – африканские мотивы, сдержанную моду сменили откровенные наряды, происходит настоящая духовная революция. Особого внимания заслуживает момент, в котором Цвейг высмеивает взрослое поколение, нелепо пытавшееся угнаться за модой молодежи. Кратко это время он описал так: «любая форма умеренного отвергалась». 

Как известно, мирное время продолжалось недолго, во время этой небольшой передышки между двумя войнами Цвейг успевает посетить советскую Россию, которая его особенно впечатлила, завести дружбу с Максимом Горьким, обрести еще большую популярность, как писатель, и вступить в свои 50 лет с огромной любовью к жизни. Однако одна мысль, которая пронеслась у писателя в голове, была словно подслушана жизнью..Несмотря на весь комфорт и уют, ему захотелось, чтобы все началось сначала, ему, как личнсоти творческой, мечталось о борьбе. И он получил ее в тех размерах, которых даже не ожидал.

Гитлер incipit.

«Погасло солнце Рима: грозовые

Его настигли тучи. Нам – конец»

С приходом к власти нацистской партии для Стефана Цвейга наступают темные времена. Будучи австрийцем по рождению и евреем по происхождению, он моментально попал в немилость – постановка его пьес была запрещена, имя стерто, книги – сожжены. Успех, который заслужил этот писатель, его дом, его Родина, его произведения – все было отобрано Гитлером, а сам Цвейг был вынужден покинуть Австрию. Отныне он был свободен, так как ни с чем не был связан, соответственно, ни с чем не должен был считаться. 

Цвейг уехал в Англию, в описании этого периода жизни он вспоминает свои встречи с Фрейдом, вместе они обсуждают проблемы еврейства, актуальные на тот момент. Они поднимают важную тему еврейской трагедии того времени: в ней не было смысла. Евреи 20 века не были общностью, единым организмом. Ассимилировавшись с другими народами, еврейство они воспринимали скорее как бремя, а себя считали австрийцами, русскими, немцами, французами, англичанами. Отныне евреи чувствовали иную общность – общность изгнания. А на вопрос «Почему?» ответа не было даже у самых ярких умов того времени: Фрейда, Эйнштейна, Цвейга. 

Воспоминания Цвейга завершаются началом Второй мировой войны. 

«…самая священная задача, которой я всей силой своей убежденности служил в течение сорока лет,  - мирное единение Европы – оказалась неразрешимой». Писатель ощущал себя бесполезным, одиноким, безликим enemy alien. Война  - то, что он ненавидел больше всего, заставит его перебраться за океан- в Бразилию. К сожалению, меньше чем через год после окончания работы над этими мемуарами, в феврале 1942 года Стефан Цвейг покончит с собой вместе со своей супругой. Эти мемуары – лебединая песнь писателя, его элегия Европе, миру, человечеству.

Завершается произведение невероятно глубокой, щемящей душу фразой: