Eilne maailm. Eurooplase mälestused

Книги Стефана Цвейга большими тиражами издавали в СССР, в конце 20-х годов он приезжал в Союз как и многие известные европейские писатели того времени, но автобиографическая книга " Вчерашний мир " был издан в России лишь не так давно. Очень познавательно рассказывает о нравах, царящих в буржуазных семьях Европы в последней четверти 19 века. Ну, почти как сегодня, при трудоустройстве на работу " молодому человеку после окончания университета нужен был стаж и солидный внешний вид и практически все молодые люди в то время носили бороды, что бы иметь более солидный вид и выглядеть более старше своего возраста, жениться могли после 30 лет, до достижения этого возраста не могло быть и речи о женитьбе в богатых домах. Очень много в книге уделено внимания поэтам начала 20 века, о которых сегодня, в большинстве случаев знают лишь узкие специалисты или любители поэзии того периода. Поездкам по миру и встречам с коллегами по писательскому цеху. Цвейг начинал так же свое восхождение на писательский Олимп как поэт. Как он пишет, что самым счастливым периодом в жизни людей был короткий отрезок времени перед Первой Мировой войной. Самые трагические и печальные страницы в книге - это рассказ о приходе к власти Гитлера и как миллионы евреев Германии и Австрии, вынуждены были покинуть свои дома, бизнес и просто свою родину и превратиться в скитальцев по свету на долгие годы. До начала Второй Мировой войны их принимали как беженцев и эмигрантов практически во всех европейских странах, не смотря на то, что многие европейские политики воспринимали Гитлера, как орудие, с помощью которого можно было уничтожить большевизм, но после начала войны евреи стали изгоями в Европе и не только здесь, но и на американском континенте. Начался массовый исход с европейского континента в Латинскую Америку, так как их могли депортировать снова в Германию и Австрию.Нужно было пройти все круги ада, что бы получить визу в консульствах. Книга была написана в 1940 году, когда практически вся Европа была захвачена фашистской Германией и автор не видел света в конце туннеля т.е. не верил в победу света над черной чумой охватившей практически весь мир и смею предположить, что в связи с этим он покончил вместе со своей второй женой жизнь самоубийством. Книга, которую стоит прочитать.

Люди, пожившие на свете, помнят, что в старых кроссвордах часто загадывали название цвейговской новеллы «Амок»… Не знаю, насколько Цвейга читают сейчас, но эту его книгу прочитать, конечно, стоит.
В ней Стефан Цвейг оглядывает внимательным взором прожитую жизнь. Он видит все недостатки и огрехи мира вчерашнего, Австро-Венгрии и Европы в целом. Цвейг не склонен романтизировать прошлое, но то был его мир, где было место для такого писателя.

И всё это безжалостно стирается мировыми войнами…

Цвейг пишет о людях, которых он знал, среди них много известных, причём не только литераторов; пишет о своём творчестве (одна мистическая история о постановке его пьесы чего стоит). Повествование (это не дневник и не мемуары в прямом смысле слова) чрезвычайно отточено по стилю, как и все его биографические книги: всё-таки Цвейг едва ли не лучший биограф в истории литературы.

Книга, которую автор закончил в 1942 году, незадолго до своего самоубийства, находясь в эмиграции в Латинской Америке.
Цвейг рассказывает нам о жизни Австро-Венгерской империи на рубеже 19 и 20 веков, о том, как повлияла Первая мировая война на мировоззрение и поведение людей, о том, как мир докатился до Второй мировой войны. Рассуждения об общественной жизни автор переплетает со своими собственными воспоминаниями, например, о поездке в СССР и дружбе с Максимом Горьким.
Эта книга написана глубоко несчастным человеком, чей привычный мир рухнул дважды. Будьте готовы разделить с автором его грусть и чувство безысходности, но книга однозначно стоит того, чтобы её прочитать.

Знавал я одного такого Цвейга. На мой вопрос, как это вышло, что со всеми людьми он говорит на их родном языке, он ответил: I'm a European. (Русским он, правда, не владел.) Вот и Цвейг такой же, и такие люди мне нравятся.
А вот книга так себе у него получилась.

Книга состоит из двух перемешанных частей: для тех, кто считает литературу и театр [и футбол] очень важными, и для тех, кто считает их важными в меру. Как "Война и мир": мальчикам война, девочкам мир.
Чуть было не бросил в самом начале из-за словесного поноса о театре, поэзии и прочей культуре. Гениальный Гофмансталь. Кто это? Хотя знаю: многим именно это и понравится в книге.
Поразительно, но самого Цвейга ничто другое не интересовало, и исключительную важность этих сторон жизни он отстаивает с железобетонной серьёзностью. Понимаю: он писал в такое время, которое не располагало к смеху. И тем не менее, в том числе и из-за этого, Цвейг мне не показался человеком выдающегося ума. Я ценю в людях совсем другой ум. Из сотен имён, упомянутых в книге, для меня единственное по-настоящему заслуживающее выделения -- имя Ратенау. Ну и ещё Фрейда. Все остальные -- лишь светские приятели для интеллигентской болтовни или партнёры по издательскому бизнесу. Ну и для выпендрёжа они годятся, потому что многие очень известны.

К тому же Цвейг возводит себе кумиров среди живых и мёртвых дюжинами. Да и просто друзей у него явный перебор. Друзья ли они? Не понимаю, как "давние и сердечные связи" с несколькими сотнями этих друзей не мешали ему работать? А посещение незнамо скольких театральных постановок? Когда он творить-то успевал, бедный?
Хорошо ещё, университет посещал только дважды в семестр: записаться на курс философии и получить зачёт за якобы прослушанные часы. А то бы совсем с копыт свалился от напряжения.

В общем, как человек Стефан Цвейг меня не особенно впечатлил.
Его наблюдения за развитием общественной и политической ситуации в Европе понравились намного больше. Но широты взгляда не хватает ему и здесь, и легко понять почему: все эти дела не касаются ни поэзии, ни театра, следовательно и не трогают его по-настоящему, пока не касаются непосредственно.

О своём творческом методе Цвейг написал так:

Согласен с ним по всем пунктам. Вот только именно эта книга, "Вчерашний мир", явно не подверглась необходимому сокращению и увязке. Где-то после первой трети я научился читать её, пропуская особенно занудные абзацы. Не думаю, что пропустил что-то важное, зато не бросил.
Сегодня всё рассказанное известно в крупном масштабе. Цвейг добавил некоторые мелкие детали вроде такого, что евреям было запрещено садиться на лавочки на улицах и бульварах Вены. Это да, это была просто "творческая находка" режиссёров нацистского действа.
Более же всего меня впечатлила эволюция настроений британского общества после Мюнхенского сговора. Буквально за несколько дней восприятие события несколько раз резко менялось.
Да, и ещё гиперинфляция сначала в Австрии, потом в Германии, описанная не экономистом, а нормальным человеком. Это сильно. У нас в 90-е годы даже близко ничего подобного не было. Кажется, даже в Зимбабве до такого не доходило.

Закончилась книга совершенно неожиданно 3 сентября 1939 в Англии. Вот это было по-настоящему жалко. Наблюдения за дальнейшими событиями частного лица, каковым и был в Англии Стефан Цвейг, могли бы быть интересными. И он ещё ничего не знал о нацистской машине массового уничтожения целых народов! Рановато написал, надо было выждать лет пять.
Вместо ожидаемого продолжения последнюю четверть моей копии книги занимает автобиография Геннадия Кагана "Вчерашний мир сегодня". Не уверен, что прочитаю её, но начну хотя бы. Геннадий Каган перевёл книгу Цвейга, и получилось у него очень хорошо. Есть шанс, что и автобиографию он написал интересно. Надо проверить.

Итог такой. Книга не то чтобы хороша и не то чтобы плоха. Написано эмоционально, но автор копает не очень глубоко.
Любителям автобиографий рекомендую, но не особенно горячо.

=========UPD 2018-6-27
Прочитал автобиографию переводчика Геннадия Кагана "Вчерашний мир сегодня". Она под одной обложкой с книгой Цвейга и без той книги существовать не может.

Что можно сказать?
Две трети книги Г.Каган всесторонне исследует вопрос "пятого пункта", остальная треть посвящена тому, как трудно было опубликовать последнюю книгу Цвейга на русском языке. Мешал "пятый пункт" не только переводчика, но и автора.
Родиться евреем в Российской империи, в СССР или в новой России -- большое несчастье, об этом в советское время знали все.
Честно говоря, некоторые советские евреи склонны списывать на этот самый пункт даже и те жизненные неудачи, которые происходят по другим причинам. Так, например, автор сетует на то, что не мог найти нормально оплачиваемую работу и вынужден был часто менять места работы, заниматься репетиторством и даже работать на "Красном треугольнике". Я всё время вспоминал, что с "нормальным" пятым пунктом тоже занимался репетиторством, работал на Микояновском мясокомбинате, винзаводе, сахарном заводе им. Мантулина, на табачной фабрике "Ява" и бог знает где ещё. А трудовая книжка моя и вовсе переполнена записями так, что понадобился вкладыш-продолжение. И это при том, что в 90-х я работал нелегально или в тех местах, где о трудовых книжках совсем не слыхали.
Зато я хорошо помню антисемитское сумасшествие начала 90-х, все эти тошнотворные общества "Память", Союзы русских женщин ещё каких-то "патриотов", помню оскорбительные и подстрекательские слова "стопроцентного русака" Жириновского, Проханова, даже Эдуарда Лимонова. Евреи тогда серьёзно ждали погромов, это я могу точно засвидетельствовать.
И эти деятели добились-таки своего: евреи покинули страну. Теперь их можно увидеть разве что по телевизору, а на улицах Москвы их больше не встретишь. В результате иссяк и антисемитизм.
Но врождённый народный расизм никуда не делся. Место ненавидимых меньшинств пусто не бывает, по крайней мере, в нашей стране. Его заняли гастарбайтеры независимо от национальности.
Неплохо определённой части народа помнить Уинстона Черчилля. Говорят, однажды его спросили, почему в Великобритании нет антисемитизма? Сэр Уинстон ответил:

Г.Каган не на шутку полюбил Цвейга и положил полжизни на то, чтобы опубликовать его книгу. Интересно, проявил бы он такую целеустремлённость, если бы Цвейг был не евреем, а, скажем, цыганом? Что-то мне подсказывает, что нет. Г.Каган был настолько ушиблен советским антисемитизмом, что евреи Цвейга превратились у него в навязчивую идею, с которой надо познакомить как можно больше людей.
Надо сказать, я его во многом понимаю, но читать про одних евреев было временами скучно, тем более, что это уже третья за короткое время книга о них.

Словом, не уверен, что после Цвейга имеет смысл читать Кагана. В СССР быть евреем было плохо, особенно в конце 40-х -- начале 50-х, но всё-таки намного лучше, чем в нацистской Германии или в Австрии после аншлюса 1938 года.
Если читать не будете, загляните в самый конец. После всего текста в книге есть целый ряд фотографий С.Цвейга и Г.Кагана. Вот их посмотреть рекомендую.

Не очень люблю писать негативные отзывы и мне вдвойне неприятно это делать в этой рецензии, так как она будет иметь отношение к одному из моих любимых авторов – Стефану Цвейгу.

«Вчерашний мир» это знаковая и заключительная книга автора, являющаяся его автобиографией. Цвейг так и не сумел смириться со своим новым статусом покинутого и запрещенного автора и покончил жизнь самоубийством. В книге описываются юные годы автора, его семья, отношения к современникам и любимым авторам, к политической ситуации того времени и к политике Гитлера в частности. Цвейг рассуждает о мире вчерашнем – мире его родителей, его юности, спокойном и тихом мире гениев и более консервативных взглядов на жизнь. На смену этому миру приходит мир, в котором живет уже состоявшийся Цвейг – это мир жажды к знаниям, мир научных открытий, в котором каждая держава словно опьянена успехом и поэтому так легко идет на поводу у войны, не раздумывая о поражении и последствиях.

Наверно моя оценка покажется необъективной, так как сама по себе книга достаточно хорошая. Но первое что мне бросилось в глаза и раздражало все повествование, это огромное высокомерие Цвейга. Я понимаю, что родившись в семье с определенным статусом и с юного возраста став знаменитым и уважаемым писателем он, возможно, не мог вести себя по-другому. Но эта его негативная черта проявлялась и во время войны, когда необходимо было что-то делать. Когда речь шла о его творчестве и самолюбии, то Цвейг не стесняясь описывал в каких он отношениях с политическими верхушками того времени и как много у него влиятельных друзей по всему миру, но ни разу он не воспользовался этими знакомствами, когда пытали его друзей евреев. Точно такая же участь постигла и мать Цвейга – у того просто не нашлось времени заняться этим вопросом и женщина умерла в одиночестве и вдали от семьи, страдая от презрений евреененавистников, когда сам Цвейг менял свое местоположение в зависимости от обострения ситуации. Еще одним неприятным моментом в книге для меня было нежелание Цвейга участвовать в какой-либо публичной демонстрации против фашизма просто потому, что ему «не нравятся публичные выступления». К этому действию автора неоднократно призывали его коллеги, которые в отличие от Цвейга принимали участие в различных антивоенных кампаниях.

Подводя итог, хочу сказать, что автор, как он и признался во «Вчерашнем мире» очень любит драму и это очень заметно по его повествованию. Многие события чрезмерно приукрашены и драматизированы. Взять хотя бы чуть ли не фанатическую любовь к самой персоне Цвейга всех и вся и эпизод с Гитлером, который в свое время читал новеллу «Жгучая тайна» и, несмотря на политику против евреев, дал добро на постановку этого произведения. Для меня Цвейг предстал в неприятном свете хвастуна и человека, который перекладывает ответственность со своих плеч на чужие. Правда не думаю, что это скажется на любви к его произведениям.

Поразительно-волнующая рукопись, историческая ценность для тех лиц, которые интуитивно чувствуют, что мир до первой мировой войны, с его всевозможными минусами и плюсами, имел возможность развиваясь создать что-то лучше, по настоящему лучше (как бы наивно это не было бы), чем то, что есть сейчас, какие бы плюсы и минусы дня сегодняшнего, не ставились в противовес. От того некоторая боль утраты чувствуется сильнее, хотя ты не свидетель всех тех событий, которые творились в конце 19 века и начало 20, но несомненне его продукт.
Цвейг попытался по осколкам воссоздать тот мир, который стерли с земли снаряды и смыла кровь его жителей, заглушил все его звуки крик боли, и оставил отпечаток ненависти почти на каждом из людей, кто участвовал в той мясорубке, которая выпала на 1914 год и продолжалось до 1918. После - уже был другой мир, разделенный и не доверяющий, приходящий в себя и желающий не допустить подобного снова.
Но самое ценное, это безусловно, как Цвейг смог передать мир до 1914: стабильный, прогрессирующий, местами сонный, местами суетной, с огнями и разговорами, с детской наивностью и какой-то религиозной верой в мирное будущие, в прогресс, не подозревающего, что все обернется пощечиной.
В моменты описания того мира, хотелось не читать быстро, не хватать быстрым взглядом следующую строку и слово, а остановиться, вдохнуть тот воздух, насладиться солнцем, которое светило ярче, прекрасней, каким и положено быть дням на этой Земле.

По завершению чтения присутствует чувство утраты, которой и наполнена с первой до последней строки этот фолиант, кричащий и взывающий, но не молчащий, ибо молчать просто невозможно, когда все что ты любил, все к чему касался, чем себя окружал, и что пытался изо всех сил сохранить, в один момент исчезло словно всего и не было.

Не могу не отметить предисловие данной книги, которое словно копировальная машина проехалась по моим чувствам, эмоциям, ощущениям, и просто в лучшем виде демонстрирует то, что я ощущал последние полтора года; что пытался понять и осмыслить; о чем думал ни одну ночь, и от чего порой лежал без сна всю ночь. Но от не хватки словарного запаса ли, или еще большего опыта, коей имеется у данного автора, или недостаточность прожитых лет, способности так мыслить, замечать, описывать, - все это, а быть может, и многое другое, не позволяли мне четко передать свои эмоции.
Хотя, следует также учесть, что написанное Цвейгом относится к концу 19 века, и началу 20, но насколько это оказалось близко мне, который живет уже в 21 веке, и который с легкостью, пару годами ранее, никогда б не заявил, что насилие сможет возобладать над разумом. Но как сложно было признаваться себе еще в июне 2014 года, стоя на перроне, ожидая поезда, каким глупым и не дальнозорким оказался я.
Что теперь можно заявлять, и о чем теперь можно кричать? Остается только умолкнуть, закрыть свою пасть, которую только и открывал, выкрикивая всякие идеалистические глупости.
Все это писанное мною – является предисловие к предисловию.
Это не рекомендация книги, и не призыв все бросить и ринуться читать. Это просто же отпечаток того, что я, пусть и не слово в слово, но очень близко к оригиналу этого предисловия пережил сам, хоть и выбрал для передачи своего «голоса» эту книгу. Поэтому текст осознавался как-то по особому, будто общаешься с очень близким человеком, который знает, какого это потерять родину, свое прошлое, и просто поместить их в единственное доступное – в воспоминания.

Как хрупко благополучие цивилизации... Как уязвимы гражданские права и свободы, парламентская демократия, уверенность в торжество конституций и законов... Как легко за считанные годы примириться с насилием, дискриминацией, унижением, торжеством невежества. Цвейгу, пережившему первую мировую войну, шествие фашизма по Европе, изгнание из родной Австрии, потерю всего нажитого, близкого и дорогого, подобные выводы дались через боль и страдание.

Начиналось все благополучно. Обеспеченная семья, ценившая литературу и театр. Казарменная обстановка гимназии разбавилась поголовным увлечением поэзией и литературной критикой, первыми пробами пера. Совсем еще юнец был замечен и признан ведущими газетами и журналами. Университетские годы, проведенные в путешествиях, в поиске новых знакомств и в оттачивании мастерства. На страницах воспоминаний мы встречаемся с впечатлениями о выдающихся современниках: Ромене Роллане, Родене, Рихарде Штраусе, Максиме Горьком и о многих других . После Первой мировой войны мечты о единой Европе, о всеобщем мире стали ослабевать, так как реальность свидетельствовала о другом.

Мемуары исходят из внутреннего мира автора, его переживаний, размышлений с позиций нажитого опыта. О родителях рассказано скупо. О личной жизни и романах практически ничего, что странно для 21 века, когда знаменитости направо и налево твердят о своих мужьях, женах и мимолетных интрижках.

Замечательная ёмкая книга умного и тонко чувствующего человека.

Этим летом я прочитала "Шахматную новеллу" Цвейга, запомнившуюся мне самым оригинальным способом свести с ума человека посредством спорта. Автор, про которого я думала, что он пишет только сентиментальные новеллы про любовь, оказался более глубоким и трагичным. Посмотрела биографию — жил между двух мировых войн, но не входит в группу "потерянного поколения" как Хэмингуэй, Ремарк, Барбюс и Паунд. Потому что не воевал, не писал о войне напрямую, не славил оружие и подвиги ни одной стороны.
Я читаю книги о Первой мировой войне и автобиографическая книга современника тех лет как нельзя лучше отражает жестокие реалии предвоенного времени. Как могли братские народы Европы, еще за год до того убийства Франца Фердинанда, вошедшие в новый век с прорывом технологий, с зарождающимися новыми стилями в культуре, одежде, литературе, со взаимной культурной дружбой и интеграцией буквально спустя год зверски убивать друг друга, ненавидеть всем сердцем соседа через границу, говорящего зачастую с тобой на одном языке и славить войну, отбирающую у женщин отцов и сыновей. С горем Цвейг размышляет об этом, пытаясь дать ответ на вопрос.
Стефан Цвейг, еврейский мальчик из приличной семьи, родился в Вене времен Австро-Венгерской Империи, вырос и сформировался в среде утонченной культуры, городе, где славилась музыка и литература, а актеры придворного театра и начинающие писатели были главными звездами и небожителями. Все это Цвейг рассказывает, вспоминая своё счастливое детство и юношество, и объясняет, как случилось так, что он был против войны и в первый и во второй раз, и воюющая Европа расколола его сердце надвое. Он объединяется с еще несколькими писателями — Роменом Ролланом, Барбюсом, и выступает против войны, избрав своим творческим направлением гуманизм в публицистике и пораженческого типа главных героев в своем литературном творчестве.
Наиболее интересными частями были описания начала жизни автора в богатой Австро-Венгерской империи, путешествия в СССР, истории знакомства с его друзьями писателями. Но подводя итог своей жизни, автор признает что не видит возможности для победы гуманизма, черная ненависть захватила сердца людей. Пишет он "Вчерашний мир" будучи уже в изгнании, во времена расцвета Третьего Рейха, когда евреев убивали миллионами.. Цвейг заканчивает книгу разочарованным, отчаявшимся человеком. Он совершает самоубийство, и к сожалению так и не доживает до победы на нацистской Германией и установлению мира в Европе.

Этой книгой я заканчиваю свой бесславный год чтения, в котором я не прочитала как планировала ни 30 книг, ни чего-то крупного из романов или полезного из научпопа.
Надеюсь на 2020 и вообще бы подвести итоги своего чтения за последние десять лет.

Писатель ностальгирует о довоенной Европе, дружеских посиделках в непринуждённой обстановке, о жизни в разных странах, отношении личном и стороннем к творчеству, вынужденных скитаниях и самих людях. Много интересного узнала не только о Цвейге, но и о той эпохе. Читается легко, книга написана прекрасным литературным языком, словно эти не нонфик, а художественное произведение. Воды не заметила, все по делу и с чувством о каждом упоминаемом событии, личности.

В процессе чтения отметила миллион цитат и пребываю в сладостной неге от текста. Особенно полюбилась 8 глава о довоенном Париже - прямо сейчас готова искать телефонную будку Доктора Кто или Долориан, чтобы оказаться в этом чарующем городе застывшей юности и доброты без предрассудков.

Переиздание от Азбуки заслуживает отдельного внимания, потому что это самый настоящий золотой слиток. Иллюстрация на обложке, обрамление, цветной срез - выше всяких похвал! Огромное спасибо всем, кто приложил руку к этому изданию!

У книги есть хорошая аудио-версия, так что я переключалась в процессе чтения между форматами и случилось полное погружение в историю. Было и познавательно, и увлекательно. Искренне рекомендую к прочтению!

Поколению С.Цвейга повезло и одновременно страшно не повезло со временем рождения. ЗдОрово, что ему и его современникам удалось побывать в самой гуще событий начала 20-го века, наблюдать за мгновенно меняющимся миром, пожарами революций и битвами нескольких войн - мировых и гражданских. Однако эти самые пункты можно записать в "минус": о войне интересно читать и смотреть, но не участвовать или даже пассивно наблюдать, находясь тревожном тылу.

С.Цвейг показался мне достаточно наивным и мечтательным человеком, предпочитающим грустно вздыхать о времени своих родителей: почти полвека без войн, страна обзавелась порядком и традициями, людей больше волновали драмы на сцене, чем в других странах. Цвейг с восторгом вспоминает о своей юности, чуть подпорченной суровым бюрократизмом школы, но освещенной неуемной жаждой знаний, новых впечатлений.
Первая мировая война всколыхнула болотное спокойствие уютного мирка буржуазии, но Австрия довольно быстро пришла в себя - уже через 5 лет жуткая инфляция закончилась и люди снова стали интересоваться не только продуктами, которых было теперь в достатке, но и культурой. Для сравнения можно вспомнить состояние России в середине 20-х гг..

Вторую мировую уже престарелый Цвейг, лишенный родины и удобного австрийского паспорта, вынести не смог.

С.Цвейг - довольно специфический человек, уклончивый, чуть скользкий и предпочитающий сопротивляться молча и после драки.
Призывам друзей-писателей объединиться и выступить единым фронтом сначала против войны, потом против фашизма он не внял, но обещал сделать все возможное, чтобы объединились другие. Все возможно заключалось в том, что он обошел 2-3 знакомых писателей и вежливо спросил их насчет подобного объединения. На этом свою миссию он посчитал выполненной.
Однако на страницах данной автобиографии не перестает огорчаться тем, как все сложилось в Европе, до чего докатились люди, что запретили его книги, в то время как он, даже без паспорта, без всяких проблем выехал из страны и после покинул Европу.

Двойственное впечатление о книге, читать ее интересно, однако полностью не расслабишься, надо все время помнить: Цвейг хоть и очевидец, но совсем не наблюдательный и не деятельный, и его воспоминания надо делить пополам, чтобы получить немного больший процент правды.