Заводной апельсин

Пятнадцатилетний Алекс - безбашенный, ультрасовременный и ультражестокий - типичный подросток. Алекс пьет, дерется и громко слушает музыку (классическую) и у него есть собственная банда.

Просто в мире Берджесса все "ультра", потому и странно.

Алекс проходит все стадии взросления и перевоспитания через искаженную призму сознания автора с опухолью мозга, которому жить осатлось не больше года. Вселенная книги получается какая-то ultra-sumashedshaya, как, вероятно, мог бы выразиться сам avtor.

Старое доброе ультранасилие проявляется не только в главном герое, оно накрепко укоренилось в каждом живущем существе, человеческая жалость и сопереживание улетучились, все в мире стало просто, цинично и жестоко. И даже насильное перевоспитание, хоть и повлияло временно на поведение Алекса, все-таки не смогло изменить его сущности.

Жил был себе мальчик Алекс - насильник пятнадцати лет, который вместе с дружками грабит, насилует, избивает. Он упивается этим, это его радует, он этим живет. Однажды он попадает в руки правосудия, циничного и бескомпромиссного. Несколько дней психо-эмоционального насилия от государства, чтобы подопытный прекратил насилие. Его "исцеляют", его кодируют, так что мысли о насилии или противоправных действиях вызывают у него физический дискомфорт. Однако это не его выбор. Он как был в душе насильником, так им и остается.
Больница изменила его поведение, но не его восприятие мира, себя и окружающих. Он хочет грабить и насиловать, но ему дискомфортно.

Он теряет родителей. Это его первый душевный кризис.

В этот момент он понимает, что единственный выход смерть. Но даже это он не может.

Он сталкивается с местью и он сталкивается с откровенным насилием в свою сторону. Но лишенный воли и свободы выбора, он не может постоять за себя.
Он встречается со своим прошлым, встречается со своей жертвой. Но его главная задача - чтобы не узнали. Раскаяния, сожалений, стремления извиниться нет. Он считает, что уже понес свое наказание.

Алекс показывает показывает себя слабым, слабым и морально и физически. Единственное на что способны его мысли и желания - покончить с собой.

Естественно если искоренение насилия было не выбором человека, а психологической манипуляцией, оно вернется.
Это хороший роман о природе насилия и природе человека. Алекс считает свою любовь к насилию естественной частью своей личности, а попытки остановить его насилие, как насилие над его личностью. Подросток не видит границ.

Автор пытается показать, что Алекс успокоился, начал думать о семье и детях, но этот переход никак не вытекает из сюжета книги, он никак не обоснован и не проработан. Поверить в это крайне сложно. Но даже тогда, Алекс верит в естество насилия и его неизбежность.

Алекс оказался неисправимым, и сколько бы времени не прошло и сколько испытаний он не прошел его представление о человеке не поменялось. Жаль, что Бёрджессу не хватило смелости остановить книгу до последней главы и сделать более трагичный финал, чтобы быть более последовательным. Он же дает герою шанс, которым тот судя по всему не воспользуется.

«Заводной апельсин», который можно отнести к жанру антиутопии – это роман, где Бёрджесс поднимает непростые нравственные вопросы. Суть этих вопросов можно свести к тому, что человек должен самостоятельно избрать добро, а не быть принужденным к нему.
В книге Бёрджесс рисует безрадостную картину Англии недалёкого будущего, где люди живут в страхе за собственную жизнь, а на улицах бесчинствуют группы молодых бандитов. Повествование ведется от первого лица главного героя, – пятнадцатилетнего подростка Алекса. Свой досуг Алекс проводит вместе со своей бандой, состоящей из 4 подростков. Они развлекаются тем, что совершают жестокие правонарушения: грабят местный магазин, избивают пожилого человека, насилуют женщину. При всей своей тяге к насилию Алекс отличается от своих друзей: он умный и в нем есть какая-то утонченность (напоминает серийного убийцу Джека из последнего фильма Триера). Алекс остро чувствует запахи человеческого тела, которые ему неприятны. И главное – это любовь к классической музыке (Баху, Моцарту, Бетховену). При этом, как признается Алекс, классическая музыка его стимулировала на разнузданность, обостряя в нем жестокие наклонности.
В книге описывается, как после ряда событий Алекс попадает в тиски новой государственной программы по перевоспитанию преступников. Заключалось она в том, что Алексу ежедневно вводят некий препарат и показывают видеоролики со сценами насилия под его любимую классическую музыку. После этого лечения Алекс на рефлекторном уровне «понуждается к добру своим собственным стремлением совершить зло. Злое намерение сопровождается сильнейшим ощущением физического страдания. Чтобы совладать с этим последним, объекту приходится переходить к противоположному модусу поведения».
Отличительной чертой книги является его язык, на котором разговаривает молодежь. По замыслу Бёрджесса, который однажды посетил Ленинград, это – смесь английского языка с жаргонным русским. В отечественном переводе Бошнякова русские жаргонизмы написаны латиницей, что поначалу может затруднять чтение.
Сам Бёрджесс в последствие давал следующее объяснение к «Заводному апельсину»:

Апельсин фрукт, напоминающий солнце, является метафорой человека, но становясь механизмом, апельсин перестает быть апельсином, фруктом, выросшим в результате естественного природного процесса.
Бёрджесса беспокоило то, что некоторые бихевиористские методики (по выработки позитивных условных рефлексов) уже нашли в 60-е годы применение в практике исправления неблагонадежного элемента (гомосексуалистов), превращая человека в некое механистическое существо. Он видел в этом покушение на свободу – свободу выбора. Так Бёрджесс объяснял:

Квинтэссенцией романа, можно сказать, являются слова:

Насилие порождает насилие.
Несколько мыслей на тему.
Сначала о форме. Подростки всегда изобретают свой язык, как ещё один способ отделить свой мир от мира взрослых. И то, как это реализовано в романе, прекрасно. Жаль только, что в основе русские слова, и для русского читателя нет того эффекта, как для англоязычного, даже если брать подход к переводу Синельщикова, ибо английский, не настолько незнаком русскому, как русский американцу. Почему взят в основу русский. Антиутопия английского мира берет в основу черты враждебного русского мира. Который также враждебен, как восточный, китайский, но более понятен.
Ещё любопытная деталь, все кто вовлечён в круг насилия предпочитают пить чай. Кофе пьёт лишь добрый герой, не от мира сего.
Но в целом получился цельный захватывающий текст.
Кроме того, непонятные-понятные слова при чтении создают некую дистанцию между героем и читателем, что для читателя приятно, ибо ассоциировать себя с героем совсем не хочется. (Герой в значении персонаж книги).
(Я помню ещё одну интересную книгу с героем-мерзавцем, это "Господа Головлёвы")
Теперь об антигерое. Рассказ от первого лица предполагает некое сочувствие к рассказчику, во-первых, его всё-таки согласились выслушать, во-вторых, о себе не говорят уничижительно, и всякие прошлые мерзостные поступки описывают с ноткой оправдания, или покаяния, или жалости к самому себе. И тут возникает противоречие, ибо сочувствовать нашему антигерою совсем не хочется.
Ни искусство, ни культура, ни литература, ни музыка, ни даже религия не могут удержать человека от бессмысленного насилия над ближним, насилия ради насилия, упоения от своих действий, воображаемых или реальных.
Насилие, которое совершает Алекс, порождает насилие, совершенное над ним со стороны государства, и потом и обычных обывателей. А что порождает насилие Алекса? Ненависть к миру взрослых, к миру который уже создан, который несправедлив к подростку, который требует от него отказаться от своей сути. Есть ли выход из этого круга насилия. Увы, пока нет. Другое дело, не все подростки находят такой выход своей ненависти к миру, но этап отторжения проходят все, в разной степени выраженности.

Гротеск, гиперболический фарс, антиутопия... Каких только ярлыков не навешано на этот роман. И каждый убедительно доказан. А сколько написано глубокомысленных статей с самыми разнообразными умными выводами, - не счесть. И с этим можно соглашаться либо нет. С одним я точно согласен - с искусственностью, нереалистичностью и схематичностью этого небольшого романа 1962 года. Но я увидел и кое-что другое. Живое, наболевшее. Позволю высказать возможно не вписывающуюся в большинство рамок версию, коя точно не будет популярной.
Вспомним, в каком состоянии писал эту книгу автор. Врачи обнаружили у него опухоль мозга и "обрадовали" годом оставшейся жизни (на самом деле Бёрджесс прожил значительно дольше и умер не от этого). Незадолго до обескураживающего диагноза медиков его беременную жену изнасиловали и жестоко избили четверо американских дезертиров, сбежавших с полей Второй мировой войны. Жена в итоге потеряла ребенка, потеряла смысл жизни и спилась, умерев от церроза печени (что уже случилось после выхода книги). Представляете, в каком тяжелом психологическом состоянии должна была писаться книга? Не зря автор говорил об этом периоде следующее: "Эта чёртова книга — труд, насквозь пропитанный болью…"
И что мы видим в романе? Банда малолеток из четырех человек (четырех!) врывается в дом к писателю, который пишет книгу "Заводной апельсин", уничтожает рукопись, жестоко избивает его и его жену, которую потом все поочередно насилуют. От полученных травм она вскоре умирает. Ничего не напоминает?
Бёрджесс сам себя вписал в повествование, воспроизводя, возможно, самое жестокое событие в своей жизни. Только в реальной жизни он не смог отомстить насильникам или наказать их по закону (или так, как хотел сделать это на самом деле), а в книге, где все идет по его авторским правилам, это удается сделать, и с не меньшей жестокостью. Пусть и не тем конкретным уродам, а вымышленным прототипам. Особенно достается главной отрицательной фигуре.
Главаря банды Алекса сперва сдают собственные друзья, потом его избивают полицейские, а в итоге сажают в тюрьму, где подвергают визуальным пыткам (иначе не скажешь) жестокостью. "Излечив" его выпустили на свободу. Только теперь он человек насильно лишенный самостоятельного выбора. Он заложник вбитых в него рефлексов: безответно, беззащитно, унизительно страдать от внешнего насилия (действием или словами), над ним или кем-то другим - неважно.
Его избивают немощные старикашки, а он не может ответить им. Изуверствует над ним и бывшей член его банды, ставший... полицейским (доказано, что в органы часто идут любители насилия - ведь здесь ты... власть). Даже родители предпочитают его обласканному квартиранту. Алекса в прямом смысле слова изувечили, выкинули на улицу и втоптали в грязь. Унизили по максимуму. Ответили насилием на насилие, болью за боль. Автор разыграл свою вендетту со всевозможной изощренностью.
А после по тексту он выдал вердикт и всему миру... Из некогда грозного уличного бандита Алекса делают жертву насилия... государства (жестокие опыты над заключенным проводились в гостюрьме). Предлагает сделать это тот самый автор уничтоженной рукописи "Заводной апельсин" и муж убитой жены, который по прихоти Бёрджесса дает приют брошенному всеми Алексу.
Это уже авторская издевка над самой системой. Власти и жизни. Не только в вымышленном альтернативном Лондоне, где происходят события. Над системой власти и жизни того времени и места, где тогда жил Бёрджесс. Над системой власти и жизни в принципе. Любой. В любое время, будь то прошлое или нынешнее. В нашей или чужой стране.
Жестокость порождает жестокость и уничтожается жестокостью. Замкнутый круг. Тупик. Цивилизация стремится к самоуничтожению. И у нее неплохо получается. Не верите? Включите новости, откройте информационные порталы, выйдите на улицу. Уверены, что вам на пути не попадется подобный Алекс с его друзьями?
P.S. Особо выскажусь о так называемом "жаргоне", коей здесь представляется в виде русских слов написанных латиницей. Может для иностранцев это неожиданно, круто и интересно, но для русскоязычной публики теряет смысл. В большинстве обычные и близко не жаргонные в русском языке слова выглядят неуместными и зачастую неверно использованными. Имхо.
Музыка: Алекс очень любил классическую музыку. Рецензия тоже написана под музыку, но не классику (хотя и не без ее влияния). Мне кажется, этой истории подойдет песня группы Arcturus "Ad Astra" (альбом 1997 года "La Masquerade Infernale").

Это мрачное, убедительное произведение с огромным количеством актов агрессии и образов, которые распространяются по всему роману. Книга не пропагандирует насилие, а исследует его идею, сплетенную с молодежью, моралью и свободой воли.
Автор не пытается вас шокировать, он призывает задуматься: Какова роль общества в морали молодежи? Как далеко должно зайти правительство для реабилитации преступников? Какова природа насилия?

Жестокость подросткового становления брызнула через эту блестящую моральную сатиру, изобилующую ярким, разрывающим языком и структурным совершенством.
Главный герой выступает как зеркало для вашего ума, неизбежное и неудобное. Подросток, показанный в его наихудшем возможном свете. Он ворует, он насилует, он убивает. Милосердие и раскаяние неизвестны ему. Но он мне нравится. Он доверяет вам сокровенные мысли и чувства, совершая самые жестокие поступки. И каким-то образом Берджесу удается писать сцены таким образом, что читатель чувствует прилив адреналина, который исходит от ультра-насилия. И мне очень нравится литература, которая погружает меня в чью-то голову и я могу понять то, что они чувствуют, даже если это уродливо, грязно и жестоко. Это встреча с необузданным творчеством, интеллектом, элегантностью, музыкальностью и тематическим единством.
Эта книга заставила меня переживать о будущем бедного садиста Алекса.

Апельсинчик, апельсин...
Жизнь по ходу - поле мин,
Где гуляют ежедневно,
И нормальный, и кретин...
Адекватный чувачок
Через мины скок да скок,
А безумец на взрыватель
Сразу ставит свой сапог...

Апельсинчик, апельсин...
Доброта на карантин
Закрывается на время
Без названия причин...
Режь, насилуй, убивай -
Всё равно пути нет в рай..
Чтоб попасть - святее нужно
Быть, Святой чем Николай...

Апельсинчик, апельсин...
Как на выставке картин,
Замер грёбанным скриншотом
За спиной пейзаж один -
Где ты не такой, как все,
На контрольной полосе
Мирового беспорядка
Собираешь зла посев...

Апельсинчик, апельсин...
Клином выбивают клин,
Но когда тоска уходит,
В гости прибегает сплин...
Выход есть, но он не прост...
Трус тут подожмёт свой хвост
От безвыходности правил,
Но у Смерти строгий ГОСТ...

Апельсинчик, апельсин...
В рот засунь-ка карабин
И назло моральным  догмам
Превращай мозг в серпантин...
Но подонки без табу,
Совесть превратив в рабу,
Проще так направят дуло,
Чтоб увидеть нас в гробу...

Я уже говорил, что есть книги, которые в любом возрасте имеют свою ценность и раскрываются со временем, как букет диких цветов, разными ароматами... И каждый аромат по своему интересен и важен для читателя, ибо именно слияние сознания, души и текста имеет значение для восприятия книги на ментальном уровне культурного экстаза... Но при этом есть книги, которые воспринимаются только в определённом возрасте при наличии множества факторов для этого... Нет, это книги не на один раз, их можно перечитывать, но истинная суть текста впитывается или отторгается сознанием, всего один раз: мертвая хватка дерзких строк и ядовитое дыхание ломки запретов только один раз достигает самой высокой точки эмоционального уничтожения морали и других человеческих ценностей... Потом можно перечитать книгу ещё десяток раз, но тот уровень эмоций уже не достичь, как не впивайся глазами в шокирующий когда-то тебя текст... Такие книги нужно читать в нужное время и в нужном месте, но узнать это время и место невозможно, увы... Как бы это не звучало мистически, но это определяет сама книга - она сама попадется вам на глаза и в руки тогда, когда вы будете готовы... Если этого не произойдёт, то значит вы её прочтете когда-нибудь сами, но вот высшая точка эмоций может быть не покорена...
Почему я вдруг ударился в философствование подобного рода??? Причина в этом скандальном, очень знаменитом, миллионы раз проклятом и миллионы раз возведённым на пьедестал, романе Энтони Бёрджесса... Это именно то произведение, которое напрямую относиться ко всему вышесказанному... Я читал очень много отзывов на книгу и в основном они негативные - читатели активно обсуждают сюжет и видят в нём мерзкое воспевание маргинальных подонков... Апофеоз насилия без границ, на ровном месте, просто так, "я бью, потому-что бью", садизм на уровне жизненных целей пугает читателей своим реализмом и опасной принадлежностью к криминальной хроники родного города... Замки, сигнализации, камеры, тревожные кнопки, газовые баллончики в сумочках, травматы  под подушками - социум дрожит от страха, но готов к радикальной защите, к узаконенному насилию против нарушителей их спокойствия... Резонный подход, лишним не будет... Так вот именно эти граждане прочитав роман пишут отзывы на уровне "изъять/сжечь/запретить", что тоже имеет место быть, как мнение... Но в основном это ребята за 30, имеющие чёткий быт, семью и детей,  но я уверен, что они же лет в 16-18 прочитав этот же роман орали бы в восторге от эскалации насилия, пропаганды секса и алкоголя и практически получения индульгенции от знаменитого писателя на все свои бунты и протесты против родительского и учительского гнёта... И, возможно, они как раз и прочли книгу в своё время и испытали именно ту высоту, которую испытываешь лишь раз с такой книгой, но повзрослев, испытали стыд, что им такое могло нравится и, чтобы откреститься от себя самого, юного балбеса, перечитали книгу, ужаснулись и взорвали свой аккаунт резким отзывом, не столько предупреждая кого-то не читать, сколько срывая со своей души позорные ярлыки прошлого... Возможно это только мои фантазии, но часть положительных отзывов написана именно молодыми и юными, готовыми взрывать этот мир только по своему сценарию и мнение старперов им по барабану...
Насилие в книге действительно зашкаливает и мне кажется именно этот факт и возводит историю больше в остросоциальную сатиру, чем в кровавый триллер... Метафорическая смена поколений возможна только путем свержения старых идеалов - вот авторский посыл... А как их лучше свергать, чем не кастетом в челюсть??? Бунт молодых вечен и он повторяется раз за разом и книги тут ни при чём... Книги играют лишь роль свидетелей того, что происходит вне писательских кабинетов...
5 из 5 - я прочел роман впервые в 18 лет (в журнале "Урал" - одна из первых публикаций в СССР) - моя вершина пестрит шрамами - мой механизм погнут, но ещё тикает - я обнимал горящие вулканы социальных перемен и дышал пеплом сгоревших надежд - власти не давали нам возможности любоваться ромашками, постоянно взращивая в нас ненависть к покою и готовность к бунту... Да, я повзрослев немного изменил свое мнение к персонажам этой книги, но не настолько, чтобы осуждать их или предать забвению... У каждого из нас свой предел прочности и запас совести... Каждый ответит за свои поступки... Или не ответит... Такой вариант тоже может быть...
Чаще всматривайтесь в себя, в свою душу; беседуйте сами с собой, дыша перегаром в зеркала - внутренние демоны весьма говорливые создания и только они и являются вашим истинным отражением, какие бы маски вы не пытались носить на людях... Я за честность, господа... Хотя бы в таком ракурсе... Злость и ярость естественны и ведь каждому из нас иногда хотелось не стоять смиренно под крик начальства или наблюдать бессильно наглость недругов, а взять и завести свой механизм в том запретном режиме, когда нож так удобно ложиться в ладонь и просит немного напоить его алой кровью... Держимся, товарищи!!! Читаем книги, мнём пластиковые стаканчики, рвём салфетки... Снижаем ярость... Пусть живут те, кто нас бесит... Мы их прощаем... Пока прощаем... А там поглядим...)

Из-за непонятного сленга, точнее слова то все понятны, но сам стиль звучит как-то не очень, я не смог нормально проникнуться в историю. Мне кажется, чтобы оставить отпечаток в сердце читателя, нужно писать простым привычным стилем без всех этих выкрутасов. А этот слег за живое заденет тех, кто так же общается, если они вообще станут читать эту книгу. Разве может засесть в душу то, что тебе рассказывают на ломаном языке или на том, который ты хоть понимаешь, но воспринимаешь с тяжестью? Так и здесь. Данный стиль просто не давал полностью погрузится в историю. Для меня все события и персонажи проскочили мимо, я абсолютно ни за что не переживал. Даже сцены насилия не выглядели правдоподобно, как будто какое-то полударашливое видео или кино посмотрел. В итоге столь серьезная тема осталась без внимания с моей стороны. Хотя история довольно любопытная и развивается динамично, скучать не приходилось. И она весьма короткая, что тоже в плюс, раз уж она все равно не смогла проникнуть в мое сердце. В общем на данную тему лучше почитать что-нибудь иное.
Оценка 6 из 10