Холодный дом

#чарльздиккенс - великий английский прозаик - для меня новый автор (читаю его впервые).

#холодныйдом - история жизни юной сироты Эстер, вовлеченной в сложное переплетение человеческих судеб, личных чувств, криминальных интриг и семейных тайн.

Первые страницы книги читались тяжело (очень много описаний, много героев), но как только сюжет закрутился от книги невозможно было оторваться. В книге раскрываются проблемы всех слоев общества - от низших до аристократических (пьянка, насилие, голод и деньги...)
Но главная тема книги - все-таки любовь, которая помогает преодалеть все трудности.

✒️"Он назвал меня "любовь всей моей жизни", сказал, что я вечно буду так же  дорога ему, как теперь, и сердце мое едва могло вынести радостное торжество, принесенное мне этими словами. Моя первая безумная мысль исчезла. Нет, не поздно услышала я его слова, ибо не поздно было вдохновиться ими, чтобы идти по пути добра, верности, благодарности и довольствоваться своей судьбой... Как легок был мой путь!"

#книжныйклуб_bookismyreally #книгиэтожизнь #книжкиолюбви #люблючитать #читаювсегдаивезде

Как всегда у Диккенса красивейший язык и очень запутанная история, в которую вовлечены много людей, но как по мне слишком уж много, я порой забывала откуда взялся тот или иной персонаж и в чем его роль..
Основа романа судебная тяжба, которая тянется вплоть до самого конца, а еще жизнь некой Эстер, девочки без родителей, появление её на свет покрыто тайной и ранние годы не были слишком уж радужными, но зато жизнь под защитой опекуна изменяется.
Я там было отметила в разговоре момент: до свидания и прощайте. Это было объяснено так: 1 - до завтра, а 2 - конец темы, боьше не поднимать. Я когда заканчиваю тему, говорю "пока", так что позабавилась этому.
Ну и благо в этой книге, в сравнении с предыдущей мной прочитанной, все кончилось хорошо.

ТУМАН

Наверное, не я единственная, у кого в предвкушении романа с таким «холодным» названием возникает легкий озноб, желание закутаться получше в теплый шерстяной плед, поставить рядом чашечку горячего кофе и.. приступить к долгожданному чтению.
И действительно, с первых же страниц романа на читателя обрушиваются потоки дождя и тумана, заполняющие улицы Лондона, проникающие в дома счастливых и несчастных, бедных и богатых, знатных и простых горожан и, наконец, в здание Кандлерского суда… А там идет неспешным ходом кропотливая и, кажется, нескончаемая тяжба о наследстве, идет уже многие десятки лет… Меняются судьи, умирают прежние и на смену им приходят новые истцы и ответчики, переводятся тонны писчей бумаги, огромное количество перьев, все новые и новые работники усердно переписывают документы, а тяжба так и не кончается, как не кончается монотонный стук дождя …

СОЛНЕЧНАЯ ЭСТЕР САММЕРСОН

Но вот серое небо озаряется теплым солнечным лучиком: это Эстер Саммерсон, девушка, тайна рождения которой тщательно скрыта не только от окружающих, но и от нее самой. Диккенс зачастую дает своим персонажам характерные для них фамилии. Если попытаться найти эквивалент фамилии Саммерсон, то это, пожалуй, будет что-то вроде Летняя, или Дочь Лета или что-то в этом роде («summer» в переводе с английского означает «лето»).

И в самом деле: какой солнечный образ создал Диккенс! Эта девушка, воспитанная в строгости своей суровой и набожной тетей и никогда не знавшая радости своего дня рождения, ибо это был день позора для нее и ее опекунши, всегда и за все благодарна окружающим ее людям и считает себя обязанной им даже за то, что те позволяют ей любить и заботиться о них! Верная, мудрая, великодушная, бескорыстная, всепрощающая, -- такой предстает перед нами главная героиня романа. Образ, несомненно, позитивный, насыщенный теплом и светом. И читателю не нужен уже ни теплый плед, ни чашка горячего кофе, когда он читает главы, написанные от лица Эстер и слышит ее нежный чуть-чуть слабоватый голосок (хотите верьте, хотите нет – я слышала!).

Но… слишком уж хороша Эстер! Так хороша, что просто не верится в реальность такого образа! И хочется сказать: здесь автор, как говорится, «хватил через край»!

Возьмем, например, дружбу Эстер с Адой. Какие-то неестественные отношения! О дружбе здесь вообще нет речи, по крайней мере, о дружбе «на равных». Эстер преклоняется в восхищении перед Адой, а та пассивно принимает эту любовь. И хотя акценты были расставлены сразу (Эстер – опекунша, а Ада – подопечная), совсем не обязательно было отношениям этих двух девушек придавать такую форму. Меня, например, на протяжении всего чтения несколько напрягало и приводило в недоумение то чувство любви и умиления, которое проявляла героиня к своей подопечной, почти равной ей по возрасту. Притом вспыхнуло это чувство у Эстер сразу же после первых минут знакомства с Адой. Трудно даже сказать, чего больше было в нем: материнской ли нежности и заботы, девической ли влюбленности, эстетического ли восхищения красотой Ады… Скорее всего, в этом чувстве соединились все перечисленные составляющие, притом в превосходной степени. И от этого оно кажется каким-то приторно-слащавым, неестественным, приобретая иногда даже пикантный оттенок (например, когда Эстер называет Аду «моя прелесть» или же любуется ею, когда та спит, и целует ее спящую).

Или еще пример: по первому же зову Эстер бежит на помощь больному оспой бедолаге Джо и… заражается от него оспой, которая обезобразила ее, молодую, незамужнюю девушку! Не стоит объяснять, что это – конец девическим мечтам и надеждам, жестокое испытание, выпавшее на долю и так обделенной судьбой девушки. Она страдает, но страдает молча и так благородно, так возвышенно, что ни словом, ни единым жестом не выдает своего страдания ни друзьям, ни самому Джо. К последнему, виновнику ее болезни, она не только не испытывает ни малейшей обиды или же раздражения, что было бы вполне естественно и понятно в ее положении, но напротив -- полна еще большей любви и жалости к этому несчастному никому не нужному бродяге. Он-таки и действительно заслуживает жалости и сострадания, но… Уж слишком хороша Эстер!

А вот в возвышенный характер ее отношений с матерью мне верится. Верится, что девушка, испытавшая на себе позор незаконного рождения, никогда не питала чувства обиды к своим родителям. Более того: она их любила, любила чистой дочерней любовью! А счастье встречи с матерью было действительно счастьем без примеси горечи и обиды! Такое бывает, особенно с людьми, подобными нашей Эстер!

БЛАГОРОДНЫЙ ДЖОН ДЖАРНДИС

Нужно отметить, что Диккенсу вообще свойственно настолько приукрашивать положительных персонажей своих произведений, что от этого они выглядят совершенно неправдоподобными, порой даже раздражая читателя. Правда, к Эстер Саммерсон у меня такого чувства не возникло -- слишком уж милую и обаятельную девушку изобразил Диккенс, а вот к мистеру Джону Джарндису -- к сожалению… С ним автор явно, что называется, «переборщил» в попытке изобразить наичестнейшего, наипорядочнейшего, наимудрейшего, наиблагороднейшего и наидобрейшего человека. А в результате получился… нет, не святой, ибо святости, как правило, предшествуют жестокие жизненные испытания, нравственные и физические страдания, одним словом: страсти. Святыми не рождаются, ими становятся. Но мистера Джарндиса страстным никак не назовешь; не производит он и впечатление человека, поборовшего в себе страсти или борющегося с ними, по крайней мере, Диккенс ничего об этом не говорит. Перед читателем предстает персонаж, делающий добро и только добро, прямо-таки заточенный на добро, не подвластный, в отличие от нас, простых грешных, страстям, идущий по жизни, благотворя и покровительствуя всем и вся, даже тем, кому не следовало бы этого делать. Последнее особенно раздражает.

Вспомним хотя бы его поощрительное отношение к мистеру Скимполу, «сущему младенцу», как его называет мистер Джарндис. Этот отвратительный тип (в отличие от мистера Джарндиса, испытывающего к нему жалость, я с первых же страниц романа прямо-таки возненавидела мистера Скимпола) прикидывается этаким несмышленышем в житейских делах в силу возвышенности и утонченности своей натуры. И мистер Джарндис, добрая душа, постоянно выплачивает его долги, правда, не без некоторой досады, но все же выплачивает. Честно говоря, у меня, когда я читала об этом, просто портилось настроение и поневоле возникало чувство неприязни и к самому благодетелю: ведь он только усугубляет положение вещей, дает возможность этому «сущему младенцу» и впредь оставаться в беспечном возрасте и не задумываться о реальном положении дел! А они, кстати, в весьма плачевном состоянии!

Но вернемся снова к мистеру Джарндису. Казалось бы, что может быть возвышеннее, искреннее и благороднее, чем его отношения с Эстер! Однако у меня они вызывают двоякое чувство. С одной стороны, это человек, действительно ее облагодетельствовавший. Благодаря ему наша героиня находится под надежной защитой и согрета отеческой заботой и теплом. Но чувства мистера Джарндиса не только отеческие: он еще и влюблен в нее. А она влюблена в Аллена Вудкорта, и чувство это хранит в тайне не только ото всех, но и от себя также! Как знать, возможно, Джон Джарндис и строил робкие планы относительно женитьбы на своей подопечной еще до того, как жестокая болезнь обезобразила ее хорошенькое личико и лишила надежд на замужество! Но сейчас, понимая безрадостные жизненные перспективы Эстер, он решается, наконец, раскрыть ей свои чувства и предлагает руку и сердце. И Эстер, в порыве благодарности и преданности, с радостью (хотя сердце щемит от утраченных надежд обрести счастье с другим) соглашается.

И здесь нужно отметить очень важный на мой взгляд момент: Эстер, при всех ее дочерних чувствах к мистеру Джарндису, начинает воспринимать его как мужчину, иначе как объяснить их первый (и последний) поцелуй, инициатором которого была она? Но несмотря на робкие попытки Эстер привнести в их отношения хотя бы легкий романтический оттенок, мистер Джарндис ведет себя с ней очень сдержанно, по-прежнему оставаясь для девушки все тем же щедрым благодетелем, мудрым советчиком, заботливым попечителем и отцом, все так же ласково, по-дружески называя ее «старушкой», «хлопотуньей» и ведя с ней время от времени беседы о делах житейских в «брюзжальне» (так они называли уединенную комната для бесед). Ведет себя так, как будто бы Эстер и в самом деле старушка, с которой приятно побрюзжать по-стариковски о делах, о хозяйстве, о том о сем. Ведет себя так, как будто ничего и не произошло между ними! Этому, правда, есть объяснение: он дает ей возможность проверить свои чувства, убедиться в правильности своего выбора.

Лучше бы он этого не делал! Лучше бы женился на ней сразу же, пока сердце ее расположено к нему, и попытался вызвать в ее душе ответное чувство, попытался всей своей жизнью оправдать ту любовь, которой бы одаривала его эта чудесная девушка! Но для мистера Джарндиса такой путь неприемлем; он просто оставляет Эстер время для раздумий, при этом, правда, зорко за ней наблюдая и даже.. решаясь на следственный эксперимент! И вот перед читателем разыгрывается самый настоящий спектакль: Джон Джарндис, подозревающий, что сердце его возлюбленной отдано другому, преднамеренно устраивает ее свидание с Вудкортом, на котором происходит объяснение между ними (заметим при этом, что Вудкорт в курсе этого следственного эксперимента, что меня неприятно удивило) и, ничего не говоря Эстер, решает за нее ее судьбу. А та, верная своему обещанию, готовится к свадьбе со своим опекуном (оплакивая потихоньку свою несостоявшуюся любовь) и даже не догадывается, что жених-то будет другой! И хотя ей немного (а может быть и очень даже) грустно, но вместе с тем и радостно: радостно оттого, что она полна искреннего желания осчастливить своего благодетеля, украсить его жизнь цветами и плодами любви. На мой взгляд, это чувство не менее сильное, чем то, любовное, которое она испытывает к Вудкорту. Быть может, оно даже сильнее для нее, привыкшей в самопожертвовании и служении ближнему черпать душевные силы и видеть высший смысл и счастье жизни!

Но Джон Джарндис решает по-своему. Удостоверившись, что Эстер и Аллен действительно любят друг друга и что Эстер, верная своему чувству долга, готова пожертвовать этой любовью ради своего благодетеля, он берет на себя смелость и принимает поистине судьбоносное для всех троих решение. Он приобретает для Вудкорта дом, обустраивает его во вкусе своей подопечной (не могу сказать: возлюбленной) и за несколько дней до своей свадьбы с Эстер перераспределяет роли в казалось бы уже написанном сценарии, соединяя навеки руки и сердца двух любящих. А в качестве свадебного подарка – вышеозначенный дом.

Поистине широкий жест и великодушный поступок совершил мистер Джарндис! Все получилось так красиво, так впечатляюще, так возвышенно, так благородно, прямо по-ангельски… но не по человечески! Поскольку человек (из плоти, крови, нервов и души), тем более мужчина, скорее всего так бы не поступил. И не потому, что не хватило бы духу -- бывают подвиги духа и похлеще вышеописанного, а потому, что не смог бы он (да и не пожелал бы!) превратить эту драматическую для всех троих ситуацию в сентиментальную мелодраму! И еще потому, что не стал бы полагаться на свое личное мнение и на свои оценочные критерии счастья («со мной вы будете довольны и счастливы; но я понял, с каким человеком вы будете еще счастливей»), а пошел бы, возможно, на честный разговор на равных, предоставив Эстер самой решать собственную судьбу, поставив бы перед выбором и ее, и ее возлюбленного, как людей, которых он, Джон Джарндис, не только любит, но действительно уважает и считается с их правом и способностью самим определять свою дальнейшую жизнь!

Как знать, какой бы это был выбор! Не факт, что Эстер и Вудкорт оценивали бы будущее счастье по тем же критериям, что и мистер Джарндис. Как знать, быть может для Эстер возвышенное чувство благодарности к своему опекуну и желание его осчастливить превысило бы то любовное чувство, которое она испытывала к Вудкорту! Однако какое бы ни было, но это было бы личное, осознанное решение взрослых людей, за которое каждый и отвечал бы впоследствии. Но мистер Джарндис решил взять всю ответственность на себя, оградив счастливых влюбленных от необходимости выбора и груза ответственности за него.

Так и остался он добрым дедушкой, окруженным своими подопечными, бесплотным ангелом, заточенным на добро и только на добро, чуждым страстям (или сознательно берегущимся оных),чудаковатым одиночкой, тонко и болезненно реагирующим на любое дуновение переменчивого ветерка, дующего с реки жизни. А жаль. Жаль, что Диккенс так сурово обошелся с одним из самых положительных персонажей своего романа, доведя этот образ до гротеска, сделав его какой-то пародией на честного и благородного человека! И еще мне очень жаль, что союз Эстер и мистера Джарндиса так и не состоялся. Признаюсь, я была разочарована таким поворотом событий! Ведь Джон Джарндис ДОСТОИН простого человеческого счастья!

ДРУГИЕ ПЕРСОНАЖИ РОМАНА

А вот в создании отрицательных образов Диккенс неподражаем! Даже мимолетные эпизодические образы нарисованы такими выразительными штрихами и такими яркими красками, что читатель уже при первом знакомстве с персонажем видит его как будто наяву!
Таков, например, мистер Крук, всем своим видом напоминающий обгоревшее дерево: и неудивительно поэтому, что умер он от «самовозгорания», как заключили на дознании эксперты.
Таков мистер Скимпол, седовласый пожилой мужчина с румяным детским лицом, беспечно распевающий романсы чуть ли не в присутствии своих кредиторов и умеющий каким-то образом выманить деньги почти у каждого, кто находится рядом.
Таков и мистер Смоллуид, дряхлый злой старикашка, всю свою жизнь посвятивший финансовым махинациям, накопивший сундук денег, сидящий на нем и продолжающий плести все новые козни против простодушных своих клиентов.
Таковы и многие другие отрицательные персонажи, всех не перечислишь. Диккенс и эти образы доводит до гротеска, напрочь лишая их положительных черт и преувеличивая отрицательные. Но почему они не вызывают у меня раздражения, почему воспринимаются как реальные, взаправдашние, чуть ли не родные? Иногда они вызывают даже симпатию и жалость. Я задумываюсь об этом. Почему? Быть может, зло и все, с ним связанное, намного реальнее, привычнее и терпимее для нас, обычных людей, чем доброе и возвышенное, чем Высокая Мораль?

И все же я была бы несправедлива к Диккенсу, если бы утверждала, что он создает только гипертрофированные образы своих героев, будь они отрицательные или положительные. Ведь многие персонажи романа изображены реалистически, без раздувания отдельных черт характера до непомерных размеров. Они радуются и грустят, плачут и веселятся, надеются, любят, ненавидят, страдают, ошибаются…
Это и юный Ричард, в ожидании наследства откладывающий жизнь «на потом»;
и красавица Ада, пожертвовавшая своим благополучием ради любви; и «верные в доску» не только друг другу, но и своим ближним миссис и мистер Бегнет;
и простодушный сэр Джордж, попавший в финансовую кабалу;
и гордая леди Дедлок, жестоко страдающая от страшной тайны, которую она вынуждена хранить;
и благородный сэр Лестер, искренне прощающий, вопреки фамильному чувству, свою любимую жену;
и не знающий своих родителей и даже своего полного имени несчастный бродяга Джо,
и многие, многие другие…

Эти образы вызывают у читателя восхищение, умиление, раздражение, жалость; они цепляют за душу, заставляют задуматься… Они жизненны, и благодаря этому роман воспринимается не как красивая сказка со счастливым концом, а как реалистическое повествование о любви и надеждах, о долге и чести, о Возвышенном и Земном…

О ЧЕМ Я НЕ СКАЗАЛА

Как много мною написано и как мало сказано!

Почти ничего о социальной направленности романа, о рисуемых автором жутких картинах нищеты и безысходности, о людях, выброшенных за борт жизни либо изможденных и отчаявшихся в бессмысленных попытках восстановить справедливость…А ведь эти страницы являются, пожалуй, самыми патетическими в романе!

Не сказано хвалебное слово искрометному юмору автора… А ведь в этом Диккенсу нет равных!

Почти не упомянула о художественных особенностях романа, хотя и здесь Диккенс неподражаем!

Не отдала должное прекрасно разработанному сюжету, способному удовлетворить самого взыскательного читателя: здесь присутствует и тайна, и детектив, и даже чуть-чуть мистики!

Что ж! Пусть тот, кто прочтет мою рецензию, спишет эти недочеты частично на счет неопытности ее автора, частично на многогранность и объемность самого романа, но только не на равнодушие к бесспорному таланту Диккенса! И еще замечу: трудно осветить на нескольких страницах все аспекты этого замечательного произведения!

А если в двух словах, то:

Прекрасный роман! Рекомендую!

Просто потрясающе, что это наконец-то закончилось. И книга-то неплохая, но по ощущениям она огромнее чего угодно на свете.
Как всегда, Диккенс прошёлся по всему, что ему не нравится в устройстве государства: ужасно организованной судебной системе, полной заброшенности сирот, алчности и малодушии множества "джентльменов", бракам по расчёту, бракам по любви, любви без брака, глупым ссорам из-за кусочка земли, политике, а кроме того - по женщинам, которые занимают своё время чем-то помимо домашнего хозяйства. Я бы хотела остановиться на последнем, потому что это самое возмутительное. Очевидно, что сирот надо опекать на государственном уровне, а суд должен быть справедливым, но почему в конце-концов женщина обязана заниматься исключительно домашним хозяйством? Миссис Джулиби к нему очевидно не была способна, как неспособен был Ричард остановиться на какой-либо деятельности. Но Ричарда мы видите ли жалеем, потому что такой уж он уродился, а миссис Джулиби порицаем.

С чем у нормальных людей может ассоциироваться словосочетание «Холодный дом»? Что за бурю ассоциаций вызвало это словосочетание у меня?

- «Холодный дом» ассоциируется с домом, в котором очень холодно. Буйная фантазия дорисует огромную гостиную английского кирпичного дома в викторианском стиле, в котором вот уже год не топят ни углём не дровами. А также помещика лет тридцати восьми, который находясь в ней, скукожившись в туго запахнутом махровом халатике, отдаёт приказания одной из немногочисленных слуг (в связи с режимом экономии) отнести остатки дров себе в комнату.

- «Холодный дом» ассоциируется с домом, в котором до жути холодная обстановка. Буйная фантазия вырисовывает уже семью, не счастливую в браке и злыднях. Молодая женщина лет тридцати двух стоит на кухне старого замызганного бедностью дома и стирает бельё в тазу. В обеденное время в дом заваливается муж, жутко злой, в старых поношенных одёжах, и вываливает пару монет на стол, доставшихся ему в результате тяжелой и неприглядной работы. Во время обеда он пару раз орёт на жену за какую-то мелочь, попивая из бутылки спиртное. И, выместив на ней часть своего раздражения, идёт обратно на работу с тяжёлым бременем большой голодной семьи на плечах. Под вечер в этот дом вбегает толпа ребятишек и жадно набрасывается на скудный ужин из варёной картошки, пары луковиц и грубого тёмного хлеба.

- «Холодный дом» ассоциируется с домом, в котором не осталось места чувствам. На этот раз фантазия рисует молодых супругов, не бедных и не глупых, но и не аристократов, которые сидя в своём крохотном кирпичном доме и не могут найти возможности встретиться даже взглядами. Каждый из них носит бурю негодования и раздражения на партнёра в своей душе, смешанной с остатками любви и привязанности друг к другу. Тихий семейный вечер знаменуется вышивкой для жены и газетой для мужа, принципиально сидящих в разных уголках скромной маленькой гостиной. А также тяжёлого духа негодования и раздражения, смешанного с любовью, который густо висит в комнате, как туман, и напоминает статическое электричество. Не хватает только искры для взрыва.

Удивительно. Книга Холодный дом, не смотря на название, не имеет ни одного из этих оттенков. Она тёплая, как добрая старая гостиная статного человека, с любовью вытопленная сосновыми дровами для близких и дорогих сердцу людей в его жилище. Она похожа на холл большого английского дома, увешанного старинными портретами предков с доброжелательными и участливыми лицами, которые, кажется, поддерживают и одобряют тебя в то время, как ты идёшь вдоль по коридору. Она похожа на старую добрую оранжерею, полную красивых роз заботливого садовника, с уже потёртыми от времени балками и лучами солнца, которые, можно почти потрогать, на столько они обретают форму, преломляясь в её стёклах. Казалось бы, как обманчиво может стать такое простое словосочетание, как «Холодный дом»!

Я никогда не читала книг Диккенса, как то не было желания или случая. Зная только два его произведения – «Рождественскую сказку» и «Оливера Твиста» у меня создавалось впечатления о нём, как о мрачном и склонном к жесткой морали авторе. Но Холодный дом это просто разнёс в дребезги. Книга, из которой можно черпать вдохновение о том, каким нужно стать, если ты стремишься к чистоте сердца и жизни. Многим Эстер (ГГ) может показаться немного идеализированной, но я считаю, что книгу стоит читать как минимум ради её персонажа.

Ещё хотелось бы добавить моё восхищение о характере и сплетении судеб героев. Нет ни одного лишнего персонажа в истории. Немного странно читать, как люди, разные по судьбам, происхождению и проживанию, по задумке автора сталкиваются друг с другом в разных последовательностях. Но со временем уже начинаешь воспринимать Диккенса, как создателя собственного мира, а книгу – как мир, выделенный специально под его причуды.

Персонажей в книге достаточно много, но ни один из них не остаётся в тени. Диккенс тщательно подходит к описанию каждого, даже если его роль в Холодном Доме совсем небольшая. Впервые встречаюсь с таким в книгах, одновременно это и раскрывает полноту мира Холодного дома и иногда утомляет, если ты читаешь на время.

Ну и последнее – впервые в своей жизни восхищаюсь форматом в два тома по пятьсот страниц мелким шрифтом. Для зимы это просто идеальное сочетание – долгими вечерами наслаждаться теплотой и глубиной книги, и получать истинное наслаждение от всех моментов и деталей, расписанных настолько подробно.

Спасибо Долгой Прогулке за открытие Диккенса в моей читательской практике и за месяц этого удовольствия.

Команда «С фонариком под одеялом», ноябрь.

Аннотация у этой книги правдивая - роман заставляет испытывать совершенно противоположные чувства буквально на одной странице. В этом весь Диккенс, подлинный мастер слова. Некоторые моменты настолько задевают за живое, что читать их приходится через пелену слёз. Тяжёлые сцены автору традиционно хорошо удаются. А стиль глав, написанных от лица Эстер, совсем по-женски эмоциональный, только усиливает этот эффект. Кроме того, сатира в романе играет не последнюю роль. Она идёт в дело прям с первых страниц романа. Он начинается с описания современного Диккенсу судебного делопроизводства, которому чуть позже устами одного из главных героев будет дана исчерпывающая характеристика всего в одном слове "парикатура". Сначала многолетняя тяжба служила как бы фоном для действия, но постепенно стала занимать в нём всё более заметное место. С изрядной долей иронии Диккенс описывает и высший свет, "мир, имеющий пять миль в окружности", с его изнемогающими (в главной степени, от "дракона Скуки") обитателями. Герои, будь они из этого мирка или из куда более обширной вселенной, у писателя получаются совсем живыми. Неважно, с сарказмом или с состраданием он их описывает, - он изображает их куда искуснее, чем мог бы сделать художник или фотограф. Характерам уделяется пристальное внимание. Чего стоит только один кузен Джон с его восточным ветром! А мистер Скимпол с семейством, девиз которых "Живите за счет своей практической мудрости, а нам позвольте жить на ваш счет!" Я, как и Эстер, задавалась вопросом, такой ли уж это невинный большой ребёнок или, наоборот, хитрец, жаждущий выкачать из всех как можно больше денег, но при этом взять на себя как можно меньше отвественности. И остановилась на втором. О каждом герое, яркой индивидуальности, можно говорить бесконечно!
Подводя итог, хочу сказать, это просто потрясающая книга, вполне оправдывающая свой внушительный объём своим содержанием. Она из тех, которые никогда не устаревают.