Миссис Дэллоуэй

Можно сказать, что я готовилась бороться с романом, а не читать. Попавшиеся на глаза отзывы предрекали отсутствие сюжета, невнятность и скуку. Пугало словосочетание  "поток сознания".  Еще и оценка на ЛЛ - 7,6 из 10, тоже добавляла беспокойства.
А роман, раз, и понравился. Как начала читать, так и радовалась все время. Этот самый "поток  сознания" оказался чудо как хорош. Мне кажется, я и сама  вот как-то так в действительности всё время  размышляю и думаю обо всем, что в голову придет и сама с собой за всех разговариваю.  Очень приятное состояние. Только обычно-то я одна за всех. Здесь же (раздолье -то какое!) сознание из одного персонажа в другого переходит и думы-мысли каждого из них на рассмотрение выдает.  И без особых событий мы узнаем о людях множество вещей. В том числе и таких, которые они вслух и сказать не могут. И прошлое их узнаем и планы на будущее.
Начинается и заканчивается роман с погружения в сознание главной героини миссис Дэллоуэй.  Во время не такие уж активных внешних действий: прогулка, пара встреч, несколько бесед, послеобеденный отдых  и прием гостей- миссис Кларисса Дэллоуэй встречается с разными людьми и в момент этих встреч мы попадаем в их потоки сознания.  И  вот мы, то  смотрим на мир глазами Питера Уолша бывшего её возлюбленного, получившего в свое время отказ,  то отправляемся с  ее дочерью Элизабет и ее учительницей мисс Килман  по магазинам или с мужем Клариссы Ричардом на обед к леди Брутон, а потом с чудесным розами к жене. И из мыслей других людей и самой Клариссы создаётся её образ, образ англичанки, аристократки, обеспеченной "мужней" жены желающей быть свободной, самой собой, проживающей интересную (неинтересную -?) жизнь. Женщиной 52-х лет желающей убедиться, что жизнь не прошла мимо, что она всё в своей жизни сделала правильно. Что она в конце концов хозяйка своей жизни.
Точнее и ярче воспринять послевоенный противоречивый мир 20-х годов помогает  ветеран Первой мировой войны Септимус Уоррен Смит. Он страдает посттравматическим стрессовым расстройством.  Вот он оказывается прямо жёстким хозяином своей жизни. А может и не хозяином, а просто исполнителем чужой злой воли?
Вот так я и металась мыслями вслед за "потоками сознаний" героев. Всяко разно думала и анализировала  И в своей жизни поковырялась попутно. Темы размышлений были такие: о женских правах и свободах, о любви однополой и "как положено", о гендерном самоопределении, о счастливых и не очень семьях, о том как слова расходятся с делами, о преклонении перед сильными мира сего  и трепете перед властью, о людских бедах и болезнях, о тонкой грани между платой за помощь и наживой на страждущих, о бедах, которые приходят  вслед за войной.
Хорошая книга. Собираюсь перечитать через некоторое время. Попробовать её на вкус, так сказать, в иной момент времени, в другой стремени зрелости меня .

Да, именно ассоциации с картиной Сальвадора Дали преследовали меня весь роман Вирджинии Вулф. В нем речь идет об одном дне из жизни не совсем счастливой женщины, миссис Дэллоуэй, но этот день был наполнен ее любовью к жизни. И, как и в вышеупомянутой картине Дали, все события, мелочи этого дня проистекали один из другого и переходили друг в друга. Это был поток сознания, но поток не бредовый, а осмысленный, с легкостью задерживающийся и перепархивающий с одного маленького события на другое.

Вышеупомянутая картина

Романтичность с оттенком легкой иронии, стремление запечатлеть на бумаге сиюминутное, преходящее, стремление проникнуть в духовный мир человека, посмотреть на жизнь его глазами, постараться понять причины его поступков и поведения, уловить все переливы его чувств, настроений и мыслей -- так вкратце можно охарактеризовать прозу одной из лучших представительниц западноевропейской литературы начала двадцатого века английской писательницы Вирджинии Вульф.
По глубокому убеждению писательницы, никогда не следует судить о людях или событиях однозначно – все переменчиво, все относительно, а истина многолика и многогранна. Да и существует ли она? Не пустое ли это слово, придуманное философами и подхваченное писателями, чтобы придать своим суждениям неоспоримую авторитетность? Отсюда и стремление писательницы дать картинЫ (а не картинУ!) мира, каким его видят персонажи романа. И надо признать, картины эти очень разные…

КЛАРИССА

Ранее солнечное июньское утро 1923 года. Миссис Деллоуэй вышла из дому, чтобы купить цветы для вечернего приема, который она устраивает сегодня. Ей уже за пятьдесят, она только что оправилась после болезни, и прогулка по городу позволит заодно и развлечься немного, и отвлечься от грустных мыслей, которые нет-нет, да одолевают ее. Она очень любит гулять по Лондону:

Вот так, незаметно, читатель окунается в поток сознания героини романа. Это воспоминания и размышления о близких ее сердцу людях: о Питере Уолше, с которым у нее в молодости был роман, но женой которого она так и не стала; о Салли Сетон, отчаянной и восхитительной Салли, с которой ее связывала не просто девичья дружба, а какая-то даже влюбленность; о своей семнадцатилетней дочери Элизабет, о ее странной (детской, говорит муж) привязанности к собачкам и к мисс Килман, учительнице истории, ханже и весьма неприятной особе… Впрочем, упоминание о последней нарушает спокойное течение мыслей Клариссы Деллоуэй, но к счастью – вот и конечная цель прогулки: цветочный магазин! И ароматы благоухающих цветов завораживают, опьяняют, позволяют отвлечься хотя бы на миг от внезапно нахлынувших неприятных мыслей… Да и сама Кларисса рада любой возможности уйти от забот и тревог…
Перед нами предстает женщина -- чуткая, обаятельная, тонкая душевно, видящая красоту везде и повсюду и радующаяся ей:

И вместе с тем какая-то беззащитность сквозит в ее облике, какая-то неуверенность в себе… Возможно, это и провоцирует Клариссу на некоторое позерство, картинность: вот она хозяйка респектабельного дома, устраивающая пышные приемы для высокопоставленных гостей, вот она (мысленно, правда) приходит в больницу к приятельнице с книгой ободряющих стихов (ну прямо ангел-утешитель!). Она и сама замечает, что «вечно делает что-то не просто, чтоб делать, а чтобы понравиться; полный идиотизм, <…> никого ведь не проведешь.»
Это желание – и самоутвердиться, и найти точку опоры в жизни -- делает понятным ее отказ утонченному, но требовательному (к ней, не к себе!) и эгоцентричному Питеру Уолшу и выбор в пользу пусть несколько простоватого, но такого надежного Ричарда Деллоуэя! «Потому что в браке должна быть поблажка, должна быть свобода и у людей, изо дня в день живущих под одной крышей; и Ричард ей предоставляет свободу; а она - ему.»
Этой женщине нужны стабильность и уверенность: ведь, по ее глубокому убеждению, «…прожить хотя бы день - очень-очень опасное дело»), и она обретает их не только созданием имиджа благополучной респектабельной дамы, но и благодаря внутренней подсознательной установке: думать только о хорошем, пытаться видеть красоту и испытывать радость от самых обычных явлений жизни и радоваться каждому прожитому дню!

Не все люди так могут. Как трудно бывает отвлечься от повседневных забот, от грустных мыслей, особенно стареющей и только что перенесшей болезнь женщине! Однако Клариссе посчастливилось: она находится как бы между двумя мирами: действительным, за который она цепляется всеми силами и в котором она (если начистоту!) – уже немолодая женщина, муж которой так и не достиг высот карьеры, имеющая трудности в общении с дочерью, прошедшая мимо любви, и -- возвышенным, в котором все те же люди и события жизни видятся несколько иначе (как она сама замечает: «здесь одна комната, там другая»), и поэтому обретают глубокий смысл, значимость, ценность, судьбоносность.

СЕПТИМУС

Война закончилась… Но не для всех. В это же прекрасное июньское утро в одном из скверов Лондона мы видим странную парочку: молодые мужчина и женщина, похоже муж и жена. Он весь погружен в свои мысли и почти не реагирует на окружающих (на самом деле реагирует, но очень болезненно), она – растеряна, расстроена, взволнована, подавлена. Это Септимус Смит со своей женой-итальянкой Лукрецией. Еще совсем недавно восторженный и утонченный юноша, романтик, восхищенный Шекспиром и Мильтоном, в порыве патриотических чувств добровольно вступивший в ряды солдат для участия, как уже после оказалось, в самой жуткой, самой кровопролитной войне – Мировой войне 1914 года. И хотя ему посчастливилось выжить и физически остаться абсолютно невредимым, война искорежила его душу, исказила мироощущение, разрушила систему ценностей. Жуткие ситуации по-разному влияют на людей: одни реагируют на них сразу бурным выражением чувств, другие же, как Септимус, сохраняют поначалу внешнее (и как им самим кажется – и внутреннее тоже) спокойствие и даже безразличие, которое словно цепями сковывает душу, делая ее поначалу (а иногда и на всю жизнь!) бесчувственной, неспособной ни страдать, ни радоваться. И потребуется немало дней, месяцев, а может быть и лет, чтобы душа стала рвать эти цепи, чтобы все-таки заявить миру протест, выкрикнуть, как же все-таки ужасно то, что она видела, пережила, но так и не смогла принять и смириться, потому что такое принять нельзя… А ведь есть другой мир: горний, и только этот мир возможен для Септимуса сейчас, а там, на земле, где люди – там плохо, там несправедливость, там насилие, там страшно… И все же жизнь сама по себе, без людей – прекрасна, и жить хочется, еще как хочется! Но люди злы, от них нужно держаться подальше: они убивают не только физически, но и духовно, пытаясь на душе заработать деньги, сделать себе имя, обустроить жизнь. Его доктора, доктор Доум и доктор Уилборн, по мнению Септимуса – сущие злодеи. Как же иначе их назвать, если они пытаются управлять его душой, ничего, по сути, о ней не зная и не желая знать – им это просто недоступно! Первый считает, что болезнь Септимуса – просто малодушие, вызванное депрессией, и предлагает в качестве лечения отвлекаться, почаще посещать мюзик-холлы, усилить рацион питания и завести, наконец, ребеночка. Второй, светило в области психиатрии, выдвинувший теорию «пропорций», мыслящий «научно», понимает, что имеет дело с тяжелым и запущенным случаем, который уже не вылечить, остается одно: поместить пациента в психиатрическую лечебницу. Септимус ненавидит и одного, и другого, но спасение невозможно: даже преданная и любящая жена Лукреция не может воспрепятствовать вторжению этих шарлатанов и карьеристов в жизнь и ее, и Септимуса. Остается одно – не даться все же им в руки; даже ценой собственной жизни – не отдать свою душу на поругание этим проходимцам, не позволить им перечеркнуть и разрушить те светлые видения и картины, те сказочные миражи, которые открываются временами его внутреннему взору, то блаженство, ту эйфорию, в которую иногда впадает его измученная душа. Уж лучше самоубийство! И Септимус погибает.

Трагедия Септимуса Смита -- это не только трагедия интеллигента-гуманитария, испытавшего ужасы войны и не нашедшего в себе сил жить и радоваться жизни после этого. Это трагедия целого поколения, у которого война безжалостно и грубо разрушила с таким тщанием воздвигнутую всей предшествующей европейской культурой систему ценностей, отняла веру в разум, надежду на светлое будущее, на справедливое общественное устройство. Как жить после этого? Нет прежней наивной радости бытия как у греков, оптимистичной возрожденческой веры в человека, нет надежды, наконец, на просвещение как панацею от всех бед: они просто не смеют, да и не хотят так жить! Вот в чем истинная трагедия!

У ОКНА

Ну а Кларисса? Ведь война обошла ее стороной, и жизнь ее, по крайней мере внешне, сложилась довольно-таки благополучно: она богатая светская дама, муж – член парламента, красавица-дочь. Но если вглядеться пристальней, то мы увидим вечно колеблющуюся женщину, интуитивно (к ее счастью!) и искренне (к ее чести!) пытающуюся не поддаваться тоске и сомнениям, пытающуюся самоутвердиться, как в глазах общества, так и в собственных. Но не только с целью самоутверждения она устраивает приемы гостей, где собираются нужные люди, идет обмен мнениями, намечаются новые знакомства и связи. Для нее такие приемы – своего рода жертвоприношения, благодарность жизни, стремление задержать течение времени, сделать выразительней серую бесформенную массу похожих один на другой дней, осмыслить происходящее, запечатлеть образы - и свой собственный, и своих ближних.

Кларисса не верит в Бога, но у нее есть жизненный принцип: нужно делать добро ради самого добра. И быть благодарной за каждый прожитый день. И видеть красоту везде и повсюду. И делать жертвоприношения. Это хорошие жизненные принципы, и дай Бог, чтобы они помогли Клариссе справиться с маячащей впереди старостью, с возможным одиночеством, с надвигающимися роковыми годами, несущими Европе фашизм и новую мировую войну… Дай Бог! Ее создательнице, Вирджинии Вулф, они не помогли… Но это уже совсем другая история…

И не неспроста на приеме, который устраивает Кларисса, в самый разгар, когда уже все наладилось и гостиная полна высокопоставленных особ, и великолепная миссис Деллоуэй блистает в своем серебристом русалочьем платье, притягивая все еще восхищенные взгляды окружающих… звучит сообщение о самоубийстве Септимуса. Кларисса в смятении, Кларисса расстроена, ей жаль его (по человечески, по матерински), и одновременно не жаль, она даже немного завидует этому молодому человеку: «Она рада, что он это сделал; взял и все выбросил, а они продолжают жить» (тоже по-человечески, но по-философски!).
Они никогда не были знакомы – изнеженная светская дама и прошедший через ужасы войны молодой мужчина, но есть что-то, что их объединяет. И Кларисса чувствует:

Чем же? Возможно, интеллигентностью и тонкостью (даже хрупкостью) натуры, не способной (и не желающей!) перемалывать тяготы жизни, не способной примириться с ужасающей несправедливостью мира и общества. И еще – ощущением, что этот земной мир не единственно возможное место пребывания для человека, что есть иной мир, высший, горний. Но он, в отличие от земного, красив, гармоничен, добр и справедлив. И он реально существует, нужно только не бояться войти в него. Септимус, наверное, уже там…

И Клариссино серебристо-зеленое русалочье платье – не символ ли это какой-то ее потусторонности, отрешенности от мира? Как будто она русалка, вышедшая из воды и принявшая на время женский облик, или наоборот – в преддверии ухода? (Как будто писательница провидела свою судьбу, свой уход!) Ведь по первоначальному замыслу автора миссис Деллоуэй в этот вечер должна была свести счеты с жизнью… Но то ли интуитивно, из мистического какого-то страха (боясь накликать на себя беду?), то ли сознательно, но миссис Вулф оставила жить свою героиню. И все же та «на краю». Питер Уолш, оказавшийся в числе гостей на этом приеме, наблюдает за своей бывшей (бывшей ли?) возлюбленной:

Читатель может только домысливать, что значит этот намек: «стоя на краю». На краю чего: повествования? или же молодости? а может жизни? Трудно ответить. Но «Так ему [Питеру] показалось.»

А пока Кларисса на несколько минут покидает своих гостей, чтобы подышать у окна свежим воздухом и насладиться созерцанием июньского вечернего неба. И вновь неожиданность: «Она-то думала, оно глянет на нее, сумрачное, важное, в своей прощальной красе, а оно серыми, бедненькими штрихами длилось среди мчащихся, тающих туч. Таким она его еще не видела.»
Да, реальность зачастую не оправдывает наших ожиданий. Реальность разочаровывает, но вместе с тем несет и неожиданные сюрпризы, интригующие моменты, новые возможности и… поводы для любопытства: в окне напротив Кларисса замечает старушку. Уж не старость ли это собственной персоной привиделась нашей героине? А та чем-то занята, снует туда-сюда… копошится…Что-то есть в ее манере такое, что вызывает искреннее любопытство Клариссы. И с удивлением для себя она замечает, что и старушка с интересом наблюдает за ней.
А если присмотреться – движения старушки как-то связаны с ходом стрелок Биг-Бена, бой которых отсчитывает время и события, напоминая, что все в этом мире преходяще… А может быть, старушка – из какого-то иного мира? А может быть, само Бытие показалось Клариссе в облике этой старой и суетливой, но конечно же бесконечно мудрой женщины?

И Кларисса интуитивно приходит к выводу: высшая тайна не в любви и не в боге,

Время покажет и жизнь рассудит, права или нет Кларисса, делая такие заключения. И прозвонят ненастным мартовским днем пока еще далекого сорок первого (день самоубийства Вирджинии Вулф) колокола Биг-Бена, возвещая (нет, констатируя): свершилось! Что? -- Пока это никому не известно – ни нашей героине, ни самой писательнице. Но мысль уже незримо витает в их умах – мысль о радости бытия и о его тщетности... Мысль об относительности всего сущего и происходящего, о том, что нет единой, универсальной истины, а есть «одна комната, там другая» и каждый прав по-своему.

Можно не согласиться с этой несколько пессимистичной, возможно ошибочной, но уж точно -- выстраданной, а потому искренней и честной философией героини романа, равно как и его создательницы. Но это только подтверждает мысль об относительности истины.

И еще о той, «другой комнате»… У каждого она своя (хотя не у каждого имеется): наука, религия, искусство, литература… Это высший, духовный мир, ограждающий человека хотя бы на время от насущных забот и волнений и дающий силы жить. И этот мир, возможно, вполне реально существует и совсем не безразличен к нам… Быть может поэтому старушка в окне и наблюдает за Клариссой с таким интересом?

Один солнечный день в середине июня. Один светский приём в середине недели. Одна случайная встреча в середине Бонд-Стрит. Одна история. Две стороны...

Светлая
В самом начале романа Кларисса Дэллоуэй испытает – и как убедительно «испытает», сразу понятно: это не мимолетное, случайное ощущение, а плод долгих раздумий и тщательного самоанализа - «сверхстранное чувство, будто она невидима; невиданна; неведома, и будто другая выходила замуж, рожала, а она только идет и идет без конца в поразительном шествии вместе со всеми в толпе по Бонд-стрит; некая миссис Дэллоуэй; даже и не Кларисса; а миссис Дэллоуэй, жена Ричарда Дэллоуэя». А вся оставшаяся часть романа будет служить опровержением испытанному героиней чувству. Окажется, что и для Питера Уолша, первой любви, и для Ричарда, мужа, и для Салли Сетон, подруги детства, и даже для обиженной мисс Килман Кларисса – личность; уникальная и независимая, особенная; скорее, про Ричарда можно сказать: вон идёт муж Клариссы (и «как могла она выйти за Ричарда Дэллоуэя? За спортсмена, у которого одни собаки на уме»).
Это светлая сторона истории, есть и...

Тёмная
Примерно в то же время, когда Кларисса отмахнётся от своего «сверхстранного чувства»: «наплевать, наплевать», Реция, жена отравленного войной Септимуса Уоррена-Смита, в отчаянии и бессилии пожелает мужу смерти: «Уж лучше б он умер!» А всю оставшуюся часть романа будет бороться за его жизнь. Ведь её муж «ничего-ничего плохого не сделал», он добрый и порядочный, настоящий джентльмен, и смелый - отличился на войне, а потом ему дали «весьма ответственную должность», и были блестящие возможности, и впереди ждало счастливое будущее. Что же произошло? Да, его друга убили на войне, перед самым перемирием. «Что ж, бывает. У всех убивают друзей на войне». Но война закончилась, мир подписан, мёртвые закопаны. Что не так?

И правда, странные какие-то герои: Кларисса боится смерти и только поэтому любит жизнь, Септимус опасается и жизни и смерти, но первой, кажется, больше; и оба несчастны, как будто не понимают: главное - чувство пропорции, равновесие, золотая середина. Посмотрите на доктора Брэдшоу! Он знает, что живёт в лучшей стране на свете, в чудесном городе, где есть дивные парки и роскошные магазины, великолепные музеи и изысканные рестораны, дорогие машины и новейшие аэропланы. Все блага цивилизации. А он - достаточно богат и успешен, чтобы наслаждаться ими в полной мере. И доктор счастлив.
О, если б мог сейчас я умереть!
Счастливее я никогда не буду.
О нет! Избави Бог! Наоборот:
Жизнь будет нас дарить все большим счастьем.

P.S. Тот же классик однажды сказал: «All the world’s a stage / And all the men and women, merely Players», а жизнь, следовательно, спектакль. Но почему, почему мы вынуждены играть его без репетиций?!

Очень жаль, что наши пути с Вирджинией расходятся окончательно. 

Ранее с автором я была знакома, но шла она у меня с огромным скрипом, надеялась, что в этот раз будет лучше…

В книге рассказывается об одном дне Клариссы Дэллоуэй, она собирает в своем доме гостей на прием. В этом дне ее накрывают воспоминания о былом, как тогда было и хорошо, и грустно. Ее несбывшаяся любовь приезжает к ней и плачет в коленях не о ней(а может и о ней…), она жалеет, что счастье упущено, но ведь любовь к мужу существует не просто так?…

Сказать честно, меня очень раздражал Питер своим характером, метаниями от одной к другой, излишней педантичностью и бахвальством. Он будто бы тот самый «ред-флаг»…

Не будем о героях, тут есть тема поинтереснее. Назову ее «несбывшаяся смерть». Кларисса хочет эмоционально умереть, думаю, тут присутствует связь с самой Вулф, которая часто мучалась депрессией. Нам вводят вторую линию- Септимус, который страдает от ПТСР, он открыто заявляет о желании умереть, что и совершает. Кларисса завидует его смелости, но старается не подавать виду, а лишь возмущается новостям, которые захватывают «ее вечер». 

Безусловно, Вирджиния мастер эмоций и чувств, однако мне чего-то не хватает в ней. Думаю, позже я вернусь к ней. 

"Смерть как открытое неповиновение"
"Смерть как попытка общения..."
"Смерть как принятие"
_______
Бывают книги про сюжет, а бывают произведения искусства, после чтения которых прежним уже не будешь. Это то, что наполняет, утоляет духовный и эстетический голод. И вот ты уже лежишь, опьянённый этой красотой, и думаешь: "Ну почему не все книги такие?".
Я очень рада, что в эту категорию прекрасного рядом с Набоковым очень гармонично встала Вирджиния Вулф.

"Миссис Дэллоуэй" - роман вовсе не о Клариссе Дэллоуэй и её светском приёме, а о самой жизни с её бесконечными метаморфозами. Герои, в чьи мысли нам удаётся временно погрузиться, ощущают на себе эти перемены, размышляют о течении времени, задаются вопросом, могла бы их жизнь пройти иначе, сделай они другой выбор.

И нет в этом романе ни начала, ни конца, как и в самой жизни нет точки А и точки Б. Нет здесь и досконально прописанных персонажей, хотя каждый из них был мне понятен настолько, насколько вообще можно понять человека за короткое время (а как говорят Кларисса и Сэлли, полностью нельзя узнать даже тех, с кем живёшь под одной крышей).

Очаровательная Кларисса со всей своей противоречивостью, затевая приём, даже не подозревает, что этот день навсегда изменит её. Какова вероятность столкнуться со своим перевёрнутым отражением именно в тот момент, когда вдоль всей твоей жизни пролегает трещина? Жаль, что читатели не увидят дальнейшей жизни Клариссы, но я уверена - это будет (была бы) уже другая Кларисса Дэллоуэй.

Про остальных персонажей могу сказать только то, что все они - обычные люди, занятые привычной суетой. Поверхностные, саркастичные, жестокие, жадные до сплетен, но иногда проявляют внимательность и сочувствие.

Общая атмосфера послевоенного Лондона добавляет повествованию глубины. Не только Септимус пострадал от войны, есть ещё и вдовы, и могилы Неизвестного солдата, и мисс Килман, уволенная из-за немецкой фамилии и сочувствия к немцам. Даже погибшая герань. И на этом фоне тоненькой нитью проходит теория Клариссы о всеединстве, связи всех со всем. Да, возможно, её жизнь стала не той, о которой она мечтала, но и в ней есть повседневные радости. Кларисса смотрит на небо, на деревья и цветы и ощущает, что в этом всём есть и её частичка.

Невероятный и очень грустный роман об одиноких людях, которые не могут позволить себе чувствовать и говорить то, что действительно хочется. Грустно, но одновременно ощущается и что-то светлое, ведь если (вдруг) Кларисса права, то никто из нас не исчезнет бесследно (даже несчастный Септимус). Эгоизм это или вера в чудо - каждый решит сам.

Ничего не знать о книге до начала чтения было отличным планом.
Сложный для восприятия, плотный и спутанный поток сознания сразу нескольких героев, который не оставляет шанса на легкое чтение. При этом если не удастся совпасть, то чтение может превратиться в настоящее испытание для читателя, который окажется прямо в центре одного дня.
Изначально не понимая, в чьей голове ты находишься сейчас: растерянной светской дамы миссис Дэллоуэй; её мужа, который не может пересилить условности и произнести заветные слова; старого возлюбленного, который уже прожил целую жизнь, а так и не пережил отказ; отставного военного, который постепенно погружается в бездну, не в силах пережить ужасы войны или его жены, которая борется с отчаянием и не осознает тяжести ситуации. Они сменяют друг друга, пускают тебя в свои головы на короткий миг и проживают жизнь посреди Лондона.
Отголоски эмоций и истории самой Вирджинии Вулф всплываю тут и там, заставляя с ещё большей остротой переживать происходящее с героями. Тут нет ни завязки, ни развязки (практически ни у одной истории), зато есть удивительная плавность и красота языка, обманчиво легкие и простые. А ещё множество мелочей, которые не бросаются в глаза сразу, но в цельной картине становятся теми самыми штрихами, которые делают историю живой. Любовь и забота, зависть и ханжество, жертвенность и скудомыслие.
Жизнь как она есть. И нет простых путей, легких решений или идеального способа разобраться со всеми проблемами. Только выбор между беспросветным одиночеством внутри себя и умением говорить. И надежда на то, что рядом будет человек, которому ты можешь приоткрыть свою душу, когда одному уже совсем никак.

Если бы кто-нибудь после прочтения второго романа Вирджинии Вульф "Миссис Дэллоуэй" спросил меня о чем собственно написана эта книга, то я бы совершенно не колебаясь ответил: о любви, об одиночестве и о том, как люди не понимают друг друга.
Неимоверно выразительная и богатая на характеры и эмоции книга. Книга, которую обязательно и просто необходимо читать взахлеб и ни в коем случае ни на минуту не отрываясь.
Роман , вышедший на год ранее предыдущего прочитанного мною произведения "На маяк" дает ответы на многие оставшиеся без оного вопросы после знакомства с романом "На маяк".

Она совершенно не та героиня, которая изображена в экранизации романа Канингема "Часы" ( первоисточник Канингема я безусловно в ближайшее время все-таки прочитаю). Совсем другая Клариса. Женщина, с виду представляющая банальный светский персонаж, устраивающая в качестве единственного развлечения светские приемы и получающая от этого единственное удовлетворение и удовольствие в жизни. Так кажется окружающим людям со стороны, которые по ее же мыслям ее не понимают и ничего толком о ней и не знают. Того же мнения придерживается и ее старая подруга, неожиданно нагрянувшая на вечеринку Кларисы. Именно эта подруга и стала в свое время свидетельницей ее первой и неудачной любви и рокового свершившегося брака с представительным Ричардом Дэллоуэм. И как она могла так с собой поступить?
Вот Клариса в конце вечера и понимает, после обнародованной на приеме истории про самоубийство мужчины (он так же появляется на мероприятии - неприятный субъект - лечащий врач покойного), что все эти приемы ни что иное, как спасение женщины от своего неприятного и нелюбимого мужа. Можно было так же, как тот несчастный выброситься из окна и освободиться, а можно найти выход другой. Более красивый, праздничный, но в понимании Вирджинии Вульф совсем несвободный. Интересно, что в рассуждениях Кларисы автор прямым текстом намекает на путь уеденения и одиночества - ее спасительная экспедиция "На маяк". А дальше собственно, как мы уже по предыдущему произведению знаем - проводим черту.

Удивительный роман. Произведение читается наполовину очень легко и практически непринужденно, но стоит отойти от принципов одиночества и социопатии, как текст тут же теряет свою прелесть, многогранность и красоту. Тем не менее текст совершенно от этого не проигрывает. Ведь речь идет исключительно о мировозрении и восприятии жизни Вирджинией Вульф. Как открытую книгу этого человека можно узнать все лучше и лучше, следуя за ней через каждую строчку ее мастерски написанных произведений. Красивая любовь к Питеру, несчастливый брак с Ричардом, его отношение к ней с точки зрения Кларисы ( Вульф) и параллельное повествование истории другого сумасшедшего мужа, которого пытается лечить его несчастная жена. Вроде бы подруга Клариссы. Но судя по всему из ряда многочисленных друзей Клариссы с приемов, которые она устраивает, чтобы понравиться этому обществу и поддержать мужа в его карьере , которая в действительности ее мало интересует.
Тем самым автор показывает целиком и полностью , на определенном конкретном примере, восприятие и отношение больного человека к врачам, пытающимся вернуть человека в реальность, которая им до изнеможения ненавистна. И ведь неслучайно жена сумасшедшего в какой-то момент все-таки принимает его сторону, но потом врач ( то самое природное чудовище с их точки зрения) врывается в дом и доводит пациента до самоубийства. Видимо очередное послание Вирджинии Вульф, адресованное мужу, врачам и всему человечеству в целом.
Несмотря на определенную направленность текстов Вульф, она хороша теми самыми деталями, которые она вроде бы своим стилем письма всячески отвергает. Ее отношение к политике, постоянное упоминание Шекспира, уродливая приживалка, которая проводит время с дочерью Кларисы. Интересно и любопытно следить за их отношениями и наблюдать за тем кто кого и за что ненавидит. Автор прекрасно умеет показать в натуральную эмоциональную величину и прорисовать каждый образ даже самого невзрачного персонажа. Персонажа, каждый из которых одинок, не понят другими и порой порицаем окружающим обществом.
С одной стороны кажется, что автор всего лишь просто описывает свои мысли и чувства. Но с другой стороны, а кто бы мог сейчас подобное написать? Написать текст в котором сюжет и мир строился сам по себе, руководствуясь одними рассуждениями главных героев. Вот она - природная красота непревзойденного мастера восхитительной и не побоюсь этого слова -божественной прозы.
И не следует забывать и не замечать о логической связи и взаимнооднозначном переходе повествования "Миссис Дэллоуэй" в роман "На маяк". Вот она адаптация и личный взгляд на всю свою жизнь Вирджинией Вульф. Вот оно - ее завещание.

P.S. Очень мило было встретить в тексте один кадр из фильма "Часы" в совершенно другой, оригинальной истории Вирджинии Вульф.

Я растянула небольшой роман "Миссис Дэллоуэй" на три дня, и с удовольствием увеличила бы этот срок, но как ни смакуй каждую строчку, рано или поздно дочитаешь до финала. Пожалуй, лучше всего мои впечатления можно отразить цитатой из самого романа:

Меня унесло с первых же страниц этим непрерывным потоком слов, потоком сознания, струящимся от одного милого пустяка к другому, текущему среди воспоминаний и надежд, прихотливо переливающимся всеми красками... Ничего сложного в восприятии этой книги нет, она прозрачна, ясна и последовательна (для выбранной автором формы это даже удивительно). Единственное, что непременно потребуется - сосредоточенность. Мне кажется, получить от этого романа удовольствие, постоянно отвлекаясь и прерываясь после каждой фразы - нереально. Нужно втянуться в повествование и следить не за сюжетом, а за калейдоскопом мыслей и образов.

Поскольку весь роман - описание одного-единственного дня от лица нескольких персонажей, чьи судьбы постоянно соприкасаются (но как-то вскользь, невзначай, почти незаметно), и поскольку основное место занимает поток сознания этих персонажей, само собой напрашивается сравнение с "Улиссом" Джойса. Конечно, при желании можно воспринимать "Миссис Дэллоуэй" как облегчённый вариант "Улисса", из которого убрали всё, что может показаться непристойным... но по-моему, такой взгляд будет поверхностным и загубит весь интерес.

Одна из центральных тем романа - самоубийство (и разные сопутствующие факторы: сумасшествие, одиночество, непонимание, бессмысленность бытия). Всё это описано так тонко, с таким пониманием и такой силой, что просто завораживает. То и дело попадаются пронзительные строки, передающие весь экзистенциальный ужас, который рано или поздно настигает почти каждого человека.

Вообще в персонажей книги и в их переживания веришь сразу и безоговорочно.; это тот случай, когда кажется, что автор умеет заглядывать в самую сердцевину людей, видит их насквозь и при этом не осуждает, а принимает. Наверное, поэтому книга такая светлая и красивая, несмотря на болезненные размышления и тяжёлые эпизоды. Она вся наполнена принятием - жизни, себя, окружающих, мира. И финал у неё счастливый и незавершённый, похожий на яркую вспышку.

Удивительно многогранное произведение. Великолепный язык перевода (о, прочитать бы в оригинале!). Непременно буду перечитывать и, может быть, причислю к любимым книгам. После "Миссис Дэллоуэй" хочется каждую секунду своей жизни проживать с полной отдачей, сосредоточившись на настоящем, впитывая его. Невероятно.

постскриптум

P.S. Я читала эту книгу с двумя хорошими целями: загладить вину перед Вирджинией Вулф и подготовиться к чтению "Часов" Каннингема. Перед Вирджинией Вулф я была очень виновата, потому что несколько лет назад невнимательно и не вдумываясь пробежала глазами её роман "На маяк", ничего не поняла и не запомнила, после чего от писательницы воротила нос. Хорошо, что теперь открыла её для себя во второй раз.