Миссис Дэллоуэй

Во вселенной Вирджинии Вулф совершен интересный переворот - то, как люди воспринимают мир, в этой вселенной куда важнее чем, собственно, то, что они воспринимают. "Миссис Дэллоуэй" - это паутина, сплетенная из множества людских восприятий, несовершенных, предвзятых, эмоциональных, обрывочных. Поток букв, который беспечно перетекает из одного сознания в другое, приобретая их форму, ритм и окраску. И так уж получается, что в такой реализм и в реальность, как совокупность множества субъективных представлений о ней, общий котел иллюзий, веришь безоговорочно. С какой безупречной гибкостью переданы все состояния ума в последней сцене с Септимусом - как точно чувствуешь, как он пытается не сойти с ума и как сумасшествие все-таки постепенно захватывает его полностью. И концовка эта на полуслове, как будто бы во всепроникающей камере Вирджинии просто батарейка села.

Первое знакомство с автором. Мне очень хотелось с ней познакомиться. Я многое слышала о ней на лекциях по истории изучаемого языка. И только хорошее. Ознакомившись с работой, я этого мнения не разделяю. Итак, история наша крутится вокруг нашей главной героини Клариссы Дэллоуэй. Она любительница порефликсировать и вот фактически живет этим. Её соображения обо всём крутятся в воздухе, пока все готовится к вечеринке. На ней соберутся старые знакомые, которые тоже весьма расположены к размышлениям. По многим вопросам. И вот с отсутствием сюжета и одними размышлениями тут и проблема. Вечеринка и вечеринка. А поток сознания все продолжается без остановки. И это море, в котором можно утонуть.

Интересно, как после прочтения отношение к авторам некоторых книг кардинально меняется. Теперь на вопрос "кто боится Вирджинии Вулф?" могу смело отвечать, что я.

Книга сложная. В ней и темы непростые, и способ построения текста не облегчает чтение - никаких глав, лишь бесконечный поток сознания, переходящий от персонажа к персонажу. Тот случай, когда прочитал и почти ничего не понял. Если бы не комментарии и вступительная статья, "Миссис Дэллоуэй" совсем прошла бы мимо меня, а так я поняла, что это просто книга для другого читателя. Настолько насыщенный символами, намёками и отсылками текст должен понравиться любителям головоломок и шарад, а мне то ли такие тексты не идут, то ли просто лень расшифровывать (не даром же мне «Мир, который сгинул» не понравился). При этом приём повествования внутренним монологом обычно не раздражает, например, в «Шуме времени» Барнса.

События книги занимают всего один день, но страданий и мыслей в ней на несколько жизней. Каждый персонаж - это маленький торнадо из бешено несущихся мыслей. На заднем плане Биг-Бен отбивает каждые 15 минут и за это время в голове у героев успевает полжизни пролететь. Художественно в этом плане роман напомнил фильм "Небо над Берлином".
И все страдают. Картина посттравматического синдрома поколения, пережившего Первую мировую войну и пандемию "испанки".

Читала в издании Oxford World’s Classics. Очень понравилась хронологическая справка о жизни писательницы с параллельным историческим и культурным контекстом. Читать стало гораздо комфортней.

Советовать кому-либо эту книгу действительно сложно, потому что я осталась от неё не в восторге, при этом понимаю, что это качественное и серьёзное произведение.

Скажите, друзья, а вы ждёте идеальных условий для чтения каких-нибудь особенных книг? Некоторые из вас, я знаю, ждут. Может, и мне стоило подождать читать эту книжку, подождать, когда можно будет усесться с ней летним вечером на террасе и читать под пение птичек... Да только нет у меня террасы, а все летние вечера заняты гораздо более прозаичными делами. И не только летние. Мои "идеальные" условия - пригородные электрички. Так вот, эта книжка - не для чтения в электричке.

200 страничек маленького формата, могла ли я читать их целую неделю? О, да. И читала. Вроде всё как я люблю: много воспоминаний о молодости, много рассуждений о чувствах, а ещё и Лондон описывается, Лондон! Моя мечта... И текст-то такой, спасибо заодно и переводчику, что каждую вторую фразу хочется выписывать, а потом цитировать при случае. Но всё равно - не моё. Не то. Скучно. Вот читала я "Остаток дня" Исигуро: вроде бы то же тягучее повествование, то же отсутствие действия, а читала взахлёб, оторваться не могла. А тут... Главная героиня какая-то... акварельная, размытая... Не поняла я даже, а нравится ли она мне.

Сумбурно как-то получилось и неконкретно. Может, идеальные условия мне бы и правда помогли? Ставлю 4* из уважения к личности автора, а ещё потому, что всё-таки кое-какие моменты порадовали.

P.S. - Ввожу тэг "В электричке не читать!")))

Миссис Дэллоуэй - это роман, написанный британской писательницей Вирджинией Вулф и опубликованный 14 мая 1925 года, когда Британия имела дело с травмой после Первой мировой войны. В основе этого романа заложен феминизм с идеальным сочетанием художественных и эмоциональных ценностей в правильных пропорциях с харизматичным и обоснованным подходом к характеристике ключевого воображаемого персонажа романа Миссис Клариссы Дэллоуэй. Вирджиния Вулф успешно загипнотизировала роль миссис Клариссы Дэллоуэй в сознании читателей, и никогда, ни в какой момент, не возникало никаких сбоев или путаницы, хотя роман переключается между прошлым и настоящим и был представлен в лучшем виде, не ставя под угрозу знания читателей. Вульф установил особый стиль и подход при представлении этого романа и поддерживал его на протяжении всего романа, объединяя всех персонажей и тесно связывая каждую сцену, как Теория хаоса.

Этот роман также показывает мощь Британии и ее роль в колониальную эпоху,и, возможно, этот роман был инструментальным или специально предназначенным для преодоления стресса Британии после Первой мировой войны. Она также демонстрирует роль женщин в британском обществе и их влияние на британскую политическую иерархию. Ключевой персонаж Миссис Дэллоуэй происходит из британского высшего светского общества, и другие персонажи, вращающиеся вокруг этого ключевого персонажа, также находятся на том же уровне, и таким образом Вульф значительно уточняет, что в конце 20-х годов роль женщины была современной, независимой и устанавливала новые ориентиры в британском обществе. Роман также указывает на существенное различие между аристократическим обществом, которым обладала Британия с превосходством, и обществом низшего среднего класса, которые были основой всего британского колониального и промышленного успеха. Это различие было прекрасно показано путем соотнесения этих событий с катастрофой после Первой мировой войны. Вульф указывает, что британское аристократическое общество не было радикально затронуто Первой мировой войной и пожинало плоды британского колониального богатства, но средний класс сильно страдал, поскольку людям приходилось иметь дело с умственной и эмоциональной болью, которую им подарила война. Однако Вульф прекрасно пытался убедить читателей в том, что не только семья среднего класса, но и богатое аристократическое общество страдает, подчеркивая травму одиночества, преследующую героиню романа Клариссу, происходящую из аристократического происхождения.

Вульф успешно переносит своих читателей в трансгосударство, где читатели ощущают силу материалистического мира и конъюнктурное отношение исторического и политического гнева, которым подпитывается война. Вульф описывает, что колониальное отношение Британии может установить новый мировой порядок и помочь Британии пожинать свои плоды в долгосрочной перспективе. Теоретически это может принести пользу в долгосрочной перспективе, но это также приведет в ярость людей других миров, которые в равной степени пытаются конкурировать с Британией и за эгоистическое дело, которое Вульф объединяет все это, приводя концепцию теории Дарвина, которая означает "выживание наиболее приспособленных", и формируя эту концепцию с потоком, приводя мягкий аргумент, который Кларисса имеет над леди, которая пытается обратиться в христианство.

Атеистическая догма в романе

Читатель этой современной эпохи должен был бы представить себе страдания и лишения, которые пережил бы в те времена один из выживших после Первой мировой войны. Там был экономический фон, и люди перемещались в другие страны по своему выбору, и везде были семьи, которые потеряли своих близких в битве. Это была человеческая ошибка, но в конечном счете она была передана Богу и возложила на него ответственность за эту войну. Вульф ясно упомянул об этом в романе, Когда Кларисса высказывала свое мнение о религии Мисс Килман, которая пыталась обратить ее в свою веру. Она подавала пример войны и считала Бога ответственным за нее. В какой-то момент мнение общей массы того времени было выражено указанием: "где был Бог, когда люди убивали друг друга?”

Шекспир в качестве центрального мотива

Как уже упоминалось, Кларисса несколько раз повторяет в романе строчку из Цимбелина, чтобы успокоиться, когда у нее появляются мысли о смерти. Но это не единственный раз, когда Шекспир появляется в романе. Напротив, его многочисленные проявления внушают надежду, потому что они могут представлять собой концепцию поиска утешения в искусстве. Септимус, например, утверждает, что он очень ценил Шекспира и даже хотел стать поэтом, но с тех пор, как он потерял всякую надежду, он больше не находит утешения в поэзии. Поэзия Шекспира включает в себя множество эмоций, которые полностью подчеркивают чувствительность Клариссы и Септимуса. Напротив, Ричард Дэллоуэй и Леди Брутон не читают и не ценят Шекспира. Вот как еще раз иллюстрируется разрыв между консервативными и более современными людьми.

Кларисса также использовала цитату из Отелло во время лета в Буртоне, когда она еще не была замужем за Ричардом Дэллоуэем и открыто делилась своими мыслями. Она провела это лето вместе со своей самой близкой подругой Салли Сетон, и когда она собирается встретиться с ней за ужином, она говорит:

.(Отелло, II-1). Отелло - это еще одна трагедия Шекспира. Отелло, обманутый своим слугой Яго, верит, что у его жены, Дездемоны, был роман. В результате Отелло убивает Дездемону, а затем совершает самоубийство. Отелло произносит эти процитированные слова в момент чистой любви и счастья, прежде чем происходит все трагическое.Таким образом, когда Кларисса использует эту цитату, она, с одной стороны, указывает на то, что должно произойти нечто трагическое, а с другой-иллюстрирует великую любовь, которую Кларисса всегда испытывала (и до сих пор испытывает) к Салли Сетон. Во время ужина Кларисса была представлена Ричарду Дэллоуэю, и поэтому этот момент знаменует конец отношений Клариссы с Салли и начало ее собственной личной трагедии.

Все эти описанные встречи с Шекспиром на протяжении всей книги оправдывают, почему он и его литературные произведения можно рассматривать как центральный мотив.

Я решил, что обязательно прочитаю "Миссис Дэллоуэй". Книга и так давно на примете. Надо еще рецензию написать; другие читать будут. И вдобавок, думал я, какой стиль — поток сознания, будто нарочно поджидающий читателя.

Но только — только непонятно, отчего мне вдруг так не понравилось это произведение? Произведение, занимающее почетное и, конечно же, неоспоримое место в сокровищнице мировой литературы, бесспорный образчик классического романа. Как кто-то, кто потерял в траве жемчужину или бриллиант и, раздвигая высокие стебли, все ищет, ищет напрасно и наконец обнаруживает пропажу у самых корней, так и я внимательно искал, перебирал причины; нет, это не из-за языка, которым написана книга; подумаешь, поток сознания, ну и пусть (ведь Фолкнером я восхищаюсь); это факт. А тут чувство какое-то, неприятное чувство примешано, которое было, наверное, уже в самом начале чтения. Но что здесь такого ненатурального? Миссис Дэллоуэй. А! Персонажи! Вот оно! Действующие лица! Все они какие-то нелепые, я не увидел за ними характеров, не понял первопричины, по которой они все вместе собрались на страницах романа. Вот оно! Вот!

Вирджиния Вулф, "так любящая слова", в действительности показалась мне лишь умелым фокусником, который этими самыми словами играет; жонглирует ими; вынимает из шляпы своего творчества то те, то другие фразы; красивые, но не несущие в себе глубокого смысла; они лишь обрамление для пустой истории с пустыми героями. Бесконечные переплетения слов, которые оформляются в огромные, растянутые на полстраницы предложения, смысл которых можно понять лишь благодаря многочисленным знакам препинания — да, именно они являются единственным остовом всей книги в том виде, в каком это увидел я. Писательница предстала передо мной в роли человека, который виртуозно владеет языком, умеет передать мельчайшие детали по-настоящему образно, но — забывает о главной своей цели, увлекшись экспериментами со средствами, которые должны к этой цели вести.

Сама же Кларисса Дэллоуэй, которой "люди нравятся больше капусты", но в восприятии который и любовь, и религия "омерзительны и та и другая" (и если второе я могу понять и принять, то ее неумение любить — любить как мать, как жена — вызывает во мне чуть ли не отторжение) стала для меня особой неискренней; я не смог поверить, что она — живой человек, а не просто образ, сотворенный умелой Вирджинией Вулф при помощи своего таланта играть словами. Эта женщина уверена, что "единственный дар ее — чувствовать, почти угадывать людей", а еще — "приносить жертвы", ибо "больше ей ничего не дано хоть сколько-то стоящего"; в действительности же она не способна распознать даже чувства своей родной дочери, не говоря уже о других людях, которые, в ее представлении, не более чем гости на приеме. Другие персонажи, с их напускными проблемами и переживаниями, вообще не вызывают у меня каких бы то ни было чувств; это всего-навсего марионетки, которые держатся на ниточках из туго сплетенных слов.

Возможно, у меня отсутствует чувство пропорции, которое стало идолом для сэра Уильяма Брэдшоу и которое так боялась утратить леди Брутн; возможно, именно этого не хватило мне для понимая великого замысла Вирджинии Вулф и характера Клариссы Дэллоуэй? Но, по крайней мере, во мне не пустила корни богиня, имя которой — Жажда-всех-обратить; скажу больше, эта дама свила гнездышко в сердце самой Клариссы, ибо она, хоть и утверждает обратное, не способна уважать людей, которые хотят быть сами собою. В отвлеченном смысла — да, ее умиляет старушка напротив, которая поднимается по лестнице и выглядывает в окно, но, когда речь заходит о непосредственном ее окружении, миссис Дэллоуэй глубоко противна та же мисс Килман — толстая, безобразная женщина, которая единственная из всех на страницах книги умеет страдать; пусть и самозабвенно, эгоистично, но все же — страдать по-настоящему, а не из-за выдуманных горестей, которыми тешатся другие действующие лица. Страдать из-за своей веры, из-за Элизабет, из-за немцев, из-за еды, ставшей для нее "единственным утешением"; другие же могут страдать лишь из-за своих приемов; из-за того, попадет ли их письмо в "Таймс"; из-за того, какое ожерелье подарить жене — просто так, без повода; или из-за того, как лучше сказать этой жене: "Я тебя люблю". И больше в них нет ничего.

Так что роман Вирджинии Вулф остался мною не понят, не оценен, и да простит она мне мое неумелое подражание ее изощренному стилю, а также многочисленные цитаты — прямые и не очень, — которые стали единственной причиной поставить две звезды вместо одной, ибо подобные изыскания, пусть и занимающие не более 200 страниц, не вызывают во мне восхищения.

Эта литература, которую надо знать как читать. Здесь правда есть ощущение, что сюжет и основные действия вырезали. Когда посмотрела лекцию Андрея Аствацатурова, поняла, что текст написан так специально — Верджиния боролась с сюжетом как явлением. Написано все импрессионистки, широкими или небольшими мазками, чтобы выделить яркость моментов и передать от них впечатления. 

Текст очень поэтичен и через различные метафоры передает красочность момента. Но сами моменты как будто отсутствуют, поэтому, когда не видишь, что произошло, не видишь основы, по котором случились эмоции и впечатления, этому либо не веришь, либо не проникаешься. Поэтому текст не вызвал у меня эмоций и впечатлений. Солнце всходит и заходит — ок, птицы поют — ок, но я это ощущаю каждый день.

Сильный психологизм напомнил тексты Толстого, и я была удивлена, когда узнала, что Верджиния считала себя его ученицей. Особенно встреча Питера Уолша и Клариссы напомнила его тексты. Наверное, английская литература правда многое подчерпнула из русской.

Перескакивание с персонажа на персонажа, которые находятся в одном парке, мне далось легко. Даже сиюминутный, казалось, персонаж тут раскрывается и ему уделяется много внимания, поэтому не скажу, что тут есть какой-то четкий один или два главных героя.

В общем, книга дарит новый опыт взаимодействия с текстом, но для меня важный критерий книги является то, буду ли я к ней возвращаться. Мне кажется, я запомню ее как феномен интересной техники, но перечитывать и искать что-то новое для себя не захочется.