Волшебная гора

Занудно, муторно, тягомотно, местами слишком заумно и совершенно, абсолютно прекрасно. Это то произведение, в постижение которого после прочтения хочется уйти с головой. Находить лекции, читать критические статьи, анализировать образы, разгадывать смыслы. Упиваться всей этой восхитительной многослойностью, размышлять, изучать контекст и вновь и вновь возвращаться мыслями к тексту. В "Волшебной горе" заключены реализм и символика целой эпохи, умонастроения и страхи целого поколения. Захочу ли я её когда-нибудь перечитать? Наверное, да, хотя уж точно через большее число лет, чем те, что провёл околдованным Ганс. Но как же я рада, что наконец добралась до романа. Он стоил тех двух недель, что я на него потратила.

Завязка проста: молодой инженер Ганс Косторп приезжает навестить кузена в швейцарский туберкулёзный санаторий. Приезжает, и сразу возникает ощущение, что кузенам нужно поменяться местами. Именно Гансу, а не больному Иоахиму подходит вся эта сонная, оторванная от реальности атмосфера горного заведения. Его, а не всеми силами стремящегося на равнину офицера безотчётно манит в этот заколдованный круг. Внезапный диагноз становится для Ганса желанным побегом, способом улизнуть в мир, где всё предсказуемо, понятно, строго размеренно и на месяцы вперёд расписано. Еда обильная, виды красивые, воздух свежий, потрясения отсутствуют. Маленькая утопия. Замкнутый на себя макрокосм, которому не страшны бури большого мира.

Диагноз "чахотка" для начала 20 века страшен, часто неизлечим и зачастую смертелен, но вместе с тем близкое соседство смерти дарит больному освобождение, причину порочно заигрывать с вечностью. Подобно Прусту, Томас Манн рассуждает об относительности времени, о распутном обращении с его восприятием там, на этой практически мифической горе из германских преданий. За блаженным забвением,а не только за целительным высокогорным воздухом приезжают в санаторий постояльцы. Одни наведываются время от времени, состояние же других настолько тяжело, что вовсе не позволяет им отлучек, а кто-то и вовсе доживает свои последние дни. Время измеряется иначе, даже не неделями, а месяцами и годами, настолько сильна "невинность безвременности". Сознание застилает злой туман, дух целиком подчиняется телу, а время головокружительно сдвигает свои границы. Происходящее там, внизу, кажется почти ненастоящим, неважным и сумбурным. Но чёрт возьми, реальность всё же существует, и она даст о себе знать одним из самых оглушительных из всех возможных способов.

Несколько лет назад мне посчастливилось увидеть записи лекций Юлии Каминской по истории зарубежной литературы XX века. Лекции были прекрасны. Каминская так «вкусно» подавала материал, что мне захотелось прочитать все книги, о которых она рассказывала. Из этих лекций я и узнала о «Волшебной горе» Томаса Манна. Каминская поведала (надеюсь, запомнила правильно и не перевру информацию) о том, что:

- в романе условно выделяются 2 уровня – пространство равнины (уровень телесности, «земных» забот и рутин, энергии жизни) и пространство горы (уровень духовности, интеллектуального и личностного развития, постоянная близость смерти);

- все герои романа – не просто люди, а типажи, собирательные образы, несущие свой месседж и вносящие вклад в становление индивидуальности главного героя;

- если кто-то из героев эмоционально отзывается в читателе, стоит подумать, какое скрытое послание он несет читающему;

- на протяжении всего романа автор прячет для нас в тексте ключики к пониманию повествования и собственной позиции.

Это, конечно, только капля в море информации, полученной от замечательного лектора. Не стоит и говорить, что мои ожидания от чтения этой книги были запредельно высоки.

«Волшебная гора» оказалась для меня волшебным подарком, волшебным чтением. Может потому, что я была подготовлена к ее восприятию. Может потому, что это и правда произведение невероятной глубины и красоты.

Роман захватил меня с первых строк. Были интересны и сюжет, и герои. Молодой человек Ганс едет навестить больного брата в туберкулезном санатории и, планируя провести там 3,5 недели, остается на целых 7 лет. В течение этого времени, среди неординарного общества обитателей санатория, герой проходит сложный путь поиска своего предназначения, своей истины.

Отдельно стоит сказать о философской составляющей книги – она просто «фонтанирует» интеллектуальными размышлениями и баталиями. Несмотря на то, что их содержание не всегда простое, читать их очень увлекательно. Тем более, что поданы они чаще всего с нескольких ракурсов – через изречение оратора и через отношение к сказанному других героев.

Очень понравился язык книги. Он очень красивый, с интересной лексикой. Повествование метафорично, наполнено символикой, иносказаниями и интертекстом. Просто одно удовольствие.

Прекрасно нарисованы горные пейзажи, погодные явления: мне даже казалось, что я ощущала дрожащий горный воздух, морозную свежесть ветерка, робкое тепло лучиков солнца, волшебство летнего снега...

Таким образом, мои ожидания с лихвой оправдались. Могу сказать, что для меня «Волшебная гора» - одна из лучших книг, которые я читала, по масштабу сопоставимая с любимыми произведениями русской классики.

Что ни говори, у Томаса Манна пока что есть шансы остаться в моем личном шорт-листе исключительно как у автора потрясающей своей эпичностью саги о "Будденброках" . "Волшебная гора" хоть и интересная история метаний одной отдельно взятой души, не идет ни в какое сравнение с историей гибели одного семейства. Но и списывать "Волшебную гору" со счетов тоже не стоит.

Европа на пороге Первой мировой. Мир, очаровательная старомодность которого вот-вот исчезнет под обломками пылающих зданий и солдатскими сапогами. И маленький туберкулезный санаторий в швейцарских Альпах, который кажется оплотом всего нерушимого очарования старушки-Европы. Неторопливая. размеренная жизнь, где месяцы сменяют друг друга едва ли не быстрее, чем минуты и секунды пролетают на равнине, а обитатели этого надежно скрытого в горах места, кажутся околдованными. Ведь недаром-то гора - волшебная.

Жизнь в санатории идет своим неспешным чередом, и тут в его широко распахнутые двери входит наш герой, Ганс Касторп, юноша, полный чистых надежд и возвышенных мечтаний, мечтающий о карьере инженера там, внизу. Он здесь только на пару недель - проведать кузена, и обратно. Вперед к надеждам, чаяниям и мечтаниям. Но Волшебная гора так просто не отпускает - коротенькие две недели обернулись долгими годами, а чистый, как лист бумаги, Ганс становится дитём с Горы и ее обитателей.

К счастью или к несчастью, но он находит здесь свое место - место отстраненного наблюдателя, а позднее и активного участника жизни этого маленького замкнутого общества со своими законами, юмором, тревогами и надеждами. И, возможно, именно благодаря тому, что даст ему жизнь на Волшебной горе, и он даст читателю в конце повествования повод для гордости.

Что меня несколько утомляло, так это философские беседы с Сеттембрини. Но явившийся пред читательские очи профессор Нафта привнес в воспитательные потуги итальянца экспрессию, с лихвой компенсировавшую легкую тоску первой половины повествования.

Не могу сказать, что я в бешеном восторге, но читать было интересно. Хоть и герои порой казались лишь декорацией к чему-то более глобальному и как следствие не вызывали должного сопереживания, могучая атмосферность санатория не давала забросить увесистый кирпич на дальнюю полку. Несмотря на потрясающие масштабы, книга довольно странная и мрачная (хотя, казалось бы, чего еще ожидать от истории про санаторий для чахоточных?). Или на любителя, или на любознательного. Тут уж сами выбирайте, каким читателем вы являетесь)

129/300

Ох, не задалось у меня что-то с Томасом Манном. Кирпич придавил меня мертвым грузом. Еле выбралась. Видимо, всё-таки не мой автор. И хоть Будденброки я оценила на , "Волшебная гора" только усугубила мое впечатление.
А казалось бы поначалу - интересный сюжет, оригинальные герои, тонкие размышления. Но чем дальше, тем скучнее мне становилось. Периодически что-то начинало происходить, движение какое-то в этом странном, забытом Богом месте, где все бесконечно измеряют температуру, лежат до посинения в спальных мешках на морозе. Иногда вспыхивают какие-то чувства, эмоции и даже страсти. Но это как-то уж больно быстро всё стихает, что даже не успеваешь проникнуться...
И да, я понимаю, что автор недаром все-таки преподносил нам действие именно таким образом. Ведь, если я правильно поняла, идея,помимо всего прочего, заключалась в том, чтобы показать нам разницу между жизнью там "наверху" и жизнью "под горой". Там даже время по-разному идет. Но бесконечные философствования меня просто убивали. Медленно, постепенно мой интерес спадал и скатился куда-то туда, к подножию Горы...
Книгу читал Евгений Терновский. Тут интересно, кстати. Обычно я довольно трудно воспринимаю книги в его исполнении. Тут же, наоборот, он немного меня подбадривал даже, как ни странно. Так что дело не в исполнении, а именно в повествовании. Очень тягуче.

Не смогла. Пыталась, честно прослушала чуть больше половины, но потерпела поражение и дочитывать книгу не стала. Нет, я, конечно, смогла бы, будь это для меня принципиально. Могла бы помучиться еще пару недель, через силу грызя этот немаленький кирпич и таки дослушать ее, и гордиться собой. Но не стала. Не думаю, что из этого вышло бы что-то хорошее. На эту книгу нужно определенное настроение или склад характера, или просто период в жизни подходящий. У меня, видно, ни того, ни другого, ни третьего.

Я просто утонула в этой книге. Она затягивает, но... как болото. Кажется, что ей нет ни конца, ни края, и ты никогда из нее не выберешься. Поначалу ты наивен, как Ганс Касторп, только что прибывший в санаторий "просто погостить". Думаешь: я тут всего на три недели, а потом уеду. Не тут-то было: сначала книга тебе кивает снисходительно: да-да, обманывай себя, конечно, три недели... Но потом приходит доктор и ненавязчиво сообщает, что жить вам на "Волшебной горе" еще, по крайней мере, месяца три. А где три, там и шесть. Да и что вы переживаете из каких-то несчастных полутора лет?!

Время здесь не играет роли. Один день похож на другой, одна неделя неотличима от предыдущей, равно как и от следующей, а потому ты не замечаешь как проходят месяцы и месяцы... Месяц здесь - вообще мельчайшая единица измерения времени. Жизнь катится себе по привычной колее и вроде как и незачем что-то менять... Болезнь - удобное оправдание для всего. Болезнь - прекрасный предмет для обсуждений. И отличная ширма, отгораживающая от реального мира.

Санаторий в горах - это свой, отдельный, замкнутый мир. Здесь наиболее "уважаем" тот, кто сильнее болен. Здесь никто никуда не спешит и у всех уйма времени. Здесь можно подробно поговорить о малейших изменениях в графике температуры (о, у меня сегодня аж 37,8, а вчера было 37,6, боже, к чему бы это?!). А можно на досуге заняться изучением ботаники или физиологии. А то и русской грамматики, чем она хуже?

Здесь события внешнего мира теряют свою значимость. Имеет значение только то, что происходит с обитателями санатория. Мельчайшие нюансы их отношений наблюдаются, препарируются, тщательнейшим образом и со вкусом обсуждаются. А в то же время можно годами жить в соседних номерах и обедать в одной столовой, но так и не иметь случая познакомиться лично.

Можно много разговаривать на отвлеченные темы, философствовать и строить планы. Спорить, выдвигать теории. Что угодно. А еще можно жаловаться на нехороших докторов, которые раз за разом продлевают тебе срок пребывания в санатории. Вот только ощущается за этим (в подавляющем большинстве случаев) только видимость недовольства. Очень многие пациенты (не все, конечно) прямо-таки наслаждаются своей болезнью, которая дает им законное право ничего не делать да к тому же жалеть себя (и требовать жалости от других). Прослушав полкниги, я вынесла для себя только то, что психология человека такова, что всегда ищет моральные оправдания своему ничегонеделанию. И находит. Таких людей немало среди нас. Просто тут они в большой концентрации.

А доктора... им тоже удобно. Состоятельный пациент приехал подлечиться в санаторий. Почему бы и не предоставить ему такую возможность? Сначала пусть поживет месяц-другой, втянется... Потом будем накидывать ему понемногу, а там он и сам не заметит, как полжизни проведет в горах. А в чем же проблема? Ведь вы же не в тюрьме, в конце концов! Живете в прекрасных условиях, и вообще... Не поспоришь. И ведь правда, привыкают. Некоторые, правда, умирают, не без этого. А кому сейчас легко? О таких случаях мы тактично промолчим, и только опустевший номер на секунду напомнит о том, что еще недавно там был живой человек.

А еще здесь можно крутить романы. Времени предостаточно. А можно просто найти себе объект воздыхания и мечтать о нем, лежа с градусником во рту, чем не прекрасное занятие? Ганс Касторп оценил. Он, правда, изначально рассуждал о том, что романы между неизлечимо больными людьми сродни извращению, но потом... переменил свое мнение, сам оказавшись в роли пациента. Он как раз выбрал себе вариант безмолвного воздыхания. Что и правильно, как выяснилось, потому что, как только ему случилось раскрыть рот, как меня унесло (сдерживаться я не смогла уже где-то с момента: «Да, молю тебя, дай мне вдохнуть в себя аромат твоей подколенной чашки, под которой удивительная суставная сумка выделяет скользкую смазку!». Не, ну это выше моих сил, простите).

Книга очень медленная, тягучая, бесконечная... Может, в ней содержатся целые пласты человеческой мысли, может, в нее нужно погрузиться, как следует и тут ты познаешь дзен... Но, знаете, как-то не хочется. Не сейчас. Не хочу я, подобно Гансу, провести на "Волшебной горе" еще несколько лет. Предпочитаю сбежать, пока не поздно :) А вы... пробуйте. Может, вам повезет больше.

Эта история произошла с юным инженером Гансом Касторпом, который едва сдав последние экзамены, отправился навестить своего двоюродного брата в высокогорный туберкулёзный санаторий в швейцарских Альпах. Но вместо запланированных трёх недель, он пробудет там гораздо дольше... На самом деле уже здесь проходит первый барьерный риф, на котором многие отказываются от книги. Это действительно весьма монотонное чтение, местами даже избыточно детальное, описывающее размеренную, рутинную жизнь пациентов лечебницы. Но не только - туберкулёзный санаторий здесь лишь метафора интернационального европейского общества накануне Первой Мировой войны, искусно запечатлённого Томасом Манном во всей его многогранности и разобщённости, равно как и со всем присущим этой удивительной эпохе очарованием.

Этот монументальный шедевр, обессмертивший имя своего автора, считается пионером в категории "интеллектуальный роман". Его нельзя назвать лёгким чтением не столько из-за своего объёма, сколько из-за философско-идеологического наполнения.

Речь идёт о либерале и гуманисте Лодовико Сеттембрини, консерваторе Лео Нафта, приверженце естественно-научного материализма Гофрате Беренсе и гедонисте-иррационалисте Мингере Пеперкорне. Каждый из них по-своему убедителен и незабываем, но ради одного только голландца Пеперкорна стоит дочитать роман до второй части. Его эффектное появление в санатории, как и не менее эффектный уход явно украсили роман, придав ему столь необходимую живость и динамизм.

Magnum opus Томаса Манна представляет собой талантливое смешение элементов философского трактата, психологического анализа и романа воспитания. Однако наибольшее впечатление на меня произвела здесь любовная линия. Это было самое проникновенное признание в чувствах на моей памяти. После трёхсот (!!!) страниц смущённого и молчаливого созерцания, главный герой-таки решился обратиться к своей возлюбленной, шумно хлопающей дверьми при каждом своём появлении, - зато как! Здесь, кстати, стоит обратиться ко всем "поклонникам" французских страниц в романе "Война и мир" - держитесь :) А ещё у автора оказался неожиданно прекрасный, тонкий и в положительном смысле интеллектуальный юмор - над одним только "плохим" и "хорошим" русским столом я посмеялась от души.

В общем, здесь самое важное, чтобы книга попала под настроение и атмосферу, - она идеальна для долгих зимних вечеров, для дальней дороги и, собственно говоря, для пребывания в каком-нибудь лечебном учреждении или на карантине. Чтобы погрузившись в чтение, время вокруг остановилось - подобно тому, как оно остановилось для Ганса Касторпа. И если сейчас вы не ощущаете в себе этой замедленности и созерцательности - лучше отложите роман до более подходящего момента, и вот тогда "Волшебная гора" раскроет все свои чары и непременно покорит ваше сердце. Мой пазл сложился - чего искренне желаю и вам! А я пойду искать экранизацию с Шарлем Азнавуром (!!) на каком-нибудь доступном мне языке - судя по трейлеру это должен быть очень качественный фильм:

Прочитать эту книгу хотела очень давно, последние три года даже таскала ее с собой в отпуск, да все не успевала начать и кончить, не было мотивации погружаться в классический роман объемом 1000 страниц, в котором толком ничего не происходит.

В прошлом году вписала его в игру, чтобы себя замотивировать.

Книга абсолютно всрала мне планы на чтение в отпуске (из двенадцати запланированных книг прочитала всего семь, потому что пять дней читала эту). Зато за эти дни очень хорошо выспалась, в качестве снотворного она работает на ура. Я спала минут по сорок-часу после завтрака и обеда и потом еще ночь мирным сном младенца.

Что могу сказать?

Хорошо, что я читала в отпуске, где живешь в общем-то в том же ритме, что и герои произведения - именно так и надо ее читать, без спешки, не урывками, воспринимая эпичность и погружаясь в нее. Однако у меня характер, видимо, не тот, чтобы книга мне понравилась.

Когда идеи, бродившие в Европе в начале 20 века, уже десять раз пережеваны, испробованы, выкинуты на свалку истории, переосмыслены, разоблачены, и ты это последние двадцать с гаком лет изучаешь, вникать в них с восторженным предвкушением неофита уже не получается. Центральная идея времени, которое в горном санатории, где все живут по распорядку и день за днем повторяют одни и те же ритуалы, как будто остановилось, несколько раз за книгу опровергается - когда кто-то умирает. Конечность жизни и внезапность смерти - лейтмотив, который звучит с первой страницы до последней. В этой замкнутой атмосфере главный герой вырос, постигнув множество идей, обзаведясь друзьями, впервые влюбившись и поняв ценность жизни, чтобы затем безвременно сгинуть в снегах на войне (или нет? финал открыт).

Я дочитала этот шедевр, но советовать его никому не буду. Ганс Касторп, санаторий "Берггоф" и Томас Манн преподали мне хороший урок: жизнь слишком коротка для скучных книг.

Без оценки.

Не буду большим оригиналом и сразу, как и многие читатели, отмечу, что "Волшебная гора" Томаса Манна это одна из наиболее сложных книг, что мне доводилось читать. Аннотация не предвещала столь откровенно философского романа, и я допустил некоторую ошибку, взяв эту книгу в нескольких играх сайта и установив, таким образом, жесткие сроки прочтения. Так вот, предупрежу: эту книгу нельзя прочитать быстро, даже если вы обладаете навыком скорочтения. При торопливом чтении она просто пойдет мимо сознания. А объем ее так огромен, что не каждый захочет пропускать через себя вхолостую сотни страниц. Первую неделю я так и читал. Искусственно ускоряя себя. Но философская подоплека романа постоянно ускользала от меня, приходилось постоянно возвращаться на уже прочитанное. Одну страницу я мог перечитывать 2-3 раза, прежде чем понимал, что имеет ввиду автор в своих рассуждениях. Потом я сменил тактику, и начал слушать аудиоверсию книги в неторопливом исполнении Евгения Терновского, а после этого еще и пробегал глазами электронный вариант. В итоге, за три недели я все же управился с этой книгой.
В "Волшебной горе" описывается жизнь туберкулезного санатория, расположенного в высокогорье Швейцарии. Главный герой, Ганс Касторп, приезжает туда погостить к своему двоюродному брату на три недели, но, в итоге, остается там на несколько лет.
Роман, конечно, занудный в доску. Нет в нем никакого захватывающего сюжета или, на худой конец, просто интересного развития событий. Обычная санаторная жизнь тяжелобольных во всей своей ужасающей скуке, детализированная до мельчайших подробностей. До таких мельчайших, что вы будете знать в какого цвета носках герои были сегодня, что ели на завтрак, обед, полдник и ужин, какая температура тела была с утра и к ночи и т.п. Зачем автор пошел на такой ход? Видимо для того, чтобы читатель вжился в эту особенную атмосферу и на своей шкуре в полном объеме ощутил обособленность этого мирка. А атмосфера в санатории довольно своеобразная, с необычным, размытым течением времени. Оно будто бы останавливается для постояльцев санатория. В их жизни перестают происходить какие-то жизненно важные события. Возникает закономерный вопрос: "Какой интерес в описании столь праздного существования?" И в этот момент автор начинает выдавать свои рассуждения на различные темы: болезнь и здоровье, жизнь и смерть, любовь, консерватизм и прогресс, история развития человеческой цивилизации, время, войны, религии и еще много другого. Объем философских размышлений в романе не просто большой, он уникальный в своей огромности. Такого "словоблудия" мне еще не доводилось встречать. Герои оторваны от реальной жизни, живут в своем обособленном мирке, и все, чем им остается заниматься, это интеллектуальная мастурбация с помощью голых теорий. Свои рассуждения автор по сюжету раскрывает либо размышлениями самого Ганса Касторпа, либо лекциями докторов, либо постоянными спорами среди пациентов, из которых выделяются две противоположности: сторонник прогресса, этакий революционер в зародыше - Сеттембрини и его антагонист, ретроград-консерватор и религиозный деятель Нафта. Именно в этих спорах, пожалуй, заключена половина всей "соли" книги. Манн очень верно уловил дух времени перед Первой Мировой, и выдал блестящую аллюзию победы в начале 20 века прогрессивного над религиозно-консервативным через дуэль этих двух спорщиков.
А затем грянул гром и началась Первая Мировая. Спокойная жизнь и философские рассуждения заканчиваются. Гигантская мясорубка запущена, и Ганс Касторп в числе оказавшихся на фронте. Хотя автор прямо и не указывает на его дальнейшую судьбу, я думаю, всем становится понятно, чем для него все кончилось, так как кончается и книга.
Остановлюсь пока на средней нейтральной оценке, ибо она по ходу чтения менялась от единицы до пятерки и обратно не один раз. Потенциал романа огромен, и я не уверен даже, что воспринял его на хотя бы на треть. Однозначно нужно будет неторопливо и вдумчиво перечитывать.

__О, шумящая пустыня, оставляющая вкус соли на губах... Это сравнение течения времени и прогулки по морскому берегу очаровало, они ведь и правда похожи: бесконечность и безмятежность, бег и неподвижность. Я помню последнюю встречу с морскими волнами, как помню и то, как потеряла тогда счёт минутам, но когда это было? Я бы могла назвать точную дату, вооружившись календарём и фотографиями, но дело в том, что в этом нет никакой надобности. Об этом я думала, глядя на главного героя сего романа, который в конце концов тоже перестал прибегать к услугам часов и дат, ибо «Один день как все, все как один». И всё же... Сколько я простояла на том берегу – десять минут, полчаса, час? Сколько времени провёл на горе хорошенький буржуа с влажным очажком – три недели, месяц, год? А имеет ли это вообще хоть какое-то значение?

Прибывший в санаторий для больных туберкулёзом Ганс Касторп ревностно отсчитывал каждую свою минуту, потому что он был уверен, что ровнёхонько через три недели он покинет гору и вернётся домой, где его ожидали работа и прочие жизненные заботы. Но что-то пошло не так: границы времени вдруг размылись. Возлежания в удобнейшем шезлонге, пятиразовое обильное питание, увеселительные прогулки по одному и тому же маршруту, – и более ничего, отчего один день был неотличим от другого. И вот в таком монотонном ритме минули три недели, месяц, год, а молодой человек всё не возвращался на равнину, он стал тем, кто меланхолично говорит «Мы не зябнем», произнося эти слова так, будто это девиз, в котором кроется нечто совершенно особенное. Но почему этот весьма неглупый юноша отказался от своей былой жизни? Кто-то скажет, что причина крылась в деве с косами, что своей крадущейся кошачьей походкой покорила его сердце, но право, будем честны: нет, дело не в ней. Не раз и не два вспомнился мне Ульрих, ибо в чём-то они с Гансом Касторпом похожи: люди без свойств, они рьяно пытались найти самих себя. Отчасти эта книга определённо являет собой роман взросления: герой выстраивал свою жизненную позицию, находил ответы на вопросы, становился мудрее, и в этом непростом деле ему помогали так называемые наставники с диаметрально противоположными взглядами: «Так и погибнуть нетрудно – чёрт справа, чёрт слева, как же тут, чёрт возьми, выбраться целым и невредимым!». Извечный конфликт Сеттембрини и Нафты являл собой внутренний конфликт самого юнца, который разрывался меж позором и честью (ох уж эти волчьи глаза) и прочими вопросами мироздания. Споры масона и иезуита вызывали лишь фырканье, до того комичными они были (типичные диванные эксперты), но именно благодаря их препирательствам было наглядно показано, как к концу повествования вырос главный герой в духовном плане: он уже имел свою точку зрения и понимал, что оба его наставника ошибаются, мир слишком двойственен. Вот почему финальный забег так огорошил и огорчил: нет, не к такому должно было прийти это трудное дитя нашей жизни, как называл его один из наставников... Впрочем, отмотаем назад, ибо тут стоит всё же ответить на вопрос, почему он и другие столь бессовестно позволяли времени утекать.

«Берггоф» представлял собой самое настоящее полотно той эпохи: низведённый до стен небольшого санатория, он заключал в себе весь мир человеческий, и несмотря на то, что все эти беглецы практически не контактировали с равниной, то есть кипящей внизу жизнью, в них и их поведении заключалась вся идейная жизнь европейского общества тех лет. «Человек живёт не только своей личной жизнью, как отдельная индивидуальность, но, сознательно или бессознательно, также жизнью целого, жизнью современной ему эпохи», – и как ни игнорируй всё происходящее, эта эпоха будет оказывать своё влияние. Бесспорно, все эти люди были больны, но они прямо-таки упивались самим фактом своей болезни, ведь она давала им так называемое оправдание, обеляла их и наделяла статусом неприкосновенности... так они считали, по крайней мере, избегая все тревожные новости. Размеренная жизнь, отсутствие забот, – их существование было безоблачно и спокойно, но так не могло продолжаться вечно, ибо у всего есть своя цена: «...будто власть забрал какой-то демон, злой и глупый, он уже давно начал оказывать влияние на людей, но сейчас обнаружил свою необузданную власть столь открыто, что это рождало невольный таинственный страх и наводило на мысль о бегстве; имя этому демону было тупоумие». Люди закрыли глаза и перестали думать, ведь так куда проще, не так ли, о, это коллективное бессознательное, какое же оно привлекательное и затягивающее. Но вот в чём дело: от ответственности никуда не уйти. Когда грянула буря, она задела всех. Не один лишь Нафта выстрелил тем хладным зимним утром из пистолета, убив себя, – это сотворил с собой каждый из числа тех, кто с такой отрешённостью отводил взгляд от правды. И вот тут мы отмотаем вперёд. Вот он, наш философ-дуралей, за которым мы так внимательно следили, который вызывал то умиление, то раздражение, он уже не разрывается от чувств к деве с косами и не разглагольствует о чудесах природы, нет, он бежит среди тысяч других таких же, и земля взрывается, и небо горит, и кровь льётся. И в этом виноваты все те, кто закрывал глаза и отпускал время. В этом виноват каждый.

Занятно, что Томас Манн своими собственными тропами пришёл к тем же выводам, что Карл Юнг и Зигмунд Фрейд. Взять то же влечение к смерти – что вообще за ним стоит? На примере главного героя эта тема была если и не раскрыта, то неплохо продемонстрирована: с самого начала он всячески романтизировал саму смерть, ибо сталкивался с ней с самого детства (тут стоит вспомнить исследования Мелани Кляйн), но, столкнувшись с реальной опасностью, Ганс Касторп всё же понял, что сей путь губителен и способен отравлять саму жизнь: «Не дам смерти управлять моими мыслями». Эти думы о вечном подкреплялись размышлениями о здоровье и болезни, духе и плоти, и вырисовывающаяся из всего этого картина, представленная на фоне суждений о войне и мире, цивилизации и прогрессе, являет собой потрет Человека, человека вневременного, ибо столетия сменяют друг друга, а ничего, если так посмотреть, не меняется (так что там со временем, а?). Этот роман обо всём – и в то же время он ни о чём; удивительное сочетание, надо отметить. Не менее удивительными были и мои эмоции. Насмешливость и лёгкость задали тон, читать было приятно и безболезненно, и это несмотря на то, что события происходили в месте, где постоянно кто-то умирал; то было чеховское ружьё, и отчего-то я была к нему совершенно не готова, хотя казалось бы... Я наивно полагала, что это тот случай, когда я не привязана ни к кому из персонажей, а потом раздался первый выстрел и пал чудесный и добрый Иоахим, и меня объяло такое горе, будто умер не выдуманный герой, а хороший знакомый (ох уж это писательское мастерство, кланяюсь). И дальше было только тяжелее, я шла к концу вместе с Гансом (думаю, я могу теперь называть его лишь по имени), переживала каждый удар вместе с ним, и когда он мчался навстречу то ли смерти, то ли жизни, только в этот момент я поняла, как же сильно я привязалась к этому парнишке. Как выразился Пеперкорн, человек весьма исключительный: «Сильно, господа. Пронзает. Хватает за сердце. Господи, это ранит, это раздирает сердце». Читая речи этого нелепого старца-царя я посмеивалась, а вот под конец что-то стало совсем не смешно, и только и остаётся что выражаться такими рублёными фразами, ибо что тут ещё скажешь...

__Осталось разве что дать ответ, сколько прошло времени... Но нужно ли это? Ведь течение времени и правда как берег морской: ты стоишь, смотришь вдаль, а оно то ли медленно, то ли быстро движется вперёд... или назад? Обратимо ли оно? Когда читаешь такие книги, кажется что да, но то, конечно, грёза. Грёзы... Наблюдая за тем, как отчаянно под конец юный герой сопротивлялся воздействию общественных грёз, что несли в себе ярость и ненависть ко всему живому, понимаешь, что время может и идёт, но ничего не меняется, оттого уже почти не остаётся веры в то, что когда-нибудь из этого пожарища родится любовь. Но она, конечно же, родится, так или иначе, нужно лишь прекратить довольствоваться горизонтальным положением и встать, встать и узреть. Да, время живёт, как живёт и море, оно всегда здесь, бесконечное и безмятежное.

Меня всегда поражало то, насколько люди обожают свои болезни. Они как будто так защищаются от более важных мировых проблем. Я не знаю, что Томас Манн хотел сказать читателям этим романом, но я услышала то, что услышала.
Повествование достаточно размеренное, неторопливое, чуть-чуть нудное и монотонное.
Молодой немец Ганс Касторп приезжает из Гамбурга в санаторий «Берггоф» проведать своего двоюродного брата Иоахима, проходящего там курс лечения. Главный герой собирается здесь провести не более трёх недель, но обстоятельства складываются так, что он задерживается здесь на долгих семь лет.
Ганс находит себе друга и наставника в лице больного по фамилии Сеттембрини. Мне нравится этот герой своими передовыми взглядами и неплохой родословной.
Не обошлось здесь и без любовной линии, но едва уловимой.
Через некоторое время Касторп понимает, что в санатории ему гораздо интереснее и приятнее находиться, чем в обычных условиях. Здесь молодой человек занимается тем, что ему действительно интересно.
Самым интересным моментом в книге для меня становится приезд новой пациентки Элли Бранд. Именно с этой героиней связана мистическая нить романа.
Финал остаётся открытым и непонятным. Хотелось бы более ясного конца. Подобные авторские недосказанности мне никогда не нравились.