Петербург

Все говорят, что я рассказываю перескакивая с первое на десятое, мое повествование путанное и странное. Но вот я впервые вижу такую запутанную книгу, хоспади.
Тут история даже не про город и не про семью. История про автора, как он тут все устроил. Он пытается сказать все и сразу. Получается клубок из снов, мыслей, диалогов и описания всего вокруг.
Мне не понравилась эта каша. Язык хороший, вроде для того времени это новаторство (такой стиль повествования). Я почему-то думала, что Андрей Белый автор 20в, но тут нежданно негаданно нет, все же писатель прошлого 19 столетия. Так вот, то что для того времени новаторство сейчас выглядит на мой взгляд сейчас выглядит как записки сумасшедшего.

Я продолжаю читать его до сих пор и не представляю, закончится ли это вообще. Самая странная книга, непонятная, неподступная.. ее хочется закрыть и никогда не возвращаться. Но она так затягивает! Будто ты что-то чувствуешь, но никак не можешь ухватиться за суть.

За “Петербург” Андрея Белого прозвали русским Джейсоном Джойсом, да и писали они примерно в одно время.

Роман написан в технике потока сознания и имеет славу самой сложной книги о предреволюционной России. Ничего сложнее на русском языке любой эпохи вы точно не найдете.
Таких образов, сравнений, метафор я вообще нигде и никогда не встречала. Когда читаю очередную главу, кажется, что обкурился не автор, когда писал, а я в моменте. Будто ты видишь сон сумасшедшего, но сон настолько реален, что сам начинаешь верить в правдоподобность увиденного.

Мало было облечь всё в поток сознания, нужно было написать целую книгу ритмизированной прозой! Нет рифмы, но ты явно чувствуешь ритм. КАК ЭТО ВООБЩЕ ВОЗМОЖНО?? там же почти 600 бумажных страниц!

Ну и, наконец, представьте, что книга мне настолько нравится, что я как тот ежик, который плакал и ел кактус. Может у меня просто стокгольмский синдром от этих модернистов? Мне плохо, но я продолжаю себя убеждать, что мне нравится?

Хорошо, что в моей жизни уже есть "Улисс" и я умею смещать фокус с содержания на форму.

Есть бесконечность в бесконечности бегущих проспектов с бесконечностью в бесконечность бегущих пересекающихся теней. Весь Петербург - бесконечность проспекта, возведенного в энную степень. За Петербургом же - ничего нет.

Петербургские улицы обладают несомненнейшим свойством: превращают в тени прохожих; тени же петербургские улицы превращают в людей.

Петербург – это сон. Коли ты во сне бывал в Петербурге, ты без сомнения знаешь тяжеловесный подъезд: там дубовые двери с зеркальными стеклами; стекла эти прохожие видят; но за стеклами этими никогда не бывают они.

Для меня чтение пока не закончилось. Книгу никому не рекомендую, но я от нее в огромном восторге.

Я всегда чувствую себя неловко, когда мне не нравится какая-то общественно классическая книга, или же пока еще не классически, но массово признанная кем-то.
Начала читать "Петербург " Белого с восторгом. Вдавилась в стены вагона метро, слилась кожей и курткой в линкруст (слово, кстати, хорошее).
А вот на второй половине меня как-то отпустило (и станцию я свою проехало, и небо стало темным, и вообще).
Мельком проглядела отзывы и вопли, тут, смотрю, сравнивают его с "Улиссом" (коммерческая дрянь с СПГС), загрустила его больше.
Что-то мне Белый показался таким театрально эпатажным Набоковым: и слова вроде есть красивые, и складывает он их четко и зло, и параллелей всяких много, тропы тропов роятся через каждый знак, но.
Я не вижу за этим души.
"Петербург" для меня оказался рукописью, в которой писатель высчитывал каждую строку, думая о гонораре и славе.
Как всегда - потрясающая идея, и...

В этом романе три главных героя - Петербург, террор, красный цвет. Все это взаимосвязано. Сквозь серые прямые проспекты, сквозь туман, мглу, изморозь ярко и жутко вспыхивает красный флаг. Красный цвет пронизывает серость и блеклость - "фирменные" цвета Петербурга. Все здесь искажено, и контуры и звуки, так туманным утром мы можем принять плеск воды за шум шагов, а человеческий голос - за карканье ворона.

Сказать конкретно, о чем книга не так просто. Здесь столько всего намешано. Террористы, взрывающие важных сановников и вербующие в свои ряды романтически насторенную молодежь. Провокация со стороны тайной полиции, провокация внутри партии эсеров, провокация на самом высшем уровне - шантаж самого сенатора. И рядом - высший свет, дворяне, блестящие офицеры, богатые дома, балы и развлечения... Умирающие от голода бедняки, бастующие рабочие на заводах, мрачные предчувствия охватившие всю Россию, даже самую легкомысленную прослойку общества.

Террор здесь обусловили не только бомбы и взрывы. На примере "террористического акта" в частной жизни мы видим, к какой страшной трагедии могут привести необдуманные поступки. Жена сенатора Аблеухова бросает мужа и сына, увлекшись итальянским актером. Супруга офицера Лихутина, на которой тот женился вопреки воле родителей и по страстной любви, влюбляется в сына сенатора Аблеухова и заводит с ним роман. И жизнь обеих семей начинает разрушаться.

Если в семье Лихутиных еще можно остановиться, дойдя до крайней точки трагедии, еще можно все исправить, дав себе второй шанс, то в семье сенатора Аблеухова слишком поздно. Чем старше человек, тем он уязвимее, тем проще нанести ему рану, которая уже не сможет зарубцеваться... Почти семидесятилетнего сенатора террор со стороны супруги подкосил куда больше, чем все ухищрения и угрозы бомбистов.

"Петербург" читается не просто. Но к этому надо привыкнуть. И к странному, тягучему языку, и к калейдоскопу событий, происходящих в разных местах одновременно, и к мрачности атмосферы. Это того стоит.

В переплетениях сюжета выделяется несколько линий, взаимосвязанных и продолжающих одна другую. Фоном и участником событий выступает и сам Петербург, однако ему, главным образом, отведена роль подмостков и объемных декораций. на и в которых происходят все акты разыгрывающегося спектакля, далеко выплеснувшегося за раки сцены. Реалистичная составляющая персонажей достаточно неприглядна и ,если убрать всю фантасмагорию, они останутся с одной стороны не очень то интересными, с другой же очень любопытно было посмотреть чем же все это закончится. Наиболее адекватным здесь все-таки выступает глава семейства. Вздорна и капризна привязанность главного героя, мужу которой, невзирая ни на что хочется сочувствовать. Автор, однако всех персонажей прописывает в гротескной, гиперболизированной форме, подробно останавливаясь на тех чертах и черточках внешности, привычек, поведения и даже мыслей, которые делают их отталкивающими. При этом повторы предложений и целых кусков текста подчеркивают взаимосвязь происходящего и проверяют читателя на внимательность - не забыл ли, не растерял ли! Все сюжетные линии сходятся к логическому финалу, а интрига нагнетается долго и умело, не раздражая своей затянутостью, но лишь пробуждая любопытство финала, который все-таки не предугадываем. хотя постскриптум не добавляет симпатии главному действующему лицу. Текст-буффонада, текст-игрушка автора, текст-эксперимент. Оригинальная форма с простыми смыслами и приемами, не раз применявшимися другими авторами и проглядывающими сквозь завесу тщательно поддерживаемой словесной формы. Креативность и эксперимент, мне оказались любопытны, хотя порой и тяжеловесность утомляла, интрига понравилась однозначна, а вот персонажи совершенно нет. Каждый имеет право на собственное мнение, снова отмечу я. В целом, поклонником автора я не являюсь и другие его произведения к моим любимым и перечитываемым не относятся. Но, я уважаю творцов Серебряного века и отдаю им должное (а кого-то из них просто обожаю!!!), хотя этот автор совершенно точно не мой. Но я очень рекомендую всем эту книгу ,чтобы проверить себя, внимательность, эрудицию, оценить словесную игру и те де и те пе. И я очень люблю Петербург.

Через тернии к Белому

До этого мига громоздились тут какие-то массивы из бредов и чудовищных мороков...

Очень противоречивые чувства от прочтения "Петербурга"... Сперва мне нравилось. Но вскоре нравиться перестало, потому что все трудней и трудней было продираться сквозь текст, все больше и больше сходный со сплошной галлюцинацией, потоком громоздящихся друг на друга впечатлений героев, в большинстве своем с сумашедшинкой. Кабы мне не нужно было сдавать этого по предмету в универе, то бросила бы, не добравшись и до середины. Но я терпела, время от времени с невыразимой мукой в готовящейся к мозговому штурму голове бралась за том и прочитывала по паре десятков страниц. Но с двумя заключительными главами мне повезло: пошли кульминации с развязками, стало больше действия, да и - что темнить? - с каждой прочитанной страницей я ощущала скорое избавление от этого чтения, что, в свою очередь, ускоряло процесс. Заключение мне, то есть, понравилось. Потому ни "да" ни "нет" - "нейтрально". По содержанию своему, по вложенным в него смыслам - роман несомненно хорош. Но форма... кабы не эта форма... Оправдался бы мой соблазн революционерами. Так же - будто в томах, тщательно очищенных от пыли Аполлоном Аполлоновичем, копался, сбрасывая книги на пол, Николай Аполлонович в поисках сардинницы с бомбой. Похожего шороху навел Белый на базе ранее мной прочитанного.

Образец русского модернизма и символизма, который отлично идёт в компании с «Улиссом» и сериалом «Майти Буш» (да, у них больше общего, чем можно вообразить). Сюжетность, конечно, здесь не на первых ролях, форма определённо довлеет, при этом в событийности роману не откажешь. Текст поэтический, будто состоящий из снов, видений, теней и тумана. В главной роли - Петербург, «колыбель» не только революций, но и полумистических легенд (и немного психических расстройств). Город здесь одновременно будто и выдуман, и хорошо узнаваем.

Как я уже написала выше, событий в романе достаточно, однако собирать их в единую сюжетную нить придётся по фрагментам, по крупицам, по обрывочным диалогам, отделяя видения от реальности. А о чём вообще речь-то в романе? Октябрь 1905 года. Некая террористическая организация планирует убийство высокого чиновника Аполлона Аполлоновича Аблеухова. Совершить это деяние должен сын чиновника, некогда давший такое обещание. Что из этого выйдет и поднимется ли сыновья рука на родного отца?

Роман содержит множество отсылок от Достоевского с его «Бесами» до философских учений. Однако не стоит бояться, что вы чего-то не уловите или не узнаете, как и любое выдающееся произведение, оно хорошо читается на разных уровнях. Несмотря на архаичный язык, читать несложно, но книга требует полного погружения и готовности к символистским причудам. 

Мне роман понравился, особенно в тех местах, где так точно и знакомо описан город. «Петербургская улица осенью - проницает, и леденит костный мозг, и щекочет; как скоро с ней попадёшь в помещение, улица в жилах течёт лихорадкой». Да, что-то в этом городе и за сотню лет не меняется.

Цитата:
"Однажды, она при Липпаченко с хохотом выхватила шпильку от шляпы и всадила в мизинчик:

• Посмотрите: не больно; и крови нет; восковая я... кукла.