Петербург

Не приходилось мне еще читать книг о террористах, написанных в стиле символизма. Сочетание интересное, весьма пикантное.
Одно сравнение пришло в голову, вспоминая свои изыски в области кулинарии, - люблю это дело. Это знаете, как блюдо, в состав которого входят продукты, на первый взгляд несовместимые, а приготовишь его и оно, вдруг оказывается прекрасным на вкус.
Но опять же не для всех. Не все любят навороченную, экстравагантную кухню.
А что действительно выглядит просто - названия подглавок, изящные именно своей простотой.

Роман вызвал у меня несколько ассоциаций:
«Петербург» немного напоминает «Мелкого беса».
Но в отличие от Сологуба, у Белого стиль формируется большей витиеватостью, образностью, создает иллюзию ускользающего текста и, этим, символизм Белого сродни современным авторам, тому направлению, что называется постмодернизмом.
Во время прочтения постоянно всплывал термин «кубизм».

Мыслей и образов возникает много, и не всегда я могу их донести из-за «скудости разума» (выражение Данте Алигьери) или, применяя цитату Андрея Белого (что-то тикает!):
Мыслила не голова, а… сардинница .

Я давно хотела прочитать роман Андрея Белого «Петербург». Эту книгу мне рекомендовала к прочтению преподаватель русской литературы, уточнив, что читается роман не так-то легко. Но как ни крути, в названии стояло имя города, где я родилась, я подумала, что лучше узнаю Санкт-Петербург, что, скорее всего, там есть что-то, что даст мне возможность большего понимания этого города, и ещё я представляла, к примеру, красивое описание улиц (сейчас это кажется так странно, это же не путеводитель) и всё такое. Но как говорится, личные ожидания – они на то и «личные». Мало ли что там себе ожидать можно. Роман совсем не о том.
Читать, и правда, было трудно. Вероятно, потому что я была не подготовлена и, как уже сказала, не то ожидала увидеть. Роман о предреволюционной России с её скрытыми брожениями, группировками. У героев есть свои прототипы. Так, один из прототипов Аполлона Аполлоновича Аблеухова, «действительного тайного советника», «особы первого класса», «сановника империи» был Победоносцев. В книге вообще много замаскированных отсылок к действительности.
Трудна для меня была и центральная сюжетная линия романа - «провокация отцеубийства». Сын Аполлона Аполлоновича, Николай, после того, как матушка бежала с итальянцем заграницу, неоднозначно относится к покинутому отцу. Плюс ко всему, у него несчастная любовь к замужней даме (кстати, некоторые переживания героя Белый черпал из жизни, того времени, когда был увлечен Л.Д. Блок). Всё это, скорее всего, привело к тому, что Николай Аполлонович связался с ненадежной группировкой, от которой получил записку, что он должен бросить бомбу в своего отца. Но он не может этого сделать, начинает выяснять, кто же придумал такой чудовищный план и узнает от одного из участников группировки, что это был его собственный, Николая Аполлоновича, план. «Всё смешало в доме» Аблеуховых.
Петербург в романе выступает не красавцем городом с прекрасными проспектами, чудесной архитектурой, а «мучителем жестокосердным», «непокойным призраком» с «ужасными проспектами» и «кишащими бациллами водами». Сам Белый отмечал, что линии «Петербурга» «мрачно-серые, черноватые, иль вовсе бесцветные». Такое восприятие города, в частности, Петербурга, «как воплощенного кошмара оформилось у Белого задолго до романа “Петербург”». Например, в статье «Город» (1907 год) есть такие строки: «Город, извративший землю, создал то, чего нет. Но он же поработил и человека: превратил горожанина в тень. Но тень не подозревала, что она призрачна. (…) Город убивает землю. Перековывает её в хаотический кошмар».
Несмотря ни на что, погружение в роман дало возможность лучше понять Андрея Белого, как личность и одного из виднейших представителей символизма. Я узнала некоторые подробности его биографии. Отсылка к какому-либо историческому событию, известной фигуре, литературному персонажу подробно объясняется в комментариях к книге, потому что, конечно, не всегда сразу можно понять, что именно имел в виду автор. Безусловно, это расширяет кругозор. Для меня это стало одним из достоинств книги. Вот то, что мне показалось наиболее интересным:

1. Одному из героев романа, Николаю Аполлоновичу, мать играла Шопена, эта деталь имеет автобиографический подтекст. «Шопен – первое детское переживание Белого: “Первые откровения музыки (Шопен, Бетховен)”, - так характеризовал он осень и зиму 1884 года: «…Музыку воспринимал я, главным образом, вечерами; когда мать оставалась дома и у нас никого не было, она садилась играть ноктюрны Шопена и сонаты Бетховена; я, затаив дыхание, внимал из кроватки: и то, что я переживал, противопоставлялось всему, в чём я жил». «К Шуману Белый пришел в зрелом возрасте. В автобиографии 1907 года он писал о том, что ”более всего ему дорог Бетховен, Бах, Шуман и композиторы ХVII века”».

2. «Образ Серафима Саровского пользовался в символистских кругах большой популярностью; (…) друг Белого, поэт, критик и переводчик Эллис называл его (…) одним из величайших людей России. Сам Белый хорошо знал «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», которую считал своей “настольною книгою”. В письме к Э.К. Метнеру от 3 марта 1903 г. он утверждал, что Серафим – “единственно несокрушимо-важная и нужная для России скала в наш исторический момент”».

3. В своих мемуарах Андрей Белый отмечал: «Диккенс – мое перманентное чтение (…) три романа Диккенса значат больше, чем триста романов с пониженным качеством».

Не в добрый час старые наши классики наводнили Невский проспект медными всадниками, шинелями, носами, бесами...

Город-сон, город-туман, встающий из финских болот, живущий пророчеством персонального своего апокалипсиса. Блеском парадных фасадов ли, курением фимиамов подворотен ли он делает любой морок явью, праздной мозговой игрой являя непокойные тени.

Желтый туман и свинцовое небо, этому городу не хватает красок? Так пурпур знамен превратит сепию сна в цветной кошмар переплетения судеб. Сановник с сыном-отцеубийцей, революционер-подпольщик с провокатором, череда пошлых обывателей, все канут в зеленые невские воды безумия и небытия. И останется только Он. Страшный и сияющий, депрессивный и прекрасный. Петербург.

Так правдиво и красиво не писал о Городе никто, это самое удивительное, ни на что не похожее объяснение ему в любви.

Читать и перечитывать.

Я знала, что это "Петербург" - это сложная литература, и я убедилась в том, что "Петербург" - это сложная литература :) Тем не менее, любую серьезную книгу можно читать на разных уровнях - вкапываясь глубоко в смысл каждого слова или считывая информацию поверхностно, и для меня в качестве знакомства больше подошел более простой способ чтения.

Да, "Петербург" многогранен, глубок и интересен слоями восприятия, но и не слишком погружаясь в зеленые воды Невы и красные всполохи огней можно оценить перипетии сюжета (отношения отца и сына, нюансы госслужбы, зарождение революции), невероятно мелодичный язык (сотканный из повторов и аллитераций, которые, возможно, для кого-то окажутся здоровенным красным флагом), живой образ города и многогранные образы героев.

Мне понравился Петербург - главный герой в этом произведении, мне было интересно следить за революционными действиями в отдельно взятой группе людей. Было приятно зачитать некоторые отрывки вслух, чтобы почувствовать язык. "Пепп Пеппович Пепп" и через пару-тройку месяцев после прочтения иногда сидит в моей голове во время каких-нибудь ритмичных действий.

Я бы сказала, что "Петербург" подойдет тем, кому интересен этот исторический период - зарождение Революции и кому симпатичны заигрывания с русским языком. И совсем не подойдет людям, предпочитающим прямоту и сюжетность.

Наверное, еще стоит отметить, что существует две версии книги: первая - более объемная, более откровенная, и вторая, переписанная автором после Революции, значительно более сжатая. Интересно сравнить их, посмотреть на то, как изменилось отношение Белого к теме, как упростился язык и скрылись некоторые смыслы. И это уже совсем другая история.

"Петербургская улица осенью проницает весь организм: леденит костный мозг и щекочет дрогнувший позвоночник; но как скоро с нее попадешь ты в теплое помещение, петербургская улица в жилах течет лихорадкой".
---

Давненько (а может статься, вообще никогда) не попадалось мне романа столь же изломанно-гипнотически-гротескового и столь же немилосердно стилистически избыточного. Этакий концентрат поэтической прозы, поглощать который безопасно только весьма умеренными порциями. Потому что если поглощать порциями неумеренными - есть шанс заполучить душевную (болезнь) изжогу. А попутно нахватать оплеух от бесчисленных шинельных крыльев и подхватить, как вирус, словечки "разблистался" и "протуманился".

Андрей Белый, безусловно, мастер литературной трансфигурации: он берет какие-то обычные вещи, банальные и даже довольно скучные - и превращает их в чудовищ, в фантасмагорические видения, в космические грёзы.
---
"Со стола поднялась холодная длинноногая бронза".
---
Общение отца и сына, Аполлона Аполлоновича и Николая Аполлоновича, больше всего напоминает театр абсурда (но при этом и древнегреческую трагедию - тоже).
Отношения супругов Лихутиных - это уже театр ужаса и комедии (взболтать, но не трогать).
Митинг превращается в кипение тел, босховидное дюрероение, копошение шапок (и предчувствие вострых шашек).
Покушение, потенциальный кровавый бумц, который герои носят в себе и передают друг другу, как заразу, обращает их жизнь в цирк, где на одной арене одновременно выступают небесные явления, питерские тени и тараканы.
Музыкальный вечер для юных барышень и степенных взрослых выворачивается в завораживающе-пугающую карнавальщину - но мрачного, готического, отнюдь не витально-раблезианского толка.

---
"Ярко-кровавое домино, переступая порывисто, повлекло свой атлас по лаковым плитам паркета; и едва-едва оно отмечалось на плитах паркета плывущею пунцовеющей рябью собственных отблесков; пунцовея по зале, как будто неверная лужица крови побежала с паркетика на паркетик; а навстречу затопали грузные ноги, издали заскрипели огромные на домино сапоги".
---

В этом романе очень мало диалогов. А те, что есть, в большинстве своем - отрывочны и невнятны. Какой-то междометный мусор, шелуха, огрызки, осколки, ошметки... Есть, конечно, несколько исключений, но в целом это не история про общение, понимание и диалог - это история про не-общение, непонимание и отсутствие диалога. И большая часть этой истории - описания. Вещей, людей, природных явлений, переживаний, метаний... Какое-то бесконечное ожерелье-удавка из наваждений, каждое из которых - яркоблистающий яхонт, переливчатый перл, хладный хризоберилл, томный топаз, голодноглядящий гелиотроп... Ну, короче, суть вы уловили, я надеюсь.
И вот из всего этого складывается образ города. Складывается бредовый, эфемерный, прожорливый и ты ды и ты пы - Петербург. Одновременно и торжествующая харя хаоса с лягушачьей улыбкой и вопиющей бородавкой - и бледный рыцарек с иконописными чертами, тяжелыми крыльями и сложным, но завораживающим внутренним устройством.

Что ж, "ни слова в простоте" - это, конечно, захватывающе... но и утомительно, должна признаться, тоже.
"Петербург" Андрея Белого - это чудовищный, монструозный текст.
Сентиментальнейший, сопливейший текст.
Блистаньем по туману вышитый текст.
Отчетливо символистский текст.
И я бы не рискнула никого с собой туда позвать.
Но лично мне прошагать, протиснуться, протанцевать, проволочься и прорваться сквозь него было необходимо.

"петербург - это сон"
"человек проходит через расщепление"

паттерны: созерцание кубов, большие уши, коляска с дворянским гербом, красная маскарадная маска, узелок, тиканье часов, тёмная скользкая лестница, тени, открытое темя, восстание, циркуляры, розовое кимоно, трехмерность, медный всадник, выход из собственного тела, письмо, липкость, ирония, страх, ужас, безумие

не буду писать много, но.. это все мозговая игра, сверхнасыщенность, болезненные медитации, роман-миф, роман-фантасмогория, смешение реального, нереального, астрального, сакрального, космического и галлюциногенного

здесь про звукопись - почему опасен звук у, почему неприятна буква ы, чем пугает пепп пеппович пепп и что такое енфраншиш?
//белый писал - звуковые символы открывают доступ к тайнам мира

здесь про модернистское ощущение надвигающейся бури и распада самосознания, про пугающую дереализацию, построенную на реальном сюжете - революция 1905 года, отец-чиновник, сын-революционер, малоизвестная на тот момент партия - про познание через мышление и множество сознаний и тел антропософии

белый - это и гоголь, и достоевский с его вопросом о вседозволенности, и салтыков-щедрин, и пикассо, и пушкин

здесь, как говорится, "есть бесконечность в бесконечности бегущих проспектов с бесконечностью в бесконечность бегущих пересекающихся теней. весь петербург - бесконечность проспекта, возведенного в энную степень. за петербургом же ничего нет"

Великолепно! Я ожидал совсем другое, думал это легкое чтиво. А нет уж! Увольте, но книга тяжелая, многогранная, интересная!
Она небольшая, но в ней столько всего! (похоже на Вулф, Набокова, Кафку, Джойса в одном флаконе)
Если рассматривать сюжет, а сюжет для меня в этой книге был немаловажен. Петербург. Начало 20 века. У нас есть тайная организация, во главе с Липпанченком, и они требуют совершить убийство. И вот насчет персонажей скажу несколько слов. И за все время прочтения данной книге, ни один из персонажей мне не понравился. Вообще. Они разные, странные, недописанные чтоли, ествественные. Но все их судьбы косвенно связаны с Питером. Питер как имя нарицательное. Главный символ романа. Город-опустошений. Город-тщеславия. Но в то же время, город-любви, город-невинности, город-порока. Все герои порочны. Весь город пропитан настолько красивыми монологами Белого, как например этот:

Все происходящее в романе, будто в тумане. Читателю нужно пройти через этот пространственный контиуум сложного текста. Эта книга о социализме, и не о нем. Книга о людях, о их душах. Меланхолично. Мистично. Напоминает некое паломничество, когда ты слишком долго шел, чтобы добится определенной цели. Каждый находит в этой книге что-то своё. Белый высмеивает общество, их привилегии. Гениальный кубик рубик для любителей модернизма. И да, тут я соглашусь с В.В.Набоковым о том, что книга лучший роман после Улисса. Улисса пока что не читал, но узнаем позже. В книге присутствует некая ритмичность, тембр, страх, эмоции без прикрас. Она о ценностях, о мести, об убийстве, о жизни. И книга прям пропитана "достоевщиной", потому что слишком уж похож сюжет. Да, да, да - я рекомендую к прочтению данную только любителям модернизма, сложного текста, и любителям Питера. А вот просто так, я бы не советовал. Потому что, книга может "загрузить", и тем более она уж больно депрессивная.

Какой же он длинный. А страниц вроде бы не много и глав всего восемь...
Интересный язык, красивые поэтические слова. Так совсем по другому звучат описания в этом романе. Любопытно их слушать. Слова непривычные и оригинальные. Но много, много их. Сама история по сюжету небольшая. Семейная история. Сенатор и его сын. Их взаимоотношения, их не любовь. Роман о душевных муках, которые испытывают люди в сложное переломное время. Начало двадцатого века, когда семьи были часто формальными и свободная любовь была нормой. Время революций и террора. И каждый переживал свой выбор. Внутренний мир каждого героя здесь описан именно как мир, как сюрреалистическая вселенная в которой происходящее кажется бредом. И этого много, слишком много. Слова в романе повторяются и повторяются, изменяются и звучат и звучат.... Их слишком уж много....