Ружья, микробы и сталь. Судьбы человеческих обществ

Просто о сложном, так вкратце охарактеризовать эту книгу. Не знаю каков Джаред Даймонд как ученый, но популяризатор науки он хорош.
В ответ на "простой" вопрос папуаса почему у белых больше товаров, богатства и т п. он создает целую теорию. Кто раньше перешел к земледелию и скотоводству (производству продовольствия в терминах автора), тот в выигрыше. В Евразии было больше объектов (растений и животоных) для одомашнивания, чем на других континентах. Евразия вытянута с востока на запад и вдоль этой оси проще передавать достижения селекции. Поэтому европейцы (и их потомки на других континентах) и оказались в более выгодном поолжении чем папуасы.
Теория Даймонда легка и логична, изложена доступным языком. Перечитал книгу с большим удовольствием - пять баллов.

Страсть, как люблю понимать, почему вещи случаются именно таким способом, каким случаются; каковы реальные причины происходящего; нет ли за очевидным, лежащим на поверхности объяснением, такого, какое даёт более полный ответ, скрытого до поры  от досужего взгляда. И благодарна бываю за объяснения. Помню, лет пятнадцать назад стала большой поклонницей Лукьяненко и перечитала все, ну просто все,  им написанное, преисполнившись благодарности за то, что герой какого то из его романов ("Спектра"?) задаёт себе вопрос, отчего в европах так чисто, а у нас перманентной чистоты не добиться, хоть трижды на дню тротуар с шампунем мой? Состав почвы, - говорит этот замечательный человек, - на Среднерусской возвышености более высокий уровень эрозийности. А кроме того, ветра. Там кругом города, горы, да пригорки, негде взвиться да развиться. А в Расеюшке ветер-ветер, ты могуч.

Не знаю, до какой степени это соответствует действительности, но для меня в ту пору стало опорой (простите за каламбур) в природной склонности к патриотизму, которую не вытравили даже детство и юность в Советском Союзе. И когда при мне принимались ругать русское свинство: "Вы  не понимаете, у нас состав почвы другой и уровень эрозии" - отвечала. И заемная уверенность оказывалась действенным средством (ну, там, где вообще кто то был расположен хоть что то, кроме голоса своих головных тараканов слышать). 

В следующие годы потребность в объяснении постфактум с лихвой перекрыта была занятиями астрологией. Астрология, такая замечательная наука, которой на профанном уровне владения отменно удаётся объяснять апостериори. А более серьёзный уровень не оставляет желания задаваться глупыми вопросами, ставя практические, которые нужно решать. Но я отклонилась. Итак, до последнего времени острой потребности в объяснениях не возникало. Но случилось днями прочесть "Ацтека" Дженнингса и я начала печалиться, ни одна из теорий не давала исчерпывающего объяснив, отчего горстка немытых кастильцев так легко ограбила и поработила целые  народы, создавшие великие цивилизации.

То есть, да, они ждали возвращения,  из за моря своего белокожего бога Кетцалькоатля на крылатом корабле. Да, у испанцев были ружья, стальные панцири и лошади, а у индейцев лишь холодное оружие да стеганые доспехи, но их были миллионы, а конкистадоров тысячи, а поначалу и вовсе сотни. Как и почему? Это только кажется, что отвлеченные вопросы не способны сколько нибудь серьёзно повлиять на реальную жизнь, на самом деле такой, на который не можешь найти вразумительного ответа, создаёт прореху в ткани реальности, сквозь которую утекает твоя энергия. Нечувствительно, по крошке, по капле, унося покой и уверенность. А покой и уверенность - часть гештальта, обеспечивающие мое пребывание в состоянии счастья. Нужно было латать прореху и помогла книга Джареда Даймонда "Ружья, микробы и сталь. История человеческих сообществ".

Название. на первый взгляд, звучит, как тестовый вопрос для младших школьников "что здесь лишнее". Микробы. конечно, - хочется ответить. И жестоко ошибешься, если так сделаешь. Ему хватило четырехсот страниц своей пулитцеровской книги, для того, чтобы связать все концы в порвавшейся ткани времен и объяснить (мне, а до других мало дела), почему мир устроен таким образом и события в нем происходили, как мы о том знаем. Конспективно:
1. Количество растений, пригодных в пищу их питательная ценность и скорость одомашнивания на разных материках сильно различается. Евразия чемпион, Австралия и Южная Америка аутсайдеры.
2. Число крупных животных с возможностью доместикации также распределено неравномерно; львиная доля в Евразии, только Лама и только в одной труднодоступной локальной области в Южной Америке, никого в Австралии. Африка, с многообразием ее фауны, имеет сплошь потенциально неприручаемых тварей.
3. Протяженность Евразийского материка с востока на запад позволяла легко адаптировать аграрные культуры к местностям со сходным климатом и протяженностью светового дня (климатическая и часовая зональность). Африка и Америка ориентированы с севера на юг и экспансия требовала долгой адаптации.
4. И теперь о микробах. На протяжении тысячелетий доместикации, евразийцы заражались мутировавшими болезнями своих животных, получая к ним естественный иммунитет. Покоряемым народам нечего было им противопоставить именно в силу того, что своих одомашненных животных не было, как не было цепи прививок против заболеваний, которые они получали в процессе одомашнивания. Потому оспа унесла в Америке больше жизней, чем конкистадоры с их ружьями, лошадьми и колесом, которого аборигены не знали. Пробовали работать, болея гриппом с температурой 38,8? А воевать. А с теми же симптомами, но в десять раз тяжелее и когда все твои близкие больны тем же.



Разумеется, охватить одним абзацем содержание целой книги так же немыслимо, как одной книгой мировую историю. Однако Даймонду это удалось. И там еще много интересного, что не вошло в этот текст. Рекомендую.

Говоря словами самого автора, книга пытается ответить на вопрос: почему именно европейцы колонизировали Америку, а не индейцы - Европу? Почему коренные жители Австралии так и остались примитивными охотниками-собирателями, почему максимум, чего достигли негры - это подсечно-огневого земледелия, почему китайцы изобрели первыми чугун и порох, но на этом и успокоились и почему, наконец, Европе удалось, да и продолжает удаваться быть локомотивом человечества? Автор рисует широкими мазками: на 700 страницах его книги разбираются последние 13 000 лет истории, все обитаемые континенты и крупные острова и архипелаги, даются и конкретные примеры, и теоретические обобщения. Книгу читать легко - основные идеи бесконечно повторяются, варьируются и излагаются порой на более чем доходчивом уровне.

В общем и целом позиция автора весьма проста - географический детерминизм. По его мнению, все различия между неравным положением и развитием австралийцев, индейцев, африканцев, евразийцев и т.д. происходят не от какой-либо разницы в их биологии, умственных и психических способностях, а исключительно из-за различий в средовых характеристиках, из которых важнейшие: количество и качество пригодных для доместикации растительных и животных видов в этом регионе, климатическое и ландшафтное разнообразие регионов и, шире, материков, размеры материков и численность популяций, удобство внутриматериковых миграций. Автор полагает, что именно обилие легко одомашниваемых растений и животных в районе Плодородного полумесяца, а затем легкость их распространения по однородной климатической зоне восток-запад сделало евразийские народы - от Китая до Британии - передовым отрядом цивилизации, раньше всех стартовавшим и раньше всех достигшим межматериковых контактов, преимущество в которых в виде ружей, микробов и стали прервало навсегда "гонку материков" и сделало эти народы единоличными победителями.

Могло быть и иначе, позволяет себе пофантазировать автор. Если бы по каким-то причинам развитие евразийских народов резко застопорилось, то примерно в 5500 году н.э. к берегам Европы пристали бы колониальные суда индейцев, вооруженных огнестрельным оружием. Что ж, хорошая тема для кинофантастики. Нас, впрочем, больше заботит другой вопрос: бог с ними, с австралийцами, действительно оказавшимися на периферии магистрального потока цивилизации в недружелюбных условиях гигантских пустынь, бог с ними, с индейцами, не имевшими возможности одомашнить лошадей и пшеницу по причинам отсутствия их диких предков на американских континентах, но почему всех их колонизировали именно европейцы, а не арабы или китайцы? Ведь в средние века именно они были передовыми отрядами, которым принадлежала и львиная доля технических изобретений, и немалый заряд пассионарности, и, наконец, высокая культура, позволяющая легко оправдывать завоевания необходимостью нести варварским народам свет просвещения. Почему же ни арабы, ни китайцы не воспользовались этими очевиднейшими преимуществами, позволив европейцам обойти их, а потом и вовсе колонизировать их самих? На мой взгляд, автор так и не дает достаточно аргументированного ответа на этот вопрос.

Его аргументация (представленная, к слову, лишь в эпилоге) следующая. Арабам якобы "непосчастливилось" обитать в "регионе с хрупкой экологией": тысячелетия интенсивной сельскохозяйственной и животноводческой эксплуатации Ближнего Востока и восточного Средиземноморья нанесли непоправимый ущерб, превратив эти местности в засушливые или засоленные полупустыни, куда уж тут до развития науки и далеких экспансий. То, что в это время арабы уже вышли далеко за пределы "района экологического бедствия" - в Среднюю Азию, в Северную Африку, на Иберийский полуостров и даже в Индию, в расчет как-то не берется. Аргументы против Китая еще более неубедительны: дело оказывается в том, что Китай на протяжении всей своей истории был "недостаточно фрагментарен": его постоянное стремление к имперской консолидации, к тотальному централизованному контролю подавляло ростки независимой науки, активного предпринимательства и свободного мышления. То ли дело многонациональная и многовекторная Европа, постоянная конкуренция между частями которой подстегивала ее развитие по нарастающей. Однако забывается, что зато в Китае не было такого могущественного института подавления как католическая церковь, одно слово главы которой могло быть пострашнее любого китайского императора. Впрочем, важнее другое: Китай в принципе не конкурировал с Европой за право первым открыть Америку и вооружиться ружьями, ибо его развитие - наука, культура, отношения с другими народами - основывались на совершенно иных принципах и императивах, отличия которых от европейских лежат именно в сфере ментальности, а не географии.

"Затруднение с Китаем" отчасти признает и сам автор, когда в "Послесловии 2003 года" заключает: "Историкам еще предстоит сбалансировать эти два разных подхода к проблеме "Почему Европа, а не Китай?". Предвидит он и другой аргумент против своей теории "счастливого континента", а именно: если скорость развития обществ определяется только размерами материка, обилием подходящей для доместикации флоры-фауны и, соответственно, численностью популяции, то разумно предположить, что будь Евразия "еще побольше", будь на ней разнообразных злаков да скота еще посытнее и пораспространеннее, мы бы - на исходе второго тысячелетия - имели дело с евразийскими культурами, уровень развития которых даже сложно вообразить? Межзвездные перелеты, подводные города, картины и скульптуры, по сравнению с которыми Шекспир, Рембрандт и Микельанжело казались бы лишь учениками-недоучками? Таких прогнозов автор дать не может, вместо этого он говорит о неком принципе оптимальности, согласно которому и излишние размеры, и излишнее изобилие, и излишняя фрагментация уже приносят больше вреда, чем пользы, так что то, что мы имеем на примере Евразии, это, пожалуй, самое оптимальное. Но в таком случае он лишь следует старой и отнюдь не научной (скорее метафизической) теории о "лучшем из возможных миров", согласно которой наш мир наилучший из возможных, ибо в нем всего ровно столько, сколько нужно: не будь, например, в нем зла, мы бы не так ценили добро, потому что нам не с чем было бы сравнивать.

В целом, если не поднимать на щит все выводы и идеи автора, но разумно и взвешенно дополнять их идеями о неизбежном расовом, духовном и ментальном неравенстве культур и народов, чтение данной книги будет небесполезным. Из него вы узнаете, что отнюдь не ружья и лошади стали причиной быстрого и тотального истребления европейцами коренных американцев: эпидемические микробы убили 18 млн индейцев против 1 млн уничтоженных прочими способами; что многие народы на протяжении своей истории непостижимым образом отказывались от тех или иных изобретений или прогрессивных заимствований (японцы от огнестрельного оружия, полинезийцы от керамики и некоторых домашних культур), при этом заметно не деградируя; что негры самостоятельно не одомашнили ни одно из крупных травоядных животных, в изобилии водившихся в африканских саваннах, хотя кандидатов на это было более полусотни (зебры, антилопы, буйволы и т.д.); а также много чего другого. Бесписьменная история континентов скрывает еще немало загадок, и "Ружья, микробы и сталь" - хороший ответ на некоторые из них.