Идиот. В 4 частях (часть 1)

У Юнга есть архетип Шута-Дурака. У русского человека есть архетип Идиота Достоевского.

Это практически противоположные образы, хотя, как мне кажется, очень взаимосвязанные. Не все критики и современники Достоевского оценили его роман. Именно архетип Идиота многих раздражал. Писали, что таких людей не бывает, что идиоты в романе – все его герои.

Признаюсь, когда мы проходили произведение в школе, мне оно тоже не понравилось. И дело не в бесконечных диалогах и туче фио персонажей, которые плодились от страницы к странице. Сейчас я понимаю, что в тот период я не была готова признать в себе Идиота. Очень подозреваю, что и критики во многом отрицали именно идиотов в себе (и речь не о шутах, дураках или муд-х, а именно об идиотах именно Достоевского).

В отличии от «Преступления и наказания», которое я перечитывала до «Идиота», последний мне в этот раз понравился очень. «Откликнулся», как принято говорить сейчас. Мне было по-матерински жаль героя: светлую душу, которая была не готова к охватившей тело страсти. Кто-то сравнивает его с Иваном-дураком, любимым героем русских сказок. Но нет.

Мое мнение: Иван-дурак и тот самый Шут Юнга – сильные энергии, которые могут за себя постоять, открытые новым дорогам, совершающие безумства ради смеха и опыта. Идиот – полная противоположность. Внутреннему свету не хватило легкости и юмора, чтобы усвоить обрушившийся на него опыт.

Достоевский написал в князе Мышкине Христа. Мысль не нова, героя и изображают очень схоже: эти большие грустные глаза. Но перо автора взметнулось, чтобы показать читателю пример добродетели, и бессильно опало. Второго пришествия не случилось.

Не хватило Идиоту лёгкости и юмора Дурака! Мышкин – лишь маленький человек, а не Спаситель. Мы авторы (а авторы всегда – частично и свои герои), даже такие, как Достоевский, - лишь маленькие люди. Можем ли мы противится жестокому миру? Изменить его к лучшему…

Может, в каждой отдельной душе читателя, это и возможно. Как считаете?

Впервые этот роман был прочитан мной относительно недавно — всего-навсего 9 лет назад. И я даже не слишком сильно переместился по возрастной шкале, разве что приобрёл статус пенсионера по возрасту, но и только. И перечитав ту свою девятилетней давности рецензию, в принципе, согласен практически со всем тем, что я там выразил и сформулировал. И дополню, пожалуй, только вот таким соображением.

У китайцев и вообще у восточных народов есть сильное по содержанию выражение/понятие — потерять своё лицо. И вот это понятие во всём великолепии его смысла на все сто можно применить к героям этого романа. Практически ко всем. И даже к князю Мышкину. Который, казалось бы, занимает позицию человека высоконравственного и глубоко морального и потому должен быть либо вне этого понятия (я про потерю лица), либо выше его. Однако и он, этот блаженненький недохристосик, этот полуперенедосвятой своё лицо всё-таки теряет. По крайней мере в глазах общества и общественного мнения, да и в глазах читателя тоже. Ибо нельзя быть совершенно безвольной тряпкой, невозможно пытаться жить оторвано от реалий жизни и стараться быть девственником и одновременно немножко беременным, не получится жить по принципу «и нашим, и вашим»! Потому что ты тогда выпадаешь вообще из понятия «человек» — ты либо выше этого понятия, либо ниже, либо сверхчеловек, либо недочеловек. И не зря Достоевский вновь погружает своего героя в пучину безумия — он и в самом деле делает его нечеловеком, или, если хотите, недочеловеком, т. е. неполноценным индивидом. И членом общества он перестаёт быть, ибо помещён в лечебницу для умалишённых.

Ну, а про всех прочих: практически все эти люди тоже то и дело теряют своё лицо — одни в большей степени, другие в меньшей — и добрая половина из них должна была бы совершить сэппуку и харакири (что в принципе одно и то же), ибо совершают поступки подлые, теряя во всю ивановскую свою честь. И конечно, они подсознательно всё понимают, ведь не напрасно и живут они вот так, с надрывом и на разрыв души — подсознание не даёт им жить в балансе чувств и поведения, подсознание толкает их на самые сильные безумства и даже преступления.

И хотя вроде бы антигероями романа являются царствующие мещане и мещанство, однако по прошествии полутора столетий, отделяющих нас от времени написания книги автором, мало что изменилось. Хотя нет, вру, изменилось много, ибо прав Высоцкий, слово «честь» забыто прочно, а всякий человек, живущий по чести, высмеивается и обругивается, да ещё и делается виноватым. Увы, человек всегда только лишь человек, и вовсе не всегда это звучит гордо…

Книга потрясающая!!!
Мне очень понравилась.
Главный герой князь Мышкин приезжает в Россию в Санкт-Петербург из Швейцарии, где он лечился на протяжении многих лет от Падучей (эпилепсии). В поезде он знакомится с Лебедевым и Рогожиным.
Рогожин рассказывает ему про свою любовь к Настасье Филипповне.
Приехав в Петербург князь приезжает к своим дальним родственникам - Епанченым.
И тут начинается... (далее сюжет описывать не буду, что бы не спойлерить).
Но скажу, что мне лично очень понравился князь Мышкин. Он тут меньший идиот из всех ))))

Произведение написано отлично (как и все у Достоевского). Язык потрясающий. Множество интересных мыслей и идей.
Конечно есть мысли, которые нам - людям 21 века, кажутся странными и даже немного дикими. Но я, во всех произведениях Федора Михайловича, делаю на это скидку.
Произведение очень глубокое, интересное и держит накал страстей до самого конца.

Из того, что я уже читала у Достоевского, это лучшее произведение.

Конечно же я советую всем читать эту вещь.
И я обязательно буду перечитывать данное произведение.

Достоевский считал, что роман «Идиот» является одним из самых удачных произведений в его литературном труде.
Князь Лев Николаевич Мышкин, 26-ти лет от роду, возвращается в родной город из Швейцарии, где он проходил лечение от неприятной болезни. В поезде главный герой знакомится с двумя мужчинами, один из которых вводит едва знакомого человека в курс своих любовных переживаний. Тут Лев Николаевич впервые слышит о Настасье Филипповне.
Фёдор Михайлович, как обычно, обнажает все пороки, на которые только способен человек, и ему это вполне удаётся.
Настасью Филипповну мне искренне жалко, потому что она не выбирала себе такой судьбы. А Мышкин? Чем не ангел? Вот только его душевное здоровье оставляет желать лучшего.
Самым отвратительным героем мне показался Тоцкий. Как к нему можно относится иначе после того, что он сделал с Барашковой? Настасья Филипповна была ему как дочь. Я воспринимаю содеянное как инцест. Ганя Иволгин – продажная шкура, иначе его не назовёшь. Влюблён в одну. А готов жениться на другой только ради хорошего приданного.
Любовная страсть Рогожина ни к чему хорошему не привела. Обычный избалованный парнишка, который хотел, чтобы всё было так, как хорошо только для него. По-настоящему любящий человек никогда бы не совершил столь ужасный поступок. Лев Николаевич оказался втянут в эту историю не по доброй воле, и получился такой неудачный расклад. Была бы моя воля, я бы Рогожина придушила собственными руками!

Промежуток между первым погружением в эту историю и вторым - всего лишь год.
Разница в восприятии - невероятная.

Не знаю, как меня угораздило вернуться к "Идиоту" после первого раза. Ведь тогда, перелистывая последние страницы, я задавала себе вопрос "когда это все закончится уже?". Закончилось. Осадок остался. Но мысли о том, чтобы вернуться даже не появлялось.

Почему-то в последние дни августа захотелось какой-то литературной ностальгии - вернуться к книгам, которые были со мной в определенные жизненные отрезки. Открываю книжный шкаф. Первое, что бросается в глаза - коричневый форзац сборника Достоевского. "Ну так тому и быть" - думаю я.

С первых строк приходит понимание, что не зря. Сама атмосфера, в которую вводит и держит Достоевский - полное отражение меня в данный момент. Каждый из персонажей определенно стоит внимания. Почему-то тот самый случай, когда читаю и понимаю каждого из них...
Я плакала вместе с Настасьей Филипповной в ее день рождения и сходила по ней с ума вместе с Рогожиным. Искренне влюблялась в простоту князя Мышкина с Лизаветой Прокофьевной и вместе с князем недоумевала о том, как можно быть несчастным. Переживала свой собственный бунт и продумывала план побега вместе с Аглаей. Терзалась скорой смертью с Ипполитом. С туманными мыслями разыскивала эту по улицам Петербурга. Теряла рассудок. Забывалась.

После первой части решаю подключить визуальный ряд и включаю сериал 2003 года. Паззл окончательно складывается. Какие-то эмоции, которые я не могу представить, прочувствовать я окончательно добираю от актеров.
Так и коротаю время - теплые дни сентября провожу на качелях в парке с лэптопом, а вечера - в гостиной с тяжелой книгой.

И вот, последняя страница перевернута, крышка ноутбука закрыта... И остается огромнейшая оскомина на душе. С каждым из действующих лиц, которые остались в коричневом томике осталась частичка чего-то, что не поддается описанию.

Выхожу на террасу, закуриваю. Столько мыслей вертится в голове, и, наконец, ловлю главную, о параллелях. О параллелях персонажей между собой, о параллелях персонажей со мной. Как же так произошло, что именно в то последнее утро августа, когда в голове было столько перепутанных мыслей, мои руки нашли некое разрешение в виде "Идиота", который запутал их еще сильнее, затем разложил по полочкам, вновь перепутал и завел в лабиринт еще дальше? Как смог таким значимым?
В любом случае, Фёдор Достоевский - Идиот обязателен к прочтению. И если с первого раза не то - уберите назад на полку, просто еще не настало время.

Это одна из моих самых любимых книг, ведь встретив Достоевского однажды на книжных страницах, он остается с тобой навеки.

В этот раз я бы хотела поговорить не сколько о книге, сколько о главной героине Федора Михайловича. Мне она очень нравится в исполнении Лидии Вележневой:

Ключевым звеном «Идиота» является прекрасная Настасья Филлиповна – женщина красивая, умная, незаурядная с трагической судьбой. Она предстает перед нам в призме восприятия героев мужчин. Глава за главой мы следуем за этими мужчинами, которые следуют за Настасьей Филлиповной, она возникает перед нами при первой встрече князя Мышкина и Парфена Рогожина, она же будет им незримо сопутствовать в последней главе. Автор не дает нам проникнуть в голову этой женщины, она – женщина-загадка в этом повествовании, но с другой стороны она максимально открыта. При всем своем сумасбродстве (мне кажется) она болезненно честна, и если ей не всегда самой понятна логика ее поступков, то она этого отнюдь не скрывает. Князь Мышкин верно подмечает в первой части, что она, верно, больна, и ничем хорошим это все не закончится. Я лично вижу в ней ярче всего обреченность, неспособность простить себя за грехи и неспособность через них перешагнуть. И вот это вот отчаяние и обреченность идут с ней рука об руку и делают ее такой привлекательной и невероятной. Обычно мы наблюдаем тип героев, которые счастливы, но постепенно одно за другим теряют все, чем они дорожат, и в конце, когда они остаются один на один со своими цепями, они обретают силу духа и смелость, чтобы сразиться и одолеть своего непобедимого врага. Все потому, что ты – неуязвим, если у тебя уже нечего забрать. Все описанное выше – трансформация, которая происходит в течении повествования. У Настасьи Филлиповны нет ничего дорогого ей изначально, с первой до последней страницы она в этом состоянии идейного террориста, когда ничего нет и терять больше нечего. У нее мог бы быть князь, но она отказывается его брать, ведь она вновь станет уязвимой. И в этом самоубийственном состоянии вечного камикадзе она идет от страницы к странице, пока логическая развязка на настигнет ее и всех героев. Здесь она не только мотыль, летящий к огню, но и сам огонь, приманивающий мужчин-мотыльков, сраженных ее губительной красотой и притягательностью.

Роковая женщина (а именно такой является Настасья Филлиповна) – важный элемент в творчестве Достоевского. Другая такая женщина по имени Грушенька стоит в центре «Братья Карамазовы» Фёдор Достоевский – ловкий манипулятор и яблоко раздора,

Этим роковым красавицам противопоставляется Сонечка Мармеладова – образец нравственной и духовной красоты, не девственна, но целомудренна, и оттого она есть женский идеал: ее сила в смирении, мужественность в способности собой пожертвовать, она чиста, ведь окружающая ее грязь к ней не пристает. Она сделала то, что не смогла сделать Настасья Филлиповна, а именно перешагнуть через порок, остаться неразвращенной и сохранить свое чистое внутреннее от своего поруганного внешнего. Я бы сказала, что она смогла возродиться (ведь именно мотив перерождения важен в "Преступлении и Наказании"), но она не возродилась как Раскольников, ведь она не умирала.

И все-таки мне почему-то кажется, что если бы Достоевскому пришлось выбирать между Соней и Настасьей, он бы выбрал последнюю. Потому, что для него пить - так пить до последнего, играть - так играть, пока все не проиграется, гулять – так гулять!

Должна признаться, с Федором Михайловичем Достоевским у меня складываются довольно не простые отношения. Раз за разом я пытаюсь проникнуться его творчеством, чтобы оценить по достоинству его вклад в мировую литературу и понять загадочную русскую душу. Пока же поняла, что всем его героям суждено страдать. Страдать долго обстоятельно и разнообразно. Неужели в этом наша суть и наше предназначение? Я с такой позицией совершенно не согласна. Дай героям выбор, как поступить в той или иной ситуации, они непременно совершат поступок, который приведет к еще большим несчастьям и мытарствам. Книги Достоевского числятся у меня под кодовым названием "страдают все!" Страдают персонажи, по злой воле гения от литературы, страдаю я читая книги, так как невозможно не сопереживать незавидной участи героев. Так и хочется крикнуть им: "Что вы такое творите? Прекратите немедленно совершать идиотские поступки!" Но они меня не услышат, от этого я еще больше страдаю. А кто по какому-то недосмотру не страдает сейчас, тот, всяко, будет обречен на вечные страдания в загробном мире. Стоит выделить этот роман из массы остальных, так как здесь я дополнительно страдала от раздражающих бесконечных пустых разговоров героев.

Говорят, что в лице князя Мышкина Достоевский хотел воплотить образ "положительно прекрасного человека", достигшего нравственного и духовного равновесия противопоставить ему похоть, тщеславие, алчность и другие пороки общества. В итоге Лев Мышкин вышел таким добреньким, правильным, тихим и смиренным, сочувствующим каждому, что выглядит не совсем в своем уме, не смотря на европейской образование. Невозможно помочь кому-то, если он сам того не хочет. А его метания между Настасьей Филипповной и Аглаей Епанчиной, как и ожидалось ни к чему хорошему не приводят. На одном сочувствии далеко не уедешь.

На эпизоде с ежом меня порвало, или как написать огромную рецензию и ни словом не упомянуть Настасью Филипповну

На самом деле, говорить об этой книге хочется так же полифонично, как она написана. Во все стороны сразу, несколькими голосами, прыгая из трагедии в водевиль и обратно. И закончить на оглушающей, звеняще страшной ноте. Но я говорю обо всём на свете в котексте актуальных событий собственной жизни. Вот и сейчас, простите за неровный почерк, для меня на первый план выступят нюансы, которые входят в резонанс с моими переживаниями.

(может быть, мне стоило отдышаться, прежде чем говорить про роман «Идиот», но жизнь такова: мне некогда дышать, простите)

Итак, в Санкт-Петербург приезжает из Швейцарии странный князь Лев Николаевич Мышкин, некоторое время лечившийся от психической болезни и вроде бы вылечившийся; едва, так сказать, краешком, знакомится с обществом, наводит там шухер и в конце книги сходит с ума обратно. Вряд ли короткий пересказ будет спойлером хоть для кого-то (а кто хочет то же, но ещё быстрее, посмотрите Даун Хаус ), поэтому я без церемоний.Что в этой книге моего, что отражается от меня, что я забираю и присваиваю?

Образ князя, конечно, в которого я пристально вглядывалась на протяжении чтения, которого я пыталась разгадать, обусловить, объяснить, применить к себе, что ли.

Я писала в промежуточных рассуждениях, что Мышкин видит людей as it is, такими, какие они есть, а это тема, о которой мне давеча пришлось немало размышлять.Потом я дошла до сцены фатального вечера у Епанчиных, вспомнила, что в комментариях мне писали: «Главным образом бесил сам Мышкин», и задумалась: а бесил ли он меня саму на протяжении книги — хотя бы раз?

Нет.

На разнице описания людей «света» такими, какими увидел их Мышкин, и такими, какими они были as it is авторским голосом, я слегка сломалась и испытала то, что называется кринж; я прям вспыхнула от стыда и сочувствия, но никак не от раздражения.«В первый раз в жизни он видел уголок того, что называется страшным именем «света».

И далее описано, с каким теплом князь смотрит на них и всматривает своё отношение в окружающих людей, наделяет смыслами происходящее, вне зависимости от смыслов, придаваемых тому самим автором. Блин. Это в самом деле страшная сцена, она страшна предчувствием непоправимого — слишком большой разрыв изначально даётся между тем, что видит Мышкин, и тем, что видит читатель вместе с автором. И я не могу угомониться, думая: что же, на самом деле, это as it is?

А если видение кого-то лучше, чем он есть «на самом деле», — это аванс божественного взгляда, благодать, которая привносится извне, которая — дар? Если мы влюблены, мы видим достоинства человека и не замечаем недостатки; но что это как не потенция? Если говорить, что Бог создал человека по образу и подобию Своему, то добродетель любви, которая спускается в макушку сверху, как подарок, — это возможность приподнять объект, на который направлено внимание, на высоту, которой он, может, сам о себе не подозревает?

В этом смысле, даже если бы мне никто не говорил, что блаженненький князь — это, как вариант, образ Христа в литературе, я бы всё равно прочитала эту историю как историю о.

от Иоанна, 1:10

(Ремарка на полях:

Давайте сразу простим мне пафос (в другом месте под замком я на днях много распиналась о том, чем обусловлена в принципе моя зимняя патетика) и неофитские рассуждения; я знаю, что с ноги вломилась в сферу, в которой люди трудятся годами.

Я понимаю, что читаю Достоевского практически в одиночку (что я могла успеть за две-три недели из литературоведческих трудов, как вы думаете?) и практически впервые в жизни по-настоящему. И всё, что я пишу, — не более как заметки на полях, на манжетах, как хотите; я предупреждала, что не умею жить молча.)

Я остаюсь при мнении, что текст неоднородный и происходит в нём слишком много всего: кое-где Фёдору Михайловичу очень хотелось высказаться о политике, о римском католичестве, о «женском вопросе», о нигилизме и ещё о десятке актуальных для него проблем (Божечки, как мы его понимаем). Для этого в романе туда-сюда бродят целые толпы, разряжая атмосферу и устраивая выходы с цыганочкой.

С другой стороны, ну насколько это всё здорово работает на баланс драма/фарс! Накал «Идиота» и его беспощадный финал, возможно, действуют именно с такой силой, потому что читательские эмоции достаточно раскачиваются на протяжении книги (тут уже пора про ежа, но я всё не могу собраться с духом).Я уже писала про то, что всегда пытаюсь отождествиться с кем-либо из персонажей книги (а как у вас с этим, а? Искренне интересуюсь) и упомянула своё восхищение Лизаветой Прокофьевной — вот уж воистину для меня самой неожиданность.

Мне кажется, что именно на неё автор смотрит с особенной любовью, несмотря на иронию, с которой он её выписывает. Лизавета Прокофьевна — пророк, боец, человек широкой души и широкой же мудрости. В общем, даже если бы я очень хотела быть ей, то нет. Не доросла-с. Каминг-аут: вынуждена признать, что в последнее время я совершенно Аглая.

И тут мы, наконец, приходим к ежу. Суть такова. Аглая, конечно, ведёт себя огненно по отношению к князю (и ко всем окружающим, чоуж) — приди, уйди, люблю, не люблю, кто ты такой вообще.

Но ёж, ёж — это мой личный катарсис.

Сейчас будет большая цитата. Суть проста: в какой-то момент, буквально среди ночи Аглая посылает князю в подарок ежа, отобранного в тот же момент у Коли и его товарища-гимназиста.

Наутро князь приходит с визитом.

Подлинная драма тем и совершенна, что от ежа (зачеркнуто) от смеха читателя кидает в ледяной ужас. Я понимаю, что роман «Идиот» заканчивается вроде бы абсолютом трагедии, но вот в чём секрет: я не читаю «Идиота» как единственную книгу, она для меня — не первая и не последняя прямо сейчас в полотне текста Достоевского; получается, перелистнув одну страницу, я открываю следующую. И вижу рассвет. Белую ночь. Любовь. Милосердие. Жизнь во имя жизни. Жизнь после смерти — даже не в христианском смысле, а в общежитейском, буквально: после каждой смерти (которая, безусловно, может быть воспринята как конец всему вообще) всё равно случается живая жизнь — пока жив человек.Вы меня не слушайте, «Идиот» — чрезвычайно тяжёлая книга.

То, что я нашла в ней личные смыслы, смеялась и плакала, а в финале всё равно осталась (пусть и пережив страшную рогожинскую ночь) с надеждой, — это особенности моего личного восприятия. Это я могу видеть в финале вокруг детского гробика счастливый конец или сказать подруге про «Девушку с татуировкой дракона», что это «нежная книга о любви», потому что я во всём вижу любовь — которая есть и не перестаёт.

И сейчас я так же уверяюсь (и всё-таки рискну уверять окружающих): и в творчестве Достоевского любовь — не перестаёт.

Нет, всё-таки слушайте. ))

P.S. А Аглаю автор не любит! Он её в финале за поляка замуж выдал. Поляки у Достоевского — это прям маркер и тема отдельного исследования.

P.P.S. Я куплю бумажное издание именно МИФа. С ежом.

Если бы лет десять назад я вместо всякой попсни читал Достоевского, то наверняка после прочтения "Идиота" оказался бы по уши влюблён в Настасью Филипповну, которая, впрочем, симпатична и сегодняшнему мне, но уже с сильной примесью рассудочности, с восторгом, но безо всякого нежного трепета, как ни грустно в этом признаваться.
Я начал говорить о Настасье Филипповне, ставя тем самым в неудобное положение тех, кто ещё не читал эту книгу. Но только так, только отдельными и ни на что и ни кого не оглядывающимися всполохами мыслей я могу говорить о Достоевском, а тем, кто не читал, можно только посоветовать, чтобы они как можно быстрее исправили это, без всякого сомнения, досадное упущение.
Говорят, что Достоевский пишет стилистически плохо, что язык его дурен, а может и откровенно косноязычен. Протестовать против подобных воззрений, а не только против смертности Достоевского, я считаю крайне важным и необходимым, ибо фитилёк моего восторга и ликования от "Идиота" гаснет, когда я представляю, как бы рассказал эту историю - столь же хорошо пишущий, сколь и скучно - господин Набоков. И назовите меня колхозником (это человека-то с дворянскими корнями), но мне просто невероятно нравится, как пишет Достоевский. Как молитву читают монотонно не из-за неумения, но единственно для того, чтобы эстетические впечатления от голоса не мешали восприятию, так и слог у Достоевского - не мешает выйти один на один с теми людьми и ситуациями, о которых он пишет, ибо жизнь принципиально не литературна, она вне искусства.
Милан Кундера, на секунду прекратив жаловаться на злых русских, заметил как-то, что события в этом романе разворачиваются неестественно быстро и потому выходит хоть и интересно, но ненатурально. Но, - ответим мы ему, - какой русский не любит быстрой езды? Чехам не понять.
В пространстве романа приятно находиться, приятно, ловя каждое слово с губ персонажа, бросаться с головой в каждую из разворачивающихся перед нашими глазами сцен, безо всяких трактовок, забыв даже о бахтиновской полифонии, наблюдать за тем человеческим клубком, что вертится здесь и сейчас перед нашим взором, и быть при этом не просто зрителем, но соучастником, подхваченным этой волной, чтобы много после, когда обрушится литературное похмелье, быть вновь настигнутым теми мыслями и идеями, которые подарила эта книга.