Вечер у Клэр. Ночные дороги

Добившись близости с женщиной, которую он любил, ждал и искал всю свою сознательную жизнь (той самой Клэр из заголовка), лирический герой с нелирическим именем Николай Соседов предаётся воспоминаниям о своей предшествующей жизни: отец и мать, учёба в Кадетском корпусе и гимназии, встреча с юной Клэр, Гражданская война, эмиграция из Крыма.
Роман написан прекрасным русским языком, но в то же самое время всё это довольно тяжело читается. Высочайший уровень мастерства, но за ним - едва ли не пустота. Абсолютное превалирование формы над содержанием.
Ни сам главный герой, ни его перипетии, ни встречающиеся на его пути люди не вызывают сочувствия. Он сам глядит на мир довольно отстранённо и безэмоционально, поэтому и к себе вызывает похожие чувства (а точнее - их отсутствие).
Но написано, повторюсь ещё раз, очень здорово.

Париж глазами русского эмигранта. Париж без лоска в свете тусклых фонарей. Париж в лице проституток, пьяниц и потерянных людей. Так бы я ответила, если бы меня попросили рассказать о романе Гайто Газданова "Ночные дороги".

Это 256 страниц разрозненных мыслей, случайных словесных зарисовок, отчаянных попыток понять чужие души. Не нужно ждать от романа интересных историй, которые по долгу службы приходится выслушивать шоферу такси. Я их не дождалась. Однако в книге есть гораздо большее. Если настроиться на нужную волну, можно прочувствовать одиночество, тоску, боль, безысходность и вообще весь спектр подобных ощущений. Окружение главного героя составляют люди, падающие с отвесной стены. Все до единого. Это и пьянчуга-философ Платон, и Ральди - в молодости любовница знатных особ, а ныне - старая проститутка, и Алиса - несостоявшаяся дама полусвета, и Федорченко, который лишь к концу своей жизни задался вопросом, а зачем мы живем. Все они тлеют и источают затхлый запах. Здесь нет и едва уловимого огонька надежды на светлое будущее. И сквозь весь текст проходит мысль: Париж - чужой город далекой страны, зловещий и фантастический, в котором пересекаются нелепые трагедии и смутно-тревожные жизни.

Очень понравились начало книги и конец. Произведение действительно невероятно атмосферное. Жаль, что середина романа прошла мимо меня. Или я во всем этом меланхоличном тумане что-то упустила. В любом случае это отличное осеннее чтение, обеспечивающее эффект полного погружения в любом провинциальном городке России.

Несколько ночей и немножко дней из жизни таксиста-эмигранта и "города Парижу".
Как мне кажется, в таксисты идёт определённый тип людей, что сейчас, что раньше. Таксист - это такой "случайный попутчик" в поезде, которому ты можешь рассказать всё,что у тебя наболело, и тебе не будет стыдно перед этим человеком, ведь ты больше его не увидишь. Таксист тоже может очень многое тебе рассказать и с тобой подискутировать на различные темы. Был когда-то такой советский фильм, который назывался "Я работаю в такси". Он об историях из жизни жителей Москвы.
В "Ночных дорогах" автор рассказывает чужие истории, которые услышал, будучи ночным таксистом. Здесь примечателен тот факт, что именно ночным, а не дневным. Жизнь ночного города очень отличается от жизни города в светлое время суток. Ночь обладает определённой атмосферой, при которой очень хочется много разговаривать.
"Ночные дороги" это зарисовки о жизни города глазами белого эмигранта. Иногда очень путанные и бессюжетные. Зарисовки, в которых иногда присутствуют постоянные персонажи - "Платон", Федорченко, проститутка Ральди....
Эти люди воплощают в себе образ всей Франции определённого временного периода. Правда временной период достаточно абстрактный, нет каких-то примет времени, и только в конце романа упоминается год, в котором он был написан и соответственно это примерно тот год, когда происходили основные события.
У меня возникло ощущение какой-то беспросветной тоски и горечи, все они несчастные, всех их очень жалко. Жалко людей, которые живут жизнью ночного города. Жалко аббата, который намекает на то, что он хочет провести время с женщиной, жалко Алису и Ральди
Атмосферный Париж, в который я одновременно очень хочу поехать, но в тоже время очень боюсь в нём разочароваться.
Интересная нетипичная эмигрантская проза.

Содержание книги было заранее понятно, как из её названия, так и из краткой аннотации. И книга ни на секунду не обманула меня как читателя. Это действительно тяжелый и депрессивный текст. И то, что читать эту книгу было не нужно с самого начала – это точный и стопроцентный факт. По форме «Ночные дороги» это что-то среднее между эссе и дневниковыми записями. Содержательно – записки эмигранта, вынужденного работать в парижском такси, о социальном дне Парижа, к которому он относит, как это видно, всех своих пассажиров и знакомых без единого исключения. При этом, автор ставит себя отдельно. Закутывается в белое пальто и как будто встает на высокую табуретку посреди окружающего его беспросветного мрака. «Я не такая, я жду трамвая». Тов. Газданов оказывается очень надменным и искренне злым гражданином, который от всего сердца ненавидит большинство своих пассажиров и знакомцев. При этом он режет правду матку в лицо и считает свою врожденную грубость новой формой искренности. Также как и по какому-то заблуждению считает, что за эту прямолинейность все находятся от него в восторге.

На выходе получается довольно желчная книга, хотя и написанная высоким слогом. Так, что иногда кажется, что это текст из глубокого 19 века, несмотря на 1902 год рождения автора. При этом свою молодость Гайто вместо проходящего факта биографии заносит себе (ненароком) в актив: Легко глумиться над бывшими генералами, чиновниками МИД и постаревшими светскими львицами, если сам ты не успел еще нажить свои годы так, чтобы тебе было хотя бы что-то от них терять. Усы блин и хвост – вот пока и все твои документы, следуя заветам кота Матроскина. С учетом 15-летнего возраста юноши на момент революции 1917 года – что бы он мог успеть безвозвратно утратить? Воспоминания о падающих листьях в парке и гимназических годах? При том, что именно возраст позволял ему оставаться в эмиграции выносливым, продолжать надеяться на перспективу, и избегать ещё неслучившихся сожалений.

В то же время мне не удалось понять, чем именно автор отличается от своих персонажей? Тем что пьет молоко вместо вина и виски? Слабое различие, честно говоря. В нем кипит внутри слишком много ненависти и презрения к своим пассажирам. И хотя он оговаривается, что вторым смешанным чувством в букете он как будто бы испытывает жалость, но жалости к своим героям я у него не увидел. Он не пытается их понять, не пытается встать на точку зрения хотя бы минимального сочувствия к ним. Нет – все порочные, опустившиеся люди. Бывшие, спившиеся, слабые, глупые, неразвитые. Уровень его эмпатии – ноль. Все его герои – это чисто описательная функция текста. Он готов их проанализировать, разобрать все причины, по которым ему кажется они оказались в данном жизненном положении, готов предложить свою оценку и типологию. Но делается это холодно и максимально отстраненно, без какой-либо попытки снизойти, вникнуть, услышать. Однако автор случайно, и по счастью, нашел для себя подходящую характеристику:

Вот именно так он и относится к своим персонажам. Как если бы они должны были быть Им! Но по душевной слабости оказались не более, чем собой. При этом описания Газданова, надо отдать должное, довольно подробны и содержательны. Пороки, страсти, человеческая типология и пр. и пр. – всё со вкусом. НО. Всё это было написано много раз до Газданова. Тысячекратно. И ещё столько же раз после. Поэтому книга кажется глубоко вторичной. Может быть, не зря Википедия пишет, что открытие Гайто Газданова в России состоялось только в 1990-е годы? Может не просто так ему не хватило известности, чтобы встать в первый ряд литературы? Зачем все эти комплиментарные сравнения с Набоковым? Может быть, всё по делу?

Эта книга интересна как свидетельство эпохи. В т.ч. за счет явной субъективности автора, которая является чертой времени ничуть не меньше, чем судьбы его героев. Чтобы сохранить какой-то конструктив – я готов считать «Ночные дороги» полезной книгой. Но все же скорее как литературный артефакт конкретного исторического периода, чем как «чистую» литературу. Читать её было любопытно, но на вкус слишком много танинов. Такое вино пьют для того, чтобы «вмазать». А тексты читают – чтобы шокироваться. Однако книга должна быть для чего-то, мне кажется, более человечного, вечного, утверждающего. По итогу я сам словил высокий стиль и перешел к помпезным выводам. Пардон. Интоксикация текстом. В общем – тяжелая книжка с пышным слогом и осадочным послевкусием. Вряд ли вам такое нужно. Книгу – в архив, в сундук, под кровать.

Париж, Париж…
Париж Газданова - зловещий и фантастический мир, как огромный, апокалипсический смрадный лабиринт.
Париж Газданова – длинная галерея человеческих лиц, появляющихся и исчезающих с бесконечно струящегося экрана.
Париж Газданова – наблюдения писателя за средой обитания бродяг, проституток, сутенеров, за кварталами, населенными парижской нищетой, за русскими эмигрантами, одни их которых превратившись в рабочих, приблизились к реальной жизни, другие, оставшись в воображаемых мирах и совершенно не интересуясь окружающим, постепенно спивались, и за теми, немногими, кто преуспел в новой жизни, но наименее русскими и наименее интересными для него.
Париж Газданова – наблюдения писателя во времена его работы таксистом. Как мне представляется, это был наиболее близкий ему труд на тот период (в отличие от других, где ему пришлось попробовать найти себе применение), вероятно именно своей возможностью следить и делать выводы. Наверное, уже тогда присущая ему проницательность давала материал для работы, как автору книг.

То, что это был не его круг, а лишь временное место пребывания – видно и без его собственных признаний.
Но он, несмотря на то, что чувствовал себя каждый день, во время работы, приблизительно как трезвый среди пьяных, - прошел через все это, через все эти встречи, через всех этих людей не мимо, а сосуществуя с ними.
А они, ежедневно окружающие его, увидели и почувствовали в нем, прежде всего Человека.
Это лишь подтверждает еще раз мое уже сформировавшееся о Газданове мнение.

К своему стыду, совершенно не знал этого автора. А в первый раз услышал о том что это один из почти современных классиков лишь в 40 лет. Что же, в этом есть некое приятное зерно - никогда не поздно открыть для себя нового автора и узнать чем же он покорил так много сердец.

Читая Ночные дороги, я уже понимал, что Газданов это во-многом Хемингуэй для потерянной России. Если Эрнест сам путешествовал как хотел и довольно рано стал жить писательским трудом, то Гайто пришлось изрядно помотаться. В прозе обоих авторов много автобиографических деталей, иногда эта проза выглядит как исповедь, иногда как забавное наблюдение, почти всегда как слепок времени и места, нравов и судеб.

Для меня Париж особый город, он был первым иностранным городом куда я попал и возвращался туда много раз, я смог мысленно проехаться по тем же переулкам, тем же площадям с автором, я мысленно увидел его героев, большей частью печальных. Я почувствовал дыхание этого города.

Видел критические отзывы что произведение бессюжетное, я бы так не сказал, я думаю что сюжет здесь заключен в фигуре автора - он жил, он живет, он будет жить. А вокруг будет радость и несчастье, красота и уродство, избавление и боль.

Настоящее уныло, будущее туманно, прошлое бессмысленно. На душе все время странно и смутно.

Лирический герой погружается в воспоминания. Воспоминания и размышления о бренности бытия и малоценности опыта. О людях, об утратах, о том насколько малозначителен человек в масштабах больших событий и как его уход мало влияет даже на тех кто близок.

Революция заставляет персонажа сделать выбор, и он без колебаний идет на войну, не важно, за что или за кого воевать. Почему бы и не за белых, ведь они все равно проиграют, а если бы город был занят красными, то можно было бы из красных. Война – проверка для сильной личности. Остальное не важно.

Такой вот персонаж: романтично-отвлеченный, высокомерный, декадентствующий, несмотря на юный возраст пресыщенный.
Тут до конца не ясно, серьезен ли автор в своем отношении к главному герою или это очень тонкая ирония?

Я, опять, прочла эмигрантскую прозу,  книгу  Гайто Газданова. Часто встречала ее название, и оно меня завораживало.
Произведение автобиографично.
Герой повести  Николай Соседов из Парижа обращается к читателю.
Там он повстречал  любимую девушку Клэр. Любовь давняя, герои знакомы со времен России,тогда Николай еще был гимназистом,переходил в 6 класс,а Клэр окончила гимназию. Минуло десять лет, кардинально изменилась жизнь героя ,и Клэр уже замужняя дама.  Но чувства у Николая не ослабевают.И он каждый вечер
приходит к ней.
И любимая, возможно ,уже
разочарованная своим браком,  отвечает взаимностью.То ,о чем столько лет мечталось, наконец сбылось. Но можно ли , быть счастливым достигнув мечты? Или  истинное счастье это беспрестанное стремление к нему?
И ,пока Клэр спит,Николая охватывают ностальгические воспоминания. Это долгое путешествие памяти.
Перед героем проходит детство, самые яркие эпизоды, связанные с родителями, друзьми, годы учебы, вихрь 17-18 года, участие в войне.
Все фрагментарно, отрывочно,
без соблюдения хронологии. Все уже в прошедшем и все прошлые ощущения из прозаических становятся поэзией. Николай глубоко уходит в свои думы,это уже видения, медитация.
И героя преследуют постояные поиски смысла жизни, и анализ своих ощущений. И вся жизнь уложилась в один вечер,проведенный у Клэр.
Очень  грустная медитативная проза о потери семьи, привычного порядка жизни , родины. И Клэр как прежде остается мечтой всей жизни.
До этой книги , подобные воспоминания,которые  читала, сопровождались упоминанием в них известных исторических личностей.
И это придавало дополнительный интерес к чтению. Здесь сугубо личные, думы и картины былого.
Сложно давать оценку этой мемуарной прозе, ведь это судьба человека, написанная прекрасным
русским языком.

Роман по форме - дневник/поток сознания самого Газданова, охватывающий период работы таксистом в Париже. Герой фиксирует своё состояние и события из жизни своих знакомых: алкоголиков, проституток и городских сумасшедших. Отличие от дневника в завершённости историй, и строгой привязке к ним размышлений. По сути роман экзистенциальный, где с вопросами существования сталкиваются представители парижского дна.
Наиболее интересными мне показались не сами истории, а отражение в них рассказчика. В отстранённом отношении героя к бедам своих знакомых прослеживается закономерность, дающая понять его мировоззрение. Чем объясняется невмешательство, мог ли он вести себя по-другому? мог ли сделать больше? - эти вопросы, на мой взгляд, - ключ к пониманию романа.
Позиция сноба, который днём учится в университете, а ночью не хочет мараться о падших людей, здесь не применима. Во-первых, зачем же тогда посвящать таким людям роман, во-вторых, Газданов открыто выступает за тесную интеграцию в среду и упрекает других иммигрантов в нежелании меняться (вспоминаю эпизод с заводским рабочим в неподходящем костюме). Цинизм также не про героя: он сопереживает и интересуется чужой судьбой. Отсутствие веры в саму возможность помощи на границе с такими классическим в русской литературе фатализмом - вот что, на мой взгляд, движет героем.
Крах Российской империи, революция и Гражданская война, бегство во Францию и необходимость начинать с самого дна - всего этого герой не выбирал, но вынужден был пережить. Смерти друзей и близких, случаи, где самого живого его участия было недостаточно, убедили героя в невозможности спасти чужую жизнь и кардинально влиять на свою. Можно ли назвать это выученной беспомощностью? Кажется, что нет, потому что герой остаётся на плаву, учится и строит планы. Но благополучие зыбко, говоря даже не о социальном положении или месте в истории, а о том, как наблюдение за окружающими, казалось бы, холодное и безучастное, вызывает ступор у героя, невозможность встать с постели, вновь ставит перед теми же вопросами, от которых сходят с ума и спиваются знакомые. Это значит, что рассказчик не выше всех остальных персонажей, он среди них и не менее уязвим.
Книга понравилась своей ненадуманностью, возможностью прочитать дневник обычного в современном плане, т.е. работающего, человека, который не потерял интереса к жизни (выгодно отличается от дневников хозяев тысяч крестьянских душ).