Жизнь способ употребления

К сожалению, ограниченнный срок на прочтение не дал мне возможность полностью прочувствовать эту книгу. А это именно такая книга, которую за раз прочитать - впустую потратить время. Мало того, что она написана в довольно сумбурном стиле, так тут еще много свяких перечислений и отступлений. А с учетом объема, реально пришлось заставлять читать себя через не хочу. И это не есть хорошо для книги. Честно говоря, я хочу в будущем ее растянуть на пару месяцев.
У меня не сложилось ощущения наличия мало-мальски единого сюжета. Героев объединяет лишь место их проживания в определенный момент жизни. В приниципе, я согласна с мнением тех, кто пишет, что порядок чтения глав книги не имеет особого значения. При этом здесь множество отвлекающих моментов - рисунки, пояснения... С одной стороны, это дополняет текст, делает его более живым. Но вместе с тем местами это раздражает, т.к. вставки иногда просто прерывают мысль.
Отдельно стоит отметить приложение, которое занимает довольно приличный объем (в моем электронном варианте из 1256 стр. оно занимает 215 стр.). При этом большая часть его бесполезна (особенно Указатель имен и названий из-за отсутствия внятных пояснений). Но есть и полезная информация, например, хронология мне была интересна. Ну и отсылки к иным произведениям, возможно кому-то и полезны, но мне большая часть просто незнакома.

Перек гений, и все! И все этим сказано! Написать Такое-это надо быть гением. У меня в голове все это не укладывается, а он просто в книгу уложил, да еще и с картинками. 100 комнат, а в комнатах этих 1467 героев. А порой герои не люди вовсе. Дом на улице Симона Крюбелье, это все мы, это наша жизнь, полная всякого барахла, богатая переживаниями и наполненная другими персонажами. Книгу можно изучать до бесконечно, и ее нельзя пережить за месяц, ее надо выдавливать из себя, как паштет на булочку или как краску из тюбика, возможно даже всю жизнь свою давить. "Жизнь способ употребления" может и не понравится, но ты ее точно не забудешь, она как зуб мудрости, вырвать можно, но 10-ку оставь. Вот я читала первый раз эту книгу, и вот сейчас в данный момент после прочтения, мне очень понравилось чувство замершего времени в книге, как в янтаре. При этом порой мне вообще не было понятно , что за время в книге. Ты просто блуждаешь или плывешь в меду. А Перек играет со временем, он просто физик, он просто знает про струны, у него получилось связать время в книге: 1975 год с прошлыми временами, за счет вещей с историями, что полно в доме. А через читателя Перек 75год и прошлое связал с 2022. А через 32 дня он опять свяжет 75 и прошлое с 2023. Это просто немыслимо, это восторг! Читайте эту книгу от начала до конца, читайте кверху ногами, читайте от конца до начала, от конца до середины, до любимого момента читайте, читайте конем, читайте как детектив, читайте как роман, читайте как сканворд или судоку, можно разгрывать главы в партию в го, а лучше в маджонг, читайте в метро, читайте дома, читайте на виселице, особенно читайте если собираете пазлы, если вы русская княгиня- читайте, если высококлассная повариха на свадьбе дочери- тем более читайте. ПРОСТО ЧИТАЙТЕ Перека или разгадывайте, другого окончания у меня для вас нет. Читайте и может быть вы найдете Бога в 51 главе, он так и не смог закончить дом.

Боюсь, что своим подробным отзывом о стиле книги могу испортить кому-то из потенциальных читателей остроту и пряность ощущений. Но и молчать не получается, извините.
Как сказал в послесловии к этой книге переводчик (кстати, великолепный!), литература — это ремесло, а не то, что создается по вдохновению. «Жизнь» получилась жестким, педантичным, огромного объема трудом. Трудищем, я бы сказала. Причем это занятие было в заметное удовольствие автору (девять лет писал!)
Перек (хитрец!) выглядывает из своей же книги как знаток слова, мастер головоломок и виртуозный манипулятор сознанием читателя. Так и просится аналогия (любимая мной кухонная): вот, например, талантливый и дипломированный шеф-повар, а вот юный поваренок-подмастерье. Что их отличает? Практическое знание рецептур шефом — в первую очередь. У него все четко, а не так, как в примитивной кухне: че-нить покидаю в кастрюлю, то ли выйдет, то ли нет. У Перека (почитаю его за талантливого литературного шеф-повара) в кастрюльке — никак не «че-нить». Все очень продумано, все построено, как тот самый дом, о котором он пишет. Все, что выглядит тяп-ляп или относится к «типикал»-литературе, Переку претит явно и, конечно, им игнорируется.
Самое забавно-парадоксальное — что поначалу именно «маниакальная» (любимое слово Перека) точность, скрупулезность, взвешенность информации создает ощущение полнейшего хаоса книги, ее жуткой и совершенно беспричинной лоскутности. Но нет вам, не дождетесь, хаоса там нет и не было.
К 16-й главе я поняла, что автор главных героев не назовет (они есть?), а кого уже назвал, те не главные, и многих он еще долго и ловко будет прятать за спинами и фасадами. И что он блистательно блефует. Водит то за руку, то за нос. На 24-й главе решила заглянуть в послесловие переводчика (который, повторюсь, великолепен!) — и нашла подтверждение всем своим «техническим» догадкам. Но переводчик, хоть и написал, ЧТО ИМЕННО Жорж Перек вытворяет в своей книге, все же утаил, КАК ИМЕННО автор это делает.
А приемчики авторские — ммм, загляденье с объеденьем.
Только самому грандиозному литературному экспериментатору придет в голову мысль выдавать обычные описания технического обустройства сцены (места действия) и расстановку актеров — что так характерно для жанра драматургии — за основной текст романа.
Только чудовищно внимательному аналитику удастся всю книгу посвятить не людям, а их картонным фигуркам. Я серьезно. В тексте — никаких чувств. Ни одного. Вот это всем экспериментам эксперимент! Может ли быть художественная литература с сознательно исключенными из нее человеческими чувствами? От этого складывается ощущение, которое лучше всего передается словами популярной когда-то песни: «Какая, в сущности, смешная вышла жизнь...»
Взамен чувств — гипертрофированный предметный мир, буквально в пугающих подробностях. И множество невероятных историй, в которых те самые суррогатные люди предстают как поставщики странностей и жуткостей, и где все имена нанизаны, как бусины, на вечные законы скоропреходящей жизни. Даже подумалось грешным делом, а уж не работал ли на Перека целый кабинет архивариусов, роющихся в старых подшивках газет в поисках житейских историй, и целая команда энциклопедистов, собирающих для него информацию о самых редких областях человеческой деятельности. Я много, очень много нового узнала из этой книги-подборки!
И только харизматичному смельчаку удастся в равные по размеру близлежащие абзацы закладывать события и длиной в минуту, и длиной в жизнь. Ничего-то Перек не боится. Как будто на аккордеоне играет: растянет меха — тянется фотография комнаты. Сожмет — складывается 70-летняя биография какого-то человека (меха движутся в равном ритме, заметьте!). А кстати, какого именно человека биография сейчас возникает — это особый разговор. Поначалу какого-то никакого. А потом он вернется и станет «кем-то». Потом обретет плоть и кровь. Потом сыграет роль. Или в обратном порядке. А потом станет некрологом или портретом маслом. А может, акварелью. Или заметкой в газете. Или слухом. Да и то не всегда. И вообще все это не обязательно — если задуманный Переком шахматный конь так не ходит, то и тот человек окажется не здесь, а там, куда должен шагнуть конь. Или куда должны лечь костяшки домино. Или где должны сложиться части пазла (а окажется, что это на самом деле строки верлибра или акростиха). Правила всевозможных наук и систематизаций в этой книге сочетаются, пересекаются и соблюдаются самым строжайшим образом. Все по загадочному, но железному плану. А ну-ка пораскинь мозгами, разберись в догадках, сосредоточься, открой глаза и — чего уж мелочиться — взлети! Чтобы увидеть весь гротеск жизни сверху, «по-перековски». Вот вам и культовая французская книга «ах». С великолепным — не устану повторять — переводом.
Кому-то книга покажется скукой и бредом, факт. Есть читатели, которым надо, чтобы все было быстро, типично, по привычному бытовому порядку, — им точно не понравится эксперимент Перека. А всем остальным — пойдет.
И еще скажу. У меня было смутное чувство, что этот роман — как будто некое бумажное преддверие интернета с его колоссальной системой гиперссылок. И это — в конце 60-х и в 70-е годы ХХ века?! Так и хочется воскликнуть: «Да вы, мсье Перек, знали!»

Эта книга – калейдоскоп историй, вплетенных друг в друга.
⠀
Дело происходит… Хотя нет, ничего конкретного не происходит, читатель наблюдает жизнь одного парижского многоквартирного дома сквозь века и поколения. Квартиры сменяют хозяев, происходят пожары и перепланировки, покупки и продажи, пристройка лифта и переделка в двухэтажный дуплекс. Меняются интерьеры и времена, технический прогресс приходит на смену вычурным обстановкам.
⠀
Перед глазами проходит вереница людей, разных, но связанных вот этим одним домом, бывшим их пристанищем совсем недолго или же многие годы, а для кого-то ставшим последним приютом. Мошенники, воры, коллекционеры, предприниматели, гонщики, влюбленные пары и одиночки, вдовцы и вдовицы, гувернантки, консьержи, няни-убийцы, мстители, художники, певцы, актеры, повара…
⠀
Но не только людьми примечателен этот дом, но и вещами, которые им принадлежат или принадлежали. Чего только мы здесь ни обнаружим: фрески и письма, картины и книги, инструменты мадам Моро и скелет доктора Дентевиля, бесчисленные (нет, тщательно посчитанные – ровно 500 штук) пазлы мсье Бартлбута и исписанные Смотфом листки с вычислением факториалов. Не только жизнеописание жильцов дома мы встретим на страницах, но и историю персонажей каждой картины и книги, встреченных среди вещей и меблировки.
⠀
Жизни будут переплетаться, поколения сменять друг друга, а история будет виться плющом по высоким стенам, поднимаясь на лифте до седьмого этажа, а дальше карабкаясь по ступенькам, разветвляясь, возвращаясь в прошлое и перескакивая в будущее.
⠀
Наверно, для меня самой «значимой» и интересной на данный момент будет история создания и сборки пазлов, ведь близится новый год, а для меня это время в году, когда я вот уже более 20 лет обязательно собираю пазлы, найденные первого января под елкой, под любимые фильмы. Философия пазла весьма любопытна, ведь даже собирая его в одиночку, ты никогда не играешь один. Где-то когда-то создатель пазла уже представлял себе эти детальки, как будут проходить линии разреза через рисунок, как одна деталь с одного края картины будет похожа на другую совсем с другого места, как сборщик будет вертеть эти детали в руках, разбирать по цветам и формам, выстраивать рамку, постепенно заполняя и внутреннюю часть. У меня в коллекции даже имеется пресловутый и также упомянутый в книге абсолютно белый пазл, который я собирала весной 20-го, но мне не хватило нервов (если вы понимаете, о чем я).
⠀
В общем, книга эта для любителя-коллекционера, получающего удовольствие от описаний красивых интерьеров и захватывающих историй. Идеально её читать не спеша, как будто вы наслаждаетесь изысканным вином, перекатывая его во рту. Так же и здесь, только смаковать придётся слова и идеи.

Книга-метафора, книга-притча, книга- игра, книга-погружение. Полное погружение. Каждое выныривание из неё воспринимается как насилие. Ох, уж эта грубая реальность! Ну чего бы ей не подождать, пока я, уподобившись ребёнку, впервые открывшему "Таинственный остров" Жюля Верна, добровольно покинувшему действительность, найдя своей жизни другой способ употребления, вынужденно не вернусь в эту реальность...

О чём я так беспомощно лепечу? О чём книга? Об одном доме в Париже, его лестницах, подвалах, лифте, мансардах, квартирах, мебели, еде, жильцах, картинах, фотографиях, винах, коврах, комодах, сундуках...

При чём здесь жизнь? При всём! Жильцы дома не смогут рассказать вам столько жизней, сколько расскажет дом с его содержимым. Жильцам на это не хватит ни терпения, ни красноречия.

Надо предупредить, что книга откровенно постмодернистская, чтобы оградить нелюбителей, а посему, если вдруг вам покажется, что вы встретили Борхеса или Набокова, Гессе или Кафку, Верна, Пруста, Кальвино или Флобера, знайте, что вам не показалось. Они только делают вид, что их там нет.

Сквозной сюжет в книге тоже присутствует: "ещё одна из тех картинок mise-en-abime, которые он хотел бы продолжать до бесконечности, как если бы могущество его глаз и его руки было бы беспредельным", Бартлбут со своей историей является уменьшенной копией истории дома, которая является уменьшенной копией истории города, которая, в свою очередь, уменьшенная копия истории страны, которая является уменьшенной копией истории человечества, которая...

Роман Жоржа Перека можно читать с начала до конца, двигаясь от последней страницы к первой, прыгая из главы в главу, пропуская все четные или нечетные, через строчку, между слов—как угодно.

В одном из интервью автор признавался, что все элементы мозаики собираются, если «смотреть на них мгновенно и одновременно». Иными словами, текст представляет собой череду разрозненных, хаотично разбросанных сюжетов, которые только в финале обретают завершенность. Недаром лейтмотивом произведения становится складывание пазлов. И только ознакомившись со всеми, казалось бы, сложно соотносимыми фрагментами, можно достичь полного понимания авторского замысла.

«Жизнь способ употребления» нужно читать с чувством, охватывать взглядом не отдельные эпизоды, а весь фасад романа. Разглядывать дом с высоты птичьего полета; так завещал нам Виктор Гюго.

В центре повествования — дом номер 11 улице Симона Крюбелье в Париже. Читателям он показан будто в разрезе: многослойный пирог, детский игрушечный домик. За каждой дверью, в каждом лестничном пролете запрятаны свои увлекательные истории. Но все они так или иначе связаны, каждый жилец непроизвольно участвует в написании общей трагедии. Все жизненные пути сходятся в одной точке—все дороги ведут в Дом.

В процессе чтения я непроизвольно пыталась уловить голос автора. Какой персонаж больше всех похож на рассказчика: видит немного четче и понимает заметно глубже? Почему бы не предположить, что это Вален, человек, мечтающий нарисовать дом и всех его жителей; Жорж Перек, пишущий «Жизнь...».

Однако роман каждый прочитает по-разному. И в этом его прелесть! Так о чем же он? Быть может, о бессмысленности масштабных замыслов? И об уродливых попытках их реализации? Бесящийся с жиру Бартлбут — самый яркий тому пример. Полжизни учился рисованию, чтобы потом уничтожать свои картины.

Я так и вижу ухмыляющегося и потирающего руки Жоржа Перека: «Вот вам дана одна жизнь, и у каждого человека на нее заготовлены свои несбыточные прожекты. Вот вам роман и путеводитель! Дерзайте!»

Другие мои отзывы в Telegram https://t.me/exilibrus

Я хочу есть.

Две недели я сидела на диете из сухпайка "Толкин", изредка запивая его портвейном "Вырыпаев". Мне хочется нормальной еды и я пришла в яркий ресторан "Перек".

"Перек" шикарен и производит впечатление: мрамор, лепнина, наборный паркет из ценных пород древесины, ковры и позолота; живые цветы и живая музыка; швейцар в бордовой ливрее, вышколенные официанты, безупречно белые скатерти, тончайший, почти прозрачный фарфор, хрусталь и столовое серебро. Меню из мягчайшей кремовой кожи, на обложке золотом оттиск

В нем нет ни слова: ни названий, ни описаний, только фотографии на весь разворот и фотографии эти так хороши, что сознание дополняет их фантазиями вкусов и запахов.

На первой странице - нежнейшая телятина, истекающая прозрачным соком (medium well), на тарелке завитушки соуса и усики молодого горошка - кажется, они качнутся от любого вздоха. Сверху на куске мяса лежат две веточки розмарина, крест-накрест, крупные кристаллы розовой гималайской соли, крупинки черного перца. Тоненькие ломтики баклажанов, обжаренные с обеих сторон до золотистой корочки, перемежаются такими же тонкими ломтиками свежих помидоров, все одного размера, как будто их выращивали по трафарету, черная и красная кожица глянцево блестит и отражает направленный свет. Чуть зеленоватые капельки оливкового масла стекают с фиолетовых листочков базилика, серовато-зеленых резных - рукколы и яркого кружева фризе. На плоской деревянной тарелке выложены несколько видов сыра (бри, рикотта, лидеркранц, пордюсалю, монтери и рокфор), они дополнены грецкими и кедровыми орешками, лепестками миндаля и крошечной соусницей с медом. Справа - высокий бокал с почти круглой чашей и зауженным горлышком. В бокале красное вино такого насышенного бордового цвета, что стало почти непрозрачным.

На заднем плане крошечная вазочка с мелкими бело-желтыми хризантемами, хрустальная креманка и кофейная чашка. В креманке три шарика мороженого, ягоды малины, голубики и одна крупная клубника. Над кофейной чашкой поднимается дымок, почти осязаемый; рядом стоит сухарница с неровными кусками тростникового сахара и серебряными щипчиками, маленькое блюдце с тремя лимонными дольками и небольшой молочник грушевидной формы.

Я хочу есть!

Официант принимает заказ и с поклоном удаляется. Метрдотель рассказывает о шеф-поваре. О его родителях, бабушках, дедушках, прабабушках и прадедушках, их братьях и сестрах, соседях, что проживали на той же улице крошечной горной деревушки, откуда ведет свой род вся шеф-поварова родня.

Подходит другой официант, поправляет живые цветы в вазе, меняет на столе приборы, ровняет скатерть. Он не молод, на висках седина, прическа аккуратная, волосок к волоску. За работой он рассказывает, что вообще-то у него был свой бизнес: у него была своя типография, в ней печатались молодые авторы за свои деньги и небольшими тиражами, но успеха как правило не имели и типография разорилась; потом он был хозяином таксопарка из одного автомобиля, сам себе директор, бухгалтер, механик и водитель, сам себя осматривал перед рейсом и сам себя допускал к работе, потому что закончил курсы первой помощи; потом он открыл ветеринарную клинику, ведь для этого не нужно специальное образование, и неожиданно угадал - клиника имела успех благодаря удачному месту и любящим свое дело ветеринарам. Там он познакомился со своей будущей женой, ей же и оставил клинику после развода. Сейчас у него небольшая фирма, которая занимается куплей-продажей компьютеров и комплектующих, она вполне успешна и приносит неплохой доход. А работа официантом - это так, для души.

Я не хочу его слушать. Я хочу есть!!

Два официанта вкатывают в зал столик на колесиках, на столике одно большое серебряное блюдо, закрытое полусферической хромированной крышкой. Я в предвкушении! Но нет, это не мой заказ. Метрдотель объясняет, что это забытые в ресторане вещи, возможно, среди них найдется что-то, что я забыла у них в свое прошлое посещение. Я здесь впервые, я ничего не могла забыть, но мне все равно показывают перчатки, шарфы, складные зонтики, портмоне, очки, вставную челюсть, деревянного солдатика, пенсне, пустую визитницу, три зажигалки и портсигар.

Вы не понимаете, это все не мое, мне все это не интересно! Я хочу ЕСТЬ!!!

Наконец передо мной ставится поднос под безупречной накрахмаленной салфеткой, салфетка торжественно срывается, на подносе - собранный и залитый лаком пазл. Рисунок тот самый, из меню: истекающая соком телятина, баклажаны, помидоры, салатные листья, сыр, вино, мороженое и кофе.

Я устраиваю скандал. Я требую жалобную книгу.

Мне объясняют, что "Перек" - новатор в кулинарии, что это экспериментальное заведение высокой кухни, где еды нет. Совсем. Концепция ресторана в том, чтобы пробудить у посетителей их собственные чувства, всколыхнуть их собственную фантазию, возродить их собственные воспоминания.

НО Я ХОЧУ ЕСТЬ!!!!

Какое мне дело до всей родни шеф-повара до десятого колена, если они не научили его готовить?!

Какое мне дело до послужного списка официанта, если он не принес мне ничего?!

Какое мне дело до забытых вещей, если среди них нет ничего съедобного?!

Какое мне дело до мрамора, древесины паркета, рисунка на шторах, надписей на рекламках и вывесках, если все это - ни о чем?

"Перек", ты обманул меня. Ты дал мне красивую, но абсолютно пустую картинку. Твоя экспериментальность не нужна мне, мне нужна жизнь, а ты дал мне мух, застывших в янтаре.  Я больше не приду сюда. Никогда.

Это книга о людях, которые живут (или жили раньше) в многоквартирном доме в Париже в 20 веке. Их жизни и истории извиваются, запутываются, переплетаются и снова распадаются. В каждой главе автор описывает комнату, начиная с подробного описания предметов в комнате, а затем, увеличивая изображение жильцов, их история рассказывается более подробно. И мы, читатели, перемещаемся из квартиры в квартиру.
Я не думаю, что слова могут отдать должное этой книге. Это книга, которую нужно прочитать, чтобы понять. Это не та книга, с которой можно скоротать время. Это требует полного внимания читателя. Периодически я перелистывая страницы взад и вперед, чтобы не потерять все имена и сюжетные линии. Роман построен на манер сложной головоломки. Читая, я разрывался между разочарованием от встречи с очередным описанием стола или пустой комнаты и заинтригованной от того, как все эти истории могут сочетаться друг с другом. В конечном счете описаний стало слишком много. В любом случае, это хорошая книга. Удивительно, как автору удалось собрать так много материала и при этом связать воедино так много разрозненных и интересных историй о людях, которые все жили в течение одного момента времени.

Эксперименты в литературе - это, конечно, интересно, но всегда на любителя. Я таким любителем не оказалась. Идея, в принципе, интересная - собрать пазл из жизней множества людей, так или иначе связанных друг с другом. Перед нами один дом, в котором живут или жили эти люди, а может быть просто когда-то заходили или еще с ним как-то связаны. Перед нами множество романов в одном- и грустные, и веселые, и пошловатые, и скучно-бытовые, и даже немного фантастические. Перед нами жизнь, представленная в таком количестве малозначительных подробностях, что в читатель в моем лице в них ежесекундно тонул, изредка выныривая на поверхности интересной истории.

Истории Перек собрал действительно неожиданные и самобытные. В самом центре у нас Бартлбут, богатей, решивший потратить свою жизнь, не обремененную необходимостью работать на то, чтобы за 10 лет облучиться акварели, за 20 лет объездить 400 гавань и нарисовать 400 пейзажей и еще за 20 лет собрать пазлы из этих картин, которые затем уничтожить в том же самом месте, где они и были нарисованы. Какая же бессмысленная и бесполезная жизнь! Каждому, наверное, свойственно желание оставить что-то после себя, которого напрочь лишен Бартлбут. Это удивляло меня на протяжении всего чтения, как и некоторые другие связанные истории. Все вместе казалось фантасмагорией - попробуй найти в одном доме, пусть и растянув во времени, столько неординарных личностей.

Читая, я не пыталась сложить пазл из этих историй, а ведь можно было. Эту книгу можно читать от корки до корки, можно со словарем и гуглом, можно по отдельным квартирам и комнатам, то есть по отдельным историям его жителей. Любопытно, правда? Каждый раз как читаешь, можешь получить совсем иное произведение. Я также не стала играть с автором в загадки и ответы. Может быть, иначе мне бы больше понравилась эта книга.

Сложно сказать могла бы мне понравится эта книга или нет, но вот что меня раздражало на протяжении всего чтения - так это мозгодробительные подробности, встречающиеся на каждом углу, как, например, если бы кто-то решив сейчас написать про меня роман начал с описания всех тех мелких вещичек, что лежат сейчас на моем рабочем столе - от телефона и до скрепки. При чтении у меня перед глазами встают картины читаемого, заслоняя собой текст, а вот такие эксперименты автора разбивают начавшую нарождаться картинку вдребезги раз за разом, чего моя психика просто не выдерживает.

Вывод: эксперименты - это интересно, но к ним нужно быть готовым или же не читать их вовсе.

Эта книга читалась долго, а когда наконец начала утомлять, неожиданно закончилась) Неожиданно, потому что в общем это могло длиться и длиться - не имеющий основного сюжета рассказ о доме. В этом доме много этажей, множество комнат и в каждой комнате кто-то живет, кто-то жил до них или приходится чьим-то родственником. Автор методично перебирает комнату за комнатой, из каждой квартиры по одной комнате в ведомом только ему порядке и рассказывает какой-то кусок из жизни её обитателей. Постепенно, из разбросанных по всей книге кусочков складываются общие картины жизни жильцов - собранные наконец вместе , они неизменно оказываются занимательными. Каждая история жизни чем-то интересна. Здесь и грандиозные, но нелепые проекты; надежды, заканчивающиеся провалами, или неожиданные чудесные сюрпризы, вытаскивающие потерявших надежду из нищеты; многочисленные путешествия, часто на Восток; счастливые и не очень браки, странные связи, многочисленные увлечения. Здесь нет описания характеров, даже внешность героев представлена неявно, мы просто наблюдаем за их жизненными перипетиями.
И самое главное, здесь главнее даже людей - вещи, вещи, вещи... Их здесь тьма и тьма, и как раз о них - подробно и с любовью. Многочисленные списки и перечни, предметы искусства и кухонная утварь, предметы туалета и разнообразные меню, картины, гравюры, программки... Комнаты, лестницы, подвалы и там вещи, вещи. Даже картина на стене или открытая на картинке книга, или даже случайная рекламка открывается перед нами, как 3d картина и там все те же вещи. Все со своей историей, стилем, происхождением.
Кого-то может быть это и оттолкнуло от книги - бесконечные перечисления вещей. Но меня наоборот странно завораживало, вгоняло в некую умиротворенную медитацию. И хочется перечитать, но теперь уже вместе с гуглом, словарями, альбомами, чтоб не только прочитать, но увидеть, прочувствовать историю вещей, понять какие-то скрытые смыслы, бесконечные слои этой книги.
Она похожа на лабиринт, на какой-то бесконечный квест, где в каждой локации-комнате множество предметов, которые - все - обязательно что-то значат. Но больше всего она похожа на пазл. Огромный, многомерный пазл-дом, собираемый из множества пазлов-комнат, которые в свою очередь состоят из множества ещё более мелких частей. Подобно тем пазлам, которым большую часть жизни посвятил загадочный Бартлбут - его странный эксцентричный проект то тут, то там вплетается в общую картину и оказывается практически красной нитью, каким-то важным ключом к общей загадке книги.
В общем, о чем это - рассказать сложно. Как и навязать эту книгу для прочтения всем. Наверное с ней надо совпасть. Или обнаружить в себе странный вирус вещизма) Я, похоже, заразилась)) И хочется теперь найти какое-то свободное от всего время, когда можно будет эту книгу перечитать более вдумчиво и может быть что-то в ней разгадать.