Отверженные. Том II

«Исцелить душу можно, изменить судьбу – никогда».

Ай да, Гюго, ай да, молодец! Это же каким писательским талантом надо обладать, чтобы повесть о жизни низов парижского общества превратить в трехтомный роман-эпопею?! Ведь даже самая малая деталь в книге получает свое пространное объяснение. Миллионы мельчайших обстоятельств, словно камешки в калейдоскопе, под умелым пером Гюго складываются в причудливой формы игры Провидения. И, главное, насколько органично в общую канву повествования вплетены философские зарисовки!

В «Отверженных» в полной мере раскрывается многогранный талант автора. Здесь можно встретить Гюго-философа и Гюго-историка, Гюго-филолога и Гюго-политолога… Скупые исторические факты перемежаются с собственной философией автора, и в такие моменты повествование становится все больше похоже на «крик души», оно несет в себе частичку его самого. Гюго, стараясь быть максимально правдивым, не гнушается ни описаний парижской клоаки, ни употребления языка нищеты – арго. Он докапывается до самой сути вещей, не обращая внимания на то, где приходится копать. И в этом его смелость и его оригинальность.

Все повествование пронизано чувством щемящей любви к Парижу того времени, Парижу его детства. Для автора Париж – это целая страна, целая цивилизация, целая Вселенная. Благоговейным трепетом преисполнены страницы, на которых Гюго говорит о родном городе. Вот это настоящая любовь, настоящий патриотизм и преданность!

Причем Гюго признается в своей любви к Парижу не только в этом своем труде, он делает это при каждой возможности – и вот уже сладостные серенады городу звучат со страниц его произведений. Как имя возлюбленной Анжольраса была Родина, так у Гюго – Париж.

О чем же сама история «Отверженных»? Вряд ли можно об этом сказать лучше самого автора. Это история о «преступнике, коленопреклоненном на высотах добродетели». О беглом каторжнике Жане Вальжане, преисполненном некоего «внутреннего света», который обретает человек, опустившийся на самое дно жизни. Человек чистый душой наполнится этим светом, человек потерянный – скатится еще ниже. Хотя можно ли вообще Жана Вальжана считать преступником? По-моему, единственный преступник в романе – само общество, порождающее неравенство, нищету, пороки, со своими несправедливыми законами и жестокой карой…

Тема просветления в романе в некоторой степени перекликается с таковой в «Воскресении» Толстого. Но, да простит меня Лев Николаевич, Гюго и его Жану Вальжану я верю больше.

Бедность, порой граничащая с нищетой; нужда, разрушающая до основания; унижение, тянущее на дно подобно камню на шее; и озлобленность на весь мир, перерастающая в дикую, нечеловеческую жестокость… Можно ли при этом оставаться человеком? Да, можно! Но только с одним условием. И это условие – наличие путеводной звезды, лучика, освещающего дорогу во мраке. Она может принимать любые формы – епископа, подкупающего своей верой в человечество, маленького ребенка, преданного тебе всем своим крохотным сердечком или прекрасного, почти невесомого ангела в белой шляпке. Но имя ей всегда одно – ЛЮБОВЬ. Только она имеет такую целительную силу, способную превращать жестокость в нежность, отчаяние в надежду и размягчать даже самые зачерствевшие сердца…

Любовью дышит каждая страница «Отверженных». Это слово трепетно звучит из уст молодого студента и громогласным эхом раздается на баррикаде. В этом и проявляется романтизм произведения.

Этот роман – ода духовному исцелению и ода любви. Причем у Гюго невозможно одно без другого. Любовь – движущая сила.

Примечательно противостояние Жавера и Жана Вальжана на протяжении всего романа. Эти два героя будто связаны невидимой кармической нитью и призваны, слегка отдаляясь, затем снова с еще большей силой сталкиваться друг с другом. Это столкновение долга духовного, перед совестью, и долга земного, перед законом. Сцена размышлений Жавера на мосту лишь доказывает, что земные законы оказываются ничтожными перед законами высшими, но их гордость настолько велика, что предпочитает гибель коленопреклонению.

«Отверженные» - один из моих самых любимых романов, и я испытала ни с чем не сравнимое наслаждение, вновь перечитав его. Большое спасибо за это автору.

Я это сделала! Я дочитала "Отверженных". Почти побив свой личный рекорд. Дольше я читала только Франсуа Рабле - Гаргантюа и Пантагрюэль в шестом классе. За три славных месяца своей жизни изучить Францию вдоль и поперек не удалось и все же Гюго успел рассказать мне очень многое. Причем, максимально подробно. Достижения и изъяны девятнадцатого века (вернее, периода с 1815 до 1832 года ) глазами очевидца разворачивались перед моим мысленным взором неторопливым и бескрайним полотном, доставляя неизъяснимое удовольствие. Хорошо, что я не испугалась объема и не пожалела времени. Трибун революции снова восхитил меня и удивил. В основном, глубиной и обширностью своих знаний. И даже немного сюжетом. Конечно, благодаря персонажам.

Приз моих читательских симпатий уходит семье Тенардье за поддержание интереса к перипетиям романа. Ни разу не подвели - самые интересные для меня персонажи. Папенька - ну просто подарок! Беспринципный, изворотливый, жадный, равнодушный ко всему кроме наживы, готовый на любую подлость ради денег (кроме честного труда), абсолютно чуждый милосердию и состраданию. Его жена - тоже колоритнейшая личность, великанша на службе у карлика. А уж детки у них - один другого самобытнее. Интересно было наблюдать за старшей дочерью - Эпониной. Но мой любимец - Гаврош. Не только из семейства Тенардье, но и из всего многочисленного списка персонажей романа. Отважный до безрассудства. Добрый, но без занудства. Справедливый плут, смышленый, озорной и неунывающий.

Запомнилась Фантина, олицетворяющая жертвенности матери. Понравилась история борьбы благоразумия с совестью при участии Жана Вальжана. Время, когда он размышлял о том, вправе ли пожертвовать судьбой одного человека ради благополучия многих, стало его звездным часом в романе. Стоящий на страже закона Жавер, воплощающий "скверну добра", спустя годы преследования все таки понимает, что есть нечто большее, чем выполнение долга. Еще один любимец - дед Мариуса. Ворчливый, упрямый, горячо любящий внука. Старик оказался милосерднее юноши. Он смог переступить через свою гордость, осознавая, что на нее уже нет времени. Сам Мариус, хоть и является одним из главных действующих лиц романа, теряется в тени своего титанического деда и вновь обретает четкие контуры только рядом с Козеттой. Студенты и бандиты тоже оживляли повествование.

Порадовал Гюго и манерой объяснять мотивы поступков своих персонажей. Почему госпожа Тенардье обожала двух своих дочек, но терпеть не могла сыновей? Потому. Влюбленные встречаются вечерами в саду в тайне ото всех. Что же происходило во время этих встреч? Правильно. Ничего. И дальше глав пять-шесть подробнейшим образом описывается это "ничего". Я в восторге от нашего с автором общения. "Читатель, конечно, догадался о том-то или о том-то?" - время от времени спрашивает Гюго. "Конечно, догадался!" - отвечает читатель в моем лице -"еще пятнадцать глав назад". А эти постоянные возвраты в прошлое?! Встретился новый персонаж, давайте расскажем его историю с младенчества. А еще лучше начнем с его дедушек и бабушек. Вернулся в повествование старый персонаж, которого давно не было. Надо рассказать что он делал все то время, что его не было видно. Читатель же только за. Ведь услышать второй раз про уже известные события, но со стороны другого персонажа - это то, чего не хватало для полного счастья. И чтобы совместить приятное с полезным, не будем праздно проводить время. Зашел герой в монастырь, расскажем со всеми деталями о монастырской жизни. Попал в канализацию - извольте прослушать лекцию про клоаку Парижа (глав на несколько). А мастер-класс по устройству баррикад нужен? А то у нас есть. И про вред сахара, и про чувство меры при сочинении каламбуров, и про моду, и про политику. Про все на свете. Даже дух захватывает от такой необъятной картины жизни.

А какие интересные параллели можно усмотреть. Девушка пристает к опекуну: "Папенька, почему не зажигаешь камин? Почему не ешь белый хлеб?" Ну чем не Красная Шапочка?! Так и хочется продлить список вопросов. "Папенька, почему у тебя такие большие зубы и где ты прячешь свой миллион?" Или возьмем лекцию Жана Вальжана, убеждающего вора взяться за честный труд. Сразу вспоминается Шурик, тунеядец Федя и "космические корабли, бороздящие просторы Вселенной". Помнится, там тоже собор Парижской богоматери мелькал. Может совпадения не случайны? Ну а Мариус, устроивший у себя на комоде "Дом-2" и часами наблюдающий за соседями? Ему не на баррикады, а в цирк надо было идти с такими талантами.

Бесконечен, как сама жизнь прочитанный роман в полном варианте. Какие-то главы понравились больше, какие-то меньше. В топ самых любимых уверенно вошли те, что посвящены Парижу - городу, предместьем которого является вся Франция. Приятней всего оказалось бродить по Сите и Латинскому кварталу (там брусчатка пострадала меньше всего от многочисленных мятежей). И с особой нежностью буду вспоминать главы, посвященные битве при Ватерлоо, которая по мнению Гюго и не битва вовсе, а изменение облика всей Вселенной. Поражает и восхищает тщательность, с которой Гюго подошел к реконструкции событий не только самого сражения, но и тому, что случилось до и после. Мотивам, планам, случайностям, изменившим ход истории. Не обошлось и без старинной французской забавы - "потроллить Англию". Например, ставит автор рядом Веллингтона и Наполеона и начинает описывать их как равных по величию полководцев, но противоположных по стилю ведения войны и характерам. "Ну как равных?" - вкрадчиво уточняет Гюго. " Один - посредственность, другой - гений, если присмотреться. Не могу молчать, скажу всю правду." И вот восхищение Наполеоном подобно цунами обрушивается на голову читателя. И французы уже - "наши" для читателей любых национальностей! Что интересно, но странно. И вообще, Веллингтон - не при чем. Не он разбил французскую армию. Велика Англия, не полководец. (Не вздумайте применить тот же прием к Наполеону и Франции) Хотя, если присмотреться еще раз, велика не Англия, а народ. Ну как велик? Есть у него огромный недостаток - своего короля они раньше французов казнили, но в феодализме все равно застряли. Далеко им до демократичных французов. И все же битву Гюго подал шикарно! Как разложил по полочкам действия всех, от генералов до волынщиков. Как заглянул в души, распознал чаяния и страхи. В таком изложении события гораздо доступнее, чем сухие цифры и схемы сражений в учебниках. Из которых запоминаешь только кто проиграл, а кто выиграл. Даже лучше чем фильм, где баталии подают слишком быстро и не успеваешь изучить детали.

Изредка, восхищающие меня экскурсы, прерывались собственно сюжетом и на страницах снова мелькали знакомые имена и фигуры. Рассказывалась история, знакомая по Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери и Виктор Гюго - Человек, который смеется . Про любовь и ненависть, зависть и милосердие, верность и предательство. Хорошая такая история. Наивная. Полная чудесных совпадений и рафинированных чувств. С историей лучше знакомится по экранизациям. А роман "Отверженные" идеально подходит для того, чтобы увидеть Францию такой, какой ее знал Виктор Гюго.

Я готова целовать перо, которое это записывало...
Неизменно называю месье Виктора в ряду своих любимых писателей. Хотя прочитала у него до этого всего две книги (зато какие): "Собор парижской богоматери" и "Человек, который смеется". Я просто - готовилась, к встрече с прекрасным.
Это не просто глыба - глыбища! Я совершенно не представляла, как ее читать - в ограниченное время, когда столько книг. А оказалось... Самую капельку пришлось расчитать - и в районе представления епископа, монсеньора Бьенвеню, я просто в книгу рухнула. С самой первой части стало понятно, что чтение меня ждет - восхитительное. Просто невероятное описание епископа: какой он кроткий, добрый, сердечный. Эта восхитительная сцена:
"-Этот человек украл у вас столовое серебро?

• Дорогой мой - а подсвечники? Я же предоставил вам подсвечники - что ж вы их забыли?".

Ну такие ж они у него милые птенчики...
Не выношу в излишки только рассуждения автора о монархии и Реставрации. Очень ценны его пояснения, как он рассказывает, что народ-то без короля обойдется, а вот король без народа? И сам определяет

Сколько Франция пережила революций: 1817, 1832, 1848, 1851... И баррикады меня поразили не меньше, чем истории героев. И ведь автор не отсиживался за витражным стеклом, уткнувшись в батистовый платочек. Он был на баррикадах, помогал раненым - и это чувствуется. Поразило меня настроение обороняющихся: некая... даже бравада, что ли. Ну а сцена с обстрелом из пушки... Мелькнуло даже описание, очень похожее на "Марианну-Свободу". И я поняла, что эту часть можно проиллюстрировать картиной "Свобода, ведущая народ" Единственное, с чем могу не согласиться

Увы, месье Виктор, увы...
Для меня каждое слово оказалось - ценным и на своем месте. Какое удовольствие послушать этого замечательного человека, который призывает - к смелости, милосердию, снисходительности. Его герои стали нарицательными, его работа стала - легендой. Существует масса экранизаций: фильмов, сериалов, мюзиклов. Некоторые из них очень даже неплохи. Но как можно их променять на возможность послушать и чуть ли не напрямую пообщаться с автором?! Это определенный книжный Эверест - но я чувствую, словно взлетела на него, как на крыльях. Потому что - месье Виктор был рядом и бережно поддерживал и своих героев, и своих читателей. Поэтому рекомендации здесь излишни: всегда.

Гениальность.

Она захватывает с первых страниц и всецело перемещает читательское нутро во времени, забросив на несколько столетий обратно, где он настойчиво живёт несколько прожитых дней, пока не прочтёт её содержимое до последнего едкого слова. Книга не даёт вырваться из своих объятий будто покорная мать не отпускает ребёнка во время революционных переворотов, читая позицию политических взглядов на его субтильном лице. Зная, что выбранной стороне не суждено победить, а хрупкая жизнь ломается всего за секунду. Она смотрела бы под тенью раздумий... "Даже если бы и победили... Не ценой его жизни. Не за счёт его не прожитых лет. Пускай умирает кто-угодно, только не он. Не отпущу!" - вопрошала бы она глядя в глаза любимого чада.

"Опять? Хватит! Довольно!" - скажет читатель моих вычурных слов. "К чёрту, потуги в виде неумелой попытки повторить классический танец, исполняемый на пышных приёмах или с помощью образности, обыграть читателя в твист, используя скудные словесные возможности автора данной рецензии! Давай к незыблемой сути, проклятый писатель!"

"Красоваться извольте у зеркала!" - вторил кто-то другой. "Повинуюсь..." - сказал скромный автор и сделал циничное выражение лица прокуренного эксперта. "Хоть мне по душе больше кентавр, вкрадчивый танец русалочки или улыбка посланная арлекином. Внимайте каждому слову! Вот почему это должен прочитать каждый любитель классической литературы" - добавил он, рваной украдкой глядя в читателя написанных слов. Я всё равно давно исписался, утратив веру в то, что Вам нужно что-то кроме сухости слов и передаче сухого содержания книги... Слушайте один из моих последних вздохов на долгое время...

Первое, что бросается в области взгляда и достойно упоминания, как непоколебимое отличие данного произведения от многих других:

Схема повествования.

Четвертая стена. Позиция рассказчика. Образованность и роль автора в жизни страны и влияние на общественное мнение. Порицание тюрем, право на революцию и самосознание народа.

Виктор Гюго двигал мнение общества, заставляя мыслить и вникать в сущность проблем и несовершенства государственного устройства. Смертные казни и условия содержания в тюрьмах. Право перемен и свободных высказываний. Он был рупором направленный в сторону собравшихся толп. Говорил без запинки и доли раздумий о том, что терзало его неуступчивый разум, не боясь быть растерзанным, словно брошенная кость в стаю голодных собак. Подобная смелость и стремления достойны восхищения и восьми степеней неприкрытой лести с прибавкой восторга.

Философские отступления между происходящими событиями дают возможности для передышки и усвоения прочитанного, а так же десятки поводов для размышлений. В чистом виде отдельно написанный философский трактат не доставил бы истинного удовольствия и не смог бы привлечь огромного числа почитателей, однако встроенная конструкция мысли в качестве второстепенного элемента повествования - безусловно представляет подлинный интерес и отличает смелостью жанра.

Читательский выбор в диагональном чтении и погружение в атмосферу времени.

Битвы, мысли о революции и духе времени безусловно будут восприняты многими читателями в область ножей, что украшают стволы пристрелянных ружей. Предлагаю им погрузиться в терпимость и не пропускать все погружения в атмосферу.

Образность слов и характеры персонажей.

Мне даже страшно подумать о том, как прекрасно данное произведение звучит в оригинале, если после труда переводчика оно оставляет неисчерпаемый эффект и приводит в состояние скованного восторга. Богатый слог, прекрасные персонажи, не смотря на то, что здесь их больше десятка на разных ролях - не один из них не забывается спустя время прочтения. Каждый несёт в себе деталь гениальности и является способом развития сюжета и подчеркиванием черт главных героев.

Автор мог бы соревноваться за право трогательности написания самого короткого произведения.

Вдумайтесь.

Перестрелка.
Молодые люди отдающие жизнь за идею. Идёт неравный бой, заканчиваются патроны и вера в счастливый исход. Остаётся лишь несколько мгновений до смерти и тем самым перечеркивается всяческая попытка прожить остаток дней в прозябании быта... И ровно в этот пронзающий миг автор вбивает в сознание читающих строки, блеск подобных повествований и живость умирающих образов:

Анжольрас нагнулся и поцеловал его благородную руку с тем же почтением, с каким накануне целовал его в лоб.
Эти два поцелуя были единственными в жизни Анжольраса.

(с) Виктор Гюго "Отверженные"

Занавес.

Жизнь состоящая из двух поцелуев, обрывается подобно натянутой до предела струне расположенной над ладами музыкального инструмента.

Ты просто встаешь от пространства написанных букв и выходишь на балкон, чтобы закурить сигарету. Посмотреть в небо и подумать о том, сколько людей бездумно отдавало жизни всего лишь за возможность необходимых перемен. Никто не давал бесцеремонных гарантий, что они непременно наступят. Только возможность, которая могла быть разорвана в клочья, словно неугодное письмо, текст которого ничего не изменит. Они шли на этот невообразимый подвиг без скопища натянутых мыслей. Выбросив из головы попытки найти любовь, заработать на кров в крошечной адвокатской конторе и обрести приземлённое счастье. Без мыслей о горе своих матерей и протяжных вздохов отцов. Они шли на этот бездумный поступок руководствуясь сердцем, пока другие боялись собственной тени. Не каждый запомнит их имена, но каждое из них несло в себе величие незавершённых идей, которые стали оттеснённым отпечатком в следующие поколения и историю своего государства.

Центральные темы данного произведения:

Эпоха.

В словах скрыты не только судьбы главных персонажей, но и время в котором происходят цепочки событий. Для меня размышления об эпохе, как минимум, не уступали ветке развития повествования книги.

Природа преступления и тяготы вины за совершенные действия.

Автор много размышляет и наводит читателя на мысли о душе человека. Кого стоит обвинять в бедности и способах заработать. Кто виноват? Общество, государство или собственная тёмная личность? Ворованный кусок хлеба или толчок к безысходности? Данная тема до сих пор является актуальной, особенно в моменты мысли о необходимости смертной казни и рассмотрению обстоятельств совершения различных нарушений законов.

Роль революции в жизни людей.

Желание перемен, свобод и происходившие перемены в обществе. Вера в счастливый исход. Готовность разменять свою жизнь на счастливое будущее тех, кто останется в списках живых. Революционеров можно отвергать, ненавидеть, любить или стать их видимой частью. Но быть безразличным к их выбору... Невозможно.

Торжество справедливости.

Вопросы чести. Переживания и изображение преступника с положительной стороны. Переживания. Автор сталкивает грани морали внутри читателя. Заставляет посмотреть на мир используя непривычный угол и ракурс.

Отношение общества к преступникам

"Бывший каторжник..." Слова являющиеся приговором и заставляющие изменять своё имя. Прятать глаза и скрываться от лиц. Никого не волновали причины и то, кем ты стал после каторги. Клеймо, которое не позволяло многим людям спокойно дышать. Автор заставлял задуматься о причинах, следствиях и порицал общественный взгляд на данный вопрос изобразив образ каторжника с чистой совестью и благими намерениями. Вот Вам и волки в овечьей шкуре и овцы прозябающие в обличье диких собак.

Любовь к своей стране.

В книге она затмевает тенью любовную линию к женщине. Весь трепет чувств не сравнить с веселой песней Гавроша. Её не стоит сравнивать с любовью отца. Она не стоит в одном ряду с любовью и долгом жандармов. Она в непоколебимой вере в то, что правда украшает лишь ту сторону, который выбрал каждый участник событий.

Вопросы морали и совести.

Читателю не единожды придётся сравнивать мерило поступков и выставлять фигуру себя на места главных и второстепенных героев. Автор умело играет с воображением и способен менять взгляд читателя на множество непоколебимых устоев.

Пожалуй, хватит списка предельных аргументаций. Все написанные слова кажутся лишними и беспомощными словно новорождённый ребёнок, особенно всматриваясь в сотни рецензий написанных до окончания этой. Даже не глядя в то, что я буду отстаивать её право на жизнь и безутешно лелеять мертворождённое тело в области собственных рук.

Что толку от разбора гениальности? Это не даст понять ее сущность и не сделает непонимание читателя менее отрешённым. Неразрушимо лишь то, что подобные книги делают лучше целые поколения, вызывая степени отвращения и восхищение написанным словом и содержанием полным спорных моментов. Они заставляют говорить, обсуждать. Казаться или быть живым существом. Ради таких книг стоило научиться читать.

Обычно я заканчиваю строки рецензии помпезными выводами и подвожу видимую черту своих ощущений, чтобы помочь разобраться в дебрях своего псевдоинтеллектуального анализа книги. В этот раз я не в силах сделать привычные действия. Простите, что не оправдал ожидания публики. Все дело в том, что в этот незримый момент я дочитываю последние две страницы книги и пытаюсь утереть внутренней стороной ладони град льющихся слёз, перестав плакать навзрыд. Их просто невозможно остановить в последние десять минут моей жизни, без попыток глотать воздух, словно сражённый острым лезвием в области шеи. Невозможно остановить, ровным счётом, как град вопросов и упрёков главным героям которые я выкрикивал, уткнувшись лицом в написанный текст при прочтении последних нескольких глав. Видимо так было нужно, чтобы я почувствовал себя живым, наравне с обделённым чувством придуманной справедливости. В ближайшее время мой язык не повернётся поставить в себя ряд прокуренных циников и назвать свою жизнь блеклым существованием. Она ещё долго будет гореть благодаря подобной литературе. Надеюсь, что впредь никогда не потухнет, в отличие от моего желания писать и пытаться формулировать мысли в строки рецензий...

"Читайте гениальные книги!" (с)

Бывают такие книги после прочтения которых кажется, что у тебя забрали кусочек сердца и появляется внутри пустота, вот эта эпопея вызвала у меня такое чувство. Роман способствует погружению, очень много описаний, рассуждений, та и вообще объем огромный, кого-то это отпугнет, но не меня, я в полнейшем восторге от того какую работу провел автор, каких героев создал и какое грандиозное произведение сумел создать. В романе множество лирических отступлений (часто не особо лирических, но отступлений точно). То автор рассказывает читателю о битве под Ватерлоо, рассказывает не поверхностно, а достаточно подробно, особенно это касается описаний территории и анализа происходящего, автор размышляет и дает читателю информацию для размышлений.

Основная линия повествования рассказывает о бывшем каторжнике Жане Вальжане, который является главным "отверженным" в романе. Он честный, порядочный человек, который совершил мелкий проступок, при чем с добрыми намерениями, но, естественно его засудили по полной и не только власть (она вообще это дело любит), но и главное - народ. Именно отношение простых людей к бывшему каторжнику поражает на протяжении всего романа. Жан Вальжан работает над собой, развивается, размышляет и рассуждает, за ним интересно наблюдать, на протяжении книги он меняется и это чудесно. Конечно выглядит герой совсем неправдоподобно, на обычного человека не похож, но нужно помнить, что в романтизме всегда так. К сожалению, читатель почти ничего не знает о детстве Жана, знакомясь с ним в 21 год (если не ошибаюсь), когда было совершено преступление за которое он попал на каторгу, там прошло 19 лет. Выходит основную часть книги мы видим человека уже достаточно взрослого (а по меркам XIX века, так уже старого), поэтому немного страннова-то наблюдать над тем как посаженое епископом семя великодушия не только пускает ростки, но и дает плоды. Наверное, автор хотел сказать, что менять жизнь никогда не поздно, что всегда можно пойти изменить свой путь и свою жизнь, но с последствиями ранних ошибок все-равно придется считаться. Но в 40 лет люди меняются редко, хотя в жизни конечно все бывает...

Одной из ярких героинь является Фантина. Она тоже оказалась "отверженной", от нее отказалось общество, осудило ее, но в сердце героини были любовь и все ее "безнравственные" поступки можно оправдать мотивом, она делала все, чтоб помочь дочери. Может героиня и была не права во многом, но ее оправдывает то, что ей никто не указал другой выход и сама она его не нашла...
Дочь Фантины, Козетту ждала сложная жизнь в как-бы приемной семье, пока не забрал ее Жан Вальжан, который и воспитал девочку.

Все герои книги ярко делятся на положительных и отрицательных, я этого не люблю и не верю, что однозначно можно судить так о людях, но несмотря на это все-равно очарована романом-эпопеей, в котором есть множество других достоинств. Вся книга мне показалась деревом с множеством веток и мелких веточек, постоянное отхождение автора от основной линии обычно сбивает с толку, но в данном произведении почему-то вызывает восторг (у меня). Автор часто рассказывает о культурных и политических деятелях, о реально происходивших событиях и дает другую полезную информацию, я очень люблю подобного рода вставки, которые добавляют реалистичности и заставляют погружаться глубже в события.

Из того, что не понравилось: политика, слишком навязываются политические взгляды автора, я не сужу о том плохие они или хорошие, просто слишком много о них, ну и самих "отверженных" людей создает не просто общество, а именно политика, так что в какой-то мере навязчивость можно оправдать; религия, не мало о боге и вере, хорошо, что больше со стороны веры, а не религии, но сложилось странное ощущение, что вера или отсутствие таковой может повлиять на человеческие качества, а это не так (мое мнение).

Очень рекомендую книгу всем кто не боится книжных "кирпичей" и любит исторические романы или романтизм в литературе.

Протагонист сего романа не закуривает просто так. Сначала он расскажет историю кабака, в котором отыскал сигарету. Затем повествование шагнёт на иной уровень и речь пойдёт о нраве трактирщика, буднях дочери и пасынка с революционными устремлениями. Попутно вам расскажут, что любит курить сам владелец заведения и как его христианка супруга ворует у того сигареты. Здесь ты уже начинаешь путаться – кто же гг.? Теряешься ровно до той минуты, пока строки вновь не утыкаются в персонажа с сигаретой. Казалось бы, вот оно, мгновение и он поднесёт спичку… Нет, теперь самое время узнать, какой табак предпочитают в Париже, и что было принято курить тут десяток лет назад.

В современной литературе сегодня так уже не пишут. Редактор вернёт этот кирпич с сочувствием, а как только дверь закроется, подойдет к окну и посмотрит в след авторской шляпы. Старая истина, говорить кому-то, что он проматывает время — это терять своё. Шутка ли, 1600 страниц.

Тем не менее я прикипел к истории с первого её листа. Отражение реальности в романе находится на каком-то запредельном уровне. Авторский фокус напоминает маятник, где колебание прослеживается от внешнего к внутреннему, от исторического контекста к личному конфликту. Благодаря чему в “Отверженных” заметны несколько проблематик: национальная, романическая и нравоописательная. В какой-то главе Гюго расскажет о битве при Ватерлоо, выделит контраст между Буонапарте и Веллингтоном, в другой – опустит персонажа в канализацию, раскрасит страницы вонью и смрадом, которую скрывают аристократические парижские тротуары.

Вы обещали мне стать честным человеком. Я покупаю у вас вашу душу.

К слову, о главном персонаже. В моей фантазии Жан Вальжан гулял в образе Бельмондо под мелодию "Le cri le vent". В романе он задумчив, одинок и с неплохим внутренним стержнем за крепкой спиной. Забавно, что книга тянет на 1600 страниц, а вторая важная черта главного героя – молчаливость (первая – изменяемость). Впрочем, сохранение тишины характерно многим второстепенным лицам, а спор и сомнения чаще передаются в диалоге наедине с собой. Как по мне, ключевой нюанс в образе Вальжана – убегая от чего-то, он не забывает стремиться к чему-то. Удивительный персонаж, один из лучших, кого я прочитал в 2020г. Никогда еще отсутствие равнодушия к миру меня так не цепляло. Виктор Гюго раскрывает точки его перерождения глазами разных типажей. Сейчас это праведный старик, который вкладывает в сердце гг. искру честности, а завтра — девушка, выброшенная обществом на задворки нищеты. Создаётся впечатление, что главный герой в романе не Вальжан, не Фантина с Козеттой и вовсе не Мариус. Первостепенный персонаж здесь словно искра жизни.

– Умереть – это ничего; ужасно – не жить.

Самый лучший для меня эпизод с Вальжаном.
Во многом здесь видна актуальность книги 1845 года – отсутствие равнодушия. Закрываешь дверь. Проходишь по полу и присаживаешься на уставший стул. Становишься участником уюта, смотришь, как трактирщик считает деньги, как две ухоженные девочки играют со своими куклами. Замечаешь, как из-под одного стола выглядывает головка малышки-дикарки. Этот ребенок, гадкий утёнок, никому не нужен, он ходит в порванном платьице, носит ведра с водой по ночам и проводит время только наедине с собой. У девочки нет игрушек, ей никто ничего не дарит, она лишена объятий и ласки. Тем не менее в её образе сохраняется надежда, и в ночь, когда можно поставить башмачок, чтобы в нём оказалась монетка в виде подарка, малышка укладывает свои колоши рядом с ботиночками других девочек…
Спустя мгновение, ты возвращаешься. Ступаешь по скрипучему полу под взгляды хозяина, его супруги и двух дочерей. Наклоняешься к столу и протягиваешь девочке только что купленную новую куколку.
— Это тебе, держи.

Второй важный персонаж – Мариус. В сравнении с другими героями, он видится более социально ориентированным. За счёт его образа рисуется конфликт отцов и детей, принадлежность к кружку идеологии, где стремятся скинуть роялистов и провозгласить республику формой правления Франции. Как говорится, отцам война, а детям революция. Мариус замкнут в себе, склонен к рефлексии, как и Вальжан. Между ними прослеживается определенное сходство. В конце концов оба они спускались, под землю. Связывает их нитью, разумеется, девушка.

У каждой девушки бывает день, когда она так глядит. Горе тому, кто тут случится!

Так Мариус замечает пару – старика и девушку. Образ чужой спутницы постепенно обволакивает его мысли. Юноша начинает приходить в Люксембургский сад каждый день, он присаживается на скамью и влюбляется в свою незнакомку. Мариус делает вид, что увлечён собой, а тем временем читает девушку.
Набравшись смелости в один из n-ых дней, Мариус проходит мимо неизвестной, улавливая ноготки её голоса. Он замечает длинные каштановые ресницы, в тени которых прячется стыдливость и невинность. Увидеть глубину глаз незнакомки у Мариуса не получается, каждый раз девушка словно скрывает себя под шляпкой. Спустя месяцы, Мариус становится свидетелем её изменения (в этом романе не менялась только обложка).
В тот день на незнакомке было чёрное платье из дама, белые перчатки обтягивали её пальчики, которыми девушка вертела ручку зонтика. Она шла в его сторону. Взгляды молодых людей соприкоснулись. Её небесно-голубые глаза медленно опустились.

Улыбка любимой женщины сияет и во тьме.

По итогу.
Мне было любопытно следить за тем, как Гюго раскрывает персонажей глазами и мировоззрением других персонажей. Его герои изменяются во времени, сомневаются, страдают, завидуют, стареют и… все они ощущают одиночество. С художественной точки зрения, оставляя исторический контекст за рамками, я наблюдал за передачей повествования и сюжетной линией с каким-то азартом.
Да, многословие характерно автору, но читать его приятно (по непонятной для меня причине). Не скажу, что исторические вкрапления и снимки битв тут не к месту, все они дополняют контекст романа - среду обитания главных лиц, что, как известно, является одним из важнейших критериев формирования характера и человеческого выбора.
Что же касается личных ассоциаций, тут их был целый клубок. Начиная от ключей Кронина и заканчивая бесконечным Искуплением монахинь, которое напомнило нажатие кнопки.

Мыслить - вот подлинное торжество души.

Когда - то давно, в моем детстве, у меня были отдельно изданные книги для детей о Гавроше и Козетте. Они были прочитаны перечитаны, зачитаны. Сам роман, как я поняла только теперь, я читала в сокращенном (очень сокращенном) варианте. А сейчас наконец прочитала его полностью. Гюго можно называть как угодно, и графоманом в том числе (не забываем, что платили за количество слов, отсюда и широкие отступления, и многословность), но все же он гений!
Сюжет романа, думаю, ни для кого не секрет. Если кто и не читал, то смотрел экранизации. Хотя лично я не видела ни одной. Жаном Вальжаном восхищалась на протяжении всего романа. Такой огромной души человек, которого каторга не сломала, а сделала лишь еще сильней и человечней. Или это все же заслуга епископа города Диня, который подарил ему подсвечники? Может и так...
Здесь достаточное количество персонажей. Тернадье со своим семейством, от которых смердит за версту всей их гнилью и уродством души; Фантина, которая мечтала о тихом семейном счастье, но судьба решила иначе; Козетта, которая могла бы и не знать о том, что есть мир без тумаков и побоев, но ей повезло гораздо больше, чем ее матери; Гаврош, смышленый парнишка и единственный из всей семейки вызывающий положительные эмоции; Мариус, хм... вроде бы и хороший паренек, хоть и излишне избалованный своим дедом, но он меня откровенно раздражал, пустой он. Но самые главные герои - это Жан Вальжан и Жавер, между которыми на продолжении всей книги идет непримиримая борьба. Жавер мне тоже очень импонировал. Он так жил, он считал определенные вещи правильными, коль уж они прописаны в законе, и даже непререкаемое следование этому закону все равно примиряло мой разум с его настойчивым желанием поймать Жана Вальжана и посадить за решетку. Ну не привык он к эмоциям, не научили. Научили лишь следовать букве закона, что он с честью всю жизнь и делал. А когда понял, что человеческие чувства могут быть сильней закона, правильней закона... вот тут он уже с собой и не справился, к сожалению.
А еще этот роман - это признание самого Гюго в любви к городу своего детства, к Парижу. Читаешь и понимаешь, насколько сильно было благоговение автора перед этим городом - Вселенной.
Я читала и наслаждалась каждой строкой, каждой страницей. Мне нисколько не мешали отступления от сюжета, я смаковала и их. А может, я созрела уже для "Войны и мира?":)

Мне сложно рассказать что-либо об этом произведении кратко, т.к. у книги достаточно большой объем, но этот объем не просто растянутый текст, грубо говоря вода, а в каждом предложении автор либо рассказывает нам исторические события, на фоне которых происходили те или иные события книги, либо описывает настолько ярко персонажей, что ты просто думаешь, как бы ты вообще смог понять что-то если бы Гюго так длинно и красочно не расписал все это.

Я многократно видела у книжных блогеров видео о книгах, которые изменили их жизнь. И честно, всегда как-то скептически относилась к этому. Ведь если подумать, как вымышленная история может поменять мою жизнь, даже если эта история не лишена правды. Но сейчас смело признаюсь, что «Отверженные» можно сказать разделили мою жизнь на две части: до и после прочтения. Это настолько интересное, глубокое и колоритное произведение, что я могу ему петь дифирамбы бесконечно.

История Жана Вальжана, Фантины и Козетты уникальны, несмотря на то, что в 18-19 веке во Франции я думаю со мной бы не согласились. Несмотря на всю ту грязь, которая служит фоном этому произведению (говоря грязь – я говорю о бедности, беззаконии и временами бесчеловечности), есть все равно что-то чистое, искреннее, то что принадлежит только человеку и никто не сможет у него это отнять.

Эта книга не заслуживает оценки менее 10 по 10- бальной шкале. Из-за большого объема конечно к ней подступиться тяжело, но оно определенно того стоит.

Почему-то на кирпичи мне нужен особый настрой, а на кирпичища порой и такой настрой, которого приходится ждать не один год, но обратила внимание, что по неизвестным мне самой причинам вот такие вот огромные долгострои лучше всего мне покоряются в самом начале лета и решила отдать в нынешнем году это золотое время "Отверженным". Давно собиралась, давно хотела и вот свершилось. Сразу скажу, хоть впечатления у меня и без восторгов, и перечитывать на пенсии я точно не планирую, и претензий вагон и маленькая тележка, я ни в коем случае не жалею, что добралась, пусть на это и ушло полмесяца, оно того стоило. Да и к автору я ещё вернусь, уже более осознанно, до этого я читала его ещё в школе подростком и воспоминания были довольно смутными, теперь знаю, чего ожидать и буду ждать подходящего настроя.

Знаете, что первым пришло мне в голову, когда я увидела истинный масштаб трагедии, то есть объём (в моём собрании сочинений это три (три, Карл!) тома довольно убористого шрифта)? Я удивилась, как вот это вот всё умудрялись впихнуть в экранизацию, то есть не в сериал, а в один полноценный фильм. Отгадка данной тайны пришла ко мне довольно быстро: действий в "Отверженных" как раз на один пусть и трёхчасовой фильм, остальное это описания и размышления, размышления и описания обо всём на свете, что тревожило душу автора. Нужно мельком упомянуть Ватерлоо? Отлично, сейчас я вам на ста страницах опишу подробно кто, куда, зачем и как, и с какой позиции, и каковы были потери, и почему так случилось, и каким был Наполеон, и какая была трава на поле до и после битвы. Гг спустится в парижскую канализацию? Замечательно! Сейчас я вам расскажу, кто и когда её строил и какова была её протяжённость при Наполеоне, а сколько километров достроил Людовик, и почему она отравляет славный город Париж вместо того, что обеспечить всю Францию плодородной почвой. И нет, я не утрирую, и не преувеличиваю, и не издеваюсь, я абсолютно серьёзна и честна. Самое забавное, что вся эта, да простит меня бессмертная классика, вода оказалась мне плюсом, а не минусом. Таким образом создалось эпичное полотно, был нарисован настоящий портрет эпохи, а история Европы в целом, и история Франции в частности интересна мне с давних пор. Ну и плюс написано всё это великолепным языком, который меня всегда привлекал во французской классике, так что на этих вставках я зачастую отдыхала душой от как раз таки сюжета и перипетий главных героев.

Вот о них поговорим отдельно. Из главных действующих лиц мне понравился никто. И не раз, и не два вместо сочувствия они вызывали у меня желание то ли придушить их, то ли хорошенько встряхнуть. Они такие пафосные! Они такие хххстрадальцы! Они такие блин чёрно-белые, что порой хотелось выть в голос! В принципе сочувствовала я Козетте пока она была маленькой, потому что детей всегда жалко в таких ужасных ситуациях. Мамаша же её меня дико выбесила, имхо, тот случай, когда она сама себе создала проблему (не без помощи одного козла с причиндалами но без моральных принципов но всё же), сама заставила себя страдать и сама себя обрекла на гибель. Прям сильно спойлерный разбор мне делать откровенно лень, так что ограничусь лишь тем, что скажу, что раз ты так любила своего ребёнка, была настолько готова для неё на всё, не проще ли было остаться в Париже, где всем в основном плевать, от кого у тебя ребёнок, да и деньги за шикарные тряпки, которые ушли по сути в никуда, можно было выручить для выживания в первое время. Уверена на сто процентов, что маленькой девочке было бы гораздо лучше в простеньком платье с мамой, чем в шёлковом у чужих людей. И там чем дальше, тем хуже. Напоминало мне тут фанфик написанный впечатлительной школьницей, которая уверена, что персонажи должны СТРАДАТЬ, иначе зачем вообще было это всё писать. Потом я вспомнила, блин, это ж романтизм, он в основном весь такой, а я человек, избалованный жёстким реализмом Золя, уж и забыла, что это не моя чашка чая. Тут я глубоко вдохнула, выдохнула и постаралась меньше бомбиться от героев, но получалось, признаюсь честно, в лучшем случае через раз.

Если Жана Вальжана я ещё смогла воспринимать более-менее нейтрально, не столько как реального персонажа со своими проблемами, мыслями и желаниями, а скорее как символ нравственного перерождения, которое под силу любому человеку, ведь человек сам выбирает свой путь, по крайней мере так я поняла автора. Если Козетта вызывала у меня скорее глухое раздражение от устаревших (хочется в это верить!) мужских идеалов касательно женского пола, она вся такая чистая, непорочная, добрая, прекрасная, а ещё пустая, наивная, инфантильная, живущая в созданном для неё любимыми мужчинами воображаемом мире. Если злодейские злодеи вызывали лишь закатывание глаз да усмешку, то от Мариуса меня бомбануло, так бомбануло, жутко бесячий персонаж, ужасно пафосный, сам себе надумывающий кучу всего, весь такой до зубовного скрежета правильный в собственных глазах, судящий всех окружающих, любящий пострадать, да позакатывать сцены как всё та же пятнадцатилетняя сочинительница фанфиков, да и ещё с логикой дружба у него не сложилась от слова совсем. Если в его лице Гюго хотел вывести идеального мужского персонажа под стать его ангелу Козетте, то могу сказать, что ему это удалось, друг друга они точно стоят, как из неё на мой сугубо субъективный вкус женский идеал сомнительный, так и из него мужской ни о чём, в общем герои не моего романа. Ой, а ещё они естественно оба писанные красавцы...

В принципе из всех действующих лиц мне пришлись по душе лишь Гаврош и Эпонина, но их, во-первых, ужасно мало, а во-вторых, для них хэппи энда не завезли, весь ушёл той идеальной парочке. Вот кстати по поводу хэ, как-то меня зацепило не в хорошем плане, что автор такой всю дорогу топит за революцию-свободу-равенство-братство, но счастье измеряет всё тем же буржуазным лекалом, даёт этим двоим и упавший с неба титул, и оттуда же взявшееся бабло, причём в довольно ощутимом объёме, не на просто сносно жить, а жить на широкую ногу с милыми дорогими безделушками и возможностью никогда не работать. При этом Гюго говорит, что они бы и в шалаше были счастливы, но сослагательное наклонение мне здесь отдаёт каким-то наивным лицемерием. Получилось, что мало того, что счастья достойны только чистые и непорочные, обладающие прекрасной внешностью и манерами (а ещё по сути никогда толком не попадавшие в такие ситуации, когда совесть сталкивается с желанием выжить, как у того же Жана), так ещё и счастье это их тоже выражено во вполне конкретных материальных вещах. Ох уж эти сказочки, ох уж эти сказочники...

При всём при этом я не отрицаю, что читать про приключения и злоключения героев мне было интересно, повествование меня захватило. Когда я только бралась за роман, думала, что раз уж он у меня в трёх книгах, то при желании я смогу после каждой делать перерыв на книги другого жанра, чтобы разбавить, но к моему собственному удивлению, такого желания не возникло и читала я за один присест пусть и с паузами, но связанными исключительно с делами в реале. Все эти сюжетные качели, когда всё плохо так, что аж жуть, а потом всё так хорошо, что аж прелесть, все эти каверзы, интриги, столкновения и расследования затягивают, хотя меня и довольно часто умилял тот факт, что Париж оказался деревней на три дома, где несколько действующих лиц ну вот постоянно наталкиваются друг на друга. Ну один раз можно спихнуть на совпадение, ну два, уже натягивая сову на глобус, но нет, раз за разом герои натыкаются друг на друга в самых неожиданных ситуациях, мне кажется я соседей по лестничной клетке реже встречаю, чем они друг друга, как-то такие сюжетные повороты мне как современному читателю показались мягко говоря наивными. Но повторюсь читать было любопытно и бросить не хотелось абсолютно, просто местами закатывала глаза, тихонько фыркала себе под нос, да капала на мозги мужу.

На этом, пожалуй, я остановлюсь, вижу, что уже простыня вышла знатная. Но пересказывать сюжеты такой монументальной классики дело абсолютно бесполезное, имхо, так что только и остаётся, что делиться собственными впечатлениями и мыслями, а их за время чтения скопилось немало, вот и хотелось их хоть немного выплеснуть на бумагу по горячим следам. Подводя итог, скажу, что действительно рада, что таки добралась до этого долгостроя: язык, историчность, социальные мотивы - всё это его огромные плюсы, так что к автору точно ещё не раз вернусь, хоть и ряды любимых он мне и не пополнит. Тяготею я всё же из зарубежной западной классики именно к французской, думаю, что как раз из-за слога и многословности, за которую многие, как я знаю, её ругают. А ещё я наметила себе пару экранизаций для ознакомления, любопытно, как эта история будет выглядеть именно в визуальном формате.

Тут много страниц. Тут очень много страниц. И затронуто неимоверное количество важнейших проблем и острых вопросов. В общем, старикан гюго знатно умел растекаться мыслью по древу франции.
Ну, и с чего можно начать.

Прежде всего это, безусловно, остросоциальное произведение. Осуждается порочное общество, в котором голодающего работягу отправляют на долгие годы на каторгу за украденный всего лишь кусок хлеба. Осуждается лицемерие общества, карающего совершенно бесправную женщину. Ежели нет у нее прав, пишет гюго, то всю ответственность за ее деяния несет ее мужчина, будь то отец, брат, муж, любой, распоряжающийся ее жизнью и свободой. Архиправильно, черт возьми. Или извольте наделить гражданскими правами наравне с мужчиной. Осуждается насилие и беспредел в отношении детей бедняков, которых можно было безнаказанно избивать, угнетать, растлевать, похищать, убивать. Осуждается заброшенность стариков, брошенных на произвол судьбы в тогдашнем обществе.

Слегонца повеселилась, читая очередной опус гюго о парижской канализации. Ну вот обязательно в его книгах есть какая-нибудь заумная, излишне специфичная фишка.
Впрочем, куда более забавно читать о том, как мило и высокопарно возвеличивается поражение французов в войнах любого рода. Мол, мы, конечно, не победители. Но франция, промежду прочим, жемчужина мира, а париж - так вообще целый бриллиант.

Короче, все вы там варварские варвары, а мы-то по-любому останемся аж цельными французами.

Вот так вот, получите, получите, граждане-иностранщики.

С огромным интересом узнала, что оказывается помимо основной революции, то есть общеизвестной, у них там произошла еще куча мелких, средних и так далее. Чуть что не по нраву, сразу народ айда на баррикады. Теперь мне понятны воинственность и неистовость современных французов. У них это реально в крови. И, черт возьми, правильная жизненная позиция. Нефиг бесконечно терпеть произвол и беспредел от властьимущих.

Не очень пришлась по душе самоубийственная терпимость жана вальжана. Но он вообще мало похож на живого человека. Он скорее некий символ искупительной жертвенности и знак "плюс" в противостоянии с жавером, который мне, напротив, очень даже понравился, особенно, его переосмысление жизненных ценностей.
Гораздо хуже обстоит дело с главными романтическими персами. Мариус откровенно глуп, и по-козлиному уперт, и агрессивен, и несправедлив. Козетта, вообще, нет слов. Значит, муженек приказал ей бросить приемного отца, потому что приказал, и он - ея господин. И она, значит, молча, без разборок покорилась. Вот просто нет никаких слов. Вальжан вообще-то спас ее от смерти, отдал ей буквально все, рисковал своей жизнью. Но муженек же приказал. Фу, моль. Фу, тля. Фуфуфу.
Вообще, у стариканов-классиков романтические главгеры вечно какие-то ничтожно-недоделанные.

То ли дело, эпонина и фантина. Вот он идеал женщины, которая вовсе не невинная и покорная овца, лупающая глазками и дрыгающая бровками, а настоящая женщина с горячим и живым сердцем, умеющая любить, готовая отдать жизнь за собственное дитя, за любимого человека, пусть и без взаимности. И, конечно же, их непременно надобно угробить. Падшие же, грешные же. Но одни эти слова - на вес золота, и никаким козеттам никогда не сравниться с такими женщинами.

• Обещайте поцеловать меня в лоб, когда я умру... Я почувствую это и мертвой.

  Революционер еще понравился. Но он, конечно, тоже больше символ, чем, чем живой человек. И в общем-то по большому счету в чем-то бог, греческая статуя на подмостках парижских революций. Ангельски прекрасен. Фактически беспол, никаких романтических увлечений, никаких сексуальных связей. Токмо радение за народ и идеи. И даже солдаты регулярной армии чуть ли не рыдают, убив это прекрасное создание. Ибо нельзя быть красивым таким и не вызвать трепет в сердце даже бывалого и матерого вояки.

Какой прелестный-прелестный латентный гомосексуализм. Ох, уж эти французы. Гюго-то недалече ушел от бальзака, тоже увлекавшегося воспеванием прекрасных юношей. Шарман, блин, шарман.

Вот за это еще хочу поставить плюсище, жаль не упомянул врача. Тогда получилось бы полное комбо.

И за слова о необходимости образования для всех слоев населения. Ибо без этого невозможен прогресс в обществе.

Ну, и короче, там реально сказано очень много смелого и опережающего свое время. Можно цитировать и цитировать. Гений таки, несмотря на всякие дурацкие заумные, километровые отступления не по теме.